Свалка

      Для Стайлза время будто замерло. Он постоянно тренировался, ведь основные бои должны были вот-вот начаться. Но его жизнь, все события, которыми она, казалось, была насыщена, словно превратились в желе. Стайлз увязал в нем по самую макушку, не имея возможности ухватиться за что-то. Ситуация с Дереком никак не решалась. Он будто огородился стеной, еще большей, чем в самом начале. Тогда, когда подобрал на обочине главной трассы. Все разговоры, которые Стайлз пытался завести с Дереком, ничем не заканчивались. Тот отводил глаза, пытался прикрыться делами и исчезал по миллиону других, не менее глупых причин. Стайлз ходил за Дереком, как привязанный, пока в один момент ему это не надоело.       Они подрались, тогда, на эмоциях, и после даже ничего не выяснили. Нет, Стайлзу не нужен был многочасовой разговор по душам, который выворачивает его участников наизнанку. Ему не нужны были очередные ссоры или ругань. Но Стайлз хотел хотя бы минимального к себе уважения. Он, в конце концов, лег под Дерека. Да, оба этого хотели — но неужели сейчас, после всего этого, Стайлз не достоин хотя бы того, чтобы его в доступной форме послали к черту?       У Дерека не хватило смелости расставить все точки над «i». А Стайлзу просто надоело за ним бегать, будто он псина, выпрашивающая объедки с хозяйского стола.       Он смотрел на Тома и Криса, которые нашли в себе силы помириться. Да, спустя столько лет, но все же. Стайлз понимал, что за такой промежуток времени далеко не каждый способен пронести любовь. Прикрытую слоями ненависти, обиды, возможно, гордости — но любовь. И Стайлз, глядя на улыбающихся пустынника и ледяного великана понимал: между ним и Дереком не было никаких чувств. Кроме страсти.       С его стороны — подростковой. Первой относительно серьезной, направленной на взрослого по сравнению с ним мужчину. И яркой, короткой, со стороны Дерека. Для которого, судя по всему, старые обиды на отца Стайлза, которого тот даже не знал, были сильнее. Сложно оправдать поступок Джона, с этим не поспоришь. Стайлз многое прочитал про своего отца, раз за разом поражаясь тому, насколько тот был алчным до денег, любящим только себя и свое непомерное эго.       Но это был чужой для Стайлза человек. Который, к слову, не побрезговал тем, чтобы проводить над новорожденным сыном эксперименты.       Дерека можно было понять. Его обида и злость, пронесенные через годы, копились и не могли исчезнуть по щелчку пальцев. Дерек видел, как уходит жизнь из его отца, пожертвовавшего собой ради блага единственного сына. Пожалуй, нельзя забыть такое, равно как и простить.       Но не Стайлз отдал приказ о тех роковых боях.       И не он был соперником отца Дерека. Не он добил его, стоило тому повернуться спиной к врагу. Не Стайлз.       Он это понимал.       Дерек нет.       А может, наоборот, понимал слишком хорошо, и просто физически не мог заставить себя как-то контактировать с отпрыском Джона, хоть и относящимся к нему лишь по крови.       Стайлз решил послать все к черту. В конце концов, у него впереди бои. После которых он может и не выжить. В таком случае все теперешние проблемы покажутся просто детским лепетом, когда на противоположной чаше весов камнем будет висеть смерть. Возможно, если Стайлз все же умрет, Дерек осознает хотя бы что-то, ему будет не хватать банального разговора, которого сейчас от него не добиться, но…       Не всегда фраза «лучше поздно, чем никогда» срабатывает именно так, как хотелось бы.       Стайлз, со своей стороны, мог сказать, что он наизнанку вывернулся, чтобы добиться понимания с Дереком. Вспылив изначально, он остыл, пытался поговорить, даже кричал, бил кулаками в закрытую дверь его спальни, но тщетно. Дерек закрывался от него в прямом и переносном смысле.       И потому Стайлз просто плюнул.       Он навещал Марию, которая оправилась достаточно быстро. Тактично не задавал ей вопросов о Нее, которая почему-то так и не появилась в доме Дерека после того случая с многоножками, улыбался Крису и Тому, ходил на осмотры к Джексону, и гладил по ночам Локо, который теперь спал на соседней подушке.       Той, которую Стайлз приготовил для Дерека. Когда, проснувшись в тот день думал, что они, возможно, снова будут спать вместе.       Влюбленность, которую он тогда испытывал, теперь казалась глупостью. На первый план выходила необходимость в уважении к партнеру. Потребность в адекватном общении, в понимании друг друга, в умении слышать и, самое главное, слушать. Стайлз осознал свою ошибку, понял, что зря так быстро доверился Дереку, и сам закрылся от всего.       Снова стал тем Уродом со свалки, с той лишь разницей, что шрамов на лице не было. Была другая маска: спокойная, с легкой улыбкой, внимательным взглядом. Стайлз решил, что больше никогда не будет пытаться залезть к кому-то в сердце, да и пускать в свое: любовь, которая могла получиться из влюбленности, явно принесла бы больше боли, чем уже было сейчас.       А боли Стайлз в своей жизни наелся достаточно.       Хватит. ***       О том, с кем будет первый бой, Стайлз узнал накануне ночью. Мария сама пришла к нему — и сразу же стало все понятно.       — Джунгли? — сев и сложив ноги по-турецки, Стайлз посмотрел на наставницу.       Она была уставшей. И не только из-за тренировки, которая закончилась у них всего парочку часов назад. Мария вообще выглядела какой-то… будто тусклой. Словно из нее вытянули все цвета, оставив лишь черный. Ее одежда, всегда казавшаяся интересной, с ремешками-клепками-карманами, сейчас выглядела словно траурный балахон, в котором Мария пытается спрятаться, натягивая и без того длинные рукава кардигана на пальцы.       — У тебя будет сложный противник, но не из этого сектора, ты помнишь, да? — Мария присела рядом на кровать и рассеянно погладила Локо, который тут же залез к ней на колени. Пушистые хвосты горделиво торчали вверх, кот был доволен лаской. — Стайлз, ты должен быть максимально собран.       — Кажется, сейчас ты не слишком-то собрана, — позволил себе грубость тот.       Стайлз слишком сильно привязался к Марии. Она была единственной среди них всех девушкой — прислуга, работающая у Дерека в доме, не считается, с ними Стайлз не общался. Общих тем как-то не находилось. Мария была будто старшая сестра. Она поддерживала не только на тренировках, но и тогда, когда Стайлз, едва живой от боли, возвращался из больничного крыла в комнату. Мария помогала ему переодеться, укладывала спать, кормила едва ли не с ложки.       С Марией было не стыдно плакать. Не потому, что жалко самого себя, а просто потому, что он мог устать. В конце концов, Стайлз ведь живой парень, подросток, который порой и рад бы погрузиться в истерику, да вот только обстоятельства к этому не располагали. А сейчас Мария была грустной.       Раздавленной.       Выбитой из колеи.       — Что с тобой? — снова заговорил Стайлз, видя, что наставница даже на предыдущую грубость толком не среагировала. — Мария! — он схватил ее за запястье руки, которой она гладила Локо, — да что такое?       На него смотрели абсолютно пустые карие глаза.       Стало даже страшно.       — Что с Неей? — Стайлз похолодел. Он уже представил в своей голове все ужасы мира, которые могли произойти с девушкой Марии. От легкой травмы до смерти, все, что угодно. Он даже не смог сдержать облегченного выдоха, когда услышал безжизненное «мы решили сделать перерыв». Стайлз отпустил руку Марии и погладил ее по плечу: — что случилось?       — Я, — Мария задумалась, закусив нижнюю губу. Стайлз только сейчас отметил, какие большие у нее были синяки под глазами. Мария явно толком не спала последние дни. — Я не знаю. Точнее, понимаю, что послужило причиной, но все равно, — она усмехнулась, — кажется, в доме Дерека есть место только для одной счастливой пары. Как только образуется две или три — все идет крахом.       — Она слишком сильно за тебя волнуется, да? — Стайлз вспомнил, как однажды увидел Нею, в одиночестве курящую в столовой.       Перед ней стояла почти заполненная пепельница, несколько чашек кофе. У нее мелко дрожали пальцы, и сама она была слишком грубой для человека, который просто страдает бессонницей. Стайлз явно застал ее не в самое удачное время, но тогда, вместо того, чтобы спросить или как-то поддержать, ушел спать. Он был слишком поглощен своими бедами, чтобы думать еще и о чужих.       Кажется, в этом и есть главная проблема всех обитателей этого дома.       Они по уши погружены в собственную драму. Смакуя ее, каждый из них упивается собственным жертвенным состоянием, напрочь забывая о других.       — Она просто не может так больше, — Мария повернула голову и посмотрела в окно, за которым уже была темнота, разбавленная цветными огнями ночного мегаполиса, — и я, отчасти, понимаю, почему. Мы редко видимся, чтобы быть со мной рядом, ей приходится мотаться в разные уголки мира — ведь стройка далеко не всегда проходит в нашем родном секторе. Я боец, который привык к опасности. Мы с Дереком не раз выходили на арену, понимая, что в запале боя противник может убить меня или его. Но смерть стала чем-то вроде, — Мария задумалась на пару мгновений, а потом продолжила: — вроде пустой комнаты.       — В смысле? — Стайлз удивленно посмотрел на наставницу.       — Например, если бы умер Дерек, то мне казалось бы, что он просто вышел за дверь, оставив меня одну в комнате. Он был бы рядом всегда, оставался бы самым близким мужчиной, просто на какое-то время пропал бы из поля моего зрения. Наверное, в этом и минус наших с ним жизней. Мы перестаем ее ценить.       — А Нея? — тихо спросил Стайлз.       — Она другая. Яркая и легкая, как тот цветной дым, который она выдыхает. Знаешь, сколько мы с ней шли к тому, что между нами было? — Мария грустно улыбнулась. — Я никогда не считала, что мне нравятся девушки. У нее тоже до меня были парни. Просто в какой-то момент мы обе поняли, что нам вместе хорошо настолько, что мы готовы попробовать что-то новое.       — Секс, — понял Стайлз.       — И это тоже, — Мария откинула за плечи упавшие вперед косички, — путь от просто хороших подруг до любовниц тоже неблизкий, дело ведь не только в сексе. Мы не всегда спим с теми, кого мы любим.       — Это да, — внутри что-то кольнуло, но Стайлз задвинул собственные переживания, едва утихшие, подальше.       — Нея любит меня, а я люблю ее. Но она не может каждый раз от нашей охраны узнавать о том, что я едва не умерла. И я понимаю ее, — Мария прикрыла глаза, а потом запрокинула голову назад, прогоняя непрошенные слезы, — я, правда, понимаю ее. Это страшно, и поэтому я отпустила ее.       — Все будет хорошо, — глупо сказал Стайлз и притянул Марию к себе, крепко обнимая и поглаживая по голове. Тугие косички скользили между пальцами, падая на спину Марии и с тихим шорохом скользя по ней, — правда, все будет хорошо. С ней или без нее.       — Я хочу с ней, — вздохнула Мария.       — Значит, так и будет, м? — Стайлз сжал руки сильнее и покачался из стороны в сторону. Где-то под боком мявкнул едва притулившийся Локо, который теперь рассерженно шипел, устраиваясь подальше от шебутных людей. — Перерыв в отношениях еще не конец, да? Хотя, я не мастер давать советы, я могу только переспать с кем-то, а потом страдать, потому что меня кинули на следующий же день.       — Дерек — импульсивный придурок, — вздохнула Мария, — он всегда слишком сильно и ярко переживает эмоции. Я очень хорошо его понимаю, и у меня до сих пор мурашки бегут по спине, когда я вспоминаю то, что мы тогда пережили. И, знаешь, — Мария села ровно и посмотрела на Стайлза, — если бы Дерек захотел избавиться от тебя на боях, попросив меня помочь, я бы сделала это.       Стайлз улыбнулся.       — А я бы дрался с тобой до последнего.       Мария рассмеялась.       — Мы воспитали достойного бойца, — она потрепала Стайлза по голове, — и я рада, что ты все понимаешь.       — Стараюсь, — тот пожал плечами, — так что там с боем?       — В том-то и дело, — Мария нахмурилась, — очень сильный соперник. Даже я бы насторожилась, если бы выходила против него.       — Так он вашего с Дереком уровня? — Стайлз вытаращил глаза, — вот я влип.       — Прекрати! — теперь уже Мария ободряюще сжала руку Стайлза, — у тебя нет выбора. Сражайся, как и делал это на отборочных боях. Там, по идее, изначально все бойцы были сильнее тебя.       — Там меня спасла хитрость.       — Вот и используй ее сейчас, — Мария смотрела очень серьезно, — тебе нужно набрать достаточное количество очков. Это значит, что больше половины боев ты должен провести с чистой победой.       — А как набрать максимум очков за бой?       — Убить противника, — Мария внимательно смотрела на Стайлза, — ты к этому готов?       Стайлз молчал. Он не знал ответа на этот вопрос.       Если бы от этого зависела его собственная жизнь, когда единственный способ не умереть — убить соперника, то да. Он бы сделал это.       А если убить нужно просто для того, чтобы заработать очки? Сможет ли он, воспользовавшись подлым приемом, нанести удар со спины? Так же, как сделали когда-то с отцом Дерека, пусть и уже после оглашения результатов?       Ведь от его победы зависит слишком многое. Все, если быть точным.       Стайлз все еще не знал ответа на такой вопрос.       А может, просто не хотел озвучивать его даже для самого себя.       — Мы поедем вместе, — Мария встала и одернула кардиган, — завтра утром отправимся на площадку на моем байке.       — Вдвоем? А как же остальные?       — На бой в определенном секторе едет боец и один наставник. Так как тебе повезло настолько, что тренеров у тебя на каждый сектор — сопровождение будет разное, — Мария улыбнулась, — будь готов утром.       — Хорошо.       Стайлз проводил Марию и закрыл за ней дверь. Он активировал замок, потому что меньше всего ему хотелось, чтобы в ночь перед боем его беспокоил кто бы то ни было. Хотя Стайлз понимал, что ни Крис, ни Том, ни Мария не станут заходить. Джексон вызвал бы его сам, а тот единственный, кого Стайлз был бы рад видеть, ни за что больше не придет в эту комнату.       Наверное, Стайлз подсознательно ждал Дерека.       Но он, конечно же, не появился.       Стайлз не сомкнул глаз ночью, утром встав раньше будильника и ощущая себя совершенно разбитым. ***       Стайлз впервые ехал на байке с Марией. Он цеплялся за ее талию мертвой хваткой, ведь скорость байка была такой, что, казалось, они разобьются в следующую секунду. Да так, что их размажет по трассе на ближайшие несколько километров. В рюкзаке за спиной была новенькая форма, бинты и кеды. Мария была собранной и серьезной, даже ее косички были заплетены в какую-то прическу: она выглядела, как и подобает сильному тренеру.       Но вот внутри Стайлза была пустота. Он хотел спать, его колотило от стресса, от эмоций, которые накопились внутри и от равнодушия, которое, казалось, плотно поселилось где-то в душе, не осталось и следа. Стайлз был как бомба замедленного действия. Он лишь надеялся, что взрыв придется как раз на момент боя, и ему будет легче сражаться в секторе джунглей.       Мария обгоняла огромные фуры, ловко срезая по встречке, и Стайлз каждый раз жмурился. Он, пожалуй, начал немного понимать Нею: Мария рисковала собой даже тогда, когда и сама этого не осознавала. Переживать за дорогого человека в тот момент, когда он просто добирается до дома, или же едет на работу… да, такое под силу не каждому.       Нея с ее эмоциональностью, которую пыталась скрыть в себе, просто не справлялась с этим. А Мария ничем не могла помочь, ведь опасность, адреналин, бои и тренировки — все это было ее жизнью, ее миром.       Видимо, в мирах друг друга у них обеих не нашлось места для кого-то еще. Стайлз сжал пальцы, впиваясь в куртку Марии, и сильнее прижался к ней. Сердце колотилось, как ненормальное. Такая гонка вымотала его еще больше.       — Куда мы так гнали? — спросил он, едва сняв шлем, — Мария, мы чуть на тот свет не отправились!       — Что? — поправляя прическу, отозвалась та, — я ведь старалась медленнее ехать!       — Это было медленнее? — Стайлз опешил.       — Вообще-то, да, — Мария скинула куртку, оставаясь в элегантном коротком джемпере, вырез которого подчеркивал ее красивую грудь, — на трассе скоростной режим. Мы не можем ехать медленнее скорости потока. Просто на байке это ощущается сильнее, чем когда находишься в машине.       Стайлз дернул плечом и ничего не сказал. Наверное, он сам себе надумал какие-то проблемы Марии и Неи, а затем сам же развил ненужную, по сути, тему. Он потер пальцами виски. Состояние было не из лучших.       — Ты в порядке? — Мария, кинув куртку на сиденье уже припаркованного байка, моментально подошла ближе, — дать тебе таблетку? Есть разрешенные перед боем препараты.       — Нет, не стоит, — Стайлз сделал несколько глубоких вдохов, — я справлюсь.       — Если что — говори сразу, — Мария придержала его за плечо, — геройство тут ни к месту.       Стайлз кивнул.       Они направились вглубь сектора джунглей, откуда уже были слышны крики зрителей и громкий, усиленный микрофоном голос судьи. Стайлз удивился, ведь они доносились будто откуда-то сверху. Но когда он следом за Марией обогнул огромный ствол дерева и остановился около лестницы, ступеньки которой были вырублены прямо внутри, то понял, почему.       Арена была высоко.       Так, что ее даже не было видно, сколько бы Стайлз не задирал голову, пока они поднимались. Крики становились слышнее, но вот самого места проведения боя пока не было видно.       Лестница была неудобной, слишком крутой, да еще и оказалась винтовой. Конечно, относительно круглый ствол дерева не располагает к широким ступеням, но эти были вырублены явно наспех: кое-где были даже кривые края.       — Арены конструируются непосредственно под бои, — пояснила Мария, заметив недоуменный взгляд Стайлза, — после окончания их сносят. Никогда арена не используется на следующий раз. После того, как пройдет волна этих боев, ее снесут.       — Чтобы никто не смог вычислить слабых мест в самой арене? — догадался Стайлз.       — Именно. Никаких лазеек, никакой помощи от окружающей, назовем это так, среды, — Мария одернула джемпер. Стайлз засмотрелся на красивую линию пресса на ее животе. Не мужские «кубики», а немного вытянутые мышцы, которые очень сексуально выглядели на девушке. — Стайлз, хватит пялиться, — Мария рассмеялась, — а то я решу, что ты на меня запал.       — Запал бы, — вздохнул Стайлз, заставляя наставницу споткнуться, — только ты занята уже. Аж два раза, — он притворно грустно вздохнул, — третьим не буду.       — Тьфу на тебя, — Мария все еще улыбалась, — почти пришли! — она указала рукой вверх, где, среди огромных крон вековых деревьев, виднелась арена.       Натянутая, будто большое гнездо, она была окутана туманом, который, будучи плотным у самой земли в секторе джунглей, становился почти прозрачным на такой высоте. Плотный покров из веток был переплетен лианами и залит составом, из которых строили в этом секторе дома. Он застывал и становился очень крепким, позволяющим создавать огромные каркасы, выдерживающие тяжесть нескольких сотен зрителей.       Лестница закончилась, переходя в небольшую дверь. Толкнув ее, Мария вывела Стайлза в сектор, отделенный для судей, бойцов и их сопровождающих. Затем уже начиналась сама арена, а оставшееся место по кругу было выделено зрителям, которых было очень много.       В этот раз не было разделения: на всей арене находилось лишь два бойца из числа тех, кто прошел отборочные. Стайлз был в следующей паре.       После проведения всех боев будет высчитано общее количество очков. Победителем и будет тот, кто наберет наибольшее количество. Конечно же, если боец проигрывает в трех боях из четырех — он автоматически удаляется с соревнований.       Так как из-за спора участников получилось на порядок больше, чем обычно — правила тоже немного изменили. Но Стайлза это не сильно задевало: для него суть оставалось той же.       Либо он выигрывает — либо нет.       Жизнь или смерть.       Третьего не дано.       — Переодевайся, — Мария пихнула Стайлза в спину, указывая на небольшой закуток, огороженной ширмой. — Вещи давай мне.       — А ты не пойдешь туда? — Стайлз кивнул головой на трибуну рядом с судейской, на которой сидели с важным видом наставники и еще какие-то люди. Наверняка, из клана Сири. — Ты ведь мой официальный представитель, вроде как. Даже нарядилась, — он указал на декольте.       — Ты хочешь, чтобы я свалила подальше или была ближе, хоть как-то пытаясь поддержать? — Мария пристально смотрела в глаза Стайлза.       Он и сам не знал.       Он понятия не имел, почему острил и огрызался в таком тоне. Он никогда не позволял себе подобного с Марией, да и с кем-либо из наставников.       В голове было пусто.       Там противно звенело.       Стайлз как-то на автомате пошел за ширму. Переоделся, кинул комок вещей в рюкзак и с трудом его застегнул. Вышел, отдал его Марии и принялся наматывать бинты.       — Ты что? — его руки одернули, — ты неправильно заматываешь!       Мария была в шоке.       Стайлз, который почти жил в боксерских бинтах последнее время, был явно не в себе. Он путался в простых слоях обмотки и смотрел на Марию перепуганными глазами.       Они перенапрягли его.       Слишком много проблем для одной подростковой головы.       Мария с ужасом смотрела на своего подопечного, наспех сама заматывая ему на кистях бинты. Она пыталась его подбодрить, хотя и видела, что слова проходят мимо.       Стайлз ее не слышал.       Он был насмерть перепуган.       А Мария ничего не могла сделать. Отсрочить начало боя, как-то на него повлиять, поговорить с судьями — она просто не имела на это власти.       Выдохнув, она крепко обняла Стайлза и отпустила его на бой. Прекрасно зная, чем он закончится для них обоих.       Правила оставались такими же.       Три касания спиной пола арены. Если один боец проигрывает дважды — он автоматически проигрывает бой. Остальное уже будет зависеть от чистоты его ведения, от мастерства и, конечно же, того количества времени, сколько соперники продержались на арене.       Чем дольше — тем очков больше.       Стайлз прекрасно понимал, что его выносливость, конечно, поможет, но рассчитывать на нее и на то, что он успеет вымотать соперника явно не стоило. Не настолько он профи, чтобы пытаться прыгнуть выше собственной головы.       В данный момент, стоя на арене, слыша вопли толпы и смотря на того, с кем предстоит сражаться, Стайлз вообще не понимал, что он тут делает. Как он оказался здесь и вообще почему позволил затащить себя на бои. Казалось, что лучше бы он оставался на свалке, возможно, уже сдох бы, но не справлялся бы на данный момент с паникой, комом собравшейся в горле и мешавшей нормально дышать.       Ледяной великан стоял напротив и ухмылялся. Казалось, ему было вполне комфортно в духоте джунглей. Конечно, на такой высоте влажность не ощущалась так сильно, как внизу — но Стайлз все равно уже весь был покрыт противным липким потом.       У его противника были короткие, забранные в хвостик на макушке волосы. Выбритый затылок, виски, и шрамы на лице. Такие же, как и у Тома. Конечно, их было на порядок меньше, но важно не это.       Они вообще были.       Это воин.       Чертов воин, против которого у Стайлза шансов примерно ноль целых ноль десятых. Если, конечно, ледяной великан не надумает поддаться, сам упав на спину. Паника стала еще больше: как ему драться, если он едва дышит от ужаса?       Да что с ним такое? Почему так сложно прийти в себя?       Ледяной великан улыбнулся, сделал шаг ближе, и поклонился Стайлзу, положив одну ладонь себе на грудь. Отдал дань уважения сопернику, одним взглядом давая понять, что он думает о подготовке пацана напротив.       Стайлз едва доставал ему макушкой до груди.       Ведущий проорал что-то о начале боя и времени, но для Стайлза все потонуло в странном шуме. В ушах будто звенело, крики толпы стали тише, словно кто-то убавил громкость, повернув переключатель.       Ледяной великан оказался слишком близко. Так, что Стайлз едва успел уклониться. Он ушел от удара, чудом выставив блок. Руки свело от боли. Вовремя собравшись, он снова уклонился, но теперь сделав кувырок в сторону.       Толпа ревела, ведущий что-то кричал, но все это проходило мимо.       Прищурившись, соперник снова кинулся в атаку, заставляя раз за разом блокировать его удары — ответить на такую скорость было просто нечем. Стайлз не успеет даже замахнуться, как его снесет в сторону. И хорошо, если не с переломанными ребрами. Открываться сейчас — проиграть этот раунд. Стайлз понимал, что ледяной великан просто хочет его загнать в угол. Заставить ставить блоки раз за разом, пока руки не сведет судорогой и они не опустятся сами. В таком случае дело встало бы только за выносливостью — из угла, куда загнали ударами, выбраться почти нереально. Особенно, если учесть их разницу в росте.       Стайлз лихорадочно думал. Он вновь и вновь уклонялся от ударов, вспоминая, как победил на отборочных боях. Сейчас приходило осознание всех масштабов везения: оно было просто фееричным. То, что удалось одержать несколько побед, было ничем иным, как случаем. Видя перед собой действительно подготовленного противника, такого, который выиграл отборочные не просто потому, что ему повезло, становилось ясно: Стайлз крупно влип.       Никаких ограждений, как на ринге, не было. Ухватиться за канаты и как-то сделать выпад, вложив в удар ногами максимум силы, не выйдет. Чтобы поступить подло и дернуть за волосы, нужно было подпрыгнуть, ведь у великана не было традиционной для их расы косы, лишь маленький хвостик. Любой выпад со стороны Стайлза он просто заблокирует, не дав ему сделать и половину движения.       Как быть?       Стайлз пропустил удар, слишком сильно задумавшись. Кажется, что-то крикнула Мария, но ее голос потонул в визгах зрителей. А, может, это и вовсе была не она.       Стайлз попытался обойти великана со спины, но, едва он сделал шаг в сторону, тот прыгнул, буквально перелетая вбок, и снова атаковал, в этот раз пробивая защиту и попадая в живот. Стайлз задохнулся. Он хватал ртом воздух и машинально отбежал назад, краем сознания понимая, что за таким ударом должен следовать и второй. Он успел пригнуться, держась рукой за живот, и удар пришелся вскользь по лицу. Скулу обожгло сначала диким холодом, а потом болью, которая разливалась по всему лицу. Кожу щипало, а глаза начали слезиться.       Его травили!       Этот ледяной великан обладал свойствами, отдаленно напоминающими яд Тома. Не такой сильный, конечно, но все же достаточный для того, чтобы заставить трясти головой, в попытке избавиться от неприятного и болезненного ощущения. Конечно, а чего было ожидать от воина, уже имеющего шрамирование на лице?       Стайлз стиснул зубы и попытался провести серию ударов, которым его обучил Том. Они были отчасти подлыми, но сейчас явно все средства были хороши.       Внезапно даже для самого себя, Стайлз понял, что знает ответ на вопрос Марии, который она задала накануне вечером. Если бы сейчас нужно было убить противника, чтобы победить — он бы сделал это. Хотя бы потому, что прочел аналогичное желание в красных глазах соперника. Его бы тоже убили, не сильно переживая по поводу моральной составляющей ситуации.       Из семи ударов цели достигли три. Ледяной великан выглядел даже отчасти удивленным, ведь он успел немного расслабиться. Держась за отбитое плечо, он отступил, сверля Стайлза взглядом. Отдышавшись, они снова сцепились. Теперь не было четкого боя, была лишь лихорадочная череда ударов, которыми каждый пытался достать другого, не особенно заботясь о том, куда они попадают.       Стайлз слишком поздно увидел подлость — банальная подножка стала роковой для него. Не успев убрать собственные ноги, отпрыгнуть в сторону или как-то среагировать, он начал заваливаться. Стиснув зубы, он протянул вперед руку и, в какой-то отчаянной попытке удержаться, вцепился в майку ледяного великана, надеясь, что тот рванет назад и тем самым неосознанно спасет обоих.       Но нет.       Слишком продуманным был его соперник. Ухмыльнувшись, тот подался вперед, еще быстрее падая на Стайлза и едва не придавливая его своим весом.       Перед глазами мелькнуло небо, кусок трибун с орущими на них людьми, и Стайлз понял, что лежит на спине. Над ним нависал ледяной великан, успевший опереться на руки и теперь нагло ухмыляющийся. Легко подпрыгнув, он встал на ноги и выпрямился, одергивая майку. Стайлз стиснул зубы, слыша, как победу в первом раунде присудили его сопернику и, сам до конца не осознавая, что делает, резко перевернулся, хватая за щиколотку противника, все еще стоявшего около него. С силой дернув ногу ледяного великана на себя, Стайлз, не разжимая пальцев, вновь перекатился на спину.       Он видел, что соперник валится на пол арены, группируясь и подставляя руки. Нет! Нельзя было этого позволить! Превозмогая боль, Стайлз подскочил и в один прыжок оказался около ледяного великана, только упавшего на руки и еще не успевшего сориентироваться. С силой пнув того в живот, Стайлз ударил локтем по позвоночнику, а затем резко толкнул дезориентированного противника еще раз, заставляя, наконец, упасть на спину.       Толпа взревела.       Оба участника боя успели встать на ноги, и потому второй раунд считался проведенным, хоть и быстро завершившимся. Чистую победу присудили Стайлзу и счет сравнялся, становясь одинаковым: один-один.       Впереди был последний раунд и в глазах ледяного великана, который поднялся на ноги, Стайлз явно прочитал пожелания мучительной смерти. Он дернул плечом и принял стойку: плевать на метод, которым он одержал победу во втором раунде, подножка тоже была не слишком честным приемом.       Стайлз пытался достать противника первым. Он все еще боялся, но сейчас волнение о собственном внутреннем спокойствии отошло на второй план. Он понимал, что это его последний шанс на победу в этом бою.       Мельком Стайлз увидел Марию. Около нее стоял какой-то мужчина, что-то оживленно ей рассказывающий. Сама же наставница хмурилась и смотрела только на Стайлза, и, наверное, если бы могла — выскочила бы на арену, прикрывая его собой. Стайлз вдруг понял, что так действительно легче: хоть краем глаза, но видеть тренера, а не просто знать, что возможно, где-то там на специальной трибуне, сидит наставник, среди таких же других, абсолютно безликих. Одинаковых. У которых десятки бойцов в школах, которые всегда найдут замену проигравшему.       И даже если Мария действительно сможет убить его ради Дерека — плевать. Она с ним честна и сейчас она рядом.       Стайлз уклонился от удара и едва увернулся от следующего. Ледяной великан словно обезумел, нападал с такой скоростью, что его руки сливались в единое пятно перед глазами.       Может, конечно, это было от усталости и стресса.       Но факт оставался фактом — зрение подводило. Стайлз не спал, перенервничал, постоянно переживал и тренировался на пределе своих возможностей. И это все привело к одному результату: потере концентрации тогда, когда она была особенно нужна. Стайлз уворачивался снова и снова, он пытался ударить в ответ, но ледяной великан так вывернул ему лодыжку, дернув за ногу, что показалось, будто из ноги наружу торчали все кости, настолько сильной и резкой была боль.       Стайлз не мог наступать на поврежденную ногу. Он прыгал на одной, едва касаясь пола арены другой. Пытался не упасть, еще и как-то уходить из-под прямых ударов, но удавалось все хуже и хуже. Он вообще еще удивлялся, как ему удавалось стоять до сих пор.       Толпа, кажется, сошла с ума. Вроде бы, кто-то даже скандировал его имя: видимо, после отборочных боев появились преданные фанаты, пришедшие специально на его бой, но только вот сильнее Стайлз от этого не становился. Резким ударом, нечестным и подлым, ледяной великан сделал подсечку, ударяя по больной ноге Стайлза под коленкой. Заорав, Стайлз начал падать.       Время будто остановилось.       Он словно со стороны смотрел на то, как заваливается на спину.       Как перед глазами снова мелькает небо.       Как замирает все вокруг, захлебываясь воцарившейся на доли секунд над площадкой тишиной.       Как затем арена взрывается криками, приветствуя победителя.       Ледяного великана.       Не Стайлза.       Стайлз проиграл.       Он лежал на арене, смотрел в небо и понимал, что это бой для него закончен.       И закончен с позором. ***       — Стайлз, давай, вставай! — Мария пыталась поднять лежащего без движения подопечного.       Ее не пустили на арену сразу, боясь, что тренер может что-то сделать победителю. Мария едва дождалась, пока ледяной великан уйдет, собрав все овации зрителей, и бросилась к Стайлзу. Тот все еще лежал на спине, раскинув руки в стороны, и смотрел в небо. Расслабленное тело было слишком тяжело поднимать, особенно, когда оно само не делало этого.       — Да вставай же! — Мария психанула, дергая Стайлза вверх резче, чем хотелось бы. Она ведь понимала, что тому неслабо досталось, — чего расклеился?       Да, проигрыш был полным провалом. Теперь просто необходимо выиграть следующий бой, который будет в секторе льда. Зная Тома и его маниакальную любовь к тренировкам, которая наверняка обострится еще больше после сегодняшнего провала Стайлза — они оба будут жить по уши в снегу до следующего боя.       Мария вообще боялась думать о том, что ждет их в доме у Дерека.       Да и ее первым желанием было выскочить на арену и всыпать Стайлзу по первое число: как можно было настолько глупо попасться на подлые удары? Но Мария вовремя себя одернула, вспомнив, что руганью достаточно сложно чего-то добиться. Стайлз, наверняка, и без того осознает, насколько сильно все подставляет.       Но он ведь не специально проиграл.       Дерек, чертов идиот, сам подписался на спор. И вероятность того, что Стайлз выиграет его по причине собственной везучести, сейчас была под еще большим вопросом. У них изначально была фора: выносливость и регенерация Стайлза. Да вообще то, что Дерек нашел на свалке вменяемого пацана. Даже это можно было считать успехом.       Но они все забылись. Привыкли после отборочных к тому, что Стайлз может побеждать.       Но основные бои — совсем другое дело.       Нужен был другой подход. К тренировкам, да и ко всей жизни. Стайлз был дерганым, стресс его доконал, и, если Дерек в ближайшее время не решит все и не разберется в том, что происходит между ним и их общим воспитанником — Мария лично кастрирует Дерека.       — Давай помогу, — Стайлза под другую руку подхватил Йоло.       Мария поморщилась, но кивнула. Донести Стайлза до местного лазарета она одна вряд ли бы смогла, ведь он все еще не желал самостоятельно передвигать ногами. Но вот обществу Йоло она совсем не была рада. Давно набивавшийся в любовники, владелец огромной сети ресторанов их мира, уроженец сектора джунглей, в прошлом был бойцом, как и сама Мария. Он даже ухаживал за ней, но получил отказ: уже тогда Мария встречалась с Дереком.       Йоло пропал на какое-то время, а затем объявился снова: сверкая белозубой улыбкой, свободным статусом, деньгами и положением в обществе. Он уговаривал стать хотя бы его любовницей, но раз за разом получал категоричное «нет». То, что Йоло появился на этом бое было странным, он никогда не интересовался боями настолько, чтобы смотреть их лично, а не в трансляции.       Но сейчас было не до того. Мало того, что Стайлз выглядел, как зомби, не желая вообще отвечать на вопросы даже о собственном состоянии, так еще и телефон в кармане вибрировал, не переставая. Кто звонит, Мария догадывалась.       Только вот брать трубку было страшно.