Weapon

      Столовая располагалась на третьем этаже терапевтического корпуса больницы. В соответствии с меню, утвержденным главврачом, еда в ней была недорогая, довольно однообразная, но вполне приличная.       Не забывая про рекомендации врачей, целью которых было поддерживать его ослабленное здоровье, Ваня набрал на поднос стандартный набор правильно питающегося человека: капустный салат, курица на пару, витаминный компот. В это время в столовой было еще не многолюдно, поэтому он без препятствий занял свой любимый столик в углу около окна, который точнее было бы назвать «смотровой башней»: Ваню не видел никто, но ему оттуда было видно всех и каждого. И особенно хороший вид открывался на стол, за которым сидел доктор Литвинов.       Он обедал один, и Иван поначалу хотел подсесть к нему, но постеснялся, боясь показаться навязчивым. Алексей выглядел угрюмым и погруженным в свои мысли, наверное, поэтому он не заметил Ваниного присутствия в полупустой столовой. Покончив с обедом, доктор опустил подбородок на сложенные в замок руки и принялся задумчиво разглядывать противоположную стену, которую украшало потрепанное временем плиточное панно, изображавшее главный символ медицины, чашу со змеей. Он сидел так довольно долго, периодически его лицо прояснялось, его будто посещали приятные воспоминания, но после каждого такого озарения он хмурился, словно что-то омрачало их. Ване так сильно хотелось узнать, что тревожит доктора, что он отдал бы многое, лишь бы на одно мгновение суметь прочесть его мысли.       С официальным началом обеденного перерыва столовая заполнилась людьми, и Ваня уже не смог отыскать Литвинова взглядом; доедал он без особого интереса, глядя исключительно в свою тарелку. На выходе из столовой, однако, Алексей сам догнал Ивана и слегка тронул за плечо, заставив его вздрогнуть от неожиданности и ощущения приятельской близости, которое нес в себе этот незначительный жест. Они пошли вдвоем вдоль крытого перехода, соединявшего корпуса больницы, и эхо смешивало шарканье шагов и чьи-то отдаленные голоса в приятный мерный шум.       Некоторое время они шли молча, пока Ваня не решился сам начать разговор:       – Вы сегодня выглядите немного усталым, – разволновавшись, он по старой привычке обратился к Алексею на «вы».       – Правда? – покачал головой тот.       – Да. И задумчивым.       – Хм, наверное, тридцатишестичасовое дежурство дает о себе знать. Хорошо, что оно подходит к концу.       Ранее доктор Литвинов уже объяснял Ване, как построен график работы анестезиолога-реаниматолога. Восемь часов на операциях, затем ночное дежурство, затем восемь часов следующего дня – снова операции, и только потом домой, на заслуженный отдых. Поэтому Ваня, ознакомленный с особенностями его профессии, сочувственно кивал головой, и Алексей, сам не зная почему, находил это довольно умилительным.       – Чем будете заниматься? В смысле, дома. – спросил Ваня, когда молчаливая пауза в разговоре затянулась.       – Спать. А если серьезно, – Алексей задумался, – то даже и не знаю. Без обид, но у вас здесь особо нечем занять себя.       – Нуу… – Иван согласно потупил взгляд.       – На прошлых выходных я решил немного пройтись, познакомиться с городом. И в конце прогулки, вглянув на часы, я очень удивился тому, что мне потребовалось не больше двух часов, чтобы обойти его вдоль и поперек. В центре города, как я понял, в основном, «сталинский ампир», а окраины застроены «хрущевками» и частным сектором. Самые высокие дома – пятиэтажные, да?       Ваня подумал, как любопытно, что доктор интересуется архитектурой. Сам он никогда не придавал значения невзрачным постройкам, среди которых он родился и вырос. Он попытался сказать что-то в ответ, про газ – основное богатство региона, и крупнейшее газодобывающее предприятие в стране, но вышло скомканно и невнятно. Алексей не расслышал и попросил его повторить, но Ваня решил, что ему вообще лучше не пытаться поддерживать разговор на тему, в которой он не разбирается, и лишь смущенно помотал головой. Тем временем доктор Литвинов не оставлял попыток завести с ним продуктивную беседу.       – Куда ты ходишь в свободное время? Может, посоветуешь что-нибудь, а то я уже отчаялся найти приятное место для отдыха.       – По правде говоря, никуда, – Ваня развел руками. – Из дома на работу и обратно.       – Живешь недалеко?       – Да, на Танковой.       – А номер дома?       – Двадцать три, – выдал Иван, не вполне понимая, зачем Алексею такие подробности. Тот заглянул ему в глаза и заговорщицки прищурился:       – Выходит, мы с тобой соседи. Я снимаю квартиру в двадцать пятом.       – Серьезно?       Ваня не мог поверить тому, что только что услышал. Оказывается, все это время доктор Литвинов был так близко…       – Абсолютно. Выбирать мне было особо не из чего, но зато новое жилье обходится недорого и расположено рядом с работой.       – Да, я понимаю, это очень важно.       Алексей позволил себе легкую беззлобную усмешку: его всегда трогала Ванина искренняя преданность работе.       – Классный, кстати, сквер на пути в больницу. Тот, который с елями.       Ваня радостно замотал головой и расплылся в широкой улыбке. Это был его любимый сквер, одно из самых красивых мест в городе. Прекрасен в любое время года, но зимой, с пушистыми разлапистыми елями, присыпанными снегом – просто волшебный! И в том, что Алексею он тоже нравился, было что-то… объединяющее их двоих, таких непохожих, но в воображении Вани уже давно связанных невидимой нитью.       И хотя оснований для завязывания дружеских отношений с Алексеем не было никаких, кроме, разве что, Ваниного страстного желания, он знал – он чувствовал, что должен сделать следующий шаг. Однако страх вновь оказаться отвергнутым – тот, что родом из детства, и вырос и «окрепчал» вместе с Ваней – сковал его, и он не мог задать вопрос, который с удовольствием смаковал на кончике языка вот уже вторую неделю.       Он никогда не узнает, было ли это провидение, услышавшее его просьбы, или врожденная проницательность Алексея, но, окинув Ваню быстрым взглядом: его мечтательную улыбку, застывшую на губах, робкий ответный взгляд из-под опущенных ресниц – тот словно понял, чего ему не хватает, и сказал:       – Иван, раз уж мы живем по соседству, как смотришь на то, чтобы собраться у меня, например, в пятницу. Отметим окончание трудовой недели. Пиво, закуски – что скажешь?       – Собраться? То есть там будет кто-то еще? – переспросил Ваня, прежде чем понял, как глупо звучит его вопрос.       – Откровенно говоря, нет. Я здесь никого не знаю, не считая, конечно, докторов из моего отделения, но пить с ними пиво в неформальной обстановке, – Алексей перешел на загадочный шепот, от которого у Вани потеплело в области затылка, – я бы не стал.       – Почему же?       – Не знаю, просто не хочу смешивать досуг и работу. Поэтому, если есть желание…       Он не договорил, потому что в кармане его халата завибрировал мобильник. Алексей сделал извиняющийся жест рукой и ответил на звонок.       – Слушаю. Да. Да, как договаривались.       По мере того, как незримый собеседник наговаривал ему в трубку какую-то значимую информацию, лицо Алексея становилось все серьезнее; между темных бровей пролегла сосредоточенная морщинка. Он ускорил шаг, и пошел несколько впереди Вани, пока не оторвался совсем, дойдя до конца коридора. Там он, не отвлекаясь от разговора, обернулся и махнул Ване рукой; мол, бывай, в другой раз. И исчез, оставив вопрос о приглашении в гости открытым.       Даже когда он скрылся за углом, Иван еще долго смотрел ему вслед, испытывая странную комбинацию чувств: облегчение и тоску. Ему показалось, что его бросило в жар, хотя он был уверен, что не болен. Если так на него действовала обычная приятельская беседа, то один на один с Алексеем в его квартире он и вовсе потерял бы сознание от волнения. С другой стороны, когда такой человек, как доктор Литвинов, приглашает в гости, такому неудачнику, как Ваня, следует обуздать свои страхи, если это поможет перевести их общение на новый, более близкий уровень, нежели простой обмен приветствиями между двумя сотрудниками больницы.       Однако после того, как они расстались в коридоре, Иван не виделся с доктором Литвиновым по меньшей мере пять дней. Прошла пятница, прошла суббота и даже воскресенье; приглашение отпало как-то само собой, и Ване постепенно стало казаться, что не было никакого разговора, не было приглашения на пиво с закусками и дружеского похлопывания по плечу. А доктора Литвинова он сам себе выдумал.       Наверное, от одиночества он совсем тронулся умом, и ему очень хотелось убедить себя, что в мире может существовать человек, которому он будет не совсем безразличен. Этим вопросом он терзал себя на работе с утра до вечера, пока двадцать шестого декабря, в день общебольничного корпоратива, вышеупомянутый человек сам не появился на пороге его кабинета и, как ни в чем не бывало, напомнил, что его предложение по-прежнему в силе.       – Сегодня среда, почти что пятница, – с улыбкой сказал Алексей. – И так удачно сложилось, что у меня нет дежурства.       – А как же корпоратив? Разве тебе не нужно на нем присутствовать?       – Задам встречный вопрос: а тебе?       – Ну, формально главврач настаивает на присутствии всех сотрудников. Без исключения. Но…       – И какое же «но»?       – Раньше в этом не было необходимости. – Иван грустно вздохнул и потупил взгляд. – Моего отсутствия там никто не замечает, и мне всегда удается улизнуть вскоре после начала.       – В таком случае, зачем идти на занудный корпоратив, а не ко мне в гости, на пиво с рыбой? Расскажу, что произошло на вчерашнем дежурстве, тебе будет любопытно.       Алексей поглядывал на него, как и прежде, доброжелательным и немного лукавым взглядом, и Ваня признавал, что сопротивляться ему невозможно. Да и совсем не хочется.       – В общем, я думаю, мы решили. Верно?       Ваня еще поколебался, мысленно рассуждая о том, что все это мало похоже на осязаемую реальность, и, скорее всего, ему тоже снится, а потом согласно мотнул головой.       – Отлично, – доктор Литвинов бросил беглый взгляд на свои часы: – Наверное, часам к шести я покончу со всеми делами и доберусь до дома.       – А я как обычно постараюсь незаметно сбежать.       – Вот именно, – Алексей хитро подмигнул ему, заставив Ваню снова расплыться в улыбке. – Давай договоримся так: с тебя пиво, а с меня, стало быть, все остальное.       Чтобы не выставлять себя в неловком свете, Иван решил замолчать тот факт, что первый и последний раз пил пиво в детском доме; это было невесть каким образом добытое самыми отпетыми мальчишками пойло. Именно пойло, отвратительное и безвкусное, которое он и выпил-то по принуждению старших товарищей, а потому сказать, что он разбирался в сортах и видах этого напитка, означало бы сильно преувеличить. Такой человек, как Алексей, наверное, даже и не догадывался, что нечто столь банальное, как покупка пива для мужской посиделки, может стать поводом для волнения.       – Квартира двадцать шесть, номер дома тебе известен, – сказал он Ване перед уходом. – Приходи пораньше, приготовлю что-нибудь похожее на ужин.       …Возвращаясь обратно в отделение по подземному переходу, сложные изгибы и повороты которого больше не вводили его в заблуждение, доктор Литвинов прокручивал в памяти Ванину по-детски смущенную улыбку и думал, что жить в этом городке не так уж и скучно.