Сквозь время

      Себастьян обеспокоенно ходит по своей комнате, на столе — пепельница в форме черепа, в ней дымит недокуренная сигарета. Его волнение вполне обосновано — Сиэль уже неделю не появлялся дома.       Он искал его везде: у Сильвера, в рок-барах, на местах тусовок, опрашивал всех друзей. Итог один — все в один голос утверждали, что не видели Диму уже очень давно, он даже на репетиции ни разу не явился, что для него действительно весьма странно.       Себастьян бы простил ему всё, даже если бы нашёл на хате у кого-то из друзей в объятьях очередной развратной фанатки. Только бы знать, что он жив и с ним все в порядке.       Ожидание и неизвестность — хуже всего. Любящее сердце начинает неприятно колоть, оно будто чувствует что-то недоброе. Он давно уже не может спать, не ощущая в объятьях хрупкое тело юноши, а на плече — лохматую пушистую голову. Ритм дыхания графа и мерное биение его сердца давно не убаюкивали дворецкого. Он совсем забыл о еде, и теперь похож на высокий скелет, обтянутый бледной кожей. Скулы выступили еще резче, под покрасневшими беспокойными глазами появились огромные синеватые тени.       Он садится за стол и пытается сделать то, что является его последней надеждой. «Сиэль Фантомхайв!» — пытается он мысленно связаться со своим хозяином. «Приди и забери мою душу, мразь! » — тут же раздаётся в его голове родной голос, обжигающий яростной злобой. Мгновенная мигрень сопутствует его ответу, в висок будто медленно вгрызается бензопила.

***

      Край города, высокое заброшенное здание. Местность пустынная и заросшая сорняками. Ни души. Себастьян ощущает — ОН где-то здесь, он чувствует графа, несмотря на невыносимую головную боль.       Дворецкий поднимается по полуразрушенным ступеням, минуя самый верхний восьмой этаж. Сиэль тут, стоит почти у края крыши, ветер развевает плащ и его длинные спутанные волосы, в одной руке — бутылка текилы. Он отхлебывает прямо из горла и морщится с непривычки к таким крепким напиткам. — Пришёл, да? Это хорошо. Я отдам тебе то, чего ты жаждешь уже так долго. — Простите, я не совсем вас понимаю, — говорит Себастьян, подходя ближе, желая оттащить хозяина от опасного края. — Стой! Приказываю! — говорит юноша, делая шаг назад. — Я понимаю, ты очень долго этого ждал, но я хочу сказать тебе два слова перед смертью. Он ставит бутылку возле ног, достаёт сигарету и закуривает. — Я прочёл, я нашёл в интернете много интересного про твоего Сиэля. Пришлось, конечно, изрядно потрудиться, но у меня есть друг-хакер. Там, кстати, имеются данные и о твоей безупречной службе. Ты был слишком хорош, чтобы быть человеком. Многие люди тебя боялись, они утверждали, что ты как-то связан с нечистой силой.       Минутная пауза, Себастьян ощущает, как его сердце начинает раздирать острая боль.  — Какой же я дурак, что не понял сразу! — Сиэль отчаянным жестом запускает руку в волосы, взъерошив челку. — Ты слишком хорошо дрался, я даже не успевал следить за твоими движениями. К тому же, ни одному смертному не удалось бы убить человека тупым столовым ножом. Ты часто вмешивался в мои мысли, ты читал меня слишком легко, даже для самого сильного экстрасенса это непосильная задача.  — Но… Я люблю вас… — тихо отвечает Себастьян, его голос полон отчаянья и едва заметно дрожит. — Душу ты мою любишь, — горько хмыкнул Сиэль, его глаза стали холодны, словно северное сияние. — И, наконец, пентаграмма на твоей руке. Знаешь… Как только я её увидел, почувствовал, что ты для меня очень опасен. Мне разъяснил ее значение мой друг-сатанист. Это знак контракта. Ты — сильнейший демон, и ты питаешься душами. Тот Сиэль погиб при странных обстоятельствах, всю жизнь он носил повязку на глазу. Когда нашли его тело, оно было изуродовано, а глаза глубоко распахнуты, и правый здорово отличался от левого. Он был серого цвета, и в нем был в точности такой же знак, как на твоей руке. Если бы ты забрал его душу, пентаграмма бы исчезла, в знак того, что контракт исполнен. Но ты не смог…       Сиэль делает ещё глоток, чуть наклоняется вниз и бросает почти пустую бутылку, опасно покачнувшись на краю. Ещё одна сигарета появляется в его руке. — Неправда, хозяин, мне теперь не нужна ваша душа! — Себастьян испытывает острое желание снова подойти к любимому, но не может ослушаться приказа. Проклятое дежавю… Снова Сиэль в опасности, и он ничего не может сделать. — Ты мог бы забрать её ещё там, в переходе. Но ты спас меня. Зачем? Тебе, видимо, нравилось играть со мной в кошки-мышки. Какой же ты жестокий! Я ведь тебе доверился! Этот взгляд! Сколько отчаяния и разочарования в этих изумрудных глазах. По бледным, словно у фарфоровой куклы, щекам скатываются тонкие хрустальные струйки. Ветер играет длинной челкой, то сдувая волосы назад, то вновь отбрасывая их на лицо. — Приятного аппетита, Себастьян. Сожри же меня!       Шаг вниз — и вновь полёт. Фигура юноши хрупка и невесома на фоне огромного лазурного неба, и кажется, что он должен легко взлететь, но он стремительно падает. — СИЭЛЬ, НЕЕЕЕЕЕЕТ! — отчаянный пронзительный крик. Он нарушит приказ, но не позволит ему ещё раз умереть.       Мгновение — и Себастьян срывается с крыши вслед за Сиэлем. Он догоняет его в падении, так как его тело гораздо тяжелее, и крепко прижимает к себе. Совсем близко их нежелательное свидание с твёрдым асфальтом, и будь у него за спиной сильные демонические черные крылья, они бы были спасены. Но их нет, он всего лишь человек! Человек, как иронично! Соломинка для утопающего, но… он одной рукой распахивает полу пальто, пытаясь изменить траекторию полета. Сильный порыв ветра, ударив в плотную британскую шерсть, с лёгкостью переворачивает их, и теперь Сиэль оказывается сверху…       Всю силу удара принял на себя Себастьян. Он почти ослеп от боли, лицо и глаза залиты кровью, дыхание вырывается из груди со сдавленным хрипом, кажется, что острые концы сломанных ребер разрывают внутренности. Но главное, что его любимый мальчик упал на его тело и почти не пострадал. — Я бы сам вам отдал душу, если бы она у меня была… — еле слышно шепчет Себастьян, пятная подбородок кровью.       Он закрывает глаза, звуки внешнего мира отдаляются, растворяясь в мягко закружившем его черном водовороте. Так вот она какая, человеческая смерть…       Сиэль не может отойти от шока, его трясет. Припав ухом к груди дворецкого, он пытается поймать хотя бы слабые удары сердца, но не слышит ни звука. Непрошеные слезы застилают его глаза. — Себастьян! Очнись! Ты не можешь меня бросить! Себа, очнись, это приказ! — в отчаянии юноша кричит, захлебываясь в собственных слезах. Едва ли понимая, что делает, он то изо всех сил трясет Себастьяна за воротник пальто, то принимается хлестать его по щекам. Всё тщетно, тело, всегда такое родное и горячее, начинает холодеть.       В горячке Сиэль не замечает, что его нога неестественно вывернута и, возможно, сломана. Но вскоре боль даёт о себе знать, и внезапно он падает дворецкому на грудь и закрывает глаза, впадая в беспамятство. Болевой шок.       Хозяин и дворецкий… Они лежат неразлучные на красном от крови асфальте. Их лица безмятежны, будто они просто уснули. *Люмен — «А мы не ангелы, парень»