***
Путешествие становится самым длинным периодом времени, который они провели вместе нонстопом. Эмма спала на диване Реджины пять дней, а теперь они вместе в дорожном путешествии. Конечно, не так много удовольствия в нём, ведь они торопятся спасти три жизни. Четыре, если считать Лили. Но всё же. Реджина заставляет Свон перелезть на пассажирское сидение, заявляя, что и без того провела большую часть ночи без сознания в своём склепе, пока Эмма бодрствовала. Свон ощетинивается. Её гнев по отношению к Румпелю растёт. Чем больше она узнает о нём, тем явственнее понимает, что он стоял за большинством несчастий в её жизни. Как и в жизни Реджины. Теперь они могут добавить к списку ещё и Лили с Малефисентой. Помимо прочих жителей Сторибрука. Эмма слишком устала от чёртовых сказок и их дерьма. Реджина водит в тишине. Изредка она бормочет себе под нос то, как ужасно едет жук и что они обе умрут, когда двигатель сдохнет. Её голос убаюкивает Эмму. Шея Свон неудобно упирается в окно, а ноги согнуты в коленях.***
Когда она просыпается, в салоне пахнет кофе. Должно быть, Реджина остановилась на какой-то станции. Она протягивает Эмме бумажный стаканчик, не отрывая взгляда от дороги. Эмма стонет, пытаясь распрямить ноги. Она слишком стара, чтобы спать в машине без последствий в виде ноющих мышц. Она разминает шею и делает глоток кофе, обжигая язык. — На стакане написано «осторожно, горячо», мисс Свон. — Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть? Я думала, мы теперь друзья, — ворчит Эмма. На секунду Реджина выглядит удивлённой, но быстро приходит в норму: — Мы друзья. — Тогда ты можешь звать меня Эммой, — огрызается Свон. — Я называю, — говорит Миллс после паузы. Эмма знает, что ведёт себя как сука. «Мисс Свон» больше не задевает её, как раньше. Реджина чаще дразнит её так. В своей своеобразной манере. Эмма вздыхает. — Прости. Я просто… — она машет рукой в воздухе вместо объяснения и делает быстрый глоток из своего стакана, прежде чем начать плакать. — Какой она была? — спрашивает Реджина чуть погодя. — Кто? — Дочь Мал. — О, — Эмма сбрасывает ботинки и поджимает колени, ставя на них свой стакан. — Она… она была… — она сглатывает комок в горле, — ну, знаешь, когда встречаешь кого-то совершенно незнакомого, но тем не менее чувствуешь связь? Будто не можешь понять, что происходит, но этот человек делает твою жизнь ярче? Вот на что она была похожа. По лицу Реджины проскальзывает эмоция, определение которой она не может дать. — Так вы были… — Лили была моим другом. Единственным другом. И... первой девушкой, которую я поцеловала, — от этого воспоминания Эмма улыбается. Даже когда всё рушится на глазах, этого у неё никто не может отнять. Ни Румпель. Ни родители. Лили, вымокшая под дождем, безумно ухмыляется Эмме. Их пальцы переплетены, а одинаковые звёздочки на запястьях прижимаются друг к другу. Эмма знает, что Лили собирается сделать ещё за секунду до того, как это происходит. У неё есть шанс отстраниться. Но вместо этого она подаётся вперёд. Молния разбивается около них, и они отскакивают друг от друга, синхронно закричав. Держась за руки, они бегут под дождём, визжа от восторга. Лили целует её снова. Медленно и неуверенно. Она прижимается к Эмме и трясётся от холода, чувства переполняют её. Этим вечером они засыпают, не расцепляя рук. Эмма просыпается одна, но только потому, что Лили ушла добыть им булочки и сливочный сыр на завтрак. Она возвращается с хитрой усмешкой и вымазывает лицо Эммы в сыре, чтобы потом вновь поцеловать. Свон не знает, зачем рассказывает всё это Реджине. Она никогда никому не говорила о Лили, кроме того, что они были друзьями, а потом вдруг перестали. Реджина слушает, иногда благосклонно гудя. Эмма не может заткнуться. Она рассказывает, как они встретились. Как в первый раз поцеловались. Как невинно всё было. Как произошёл разрыв. Про то, как Лили нашла новую хорошую семью. Всё полетело в тартарары. Эмма, у которой не было шанса. Слишком рассерженная. Слишком загнанная в угол. Слишком эгоистичная. Про то, как Лили уходила, и она чувствовала, как сердце разбивается и пустота образовывается где-то внутри. Ей хотелось позвать Лили обратно, но она убедила себя, что в одиночестве ей лучше. Так было до того, как Генри нашёл её. Заставил поменять что-то. Реджина слушает, давая ей возможность выговориться. Теперь их с Лили отношения не только между ними двумя. Они существуют и для Реджины. Эмма чувствует, как огромная гора свалилась с плеч. Когда Свон заканчивает, они некоторое время молчат. Она выдала всё, что было на сердце, и теперь единственный шум — шуршание асфальта под колёсами жука. Когда Эмма готова свернуться клубком и заснуть, Реджина произносит: — Мал была первой женщиной, которую я поцеловала. В голове Эммы происходит короткое замыкание. — Ты поцеловала мать, я поцеловала дочь, и мы практически одного возраста? — спрашивает она, на что Реджина громко, почти истерично смеётся. — Боже, — Эмма тоже не может сдержать хохота. — Мы так облажались.