***
Генри не перестаёт писать в книге в попытке вернуть их домой. Он описывает события тысячей разных способов к концу недели. На вторую книга заполнена наполовину. Между своими тщетными попытками, парень говорит с Реджиной. Он рассказывает ей всё об их жизни вместе, надеясь, что её память вернётся. Каждый раз, когда она качает головой и бормочет извинения, он изменяется в лице. Эмма понимает его чувства — невероятно, как пугающе то, что Реджина не может вспомнить её. Ещё хуже стало с того момента, как Миллс вслух произнесла «женаты», пытаясь описать их отношения. С тех пор она думает о них, как… Эмма просто не может выбросить из головы эти мысли. Это… это абсурд, но идея настойчиво не желает покидать её сознание. Эмма то и дело вспоминает каждый странный взгляд, брошенный в её сторону Реджиной за последний год. Каждое касание: руку на плече, ладонь на коленке. Крепкие объятия и бормотание на испанском на ухо, когда Свон потеряла контроль на середине дороги. Эмме хочется, чтобы здесь была Лили. Она бы потребовала у неё перевод слов, сказанных Реджиной. Потому что её взгляд был… Это абсурд. И всё же… Не то чтобы Эмма не считала Реджину не привлекательной. Она не слепа. Но Реджина… ну, Реджина. Командир. Любит всё контролировать. Грубая и заносчивая. Она думает, что Эмма идиотка! И вся та часть истории, где она была злой. Она — причина, по которой Эмма выросла без родителей. Но в то же время, из-за Реджины Генри снова появился в жизни Эммы. И частично из-за неё у Свон наладились отношения с родителями. И она… ну, Реджина. Эмма помогает ей сменить повязку на ране, надеть чистую рубашку, принять душ, и не может перестать краснеть. Должно быть стыдно, думает Эмма, чувствовать столь бурное, как у гормонального подростка, притяжение, учитывая множество насущных проблем. Для начала ранение Реджины, — конечно, оно выглядит лучше, но они всё ещё застряли в чёртовом средневековье, ради бога. О какой нормальной медицине может идти речь? Нет стерилизованных инструментов. Нет больниц. Реджина в этой вселенной — долбаный разбойник, её нельзя даже отвести к некоему подобию врача в Зачарованном Лесу. Каждый раз, когда Эмма пытается исцелить рану, она почти теряет сознание. Не говоря уже о Генри. И том факте, что Реджина её не помнит. Технически, она не та же женщина, которую Эмма... Кроме прочего, Реджина — её друг, а это столь редкая и нежная вещь в жизни Эммы, которую она не желает разрушать. Поэтому её глаза сосредоточены лишь на ране Реджины. Она узнала о врачевании от Мэриан, немного о стрельбе из лука от Робина, что само по себе кажется безумно странным. Но когда он не пытается смягчить вину за перебежки от одной женщины к другой, то парень не так уж и плох. Эмме нравятся Весёлые Ребята, да и Генри их обожает. Свон также нравится Мэриан теперь, когда она проводит с ней больше пяти минут без борьбы за выживание. Реджина и Мэриан ладят превосходно. Они почти всегда вместе. Эмма держит рот на замке, пока её глаза смотрят перед собой. Генри продолжает твердить, что с ней что-то не так.***
Где-то в середине третьей недели, люди Снежки находят их. Реджина, наконец, исцелилась настолько, чтобы встать с кровати и дойти до кресла на улице. Её кожа землистого оттенка и бледнеет на солнце, поэтому Эмма продолжает пытаться ускорить процесс усвоения витамина D. Миллс уже дважды за последний час сказала ей, что не желает больше и капли молока («боги, ты и в другой вселенной меня никогда не слушаешь?»). Генри не может прекратить смеяться. Эмма ухмыляется, как идиот. Реджина, кажется, слегка запутана, но счастлива. Пожалуй, впервые с самого начала всего этого безобразия Эмма чувствует себя расслабленно и нормально. Пока на горизонте не появляются приспешники Снежки. Малютка Джон врывается на поляну на своей лошади, крича Мэриан спрятать всех. Эмма и Генри ставят цель укрыть Реджину и вместе практически затаскивают её в дом. Они двигаются быстрее, чем следовало бы, учитывая её повреждения. Мэриан открывает тайный люк в полу хижины, и они втроем втискиваются внутрь. Реджина отчаянно пытается не вскрикнуть от боли. Эмма крепко прижимает её к себе, пытаясь держать подальше от всего, чтобы не потревожить рану. Генри старается сжаться, но это было бы возможным, если бы он был десятилетним крохотным мальчишкой, а не неуклюжим четырнадцатилетним подростком. Свон слышит, как Мэриан передвигает кухонный стол, закрывая им люк, когда кто-то врывается в хижину. Голоса приглушены, но частично можно разобрать голос Мэриан. Она не кажется взволнованной или нервной. Эмма улыбается. Эта женщина — профессионал. Кажется, проходит вечность, прежде чем люк открывается. Внутри темно, и единственный звук — их шаткое, прерывистое дыхание. Реджина сдвигается, оказываясь наполовину на коленях Свон, и шипит от боли. Эмма нежно проводит подушечкой пальца по её руке — единственное успокоение, на которое она сейчас способна. Генри неловко кладет голову ей на плечо, чтобы достать до своей второй матери и положить ладонь на её свободную руку. Она колеблется, прежде чем принять её. Наконец голоса стихают, а стол двигается. Эмма рвётся вперед, чтобы выйти раньше Генри и Реджины, на случай опасности. Мэриан ухмыляется. — Хотите лимонад? — Я тебя ненавижу, — бурчит Свон. Женщина смеётся и помогает Реджине выбраться. Эмма подаётся вперед, чтобы попытаться снова исцелить её, но та отстраняется. — Ты потеряла сознание на два часа в прошлый раз, а моя кожа приобрела фиолетовый оттенок. Очевидно, ты не знаешь, что делаешь. — Эй! Ты жива. Я помогла в этом. Это не пустой звук. Лицо Реджины смягчается. — Нет, — тихо произносит она, избегая взгляда Эммы. — Не пустой звук. Но я в порядке. — Но… — Правда. Больно, но уже почти прошло. Просто царапина. Не стоит из-за неё переживать. — Но… — Спасибо за предложение, но нет, — говорит она тоном, не требующим возражений. По-королевски. Что-то из другой жизни. Мэриан посылает Эмме знающий взгляд (она стала делать это часто в последнее время). Эмма фыркает и выходит из хижины, плюхаясь на землю рядом с Малышом Джоном. — Не позволила исцелить её? — спрашивает он, не глядя на Свон. Среди Весёлых Ребят этот спор не утихает несколько недель. — Не-а, — Эмма почти надувает губы, как ребенок. Её это ничуть не волнует. Как и Джона.***
Из-за того, что лицо Реджины по-прежнему на всех плакатах по розыску, а люди Снежки снуют вокруг, они гуляют не часто. Для Миллс прогулки полезны, они помогают выздороветь. Облегчить возвращение к постоянному движению. И это… мило. Эмма немного знает об этом мире, и новая версия Миллс ещё больше восхищает её своими знаниями. Она меньше кидает издёвки. Мягче. Её грани не так остры, им и не нужно. Реджина, которую знает Эмма, постоянно бросает вызов окружающим. Её Реджина стоит с высоко поднятой головой, даже если окружена врагами. Она выше жизни, и никто не оспаривает её решения в силу привычки. Однако эта Реджина держится иначе: вызывающе, гордо, упрямо, готовясь к бою, но в ней есть обнадёживающая мягкость. Она прожила тяжелую жизнь, но оставалась свободной. Её не вынудили выйти за короля, притворяться матерью или королевой. Эмма думает, что детство вне аристократии наиболее странная вещь из всех. Реджину обучали быть изящной, достойной леди с ранних лет. Кора контролировала каждое её действие. Эта же девочка не знала матери. Эта Реджина — сирота. Как Эмма. Свон никогда бы никому этого не пожелала. Она знает лучше других, каково это чувство. Но Реджина без влияния матери ходит по земле без тяжкого груза на плечах. Эмме жутко стыдно из-за того, что она никогда этого не замечала. Или замечала, но не могла понять истоки. Иногда родители могут причинить больше вреда, чем пользы. Они говорят обо всём на свете во время прогулок. Генри оставляет их наедине, убегая к Веселым Ребятам, говоря, что с матерями скучно. Свон думает, что он принял тот факт, что они не вернутся домой. Прошёл месяц. Конечно, что-то должно было сработать. Эмма говорит это Реджине и скрипит зубами, когда едва не спотыкается о камень на тропинке. — А ты? — спрашивает Миллс, протягивая руку. Это что-то новенькое. Прикосновения. Та Реджина из другой реальности очень осторожна с ними. Только с Генри она способна с лёгкостью показывать свою любовь. И на это потребовалось много времени. Эта Реджина без лишних раздумий берёт Эмму за руку. И делает это часто. — Что я? Реджина улыбается. — Ты всё ещё веришь, что вы сможете найти путь в ту землю, откуда, по-вашему, вы родом? — До сих пор не веришь нам? — дразнит Свон, избегая прямого ответа. Улыбка Реджины сменяется нахмуренными бровями. — Вещи, о которых ты рассказываешь, кажутся нереальными, — осторожно говорит она, глядя на тропинку. Эмма кивает, она понимает. Когда Генри пытался убедить её в существовании настоящих сказочных персонажей и её родителей среди них, она тоже не верила. — Но… — Реджина обрывает фразу, качая головой, словно пытаясь отбросить то, что хотела сказать. Вместо этого она открыто и мило улыбается, и Эмме приходится напомнить себе, что Реджина её друг. — Нам нужно пойти туда. Там дорожка к красивому озеру. — Окей, — соглашается Свон, идя следом и стараясь не краснеть, когда их руки соприкасаются.***
Эмма сидит в хижине, пытаясь без особого успеха залатать дыры на своей рубашке (она провалила домоводство в школе). На правой руке уже около семи ранок от иголки. Реджина не может скрыть смешков, стоя у печи. Она пообещала Мэриан, что присмотрит за пирогом, который женщина готовит к приходу Робина. Генри врывается на кухню с волосами, полными сухих прутьев, и широкой улыбкой. — Я попал в цель стрелой! — гордо объявляет он. Над стрельбой он корпел всю прошлую неделю, пытаясь попасть в цель, как остальные Весёлые Ребята. — Круто, — бормочет Эмма, снова уколовшись и засунув палец в рот с воем. — Я истекаю кровью. Реджина вновь смеётся, а после подходит к Генри и взлохмачивает его волосы, убирая несколько прутьев. Она смотрит на него одинаково в последние дни — будто помнит. Она поворачивает голову и глядит на Эмму, а её улыбка ощущается, словно удар в солнечное сплетение, когда Свон поднимает взгляд. Реджина смотрит с такой… любовью. Только так можно описать этот взгляд. Он быстро исчезает, и Эмме кажется, что она выдумала его. Она просто видит то, что хочет видеть. Надеется на вещи, которых не может быть. Эта женщина знает её всего пару месяцев, а реальная Реджина… Эмма сильнее сосёт палец. Ей просто мерещится. Реджина поворачивается к Генри, убирает ещё одну веточку и говорит: «Поздравляю» — целуя его в макушку. Мир погружается во тьму.