Не забудь проснуться

      Отто сидел у борта с ведром и удил рыбу, Сид уже в третий раз остервенело драил палубу, похоже, надеясь, что это поможет сделать воздух хоть чуточку прохладнее. Не помогало. Только влажность приняла какие-то совершенно немыслимые масштабы — над баркасом разве что пар пока еще не висел, но Пенгвин подозревал, что еще одно ведро воды, разлитое на доски, и пар появится.       Самому Пенгвину стало не до шуток. От жары, духоты и влажности голова кружилась, бинты на ноге замокли, а рана ныла, неприятно и изматывающе. С солнцепека он уже перебрался в тень паруса, но это почти не принесло облегчения. Хотелось забраться в холодильник, да там и запереться и, наконец, нормально уснуть. Или попросить Сида вернуть себя назад в прохладный трюм фрегата. Там, определенно, было легче. Чудесным видением мерещился медотсек Полярного Хвоста — вот уж где температура никогда не поднималась выше двадцати градусов.       Находясь в полубреду, не в силах думать ни о чем, кроме вожделенного холода, Пенгвин только один раз услышал какое-то слабое копошение рядом и вопрос, заданный голосом Рея:       — Так во сколько она должна появиться?       Ответа Пенгвин не расслышал. Но, возможно, его и не было — Сид и Отто старались игнорировать Стейджа.       Ближе к вечеру жара быстро пошла на спад, и в голове чуточку прояснилось. Первым делом подумалось, что такое быстрое похолодание не к добру — жара над морем Гранд Лайна имела тенденцию оканчиваться чудовищным штормом. Но, присмотревшись к горизонту, Пенгвин не заметил ни единого предвестника бури. Это несказанно радовало — одного взгляда на потрепанный баркас хватало, чтобы понять, что судно не переживет нового испытания.       В голову стукнуло, что неплохо было бы хоть немного привести лодку в порядок, пока есть время. Но и эту мысль пришлось отмести: команда настолько вымоталась за прошедшие дни и настолько ошалела от жары, что, похоже, не смогла бы найти в себе силы, чтобы заняться починкой.       Оглядевшись, Пенгвин почти сразу увидел Рея, который расслабленно стоял у борта и курил. На корме сидел Сид. Отто и вешалки Пенгвин не заметил — должно быть, в поисках прохлады они опрометчиво скрылись в душном трюме. Нины тоже нигде не было.       — Который час? — собственный голос прозвучал так хрипло и тихо, что Пенгвин даже испугался. Прочистил горло, собираясь повторить вопрос громче, но Сид расслышал с первого раза.       — Пять часов, — тут же сорвался с насиженного места, подошел. — Вам что-нибудь нужно? Принести вам поесть? Я пытался привести вас в чувство во время обеда, но вы сказали мне идти к черту.       Несмотря на общее крайне паршивое состояние, Пенгвину стало стыдно. Сид и Отто делали всё, чтобы обеспечить ему хоть какое-то подобие комфорта, и пусть по большей части их усилия приносили проблемы, Пенгвин все равно не чувствовал себя вправе срываться на матросов. Они не имели не то что медицинского образования, но даже минимальной практики, и делали всё по своему, бытовому, разумению, но даже так многое у них получалось. Отто вполне пристойно наложил шов, а сейчас на ноге Пенгвина белели свежие бинты, и он не помнил, кто и как его перебинтовал.       — Прости, — извинение вырвалось само собой.       Сид сперва опешил, а потом щеки его закраснели, и он протестующе замахал руками:       — Ну что вы! Это все такие мелочи! — и сразу сменил тему. — Так что насчет поесть? У нас есть только рыба, сами понимаете, раздобыть что-нибудь приличнее тут невозможно.       Вот только даже мысль о еде вызывала у Пенгвина тошноту. Он знал, что ему следует поесть: в конце концов, он четыре дня почти ничего не ел, но, даже понимая это, заставить себя посмотреть на что-нибудь съедобное пока не мог.       — Позже, — так что на предложение пришлось отвечать как можно более обтекаемо. — Приведи лучше ко мне Нину. Нам надо связаться с Шачи, чтобы он забрал нас отсюда.       В своей просьбе Пенгвин не видел ровным счетом ничего смущающего или странного. Ему вообще казалось, что желание убраться из лодки как можно скорее должны разделять все, возможно, за исключением вешалки. Про себя он и вовсе думал, что если сегодняшняя жара повторится завтра, в дополнение к ране он заимеет тепловой удар.       Но Сид отреагировал на вполне рациональную просьбу как-то нетипично. Отвел глаза и уставился в спину Рея. И Стейдж тоже необычно напрягся, хотя и не повернулся пока лицом.       — Что случилось? — в груди неприятно екнуло, и заныло сердце. Привычки отмалчиваться в таких ситуациях Пенгвин не имел и в других ее тоже не любил.       Сид коротко глянул в ответ, поджал губу. Пенгвин не заметил этого раньше, да, возможно, это и не бросалось в глаза, но Сид казался каким-то… разочарованным?.. Расстроенным? Он никак не мог подобрать подходящего слова.       — А Нины нет, — наконец ответил матрос.       — Как так нет? — не понял Пенгвин. — Исчезла уже?       На это Сид только головой помотал:       — Ее вообще сегодня не было. Не появилась.       Что сказать на это, Пенгвин не знал. Вчера ему объяснили, что Нина каждый день появляется примерно в одно и то же время. Часов семь или восемь проводит в лодке и исчезает. Сид говорил уверенно, он не сомневался, что Нина и сегодня появится. Как мираж в пустыне, только осязаемый и говорящий. Может, просто сменилась погода, и мираж исчез?..       — Пенгвин, — Рей, наконец, тоже решил принять участие в разговоре. Отлип от борта, кинул недокуренную сигарету в море. Обернулся.       У Пенгвина глаза полезли на лоб, он едва успел удержать на лице маску безразличия. Под глазом у Стейджа лиловел огромный опухший синяк.       Похоже, Рей заметил, как изменилось выражение лица Пенгвина, но объяснять ничего не торопился, просто подошел и присел перед ним на корточки. И Сид, на удивление, не отсел. Пенгвину пришлось признать, что он провалялся в полубреду достаточно долго, чтобы упустить из виду какие-то серьезные перемены в отношениях Рея, Сида и Отто. Ло никогда бы не позволил себе настолько уйти от реальности, чтобы не заметить таких перемен.       — Скажи, ты не пытался проследить за Ниной Волей? — тем временем спросил Стейдж.       «Идиот», — повторно обругал себя Пенгвин. Вон, даже Стейдж додумался, что незнакомцам на борту нельзя доверять только потому, что они выглядят безобидно. А Рей-то дозорный, один из тех, кого пираты Сердца единогласно считали непроходимыми тупицами.       — Я вчера попытался незаметно это сделать, пока вы с мальчишкой ругались, а она шла до трюма, — похоже, Рей верно истолковал его молчание. — Так вот, у меня ничего не вышло.       — Блок? — в общем-то, на памяти Пенгвина встречались мастера Воли, способные маскировать свою реальную силу и даже свое присутствие. Правда, одним из них был Сильверс Рейли, а вторым — вице-адмирал Дозора, известный мастер Воли Наблюдения. Слабо верилось, что Нина находилась на их уровне.       — Нет, — но Рей только головой покачал. — Вообще ничего. Пустота. Я так и не смог засечь ее Волей, она воспринимается как пустое место. Даже вашу Ве-тян кое-как ощутить можно, а Нину — вообще никак.       В такие чудеса Пенгвин никогда не верил. Нина была живой, теплой. Когда она держала руку у него под затылком, он слышал пульс. А любого живого человека, каким бы слабым он ни был, всегда можно увидеть Волей Наблюдения. Иногда это бывало непросто — слишком уж слабая аура, но возможно — всегда.       — Ты уверен, что у тебя Воля не отказала после морской воды в легких? — спросил Пенгвин.       — Я тоже об этом думал, — и опять Стейдж показал удивительную дальновидность. — И проверил на вас всех. Я видел даже Отто, который вряд ли сильнее Нины, — тут Пенгвин порадовался, что Отто не слышит этого, — но Нину так и не смог ощутить, даже подойдя к ней почти вплотную. И унюхать ее тоже не смог. Пенгвин, ты же знаешь про мой зоан, — Стейдж посмотрел вопросительно, и Пенгвин кивнул, — у меня нюх и зрение полярного волка. Нина запаха не имеет вовсе. Она не человек.       Пенгвин молчал. Он не очень-то верил сказанному Стейджем, и вряд ли поверил бы, если бы подобное ему рассказал кто-нибудь еще. Выход виделся один — проверить самому, но и это было невозможно, так как Нина не появилась.       — Сид, ты знал? — обратился он к единственному, кто мог хоть как-то подтвердить это или опровергнуть.       — Догадывался, — Сид коротко кивнул. — У меня, конечно, нет волчьего нюха, — кинул косой взгляд на Стейджа, тот ехидно усмехнулся в ответ, — но я почти неделю ежедневно находился рядом с Ниной. Рано или поздно любой бы заметил, что она вроде как есть, а вроде как ее и нет. Она очень нам помогла, когда заставила муши поймать ваш сигнал-СОС, но все-таки без нее мне спокойнее.       И Пенгвин не мог с этим не согласиться. Только где-то в глубине души еще очень хотел убедиться, что Нина жива и здорова, и не появилась сегодня в их баркасе исключительно по своей воле.       — Мы можем поискать мушифон для дальней связи на затопленных кораблях, — но прежде, чем Пенгвин успел что-то сказать, Сид уже принялся предлагать варианты, что им делать дальше. — Мы хотели поступить именно так, когда вчера шли сюда.       Пенгвин знал, что этот способ самый быстрый, простой и разумный. Но сегодняшний полуденный бред, из которого Пенгвин почти ничего не помнил, навел его на еще одну мысль. Совершенно безумную, но Ло бы оценил. В конце концов, максимум, что они могут потерять — это пару дней времени. А вот приобрести — несравнимо больше.       — Мы не будем искать улиткофон на чужих кораблях, — сказал Пенгвин. — У нас есть свой. Полярный Хвост затоплен совсем рядом. Надо узнать, в каком он состоянии, повреждена ли рубка. Если нет, связаться с Шачи через мушифоны Хвоста.       На него посмотрели как на сумасшедшего, но Пенгвин не сомневался, что уже через пару часов сможет убедить команду в правильности такого шага. А там, чем черт не шутит, может, удастся вернуть подлодку на ход. Если поврежден только внешний корпус, если рубку и машинный отсек успели загерметизировать, это более чем реально.       Пенгвин любил Полярный Хвост, ему не впервой было возвращать его к жизни после смертельных для корабля передряг. Чем эта отличалась от всех предыдущих?..

***

      В бесконечной, раскаленной, исходящей паром темноте сталкивались многотонные алые плиты. С раскатистым гулом медленно и тяжело налетали одна на другую, трескались, крошились, сминали друг друга. Вниз летели исполинские расколотые валуны и терялись из виду в пропасти. Виви бежала от них, а они то справа, то слева били в красный камень, обдавали едкой горячей пылью.       Виви металась по огромной красной плите, плывущей в бесконечности. Валуны врезались в нее подобно метеоритам, взрывая кратерами, пуская сети трещин, отзываясь дрожью и жалобным гулом.       Медленно и неотвратимо плита двигалась навстречу другой плите. Еще одна, сложившаяся пополам, исторгавшая из сломов всё новые и новые осколки, наползала сверху.       Виви дышала все тяжелее, словно исполинская плита давила всем весом. Горячий воздух скреб в легких, колол и царапал горло. Виви кашляла красной пылью, пыталась выскрести ее из глаз, выплакать, но она царапала под веками, и ее становилось всё больше.       Всё ближе подползали плиты, алые скалы летели вниз, с жадным чавканьем и скрипом исчезали в темноте, нарастал скрежет и гул. Красный камень задрожал под ногами, вибрация прошла от ступней к голове. Виви зажала уши, желая только не видеть, не слышать. Всё содрогнулось, взревело, накренилось — сошлись плиты.       Под ногами пропала опора — тело плиты распалось обломками, и Виви падала подобно им. Далеко под ней кольцами свернулась ненасытная темнота, всегда готовая схватить, впиться, поглотить без остатка. А над ней два алых чудища рвали тело третьего, вгрызались в него, дробили, бросали ошметки вниз в темную бездну.       Темнота потянулась к Виви щупальцами и сыто чавкнула.       Виви распахнула глаза, красноватый тусклый свет тут же ударил по ним, и ей пришлось прищуриться. Голова гудела, подо лбом словно вращался несмазанный часовой механизм, в виски монотонно стреляла боль. Нестерпимо хотелось пить. Под одежду словно песка насыпали — спину кололи песчинки.       А еще рядом кто-то был.       Виви вскочила, вспомнив вдруг свое последнее видение. Лишь бы привиделось, только бы привиделось!..       Вскочила она слишком резко, голова мигом пошла кругом, перед глазами заметались разноцветные искорки, во рту совсем пересохло, и Виви упала спиной на песок, пытаясь вернуть зрение и по новой не потерять сознание. В ее положении обморок мог стать последней сделанной глупостью на этом свете.       — Ага, проснулась, — Сэр Крокодайл, Мистер Ноль, самый страшный монстр ее ночных кошмаров сидел в двух шагах, аккуратно собирая костерок из охапки хвороста. Похоже, по-своему истолковав панический взгляд принцессы, он продолжил: — Не бойся, я не собираюсь тебя грабить, убивать или что-то подобное.       «Три года назад вы были не так в этом уверены», — про себя съязвила Виви. А вслух голос сорвался:       — С-сэр Крокодайл!       Во взгляде пирата что-то неуловимо изменилось.       «Он узнал?» — мелькнула тревожная мысль. Но пират, похоже, думал о своём:       — Значит, память у местных лучше, чем я думал.       Очень хотелось облегченно выдохнуть — ее маскировка была великолепной, но ненависть к этому человеку оказалась сильнее:       — Мы не забудем того, кто разрушил нашу жизнь ради своих отвратительных амбиций. Зачем вы явились снова? Здесь никто вам больше не поверит.       — Мне ваша вера без надобности, — Крокодайл презрительно фыркнул. — Проводи меня завтра до Оменты, и ты больше не услышишь обо мне.       Виви нахмурилась. Что за дурацкое предложение? Зачем пирату понадобилась Омента?.. Город тихий, мирный, на берегу моря. Там не было ровным счетом ничего, что могло бы заинтересовать Крокодайла. Даже во времена его присутствия на Сэнди Айленд, Омента не привлекала его внимания, город мало тронула гражданская война.       — Я не знаю, как идти до Оменты, — Виви даже не пришлось лгать, она действительно этого не знала, так как в своем путешествии полностью полагалась на знания караванщика. Но, если бы знала, солгала бы. Пустить Крокодайла в Оменту — то же самое, что оставить Кунг-фу дюгоня без присмотра в посудной лавке.       — Как же ты тогда пошла одна в пустыню, если не знаешь, как добраться до ближайшего города? — пират иронично усмехнулся. — Очень опрометчиво с твоей стороны. Виви поджала губы. Она и так ненавидела этого человека, а он к тому же смел откровенно над ней насмехаться.       — Я шла с караваном, но мой верблюд заупрямился, и я отстала, — коротко объяснила Виви. И добавила, не успев себя сдержать: — И если бы не вы, я, наверное, уже нагнала бы караван.       — Если бы не я, ты бы упала с верблюда, потеряла сознание, а сейчас тебя бы уже догладывали пустынные падальщики, — в голосе пирата зазвенела сталь. — И все потому, что ты забыла, как надо вести себя в пустыне. Что надо чаще пить и не снимать косынку с головы, даже если думаешь, что она закрывает тебе обзор.       Вот тут Виви стало по-настоящему стыдно. Она выросла в пустыне, три года назад она не раз повторяла Мугиварам именно то, что сейчас говорил ей Крокодайл. Она всегда думала, что даже будучи в панике сможет неукоснительно соблюдать простейшие правила выживания среди песков. И вот теперь сбежавший из Импел Дауна пират отчитывал ее за раздолбайство. Наверное, в других обстоятельствах это показалось бы смешным.       — Я не видел никакого каравана, пока шел тебе навстречу, — между тем, Крокодайл закончил ее ругать и вернулся к делу. — Возможно, разминулись. Куда шел караван?       — В Мар-ост, — нехотя ответила Виви.       Крокодайл молчал, похоже, что-то прикидывая в уме. Возможно, считал, сколько времени займет путь сначала до Мар-оста, а затем оттуда до Оменты. В глубине души Виви даже на это надеялась. Крокодайл был страшен, но он все-таки был человеком, и пугал меньше ночи в одиночестве посреди пустыни. Уже свечерело, ночевка становилась неизбежной. Если сейчас Крокодайл решит идти до Оменты, Виви останется одна. И, наверное, всю ночь будет всматриваться в темноту за кругом желтого света от костра, слушать звездную тишину и вздрагивать от шорохов.       — Ладно, хорошо, — наконец, Крокодайл что-то решил. — Я не знаю дороги отсюда до Оменты, так что меньше времени потеряю, если догоню караван, а потом в Мар-осте найму проводника. Завтра пойдем очень быстро, так что постарайся выспаться и собраться с силами за ночь. Если будешь отставать, я не стану дожидаться тебя.       И Виви даже не стала противиться его решению. Потому что устала, потому что не хотела оставаться одна и потому что понимала, что никакие ее протесты всё равно ничего не изменят. Готовясь ко сну, от души напившись водой из бочонка, которая показалась ей удивительно вкусной, она думала, что будет беспокойно спать рядом с Мистером Ноль. Даже понимая, что он ее не узнал и, если бы хотел убить, просто бросил бы умирать в пустыне.       Но как только ее голова коснулась кулька из накидки и косынки на теплой ткани спального мешка, веки потяжелели, и ее стало клонить в сон. Уже на грани между сном и реальностью она услышала:       — Эй, прекрасное видение, тебя как зовут-то?       — Ви… — принцесса чуть не выдала себя, но вовремя спохватилась, — …вьен.       Почему бы и нет? Пусть она будет Вивьен для Крокодайла. Как принцесса Виола из Дресс Розы назвалась Виолеттой для Дофламинго.