Осознание

      Послушная листва на деревьях приятно шумела от каждого легкого дуновения ветра и плавно шевелилась, словно сама ласкалась к этому непостоянному, и от этого еще более желанному, невидимому, но каждой клеточкой ощущаемому гостю. Бегущая река же казалась совсем равнодушной и вовсе никак не реагировала, подчиняясь лишь единственному желанию — нести свои воды вперед. Бурное течение просто не давало возможности проникнуться более тесным контактом с чем-либо еще, кроме одинаковых берегов по обеим сторонам и синего неба, отражение которого на поверхности было искажено перманентной рябью. Всё как и в жизни…       Неся Анну на руках, Хао шел вдоль берега, словно выискивая подходящее место. Однако его разум, все еще охваченный гневом и слегка заторможенный подавившим все эмоции самообладанием, был неспособен понять, что пейзаж всюду одинаков, и он просто пытается всем телом ощутить реальность происходящего после недавних манипуляций со своим собственным сознанием.       Спустя несколько минут, наконец, остановившись, опустив девушку на землю и расстелив на траве пончо, Хао осторожно уложил на него Анну, которая все еще была без сознания. Затем шаман развернулся, снял перчатки и, наклонившись вперед, погрузил руки в воду, ополоснул их и умылся, заправив волосы за уши. Сделав глубокий вдох, Хао положил уже ставшие холодными ладони на щеки и закрыл глаза.       Журчание бегущей воды целиком заполняло пространство, создавая ощущение спокойствия и безопасности, а ее отрезвляющая прохлада, касавшаяся разгоряченной кожи, постепенно унимала пламя внутри.       Любой бы в такой ситуации расправился бы с обидчиками немедленно, испепелил бы, наслаждался бы каждым криком в агонии, утверждал бы свою силу и упивался ею. Но не Хао Асакура. Бурлящий в нем гнев почти никогда не выигрывал схватку с холодным разумом. Даже сейчас, когда на кону стояла его надежда. Успокоившись, он придумает более поучительное наказание, нежели быстрая, хотя и мучительная смерть. Впрочем, это наказание началось сейчас, когда тревожное ожидание и безысходность слабым, но настойчивым огоньком уже обжигает души Х-судей.       Растерев капли воды по щекам и шее, Хао встряхнул руки и повернулся к девушке.       Переложив Анну на спину, шаман возвысился над ней и, убрав светлые волосы от лица, принялся пристально рассматривать. Завидев на подбородке девушки дорожку уже запекшейся крови, он нахмурился. И все-таки как же она позабыла свои четки?!       Намочив свободный край пончо в воде, Хао принялся осторожно вытирать лицо девушки. Несколько уверенных, но нежных движений от губ к шее. Вскоре на лице Анны не осталось и следа от былого ранения, но на светлой ткани появились коричневатые разводы. Впрочем, шаман не обратил на это никакого внимания. Отпустив край пончо, Хао провел большим пальцем по нижней губе Анны, словно утирая капли воды, затем запрокинул ее голову и внимательно осмотрел шею. Убедившись, что выполнил свою работу на совесть, шаман снова пригладил ее волосы и принялся осматривать дальше — ниже.       На белой коже Анны, начиная от ключиц, уже проявлялись несколько очаговых темных кровоподтеков. По их симметричной локализации Хао сразу понял, что именно в этих местах щит из фуриоку, который девушка, к его удивлению, догадалась сделать, дал трещину. Ключицы, плечи, предплечья… Слегка приспустив широкие бретели черного платья, шаман заметил несколько багровых полос, убегающих к груди. Хао был уверен, что такие отметины есть и ниже, но решил ограничиться уже увиденным. Если принять лекарство, оно подействует на все раны одинаково.       Синяки хоть и были довольно многочисленными и выглядели весьма серьезно на фоне белизны кожи девушки, и кроме того, обещали быть болезненными, Хао не счел эти ранения значительными. Обычная реакция тела, за столь короткое время потерявшего много фуриоку, не атакуя. Необходимо лишь восстановить баланс.       Пробежавшись пальцами по плечам и предплечьям Анны к ее ладоням, Хао резко остановился, нащупав правой рукой знакомую ткань. Опустив глаза, он увидел совершенно неаккуратно завязанный на запястье девушки красный шифоновый шарф. Несколько секунд разглядывая этот весьма нелепый узел и придя к выводу, что Анна бы не позволила себе подобного, Хао ухватил длинный край и потянул его вверх. Легкая ткань, словно змея, стремительно сползла с гладкой кожи и оказалась в руке Асакуры, развеваясь на ветру и от этого став похожей на язычки пламени. Почти такие же, как блеснули в черных глазах Хао, когда его взору открылись багровые кровоподтеки, охватывающие тонкое запястье Анны. Причем с одного взгляда шаману стало совершенно очевидно то, что этот «браслет» есть не что иное, как следы от рук! Да неужели ее посмел тронуть этот фанатик Марко?! Или тот, другой?!       Гнев снова охватил его сознание, а дыхание участилось. Как посмели?!.. Бесстрашие или глупость?!..       Наспех убрав шарф в карман брюк, Хао протянул руку и, осторожно обхватив запястье девушки, приподнял его над землей и закрыл глаза с намерением считать с кожи Анны фуриоку обидчика, мельчайшие частицы которого все еще могли остаться. Несколько мгновений он водил пальцами по руке девушки, но, к своему удивлению, ничего не почувствовал. Когда шаман открыл глаза, его взору показалась еще более неожиданная картина. Хао нахмурился. Он держал запястье Анны, и его пальцы касались ее кожи именно там, где сейчас цвели кровоподтеки. Подходили идеально. Запоздалая разгадка, словно груда камней, упала на его плечи, и он ссутулился.       Хао вспомнил, как некоторое время назад сам стиснул пальцами это хрупкое запястье, но он не подозревал, что настолько не рассчитал силу. Впрочем, возможно кожа Анны оказалась слишком нежной…       Отметка Хао Асакуры, словно символизирующая его силу и власть, особенно на таком говорящем месте, как запястье женщины, должна была совершенно ясно дать понять всем остальным, что данная территория под запретом. Если этот шаман не жалеет даже столь приближенного к себе шамана, то что он сделает с любым, кто покусится на его собственность? Но Анна предпочла свое временное клеймо не демонстрировать… Возможно, Х-судьи были бы более учтивыми, если бы в их глазах статус Анны выглядел бы более провокационно. Вряд ли бы они могли подумать, что кто-либо иной мог бы позволить такую вольность в отношении этой девушки, ведь об их «знакомстве» уже известно всей Деревне Патчей… Неужели Анна стыдится такой связи с Хао Асакурой? Вероятно, не хотела, чтобы был причинен ущерб ее авторитету, и возникла необходимость давать объяснения. Особенно Йо.       Несколько мгновений внезапной обиды и непонятно откуда взявшейся ревности обожгли сердце шамана, и он даже на секунду подумал о том, что Анна получила по заслугам, пренебрегая его особым вниманием. Но взглянув на ее обнаженные руки и плечи, покрытые синяками, а затем, погладив пальцами раненое запястье, Хао ощутил, как чувство вины заполнило собой все его тело. Хотя он и не желал наступления таких последствий и не желал причинять Анне боль, все это было его рук дело.       Хао был жесток, но его жестокость выливалась в бою, в пламенных речах и атаках. Любое насилие в отношении женщины, не шамана, готового ответить шквалом атак, заряженных фуриоку, а именно женщины, он считал ниже своего достоинства. И сейчас презирал себя за мысли о «помеченной собственности» и «заслуженном наказании». Только себя, а не Х-судей. Х-судьи свое получат и без его презрения.       Тяжело вздохнув, Хао все же накрыл ладони Анны своими и прикрыл глаза. Уже через секунду он почувствовал, как его фуриоку перетекает в тело девушки и разливается по ее венам. Сделав глубокий вдох, шаман поднял глаза на плечи девушки и удовлетворенно улыбнулся, наблюдая, как багровые кровоподтеки бледнеют, становясь зелено-желтыми, а затем растворяются в белизне ее кожи. Спустя мгновение Хао отнял свои ладони, размял пальцы, сгибая и разгибая их, затем бросил быстрый взгляд на запястье Анны, где от былой метки не осталось и следа, улыбнулся и отвернулся к реке. Баланс восстановлен, скоро Анна придет в себя.       Через несколько минут витающая в воздухе безмятежность была нарушена резким вздохом. Хао обернулся. Девушка лежала на спине с широко открытыми глазами и несколько секунд просто смотрела на небо, пытаясь сфокусировать взгляд и выровнять дыхание. Видимо, полученное фуриоку заставило тело выплеснуть в кровь адреналин, который заметно участил сердечный ритм. Когда осознание того, что она все еще жива, утвердилось в сознании, Анна села, притянув колени к груди и накрыв плечи ладонями. Шаман заметил легкую дрожь в ее движениях. Неудивительно после всех сегодняшних манипуляций с фуриоку. Даже его собственные мышцы непроизвольно сокращались в первые секунды. — Как ты себя чувствуешь? — спокойно произнес он, снова отвернувшись. Шаман прекрасно понимал, что никакой опасности нет. Физически.       Анна вздрогнула, услышав его голос, а затем, повернув голову, нахмурилась, увидев его спину. — Почему опять ты? — бросила она, снова опустившись на пончо и неожиданно почувствовав себя в абсолютной безопасности. Под явно выраженным раздражением Хао почувствовал это в ее голосе и что-то еще… благодарность?       Шаман улыбнулся уголком рта. — Ты действительно полагаешь, что мог бы прийти кто-то еще? — Хао снова обернулся и оперся рукой о край пончо. — Может, Йо?       Анна прикрыла глаза. — Он знает? — тихо спросила она. — Нет, полагаю, ты хотела бы скрыть этот факт?       Девушка быстро взглянула на свое запястье и, не увидев причины своего былого раздражения, удивленно вскинула брови. — Равно как и этот, — добавил Хао и встал на ноги. Анна строго посмотрела на него и приподнялась на локтях. — Что произошло? — явно желая сменить тему, спросила девушка, осматривая свои руки и колени. По ее расчетам, на них должны были остаться какие-то следы ударов. Через мгновение она тоже вскочила на ноги и воскликнула: — Что это значит, Хао Асакура?!       Хао поднял бровь и усмехнулся, когда понял, что недовольство девушки связано с тем, что он совершенно забыл вернуть приспущенные бретели ее платья на положенное место. Впрочем, винить себя было не в чем, поскольку вид ее обнаженных плеч казался весьма привлекательным. — Отвечай!       Хао тяжело вздохнул, увидев в ее глазах, возможно впервые за все время, не только гнев, но и испуг, затем потер подбородок и усмехнулся. — Анна, пожалуйста, не забывай одну деталь. Хотя внешне я и могу казаться сексуально озабоченным подростком, как, возможно, мой брат или ты сама, на деле все совсем не так. Мне не интересно ничего, что находится под твоим платьем, успокойся. Твое сознание — вот где я был бы не прочь распустить руки.