Анька

Прозвучало несколько резких ударов в двери. - Откройте, это комиссар Ястребинский! Аня и Дмитрий пригнулись, чтобы их не было видно через открытое окно. - Что он здесь делает? - вполголоса произнесла девочка. - Так иди и спроси его! Я-то откуда знаю, - Дмитрий нервно постукивал пальцами по подоконнику, - Слушай, а у тебя случайно про запас баночки с сажей нет? Покажи-ка на бис свой выход с кочергой... - Хватит, это не смешно! - Аня легонько пихнула его локтем в бок. - Эй, не толкайся! Все равно нам кранты... - Тихо! Они о чем-то говорят, я пытаюсь слушать. А из-за твоей глупой болтовни мне ничего не слышно! Будь другом, помолчи немного... - Я помолчи? - мальчик от возмущения перешел с шепота на полный голос, - Да ты сама болтаешь без умолку! Проще было бы высунуться и заорать во все горло. И не думай, что за твои подачки я буду с тобой нянчиться! - Замолчи, Дмитрий! Кажется, Буферкова им открыла дверь... А я так и не поняла, чего им здесь надо. - Может они, это, каргу нашу арестовывать пришли? - У тебя шутки дурацкие... - Ладно, королева клоунады, пока никого нет, полезай в окно, а я за тобой. Только быстро, иначе я оставлю тебя здесь, на съедение комиссару! Аня без лишних комментариев залезла на подоконник, свесив одну ногу вниз, и посмотрела в морозную темноту. - Что, прям туда прыгать? - нерешительно спросила она. - Нет, я тебе сейчас аэроплан с лифтом подгоню! Прыгай давай или я сам тебя скину, трусиха! Кем-кем, а трусихой Аню никогда не называли. И это заявление оскорбило ее до глубины души. Она набрало в легкие побольше воздуху, перекрестилась и сиганула с подоконника, мягко приземлившись в пушистый большой сугроб. Рядом с ней тут же очутился Дмитрий. Отряхнувшись от снега, он вскочил и схватил ее за руку. - Что ты расселась, Нюрка, бежим, пока нас не заметили! - А как же забор? Я так высоко лазить не умею... - она поднялась на ноги, проверяя, не сломала ли что при прыжке. А между тем в приюте уже стал зажигаться свет, значит, Ястребинский и компания отнюдь неспроста заявились так поздно. - Ты дурочка или меньшевичка? Я давно заметил, за приютом поленница стоит, с этого трамплина и прыгнем в вольную жизнь. Ты быстрее не можешь? Хватит уже отряхиваться, не на балу! Дети добрались до поленницы, занесенной снегом. В лунном сиянии она чем-то походила на серебряную лестницу в стиле авангардизма. Она была достаточно высокой, чтобы долезть до верха железной ограды, окружавшей приют. - Значит так, поленья стоят крепко, но они скользкие. Идем быстро и осторожно, понятно? - и с этими словами Дмитрий начал карабкаться наверх. Аня нерешительно вступила на низшую ступень импровизированной лестницы. Она должна это сделать. Было немного страшно, а вдруг она подскользнется и упадет? Но назад дороги не было. Решила убегать, значит нужно довести дело до конца. У нее больше нет сил жить под гнетом злобной заведующей. А в Санкт-Петербурге, она, возможно, вспомнит, зачем она бежала за поездом и куда он шел. Она мужественно стала взбираться по скользким поленьям, руки неприятно обжигал свежевыпавший снег, Аня теперь только вспомнила, что забыла свои варежки, а башмаки предательски соскальзывали вниз. Вот, еще чуть-чуть и она на вершине! Но тут она поставила ногу на плохо поставленное полено, оно сорвалось вниз, а Аня в следующую секунду могла слететь вслед за ним и оказаться на земле. - Ай! - воскликнула она, взмахнув рукой, которую тут же схватил Дмитрий. - Держись! - он изо всех сил пытался не дать ей свалиться, зацепившись за один из прутьев забора. Опираясь на его руку, Аня сумела долезть до верхних поленьев, ухватилась за прутья свободной ладонью и выпрямилась, переводя дух. - Кабы знал, что с тобой такая морока будет, дал бы орать, сколько тебе вздумается, - объявил Дмитрий, когда они оба сидели в снегу по ту сторону приютской ограды. - Ни за что бы тебя не взял... У тебя таки талант попадать в неприятности! Спорим, что комиссар по твою душу пришел? - Ага, очень смешно! Обхохочешься, - ответила ему Аня. Если бы она только знала, насколько Дмитрий был прав! Ей было бы не до смеха далеко...

***

Несколько часов ранее. - А этот старикашка не очень-то похож на контрика, - заметил товарищ Кумар, наливая себе стопочку, он обязательно немного принимал на грудь до и после расстрела арестованных. Вообще, из специальной группы многие так делали. Но только не Ястребинский. Про его хладнокровие и стальные нервы в ВЧК ходили легенды, именно его в пример всем ставил Дзержинский. Комиссар был способен совершенно трезвым, не моргнув глазом, исполнить любой приговор. Он стрелял в женщин и стариков абсолютно спокойно, как если бы поджигал свою сигарету. - Был, - заметил Ястребинский, держа в руках личную вещь покойного Марка Исаевича - яйцо Фаберже, - Единственная хороша новость за последние два дня. Вражье убежище так и не нашли. - Найдем, куда они денутся! - Кумар закурил и стал прохаживаться по кабинету комиссара, - Рано или поздно кто-нибудь из них себя выдаст. Вы же сам это говорили, товарищ комиссар. - Да, да... - произнес он, нажимая продолговатый стерженек на верхушке яйца, две его створки вдруг раскрылись, взору комиссара предстал портрет пятерых детей. - Надо же, хранил ведь. Тоже саботажем пахнет, память о тех, кто должен быть забыт навсегда. Ястребинский вдруг замолчал, внимательно сверля своим взглядом лица юных княжон. По мере того, как он изучал их лица, его собственное лицо становилось все мрачнее и мрачнее - Не может быть! - медленно произнес он, - Это просто невозможно! - Что? - поинтересовался товарищ Кумар, подходя к его столу. В ответ Ястребинский швырнул драгоценность в сторону, она разбилась в дребезги, на полу остался лежать лишь уцелевший детский портрет. Кумар отошел на несколько шагов назад и застыл, не смея пошевелиться. Он знал, что комиссара лучше не злить, но понятия не имел, отчего тот пришел в ярость - Она же мертва! Нет! Надо срочно проверить. Я должен лично в этом убедиться... Если это окажется правдой, ее сразу нужно убрать! - О чем вы говорите, товарищ комиссар? Но он не ответил, он достал из шкафа свое пальто и фуражку и коротко бросил: - Едем.