Агатовое предательство (Agate's Betrayal)

«Мягкие ноты струились в туманной ночи, прорезая тишину.»

Бэкхён убрал меч в ножны. Наконец, после пятидесяти убитых людей, один решил высказаться. Rosecreek — самое слабое место и самый простой путь к столице. С помощью этой информации Бэкхён сможет легко уничтожить Chunyu и захватить все земли этой страны для своего императора. Император Ифань будет доволен. А это хорошо, потому что Бён хотел угодить своему королю, так как задолжал ему слишком много и не мог не возместить. Бён Бэкхён знал, что должен Ифаню свою жизнь. А точнее семье Ифаня, что спасла его из лап работорговцев, когда он был маленьким. Именно они воспитывали его во дворце, учили и любили. Теперь настала его очередь сделать что-то для них. Он учился для того, чтобы побеждать. Chunyu будет первым полностью захваченным королевством для Ифаня. В будущем он хотел уничтожить и другие. Бэкхён хотел сделать Shanxue еще больше, а главное — сильнее. Такова была его плата за годы, что потратила на него королевская семья. Бэкхёну ничего не должно было помешать на его пути. Он хлопнул в ладоши, и сразу же на его сигнал пришел солдат. — Да, генерал? — Собрать триста человек, утром мы отправляемся в деревню Rosecreek. Отправьте весточку императору о нашем отъезде. — Понял. После того, как солдат вышел из комнаты, Бэкхён тоже встал и покинул тюрьму, в которой он допрашивал пленных. Он продолжил свой путь вне здания, глядя на маленький кусочек неба. Бён стоял на большом, казалось, бескрайнем поле, освещаемый сверху звездным светом. Внезапно Бэкхён вспомнил о той ночи. Ночи, когда он танцевал под музыку гучжэн. Это была прекрасная ночь. Танцуя под эту музыку, он прочувствовал всю тяжесть, поднявшуюся из глубин его души. Бэкхён задался вопросом, сможет ли он станцевать его сейчас? Но как только его меч покинул ножны, он понял, что не сумеет. Сейчас его клинок был слишком кровавым и не смог бы танцевать так же безудержно и свободно. Теперь его лезвие сковывали малиновые цели. Бэкхён горько рассмеялся: если он не мог сейчас танцевать со своим мечом, то, по крайней мере, мог слушать гучжэн. Он крикнул одному их охранников, на что тот быстро прибежал к нему и поклонился, прежде чем взглянуть на генерала, ожидая команды. — Приведите мне музыканта, который играет на гучжэн. — Но сэр, все музыканты, наверное, спят в этот поздний час. — Меня не волнует. Заполучите его, — проворчал Бэкхён. Охранник сглотнул, прежде чем быстро кивнуть, и умчался в сторону квартала музыкантов. Бэкхён вздыхал, пока ждал возвращения караульного. Он ощущал холод на своей щеке. Он не помнил, когда в последний раз ему было настолько холодно зимней ночью… Он никогда не чувствовал такого холода, пока Чанёль был на его стороне. Неосознанно его пальцы коснулись шеи, потянувшись за чем-то, чего не было. Кого он обманывает? Бэкхён оставил ожерелье, когда под прикрытием возвращался из Chunyu в Shanxue. Он не мог взять ожерелье с собой. Он не имел на него права. Это ожерелье следует носить только тому, кто заслуживает любви Чанёля. Бэкхён насмехался над собой. Он был всего лишь предателем, вероломным человеком и никчемным идиотом. Он не достоин носить это агатовое кольцо на своей шее. Но даже так Бэкхён все равно хотел, чтобы Пак сейчас находился с ним, так или иначе он бы согрел его. — Сэр? Бэкхён повернулся и взглянул на только что вернувшегося охранника. Рядом с ним стоял человек, являвшийся одним из дворцовых музыкантов. Это был молодой парень, вероятно, его возраста. На его лице, обрамленном каштановыми волосами, присутствовало чувство страха, вызванное слухами о Бэкхёне. Ведь он был безжалостным убийцей, он убил даже собственную душу. — Как тебя зовут? — спросил Бэкхён, глядя на музыканта, который дрожал от страха в темноте ночи и сжимал в руках гучжэн так, будто инструмент мог защитить его от меча Бэкхёна. — Чжан Исин, сэр. — Ты новичок? Мужчина кивнул, а Бэкхёну стало интересно, будет ли новый музыкант лучше старых. Большинство дворцовых музыкантов были стариками, чьи пальцы от возраста уже начали болеть, и сейчас император нанял новых. — Сыграй для меня. Музыкант оглянулся на Бёна с пустым выражением лица. Генерал отметил, что этот человек выражал мало эмоций, и, казалось, запер их все внутри себя. — Здесь, сэр? — А где же еще? — издевательски спросил Бэкхён. Исин кивнул и сел на голую землю. Аккуратно придерживая, он положил инструмент себе на колени. То, как мужчина держал деревянную часть инструмента, невольно напомнило Бэкхёну, что точно так же делал и Чанёль. Он махнул рукой солдату, приказывая уйти. Бэкхён хотел быть один, когда Исин начнет играть. Руки Исина слегка задели струны, которые были получены от лучших лошадей в стране. Его пальцы прищипывали и прижимали прозрачные полосы. Мягкие ноты струились в туманной ночи, прорезая тишину. Конечно, высокие и красивые ноты. Рука Бэкхёна легла на грудь, на то место, где было его сердце, он сильнее надавил пальцами и впился в кожу до боли. Исин играл, словно ангел, спустившийся с небес. Бэкхён чувствовал, что звучащие ноты отражают все переживания в мире, закручиваясь в одну душераздирающую симфонию. Как настолько безэмоциональный человек мог играть так красиво? Бэкхён не сводил взгляда с Исина, он видел любовь во взгляде музыканта, направленном на лежащий на коленях инструмент, он был полностью сосредоточен и будто тонул в своем собственном мире. В этом и была разница… как бы не была прекрасна его песня, не важно, насколько он был живым и ярким — он не будет играть, как Чанёль. Когда Чанёль играл, он был сосредоточен не на инструменте, а только на Бэкхёне. Боль распространилась по груди Бэкхёна. Он достал меч и полоснул им по воздуху, пытаясь сосредоточиться на чем-то помимо очевидной боли в сердце. Он покрутил в холодном синем воздухе клинок, на острие которого отражалась серебряная полная луна. Любой смотрящий на него человек был бы в восторге от красоты его вращений и прыжков. У любого наблюдателя перехватило бы дыхание от безмятежности сцены и отрешенности танца. Вид танцующего Бэкхёна, освещаемого мистическим лунным светом, сложно было как-то назвать, кроме как нереальностью, картиной о мечтах и небесах. Но если кто-то бы позаботился посмотреть ближе, он бы увидел боль в глазах Бэкхёна, то, как он крепко стиснул зубы. Они бы заметили, как небрежно генерал бросал свой меч вместо того, чтобы делать это осторожно и изящно. Сердцу Бэкхёна было больно. Но так не должно было быть, ведь у него его нет. Однако, в момент, когда он взмахнул своим мечом, его разум был уже в другом месте. Он помнил только ту ночь, когда Чанёль дал ему то ожерелье из агата. Неважно, насколько сильно он старался танцевать, даже при том, что на заднем плане играл музыкант, он никогда не сможет воссоздать совершенство той ночи, потому что здесь нет Чанёля. Он бросил меч на землю, раздраженно что-то ворча, в то время как лезвие вошло в сырую почву. Какая польза была от его меча? Какой толк был от его танца? Смысла не было, потому что он не мог найти тот кусочек совершенства, что был в его жизни так недолго. Музыка остановилась, и Бэкхён обернулся, ловя на себе любопытный взгляд Исина. — Зачем ты на меня смотришь? — Мне стало интересно, почему вы так расстроены. Бэкхён рассмеялся, его позабавила непосредственность этого человека. Это был тот редкий случай, когда кто-то осмелился наблюдать за генералом. — И к какому выводу ты пришел? Чжан Исин покачал головой, встав с места и прихватив с собой гучжэн. — Я не уверен, но удивлен. Я слышал очень много слухов о вас, генерал. Но мне было интересно, насколько они верны. Все говорят, что у вас нет сердца, но вы так страдали, когда слушали, как я играю; только человек, у которого есть сердце, способен испытывать такую боль. Бэкхён со всей тщательностью составил свое мнение об Исине. Этот человек был наблюдательным и смелым; или, возможно, просто глупым. Бэкхён подошел ближе к музыканту, взмахнул своим мечом снизу вверх и приставил его кончик к шее Исина. — Ты не боишься смерти? Я могу убить тебя за твои слова. Как ты смеешь сомневаться в моей беспощадности? Но музыкант лишь улыбнулся: — Я не думаю, что вы убьете меня, генерал. — Ты глупец, — сказал Бэкхён и убрал меч в ножны. Он повернулся и посмотрел на серебряную луну на небе. — Но знаешь, иногда хорошо, когда есть люди, способные просто подурачиться. На минуту он задумался и решил, что хорошо, что с этим музыкантом можно было поговорить, а не только слушать его музыку. Что есть возможность с кем-то поговорить… пока человек не стал слишком навязчивым. — Возвращайся в постель, Исин, а завтра утром приходи на тренировочный полигон. Ты теперь будешь вместе с нами. Сзади прозвучал четкий, резкий смех. — Я подумал, что вы захотите приказать это, генерал. А так же то, что я должен принести инструмент вместе с собой? Бэкхён слегка нахмурился от прозвучавшей в голосе Исина нотки веселья, но позволил ему это. Ведь музыкант не сможет играть музыку, которая позволяла Бэкхёну отправиться в дни своего прошлого, которые тот так отчаянно хотел вернуть, если он умрет. — Только если ты не хочешь умереть, — устрашающе сказал Бэкхён, маскируя за холодным голосом желание слушать музыку Исина снова и снова. Но еще больше скрывая желание услышать другого человека. Почему я не могу избавится от тебя, Пак Чанёль?