А во всём виноваты русские!

      Прошла неделя. Элизабет была жутко зла, ведь её влияние среди слизеринцев постепенно угасало. А кто в этом виноват? Русские! Эти новые ученики! И всё из-за того, что они Брагинские! Почему директор сразу об этом не сказал?!       Девушка сидела в гостиной факультета и в тринадцатый раз перечитывала одну и ту же строчку книги, но никак не могла вникнуть в смысл.       Эти чёртовы Брагинские! Мало того, что всем семейством приехали, так ещё и рабов своих пристроить в Хогвартсе не поскупились. Называть несчастных парней слугами у Элизабет язык не поворачивался. Обращались с ними именно, как с рабами. Во всяком случае Иван и Наталья, про Ольгу девушке ничего известно не было, так как та была на другом факультете.       Мимо, как всегда с довольной улыбкой, проходит Иван с кипой книг в руках. Наверняка, к Торису, чтобы тот сделал слизеринцу всю домашку.       Элизабет за неделю успела проанализировать ситуацию с этой семейкой. Иван с виду был достаточно добродушным и улыбчивым, но почему-то каждый из слуг чуть ли не до слёз боялся именно его. Наталья, девушка, в твёрдости характера которой мало кто мог посоперничать. Так же, как и Хедервари, она всегда добивалась своего и, по-большей части, с помощью угроз. Ольгу же довелось понаблюдать только разок в библиотеке. Девушка помогала делать Торису домашние задания не только этому несчастному, но и его хозяину. Скорее всего, именно она и есть тот самым лучик света в царстве тьмы Брагинских.       По поводу слуг стало известно, когда Торис, с несчастным выражением лица, пытался попасть в слизеринскую обитель. Парень был отправлен распределительной шляпой в Гриффиндор, и потому не удивительно, что он не мог уговорить портрет открыть проход, даже зная пароль. Естественно, факт того, что кто-то сообщил пароль кому-то из другого факультета, взбесил «змеёнышей», и, когда дело стало подходить к избиению, в заварушку вмешался Феликс. Он всем объяснил, что в великих родах России у каждого представителя семьи должен быть свой слуга, и Торис являлся личной собственностью Ивана. А так как Лукашевич сам был родом из России, то ни у кого не было причин ему не верить.       Что же касается важности семейства Брагинских, то факультет узнал чуть позже, но в тот же день от того же Феликса. Семейство являлось чуть ли не главой магического мира своей страны. Естественно, для Министерства такое сотрудничество только на руку, но ученики после такого известия уже не пытались заговорить с русскими, а некоторые так вообще старались и вовсе с ними не пересекаться. Пускай об этом факте сначала узнали слизеринцы, но школа есть школа, и слухи о влиянии Брагинских распространились очень быстро. Именно поэтому Элизабет теряла репутацию. Раньше, стоило ей только слегка припугнуть, как её приказ тут же исполнялся, а сейчас на неё обращали внимания всё меньше и меньше.       — Ивана не видела? — девушка настолько погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила, как к ней подошла Наталья. Элизабет давно заметила нездоровый интерес сестры к брату. Такой интерес нельзя было назвать сестринской заботой, здесь было нечто большее и явно нездоровое. Также было видно, как Иван такого маниакального желания сестры всячески избегает.       — Нет, не видела.       — Хм, ну ладно, — перед тем, как русская исчезла из виду, Элизабет заметила, как в её руке что-то опасно блеснуло. ***       Новоявленный гриффиндорец сидел в библиотеке и ждал своего господина. Конечно же, перед тем, как попасть в Хогвартс, юноша перечитал немало литературы посвященной этой, безусловно, наивеличайшей в мире, школе волшебства и магии. Торис был удивлён, ведь он никогда бы не подумал, что шляпа отправит его на факультет львов. Он не был храбрым и более того, он до безумия боялся... Ивана. Да, страшнее этого человека для парня не было никого на свете. Ведь стоило Торису что-то сделать не так, как сразу же в ход шло наказание. И повезёт, если оно окажется просто болезненным.       Парень вздрогнул. Библиотека пустовала в воскресенье. Конечно же, всем хотелось отдохнуть, и Торис не исключение, но ему так же, как и раньше, приходится делать за Ивана всю домашнюю работу, иначе... Нет-нет-нет! Он не должен думать о плохом! Ведь сегодня такой тёплый денёк, даже намёка нет на начало осени. И в этот денёк гриффиндорцу придётся сидеть в библиотеке и работать.       Устало вздохнув, парень положил голову на стол. Иван. Безусловно, его есть за что бояться. За маской улыбчивого, беззаботного юноши сидел жестокий монстр. Сам по себе Брагинский не был глуп, нет. Он был гораздо умнее своего слуги и если тот, выполняя домашние задания за хозяина, получал «удовлетворительно», то Иван же всё сдавал на «великолепно». Почему он предпочитает низкий балл, для Ториса оставалось загадкой, но ясно было одно: хозяину нравилось всячески измываться над своим слугой и заставлять того делать что-то против его желания. Даже...       Нет! Только не это! Только не эти воспоминания! И, как ни странно, юноша перестал о чём-либо думать вовсе. Он просто ждал.       Не прошло и минуты, как тут же появился Иван с сияющей улыбкой, и сложил перед Торисом на стол стопку книг.       — А вот и я! Так, список всех заданий в одном из этих учебников. Удачи, а я пошёл. А то что-то Наталья снова решила на меня охоту устроить.       — Подождите, Господин, я...       Убежавший было парень повернулся к своему подчинённому, и гриффиндорца тут же прошибло холодным потом. У Ивана всё так же была улыбка на лице, но другая, более зловещая. Та самая улыбка, которую боялись абсолютно все слуги этой семейки.       — Да? — вопрос был задан так, будто Брагинский уже подозревает несчастного в мировом заговоре. От него, словно лёгкой дымкой исходила опасность, которая заставляла Ториса уже не просто дрожать от страха, но и активно заикаться.       — Н-ничего. Всё х-хорошо... Правда, — Лоринайтис будто приклеился к стулу. Ему было страшно даже моргнуть лишний раз.       — Вот и славненько, — и похлопав по щеке слугу, будто маленького ребёнка, Иван быстро ушёл из библиотеки.       Устало-обречённый вздох разнесся среди книжных полок. Парень решил побыстрее закончить с этим. ***       Феликс прогуливался под сводами коридоров Хогвартса и насвистывал забавную мелодию себе под нос. Ему было приятно, что он наконец-то увидел старого друга в целости и сохранности, но безумно было обидно от того, что он так и не смог с ним поговорить. А ведь было так интересно, как он жил все эти годы. Ведь они даже не переписывались! Лишь несколько раз он получал от друга сову с предупреждением о внезапном походе в гости Ивана, но не более.       Сегодня воскресенье и все отдыхают. Слизеринец нигде не мог найти Ториса. И вот, озарение! Воспоминание! Ну конечно! С чего он решил, что сегодня для того день отдыха?!       Блондин, довольно улыбаясь, направился в библиотеку, и не зря. Юноша копался в книгах и что-то выписывал на пергамент. Он просто не замечал, что кто-то решил наведаться в библиотеку и что этот «кто-то» мало того, что сел рядом, так ещё и разглядывал во всю. Для гриффиндорца сейчас существовали только учебники.       А для Феликса теперь существовал целый огромный мир из одного человека перед глазами. Вот он, его дорогой сердцу друг, и кажется, будто он изменился совсем немного с детства, когда они виделись последний раз. Да, Торис подрос, да так, что теперь он заметно выше блондина. Но его каштановые волосы всё так же обрамляют лицо, и как же хочется проверить их на мягкость. Его глаза всё так же напоминали весеннюю траву и всё так же были полны серьёзности. Слизеринец без стеснения бы рассказывал всем вокруг о такой красоте, целыми сутками напролёт, если бы всё это великолепие не омрачали некоторые моменты.       — Может, обратишь на меня внимание, Торис?       Парень чуть ли не подпрыгивает на месте от неожиданности, поворачивается на такой знакомый голос и устало, но нежно улыбается, когда видит родного человека рядом. А Феликсу было ужасно больно замечать, как сильно всё же отражается усталость на лице друга. Взлохмаченные волосы, которые некогда были аккуратно расчёсаны, тёмные круги под глазами и грустный, замученный взгляд. Словно перед ним не пятнадцатилетний мальчишка, а взрослый мужчина, который уже давно позабыл, что такое радость жизни.       — Я соскучился.       — Я тоже, Феликс. Прости, но он запретил мне кому-либо писать.       — Я знаю. Может, помочь? Быстрее освободишься.       — Я был бы тебе благодарен, — и Торис смущённо отвернулся. Его почему-то всегда смущал пристальный взгляд в его сторону. Особенно сейчас, когда взгляд принадлежал Феликсу. И потому гриффиндорец поспешил спрятаться за очередной книжкой.       Сам же слизеринец ещё немного довольно полюбовался румянцем на щеках друга и обратил своё внимание на список заданий. Он давно решил для себя, что вернёт Лоринайтиса из рабства домой, к его семье. И тогда они снова смогут жить, как раньше, совсем рядом друг с другом. Чтобы Торис был только с ним и чтобы ему никогда не пришлось ни о чём беспокоиться. Но уже далеко не в качестве друга. Парень давно грезил о более близких отношениях, но когда у него было бы время признаться в этом? Поэтому ждал, надеялся на возможность новой встречи и провести друг с другом больше времени, где он бы обязательно смог показать, что он может быть не только верным и надёжным другом, показать, как много чувств в нём сохранилось, и все только для Ториса. А потом он узнаёт внезапным письмом о том, что Брагинские переселяются в Англию, и понимает, что долгожданная возможность наступила.       — Что из всего тебе осталось сделать?       — А? Ну, сейчас я делаю реферат по зельеварению. Осталось только эссе о свойствах крови единорога.       — Но ведь всё это нужно сдать не завтра и даже не на следующей неделе. А хотя, зная Ивана, не удивительно. Ну что же, приступлю к последнему, — улыбнувшись, Феликс пошёл искать нужные книги. Он уже предчувствовал хорошее времяпровождение в компании Ториса. Наконец-то он сможет с ним поговорить, узнать всё, что тот пережил в семье Брагинских.       В библиотеке было слышно тихое шуршание страниц и разговор двух старых друзей, давно не видящих друг друга. Порой воздух наполнял счастливый смех от какой-нибудь нелепой истории или шутки и, кажется, зарождалось здесь что-то ещё, светлое и очень нежное. ***       Ван Яо бежал в башню своего факультета, с пакетом, полным еды, в руках. Юноша бежал по коридорам школы, его запыхавшиеся дыхание и звук постоянно то ускоряющегося, то замедляющегося бега отражались эхом от стен Хогвартса. Парень явно был сейчас в весёлом расположении духа, так как, пробегая мимо портретов, он умудрялся показывать им язык или же корчить смешную рожицу, чему нарисованные люди были явно не рады.       Его каштановый низкий хвост постоянно телепался то влево, то вправо. Вообще, Ван очень любил свои волосы и жутко гордился ими. Ведь никто из мальчиков не мог себе позволить такую длину по куче нелепых причин, а он с самого детства обожал то, как быстро отрастают его волосы после стрижки, потому как только появилась возможность самостоятельно распоряжаться своей причёской, он принял решение отращивать и только отращивать.       Китаец забегает за угол и врезается в кого-то. Он было хотел подняться с пола, извиниться за столкновение и побежать дальше, но, взглянув на человека перед ним, мгновенно застыл и позабыл, как можно издавать вообще какие-либо звуки. Перед ним стоял Брагинский, который от столкновения мало того, что не шелохнулся, но и продолжал мило улыбаться в свойственной ему манере. Ван, так же, как и все, наслышан о влиянии русских, в особенности об Иване. О нём ходили такие страшные слухи, что мурашки начинали покрывать кожу. Неудивительно, что парень растерялся и не знал, что ему делать: вежливо извиниться или же позорно убежать. Он смотрел с пола на слизеринца, словно он был маленькой мышкой перед огромной змеёй.       — Неужели на полу так удобно, что ты не хочешь вставать? — длинноволосый вздрогнул от неожиданного обращения, но когда русский сел на пол рядом с ним, то тут у парня глаза стали, как два блюдца. — Да нет, на диване удобнее.       Русоволосый поднялся, отряхнулся и подал руку китайцу.       — Чего молчишь? Язык отрезали?       — Нет, — неуверенно протянул Яо и так же неуверенно взялся за руку слизеринца, поднялся с пола и тут же стал отряхиваться.       — Ты с какого факультета? Как зовут? — дружелюбия было настолько много, что парень позволил себе немного расслабиться. Он наивно поверил, что Брагинский не такой уж и страшный, как о нём говорят.       — Хаффлплафф. Ван... Ван Яо.       — Слизерин. Иван, — китаец решил благоразумно промолчать о том, что эта информация и так известна всей школе. — А я так и думал, что ты из этого факультета! Пару раз видел тебя рядом с сестрёнкой. Правда, она милая? Ты, получается, и есть тот самый её новый друг? Ты её только не обижай.       Вначале Ван растерялся от такого напора информации, но, услышав в последнем предложении нотки чего-то зловещего и угрожающего, он невольно громко сглотнул.       — Вот и славненько. Думаю, мы ещё увидимся. А пока, ты меня не видел, — и похлопав по щечке своего нового знакомого, Брагинский быстрым шагом ушёл, не успев выслушать возмущенные вопли на такое действо.       Яо, поняв, что возмущаться то уже и некому, фыркнул и продолжил свой путь. Но он уже не бежал, а медленно шёл. Не кривлялся перед очередным портретом и не дурачился, подпрыгивая только ему известной песенке в голове. Всё настроение исчезло мгновенно, и в голове крутилась только эта странная встреча. И в сознании снова и снова повторялось брошенное «Думаю, мы ещё увидимся».       Хаффлпаффовец не вылез бы из своих мыслей, даже если бы перед ним упал огромный плюшевый панда, которые так ему нравились, но когда его кто-то сзади резко потянул за хвост, то тут уже было не до странного поведения нового ученика. Как кто-то посмел тронуть его волосы?! Если ему выдернут хоть один волосок, то...       Но мысль додумать парень не смог. Когда он повернулся, чтобы высказать всё, что он думает своему обидчику, то встретился с пронзительным взглядом синих глаз. Эта была ещё одна русская — Наталья.       — Ивана не видел? — вопрос был задан настолько хладнокровным тоном, что мгновенно стало понятно, тут возмущаться не стоит.       — Нет, — предательски дрогнувшим голосом ответил Ван. Он вспомнил просьбу Брагинского, но парень никогда не умел врать. Его всегда наглым образом выдавал голос.       Но девушка видно решила, что Яо всего лишь испугался и потому молча развернулась и ушла искать своего брата дальше. А юноша решил, что на сегодня с него хватит впечатлений. Кажется, он заметил что-то блестящее в руки Натальи, но ему был уже настолько всё равно, что он как можно быстрее отправился в гостиную факультета.       И стоило китайцу устало сесть на диван, как в гостиную ворвалась сияющая Ольга, с пакетом в руках... С его пакетом! Чёрт, с этим Иваном он совсем забыл подобрать его тогда с пола!       — А братик мне подарочек передал, который кто-то случайно не донёс.       — Я даже догадываюсь, кто, — девушка села рядом с другом и передала тому пакет.       — Да, было очень трудно догадаться по наличию сладостей в виде панд.       — Я немного устал... Особенно после встречи с твоей семьёй.       — Ну, да, они порой пугающие, — виновато протянула Ольга. — Но они хорошие, просто это скрывают. Кстати, а что ты такого сказал Ивану?       — В смысле? Ничего я ему не говорил.       — Ну, он передал свои извинения за то, что сбил тебя, — многозначительно сказала короткостриженая подруга.       — И?       — А делает он это далеко не всегда и далеко не всем. Значит, ты его заинтересовал.       — Ага, он как только имя моё услышал, так сразу стал угрожать, чтобы я тебя не обижал!       — Ну, он беспокоится за меня... А перед тем, как уйти он что-нибудь с щеками твоими делал?       — Ну, да, — подозрительно посмотрев, ответил Ван.       — Ага! Я так и знала!       — Что? Что ты знала? — парень тут же запаниковал, так как в этот же момент в голове четко возник голос Ивана и это его «Думаю, мы ещё увидимся».       — Не скажу. Это секрет, — таинственно улыбнувшись, девушка поднялась с дивана и потянула друга за руку. — Идём, а то мы опоздаем. ***       — Ну наконец-то вы пришли!       На полянку, где-то возле Запретного Леса, явились в обнимку Франциск и Антонио.       — Неужели вы напились раньше времени? — спокойно спросил Кику, в то время как возмущающуюся Ольгу держал за руки Ван.       — Нет, и представьте себе, но великий, неповторимый и самый прекрасный Бонфуа даже принёс кое-что из своих запасов! — помахав пакетом, ответил Фернандес, на что блондин протестующе зашипел, но более активных действий по возвращению ценных напитков не предпринимал.       Райвис и Эдуард, наблюдающее со стороны, подошли к Гераклу и спросили того, что ещё нужно сделать, и тут же отправились исполнять полученные указания.       На поляне царила суматоха. Ученики организовывали пикник, который они устраивали каждый год, вдали от лишних глаз. Каждый занимался своим делом и никто даже не думал отлынивать. И вот, когда всё уже было готово и можно было начинать, Кику напомнил о том, что ещё не пришли братья Варгас и братья Бальдшмит.       Все твёрдо решили дождаться опаздывающих друзей, но Бонфуа не выдержал и пяти минут.       — Значит так! Я этот тост придумывал целый день! Я не собираюсь терпеть ещё больше! — подняв кружку сливочного пива, Франциск уже подготовил себя к тому, что все начнут возмущаться, мол, он не вежливый, не терпеливый. Но на удивление, все согласно кивнули и взялись за свои напитки.       — Итак, каждый год на первой неделе учёбы мы собираемся здесь. Со второго вашего курса, кажется. Да-да, тогда я и Антонио были на третьем, а вы на втором, всё верно. Мы столько пережили вместе и всегда поддерживали друг друга. Только здесь собираются люди из всех факультетов сразу. Здесь мы сплотились и здесь мы понимаем, насколько наша дружба сильна! Я уверен, что вот так вот мы будем собираться и после окончания Хогвартс. И вот, с этого года наша компания пополнилась ещё на три человека. Открытая и добрая душа, красавица Ольга, — поклон в сторону девушки. — Талант в области Защитных Чар, Райвис, — уважительный кивок парню. — И юный гений, который наверняка в своей голове может уместить содержимое всей школьной библиотеки, Эдуард, — такой же уважительный кивок парню в очках. — За новичков! За нас! За то, чтобы ещё один год прошёл в мире и согласии!       Улыбаясь, все прильнули к сливочному пиву, и всё бы так же беззаботно и продолжалось, если бы из кустов не выбежали запыхавшиеся Феличиано и Ловино, а затем ещё и Гилберт.       — Людвиг... Людвиг... Он пропал!