My demons

Оставшись наедине со своими мыслями, юная куноичи и сама не заметила, как задремала прямо на стуле в неудобном положении. Её сладкую полудрёму прервала громко скрипнувшая дверь, от резкого звука девушка дёрнулась, открыла глаза и сразу недовольно нахмурила брови, увидев виновника её пробуждения: — Вставай, — грубо буркнул Кисаме, — Итачи-сан ждёт тебя. — Что? Зачем? — Сказал, тебе нужно поесть. Будь моя воля, я бы тебя голодом морил, — мечник недовольно скрестил руки на груди, — шевелись давай, никто не будет таскать тебе еду в постель. *** Сакура взглядом сверлила тарелку с аккуратно разложенными на ней рисовыми шариками, в то время как нукенины уже давно приступили к трапезе. Она чувствовала себя сконфуженно, сидя за одним столом с опасными преступниками и не могла вот так спокойно есть приготовленную ими еду. Да и мало ли, что Кисаме мог туда положить… — Эй, чего ты пялишься? Ешь давай! — пробурчал мечник. Он явно недолюбливал её. Итачи же предпочёл остаться в стороне и не вмешиваться в их перепалки, продолжая завтракать. Харуно одарила Хошигаки испепеляющим взглядом. Живот громким урчанием оповестил всех присутствующих, что куноичи ужасно голодна. Итачи оторвался от еды и перевёл взгляд на Сакуру, державшуюся изо всех сил, чтобы не наброситься на эти чёртовы рисовые шарики: — Вам нужно поесть, Сакура-сан. Не мучайте себя. — Да что Вы её уговариваете, Итачи-сан?! — возмутился Кисаме, — раз так хочется ей, пусть голодает! Под тяжёлым взглядом Итачи розововолосая сдалась и скромно принялась за еду. Чтобы как-то успокоить себя, она попыталась представить на месте нукенинов своих друзей. И если вместо его старшего брата девушка с натяжкой могла увидеть милое сердцу лицо Саске, то на месте огромного хмурого синекожего мужика, всеми фибрами души желавшего убить её, вообразить улыбчивого блондина Наруто что-то не получалось. Она грустно улыбнулась воображаемому Саске и опустила взгляд в тарелку. Ей было некомфортно находиться в их обществе. И одиноко. Очень одиноко. *** Сразу после завтрака Харуно удалилась в комнату, закрылась и не выходила оттуда до вечера, калачиком свернувшись на кровати и надолго застыв в таком положении. К счастью, её наконец оставили в покое и до конца дня ни разу не побеспокоили. Всё это время куноичи думала о Саске, перед которым чувствовала сильнейшую вину за то, что согласилась помогать человеку, который разрушил его жизнь. Она предала его. Она предала Коноху. Она предала друзей, которые наверняка уже ищут её, но даже не подозревают, в чьих руках она оказалась. Едва появившись в этом доме, ставшем ей тюрьмой, она возненавидела его всей душой и в первую же минуту захотела сбежать как можно дальше отсюда, как можно дальше от Итачи, оставив его умирать. Куноичи вдруг почувствовала болезненный укол совести: с одной стороны, он заслужил смерти за всё то, что он сделал, но с другой…ей было по-человечески его жаль. Каково это — проживать каждый день, как последний? Чувствовать, как неизлечимая болезнь пожирает тебя изнутри, но изо всех сил цепляться за любую надежду на исцеление? Сакура понимала, что она здесь не просто так. Значит, болезнь всерьёз взялась за него и он больше не может бороться с ней сам. Учиха всеми силами пытался оттянуть свою кончину, но ради чего? Ради чего он всё ещё живёт? Её размышления прервал короткий стук в дверь. Харуно поспешно встала с кровати и открыла незваному гостю дверь. Она ожидала снова увидеть на пороге раздражённого Кисаме, но перед ней стоял Итачи собственной персоной, девушка осторожно шагнула в сторону, пропуская его в комнату. Сакура, помня утренний инцидент, научивший её всегда запирать за собой двери, когда в комнате с ней появляется Учиха, щёлкнула замком и выжидающе посмотрела на мужчину. В отличие от Кисаме, у которого всё было на лице написано, по крайней мере, по отношению к ней, Итачи не выражал никаких эмоций. «А Вы вообще чувствовать умеете?» — сдержала она рвущийся с губ бестактный вопрос, вглядываясь в чёрные глаза, в которых не могла увидеть ничего, кроме отрешённости и пустоты. Он был удивительно хорош собой, но эта статичная, словно выточенная из мрамора, красота и полное отсутствие эмоций на идеально-прекрасном лице отпугивали её. От него веяло холодом. Казалось, прикоснёшься к его коже — и пальцы покроются колючим инеем. — Вы хотели о чём-то поговорить? — развеяла она возникшую между ними тишину. — Я хотел узнать, что Вам необходимо для приготовления лекарства. Я и Кисаме отправимся на миссию вечером, поэтому есть возможность достать для Вас всё, что потребуется. Сакура с великим трудом сдержала проступающую на лице торжествующую улыбку. Миссия, значит. Она выиграла в лотерею, ведь эта миссия — отличный шанс, чтобы покинуть это место. Нужно лишь найти карту. — И Вы совсем не боитесь оставлять меня здесь одну? — усмехнулась Харуно. — Я уверен, что Вы умная девушка и не станете нарушать наш договор. — ровным голосом произнёс Итачи. Казалось, его вообще не волновало, что пленницы и след простынет, стоит оставить её без пристального внимания. Но это не так — знала Сакура. Она нужна ему. Она его последняя надежда. Мысль о том, что жизнь преступника S-класса, возможно, в её руках, вызвала у неё ухмылку. *** Она нарочно, помимо необходимых, добавила в список совершенно ненужные компоненты, которые будет крайне сложно достать, чтобы в случае чего выиграть себе время. «Пусть повеселятся!» — злорадно подумала Харуно, взглядом провожая исчезающих в закатных лучах нукенинов. Как только они скрылись из поля зрения, девушка бросилась искать карту. Она довольно быстро нашла её среди стопки запылившихся от времени книг в допотопном шкафу. Собрав свои скромные припасы, Харуно вышла из дома, оказываясь во мрачном лесу. «Всё слишком легко. Он не мог так просто дать мне уйти» — с сомнением подумала она, оказавшись уже на приличном расстоянии от убежища. Но назад пути уже не было. Только домой, в Коноху. Вдруг кто-то больно схватил её за руку, оттягивая назад, и куноичи, не удержав равновесие, повалилась на землю: — Я же говорил, что она полная дура, — без сомнений, голос принадлежал Кисаме. Она была права — Учиха не отпустит её. Сакура готова была разрыдаться от отчаяния, что могла попасться на такой глупый трюк. Он проверял её. Ощущение мнимой свободы затуманило её разум… — Вы меня очень разочаровали, Сакура-сан. Я надеялся, что Вы будете умнее, — голос Учихи звучал, как гром среди ясного неба. Харуно с бессильной злобой посмотрела на возвышающегося над ней Итачи. Наступающая темнота размыла черты его лица, лишь кровавое пламя шарингана двумя огоньками застыло в сумерках. Он возвышался над ней, словно ангел смерти, пришедший по её душу, и в этот момент Сакуре стало по-настоящему страшно. Она проиграла, даже не начав игру. Что теперь будет с ней? Что будет с деревней? — Вы убьёте меня? — в горле пересохло от волнения. Итачи хрипло рассмеялся, и этот смех вызывал мерзкую дрожь по всему телу. Не ангел смерти. Дьявол. — О, нет, Сакура-сан. Я всего лишь преподам Вам небольшой урок. Не поднимаясь с земли, девушка инстинктивно попятилась назад, пока не почувствовала, как спиной упирается в ствол так некстати стоящего позади дерева. Итачи медленными шагами, испытывая её терпение, сократил расстояние между ними и опустился перед куноичи. Сакура как могла держала лицо, не показывая страха, но как только враг оказался так близко, что было слышно его размеренное дыхание, тело словно парализовало. Не убежать. Не спрятаться. — Вы боитесь меня? — мягко спросил Учиха, почти нежным жестом касаясь её кожи и заправляя за ухо неряшливо торчащую прядь розовых волос. Его пальцы обжигали холодом. Харуно нервно сглотнула и повернула голову к стоящему неподалёку Кисаме, только бы не смотреть в глаза Итачи. Мечник довольно оскалился, увидев, как с лица куноичи спала маска напускной храбрости и ужас отразился на её лице. — Правильно делаете, — прошептал ей на ухо Итачи. Ледяные пальцы сжали её подбородок, заставляя девушку вновь посмотреть ему в лицо. Последним, что она увидела, был Мангекё шаринган.