My demons

С первыми лучами рассвета Сакуру разбудили шум и голоса за стеной, из которых отчётливо слышала она только один — бас Кисаме. Какого чёрта надо так громко галдеть?! Харуно раздражённо вздохнула, повернулась на другой бок и спряталась под одеяло, силясь уснуть, но вдруг её очень смутило, что нукенины поднялись в такую рань и, судя по разговорам за стеной, куда-то собирались. С одной стороны, ей не хотелось покидать тёплую постель, но с другой — на девушку давило любопытство узнать, что там происходит. Интерес оказался сильнее. Куноичи выбралась из-под одеяла, утренний холодок пробежался по коже, заставляя её съёжиться и покрыться мурашками. Сонная мордашка Сакуры показалась из-за двери, когда нукенины уже собирались покинуть дом: — Куда вы? — На миссию. Вернёмся через три дня. — бросил Учиха, не удостоив её и взглядом. — Эй, минуточку! — нахмурила брови Харуно. — Вы так и оставите меня одну здесь на целых три дня? А питаться чем прикажете? — Что в холодильнике найдёшь — всё твоё, — с насмешкой ответил ей Кисаме, и не успела куноичи возмутиться, как члены «Акацуки» исчезли в облачке дыма. Её возмущение достигло своего пика, когда она открыла холодильник, убедилась, что эти двое воистину бессердечные люди и отчаянно взвыла: — Нет! Только не рисовые шарики! *** Она безумно скучала по Конохе, но больше попыток сбежать не предпринимала. Сакуре казалось, что Итачи снова проверяет её, ждёт, пока она покинет пределы убежища, чтобы на этот раз её кошмары стали явью. Он повсюду. Он стоит за спиной. Он тенью следует за ней, куда бы она ни шла. Один неверный шаг — и она больше никогда не увидит близких. Все три дня куноичи маялась от одиночества и безделья. Учиха должен был принести все необходимые ей для лекарства ингридиенты лишь по возвращении с миссии, поэтому посвятить своё время было абсолютно нечему. Казалось бы, нукенины наконец осчастливили девушку своим отсутствием — живи и радуйся, но после их ухода, к её удивлению, стало совсем тоскливо и пусто. Харуно поймала себя на ужасающей мысли — она привыкла. Привыкла находиться рядом с преступниками S-класса, привыкла к своему положению пленницы, привыкла к этому дому, уже не казавшемуся таким неуютным и пугающим, словно она жила здесь всю жизнь. Ещё пару недель назад она бы подумала, что сошла с ума, но сейчас эта мысль казалась совершенно нормальной: без Итачи и Кисаме было ещё хуже, чем с ними. На третий день, чтобы как-то скрасить томительное ожидание и убить время, куноичи навела порядок в убежище и к вечеру приготовила суп из всего съедобного, что осталось в холодильнике. Смеркалось. Харуно одиноко сидела за столом с расставленными на нём тремя тарелками с остывающей едой и против своей воли украдкой поглядывала в сторону двери, вслушивалась в каждый звук. Всеми силами куноичи пыталась убедить себя, что ей плевать, где нукенины задержались так долго и вернутся ли вообще, но разум предавал её. Сакура упорно противилась своим мыслям, боролась с ними, стыдясь признаться самой себе, что она ждала их. Быть может, это Учиха промыл ей мозги, внушил ей всё это? Девушка невольно встрепенулась, услышав знакомые голоса и шаги, и быстро напустила на себя самый равнодушный вид, какой она только могла. — Подождите, Итачи-сан. Здесь что-то не так. — предупреждающе сказал Кисаме. — Я чую бабий дух… Учиха с немым вопросом взглянул на Хошигаки, с выпученными глазами втягивающего в себя воздух и ошарашенно оглядывающегося по сторонам, словно видел этот дом впервые. — Итачи-сан, Вы разве сами не видите? — и тут гений клана не выдержал и посмотрел на своего напарника, как на идиота, так как ничего подозрительного не видел и не чувствовал. — Здесь прибрано и пахнет едой. — пожал плечами Итачи. — Вот именно! — сварливо сказал мечник и направился к источнику запаха. Учихе ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. На кухне они застали Харуно, старательно гипнотизирующую тарелку с супом. Девушка так упорно делала вид, что никого не ждала в этот вечер, что казалось, что стоящие рядом две тарелки появились здесь чисто случайно. Так, затесались. — Ты что здесь натворила? — прорычал Кисаме. — Я приготовила ужин. Будете? — игнорируя вопрос, сказала Сакура так непринуждённо, что у Хошигаки возникло странное чувство, что эти двое сговорились и держат его за дурака. Он обернулся и с недоумением посмотрел на напарника, тот молча кивнул и сел за стол. Мечник тяжело вздохнул и присоединился к ним. — Что это? — спросил нукенин, уставившись на сомнительного вида похлёбку в тарелке. — Ты что, травануть нас решила? — Это суп. Обычный суп. — прошипела Сакура. — Не нравится — не ешьте. — Чёрт с тобой! — махнул рукой изрядно проголодавшийся за день мечник и, схватив тарелку, одним махом опустошил её. Итачи же неспешно орудовал ложкой, смакуя этот несчастный остывший суп. Куноичи замерла, наблюдая за его реакцией, но пока по его лицу трудно было определить, какие эмоции он испытывал. Когда Учиха отставил тарелку в сторону, Сакура выжидающе взглянула на него, так и норовя задать вопрос «Ну, как?». — Что ж, поздравляю, Сакура-сан. — наконец изрёк мужчина. — С чем? — она удивлённо приподняла бровь. — Если Вы преследовали цель убить меня своей ужасной стряпнёй, то у Вас почти получилось. Секунда до бури. Её лицо приобрело сначала растерянно-удивлённое выражение. А затем она гневным взглядом чуть не прожгла в Учихе дыру. — Что?! — девушка подскочила на месте и ударила кулаком по столу так, что он едва не разлетелся в щепки. — Угомонитесь, — осадил её Итачи. — иначе целой мебели в этом доме совсем не останется. Кисаме хохотнул, наблюдая за этой «семейной ссорой». — Да как Вы…да что Вы себе позволяете! — вскрикнула Сакура, задыхаясь от возмущения, и пулей вылетела из кухни, бормоча под нос проклятия. Послышался громкий хлопок двери, ведущей в её комнату. В кухне воцарилось молчание. — Что ж Вы девчонку-то обижаете, Итачи-сан? — выдал вдруг Кисаме. — Готовит она и впрямь не очень, но не стоило говорить ей об этом напрямую. — Мне плевать на её обиды. — ответил напарник, и в его голосе сквозило раздражение, которое мог заметить лишь мечник. Итачи наверняка не понял, почему его накрыла волна недовольства при одном только взгляде на Сакуру, зато прекрасно понимал Кисаме. Эта девчонка перевернула вверх дном их привычный жизненный уклад одним только своим появлением. Итачи ещё не подозревал, что перемены настигнут и его самого. — Ага, плевать ему. — хмыкнул Кисаме, когда Учиха вышел из кухни. Он даже не сомневался, что напарник держал путь в комнату Харуно. "Какой же он ещё юнец" - с долей иронии и некоторого умиления подумал мечник. *** Куноичи сидела на кровати и нервно выдёргивала торчащие пёрышки из подушки, которая уже успела изрядно пострадать за сравнительно недолгое время пребывания Харуно в этом доме. Почему ей было так…обидно? С каких таких пор её начало волновать мнение Учихи? Со времён той злосчастной ночи всё изменилось, как бы она ни отрицала это. Их случайный поцелуй, который никогда не должен был произойти, как назло не выходил у неё из головы. Это ошибка, просто ошибка, которая никак не должна влиять на её отношение к нукенину. Он был, есть и будет её врагом всегда, и она не должна терять бдительность. Тихий скрип. Сакура крепко сжала несчастную подушку и ловким движением отправила её в полёт, целясь прямо в лицо вошедшему. Она разочарованно вздохнула — ну конечно, поймал. — Чего надо? — скрестив руки на груди, грубо осведомилась она у Итачи, стоящего на пороге с каменным лицом и помятой подушкой в руках. — Я хотел извиниться. — Уходите. Не нужны мне Ваши извинения! — буркнула куноичи, — Если не нравится моя еда, то идите и ешьте эти Ваши рисовые шарики! — она слегка поморщилась, вспоминая, как питалась ими практически всё время отсутствия нукенинов, и уже ненавидела эту еду. — Прошу прощения? — Учиха с трудом сдержал улыбку: Харуно в своей детской обиде была похожа на нахохлившегося воробушка. — Уходите! — с нажимом повторила Сакура, но Итачи не сдвинулся ни на миллиметр, чем только разозлил розововолосую сильнее. Тогда она молниеносно оказалась рядом с Учихой, намереваясь нагло вытолкать нукенина за дверь, но так и замерла с поднятыми руками, не решаясь к нему прикоснуться. В глазах Итачи так и читался вопрос «Ну, и?», но Харуно стояла столбом и упорно молчала, будто бы надеялась, что прогонит его одним грозным взглядом. — Ладно, я принимаю Ваши извинения. — нехотя выдавила она, понимая, что другим способом от навязчивого Учихи не отделается и с места его не сдвинет, — А теперь уходите и верните мне мою подушку! — гордо вздёрнув нос, добавила куноичи. — Отлично. — усмехнулся уголком губ нукенин, выдал ей в руки подушку и развернулся, собираясь выйти за порог, — И да, спасибо за ужин, Сакура-сан. — сказал он, не оборачиваясь. Дверь закрылась перед самым носом ошарашенной куноичи. Он только что поблагодарил её? В груди разлилось какое-то приятное, непонятное ей чувство, и Харуно прижала к себе подушку, ощущая, как стремительно краснеет до кончиков ушей. Да что с ней такое происходит?