"Долг революционера в том, чтобы делать революцию во что бы то ни стало" (с) К.Маригелла "Бразильская герилья. Краткий курс городского партизана"
«Ударить Оруо о стену или добить головой?!» теряясь в догадках, Эрен никак не мог сделать правильный выбор, однако вспомнив слова Шадиса, сказанные тем во время одной из тренировок: «Дубасить головой врага способны лишь те, у кого сами мозги из бетона!», с подобной инициативой решил пока повременить. — Ну, чего стал? Шагай, давай! — толкнул его вперед Гюнтер и, поддавшись команде, юноша зашагал по коридору дальше. Выполняя приказ Капрала, эти двое, будучи немного навеселе, вели кадета в карцер. Помимо муэй-тай, которому его обучала Энни Леонхарт, он успел постичь тайны тайцзигуня и тхэквондо, поэтому прокрутив в голове дальнейший вариант развития ситуации и, вспомнив все, что когда-либо видел сам в боевиках и криминальных экшенах, юноша решил атаковать первым. Рассказывая коллеге анекдот, Оруо прикусил язык и, воспользовавшись этим мгновением, Эрен сделал шаг вперед и резко развернувшись, ударил Бозарда в челюсть. Мужчина покачнулся. К кадету подскочил Гюнтер, но Эрен, опираясь скорее на инстинкт самосохранения, нежели на отличное знание приемов боевых искусств, ударил его ребром подошвы в колено и, закрепив свой навык прямым ударом под дых, помчался прочь. Мужчина согнулся, хватая воздух ртом. Чего-чего, а такого выпада в свой адрес Гюнтер не ожидал. Тем более от такой мелочи, как Йегер. Впрочем, не успел Оруо разогнуться, и как следует прийти в себя, Эрен нанес ему новый тычковый удар промеж глаз, после чего обрушил на него серию ударов на "отключку". Что ни говори, а «школа» Леонхарт дала о себе знать. После нанесения заключительного удара ногой в бок, Бозард упал на каменный пол и, убедившись, что павший враг больше не встанет, юноша рванул в сторону. — Куда ты, чёрт лохматый? — закричал ему вслед Оруо, вставая с колен, и отряхиваясь. — Вот окаянный! «Где у них лестница?..» соображал парень, оглядываясь по сторонам, и свернув с намеченного маршрута, услышал позади шаги догоняющего его Гюнтера Шульца. Остановившись на полпути, кадет уже собирался было помчаться по лестнице, как в следующий момент на него налетели эти двое и, сбив юношу с ног, потащили его снова в карцер. — Стой, скотина! — прикрикнул на него Оруо и, пытаясь удержать взбесившегося Эрена в руках, с негодованием обратился к коллеге: — Гюнтер, держи за шиворот мерзавца! — Посадили психа на нашу голову. — возмутился тот, надевая на него наручники. И вправду, бороться с Йегером было непросто. И когда зарешеченной двери камеры захлопнулись за Эреном, тот, не обращая никакого внимания на уговоры своих соседей — Имир и Кристы Ленц — успокоиться и просто дождаться утра, в порыве ярости он продолжал прыгать на створку, пытаясь выбить её ногами. — Суки! Фашисты! — орал как ненормальный Йегер, пытаясь выбраться наружу, и Оруо, у которого первым сдали нервы от его воплей, прежде чем покинуть помещение карцера, бросил ему на прощание: — Будешь наглеть, Капрал тебя ремнем отшлепает! Достал ты его уже видать…… ЗА ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ ДО ПРОИСШЕДШЕГО
Очнувшись после обморока, и протерев глаза, Эрен ещё долго не мог понять, где он вообще находится, и как здесь оказался. Рядом с ним на полу лежал «потухший» Армин и, вспомнив, что тому пришлось пережить сегодня утром, предпочел его пока не будить. — Давай, до дна! — сквозь пелену дыма, окутавшего помещение комнаты, ему удалось рассмотреть неподалеку группу веселившихся однокурсников. Перевернув бутылку коньяка, и став над Спрингером, который лежал на полу, Жан поливал на него спиртное так, стараясь, чтобы оно попало ему в рот, и когда с неудачной процедурой было покончено, со словами: «На, поешь!», к Конни подскочила Браус, засунув ему в рот кусочек картофельных чипсов. — Кушай, Конни, кушай! — дико захохотав, заорал укуренный Кирштайн. — Неизвестно, когда халява кончится. Наедайся на пять лет вперед! Подавившись, Спрингер закашлялся и, привстав с пола, матерясь при этом как сапожник, тут же сплюнул огненную жидкость прямо на пол под аплодисменты окружающих. Почувствовав приступ жажды, Эрен поискал взглядом бутылку минеральной воды, как вдруг его взгляд остановился на каком-то рассыпанном порошке, чья дорожка тянулась из бокового кармана арминовской «зЁбры», небрежно брошенной возле стола. Подобравшись поближе, он зачерпнул горсть ладонью и, попробовав субстанцию на вкус, машинально её проглотил. Встав с пола, Эрен подошел к своим однокурсникам, чтобы спросить за воду, но стоило ему открыть рот, как он понял, что не в состоянии произнести ни единого слова; его язык как будто занемел. Первым обратив внимание на застывшем посреди комнаты сокурсника, Жан поставил пустую бутылку коньяка на стол и, подмигнув в сторону Эрена, чья физиономия была измазана каким-то порошком, громко заржал: — Йегер, ты че долбанулся? Ты на себя в зеркало вообще смотрел? К нему подошли с заинтересованным видом Франц и Мина Каролина. — Что у тебя с лицом? Ты тоже пробовал арминовский «порошок»? Это вообще-то нюхать надо, а не есть. Что ты натворил?! Выругавшись, Эрен стер с лица следы «преступления», и почувствовав себя внезапно способным на все, гонимый мыслью о мести, направился в сторону выхода. — Представляю, как его сейчас начнет штырить… — пролепетал Томас, подходя к ним. Готовый встретиться с Эрвином один на один, чтобы высказать ему в лицо все, что о нем думает после сегодняшнего «розыгрыша», Эрен перепутал этажи и, забравшись в корпус, где обычно заседал Элитный отряд, обсуждая с главой воплощение смитовских планов, поближе подкрался к приоткрытой двери. — Да они даже тут умудрились вас нае*ать, — голос Капрала он узнал бы из тысячи, — втёрлись в Разведкорпус под видом местных дружбанов, и рулили до тех пор, пока не прокололись на мелочи. — Но данный момент они уже пойманы, и этих двоих, я считаю, будет достаточно, чтобы выбить из них нужную информацию. — Эрд, да вас нае*ать, нехер делать! Ввалившись в конференц-зал, где заседал сам Капрал в окружении своих подчиненных, Эрен остановился в центре помещения и, окинув зловещим взглядом собравшихся, остановил свой взгляд на их «шефе». — Что, считаете себя крутыми? В помещении мгновенно воцарилась тишина. Уставившись на кадета немигающим взглядом, Леви ничем не выдал своего удивления, завидев его здесь в такое время суток, чего нельзя было сказать об Элитном отряде. Воспользовавшись минутой «славы», обманчиво созданной в его голове под влиянием «порошка», Эрен подошел к Леви и, выхватив из его рук чашку, покосился на неё обезумевшим взглядом. Сейчас вид у юноши был, как у обезумевшего фанатика. — Пьёте, да? И пьёте, и пьёте... — процедил он, обведя окружающих пронзительным взглядом. — И пьёте, и пьёте... — Эрен, это ты? — не узнала его Петра, даже слегка испугавшись его внезапного появления. — Всё пропили... — продолжил он свое вещание, пропустив мимо ушей замечание Ралл. — Спасения в нем ищете?! — Йегер, успокойся, и иди к себе. — оборвал его Леви, пристально следя за своей чашкой в руках этого одержимого. — Что вы в нем нашли? — отхлебнув капральского чаю, разбавленного коньяком столетней выдержки, Эрен зажмурился так, будто попробовал укуса. — Яд! Напиток обжег горло и, подняв кверху вторую руку, занюхал спиртное рукавом. — Думаете, что самые сильные в Разведкорпусе, и убьете всех гигантов?! — придя в себя, воспроизвел он, удерживая в руках чашку. — Во! Во!!! Во!!! Перейдя все грани приличия, Эрен скрутил кукиш и, тыча им чуть ли каждому в лицо, (невозмутимый Капрал тоже не стал исключением), завопил пуще прежнего: — Вот тебе! Боитесь чего-то, да?! Прищурившись подобно коту, которому в мордочку пустили сигаретный дым, Леви отвернулся. Похоже, Йегер не догадывался, что перед ним находится победитель главных алкашей не только по обе стены — Сина и Роза, но и всего Подземного города, перепить которого было невозможно. — Эрен, ты чего? — осторожно усмехнулась Петра, пытаясь на него повоздействовать. — Чего нас так напугал? Увы, сейчас на это ответить ему было нечего. Весь запал юноши куда-то исчез, и только сейчас догадавшись, что совершил ошибку, уже был рад покинуть помещение, но провокация, к сожалению, зашла слишком далеко, чтобы он мог позволить себе так просто уйти с поле боя. — Йегер, хватит уже собирать слова в предложения, у тебя всё равно ничего не получится. — произнес Леви, и незаметно подмигнув Гюнтеру, приказал отвести этого неадеквата в карцер. — И чашку у него мою забери, пока он не угробил и её. Подскочив к буйному юноше, Оруо с Гюнтером скрутили ему руки и, ткнув его пару раз о поверхность стола лицом, потащили в сторону выхода. — На рожон он все-таки зря полез. — заметила Петра. — Глупо было, по-мальчишески... — Этому нубу до тонкого и изощренного троллинга еще учиться и учиться. — сказал Леви, с трудом превозмогая чувство омерзения, чтобы прикоснуться к собственной чашке, из которой минуту назад отхлебнул Йегер. — Ну, я его понимаю. — признался Эрд, следя за потугами Капрала допить чай из чашки после прикосновений к ней губ кадета. — У меня тоже такое бывает, схватит за душу, и держит и не отпускает. И тогда либо это (показывает на откупоренную бутылку коньяка), либо… — Подождите, о нем ещё кино снимут. — равнодушно произнес Леви, провожая Оруо и Гюнтера до дверей, через которые эти двое тщетно пытались протащить вырывающегося Эрена. — Как Йегер, добравшись до Шиганшины, с криками: «Бегите, я их задержу!», останавливается напротив Колосса и Бронированного, и отстреливаясь до последнего патрона, подрывается в итоге на одной гранате.***
Когда действие кетамина закончилось, и Армин открыл глаза, окружающая реальность больше не казалась ему пугающей и незнакомой. Обнаружив отсутствие рядом Эрена, он попытался встать, чтобы отправиться на его поиски, однако наткнувшись на чей-то недокуренный косяк, решил, что лучше пока будет немного «подзаправиться», и только потом отправляться на поиски друга. После затяжки психоделической «травы», у Арлерта опять начались «видения», и когда вещество окончательно завладело его сознанием, тот, осмотревшись по сторонам, с такой силой толкнул прикорнувшего рядом с ним Томаса, что парень, с недоумением покосившись на однокурсника, ещё долго не мог понять, что он от него хочет. — Женская Особы гиганта! — испуганно закричал Армин, указав ему в сторону вешалки. Присмотревшись к ней повнимательней, Вагнер отмахнулся: — Нет, — отрицательно кивнул он, — это не она. — А кто тогда? — Не знаю. — прищурившись, юноша почесал затылок. — Бронированный наверное… Или Колосс. Армин спорить с ним не стал. В таких вопросах иногда лучше положится на интуицию приятеля, и не возражать. Как знать, может, он действительно прав. И вздохнув посвободней от осознания этого факта, предпринял попытку подняться с пола. — Ты куда? — осведомился у него Томас, с любопытством следя за каждым его движением. — Засиделся я тут, вернее залежался… — взъерошив свою челку, упорно лезущую на глаза, Армин, пошатываясь, встал с пола. — Пойду-ка я домой... Но у Вагнера на этот счет была своя точка зрения. — Ты не сможешь этого сделать. По крайней мере, сейчас. — Это ещё почему? — удивился Арлерт. — Потому что мы… УЖЕ дома. — Н-да? На всякий случай Армин смотрелся по сторонам, но окружающий интерьер, к сожалению, имел мало что общего с тем, что он привык видеть у себя дома. — Вспомни, ведь недаром нам Шадис во время тренировок говорил, что Разведкорпус — наш второй дом, — наяривал свое Вагнер, — потому что здесь мы будем проводить большую часть своего времени. Разубеждать приятеля в обратном Арлерт не стал. Да, инструктор Шадис действительно был в чем-то прав, называя Разведкорпус их «вторым» домом, но сейчас ему хотелось попасть именно к себе домой. — А ты думаешь, я этого не хочу? — переспросил Томас, услышав его просьбу. — Я, быть может, тоже мечтаю попасть домой, но до поры до времени предпочту пока придерживаться своих «берегов». Уставившись в потолок, и подложив руки за голову, Вагнер загадочным тоном добавил: — Ведь кто знает, что ожидает нас за пределами этой территории, если мы осмелимся покинуть её. Так что мой тебе совет: не вздумай покидать этот «форпост», по крайней мере, до завтрашнего дня, а там посмотрим. Но перспектива осесть в подсобке на неограниченный срок с неизвестной развязкой в будущем Арлерта категорически не устраивала. Впрочем, очень скоро позабыв о своем доме, он вернулся к мыслям о Женской Особи титана и, поддавшись психоделическому сну, парню на мгновение показалось, что стоило ему пойти в лес с напарником, и воспользоваться УПМ, как им в два счета удалось бы заарканить врага, чтобы его убить. Осталось только найти помощника, и договориться с ним по поводу поездки. Увы, надеяться на «вырубившегося» Вагнера не имело смысла, поэтому остановив свой взгляд на хохочущем Кирштайне, Армин начал быстро соображать: «В конце концов, без такого напарника, как Жан, будет трудновато, поэтому он мог бы оказаться полезным во время экспедиции» Приняв решение идти до конца, он подсел к Кирштайну и, несмотря на то, что за окном уже давным-давно была полночь, внезапно скорчил настороженную мину и, склонившись к нему поближе, сообщил однокурснику следующее: — Сегодня у нас предвидеться одно неотложное дельце. — В смысле? — переспросил Жан, узнав блондина, которого уже не надеялся увидеть в живых после такого количества употребленных психоделиков в течении вечера. — Незапланированная, но срочная поездка. Арлерт был серьёзен, как никогда. — Куда? — Во внешний мир. На миг Жан призадумался, словно пытаясь понять, что тот хочет до него донести, и словно вспомнив о существовании Арлерта, тотчас ему доложил: — То, что ты мне сейчас предлагаешь, называется диверсией, понимаешь? В любом военном деле это называют «диверсионной операцией»! — Терминологию оспаривать мы не будем. — помотал он головой. — Ты подумай, Жан, мы никуда не спешим. Времени у нас много. Поэтому ещё раз говорю, подумай, а уже потом делай дальнейшие выводы.***
Как только Оруо с Гюнтером вернулись обратно, сообщив Леви об удачной «доставке» Йегера в карцер, тот, посчитав свою задачу по «обезвреживанию» типа, который в нетрезвом состоянии представлял опасным для окружающих, выполненной, покинул зал, чтобы отправиться к себе, как на его телефон поступил звонок от Командора и, выслушав просьбу, тотчас направился к нему. — Вызывал? — осведомился Леви, переступая порог кабинета. — Вызывал. — кивнул Эрвин, и продолжая сверлить Капрала негодующим взглядом, взмахом руки указал ему на место за столом. С опаской покосившись на свирепое выражение лица начальства, и на откупоренную бутылку водки, к которой тот периодически прикладывался, Леви уселся напротив него. Обычно Командор всегда оставался сдержанным на проявление эмоций, но сейчас в его жизни произошло что-то из ряда вон выходящее, потому что было заметно, что с Эрвином твориться что-то неладное, но что именно, выяснять это у Леви не было ни малейшего желания. — Ты объясни мне, что за херня кругом твориться. — после некоторого молчания обратился к нему Командор. — В смысле? — Куда-то пропала моя униформа, и «бобик» с пойманными титанами. Как это понимать?! Задумавшись, Леви с удивлением посмотрел на начальство. Раньше он ещё как-то умудрялся вникать в его просьбы, однако сегодня требование начальства показались ему такой «головоломкой», разрешить которую при всех своих возможностях головного мозга, он был не состоянии. И когда Командор повторил свой ответ, молодой человек, пытаясь выкрутиться из создавшегося положения, внезапно остановил взгляд на своих дорогих наручных часах и, оказавшись во власти нахлынувших на него воспоминаний, на некоторое время вышел из-под контроля влияния своего начальника.FLASHBACK
Вооружившись фонарем Леви с Петрой пробирались вдоль района, находившегося вблизи стены «Мария». Остановившись на полпути, двадцатидвухлетний парень осмотрелся по сторонам. Мрачная местность его совсем не отпугивала, даже наоборот. Как будто приводила его в скрытый восторг, только по его выражению лица это было сложно прочитать. Три трупа товарищей они уже нашли, искать остальных было бессмысленно, но у Леви на этот счет были свои планы. И хотя прикосновение к мертвым телам у него не вызывала особого энтузиазма, во время обыска можно было неплохо поживиться, отыскав бумажник с деньгами, либо какое-нибудь ювелирное украшение. Правда, пока они так блуждали с Петрой вдоль развалин, выискивая среди камней тела погибших, погода заметно испортилась, и с обследованием территорий надо было завершать. С запада уже раздались глухие раскаты грома, а сумрачное небо озаряли небольшие вспышки молнии. Не обращая внимания на приближающуюся грозу, Леви опасался только одного: чтобы ливень не начался раньше, нежели они успеет с Ралл набрести хотя бы на одно знакомого тело. Проведя рекогносцировка местности, и не обнаружив ничего подозрительного, эти двое уже намеревались покинуть местность, как вдруг внимание Капрала привлек лежащий возле обочины седой мужчина с бородой, чья голова находилась на бордюре палисадника, как на подушке. Подойдя к нему, он потрогал его тело носком сапога. Незнакомец был жив, но слишком пьян, чтобы самостоятельно выбраться из гиблых мест, куда в любой момент могли вернуться за «добавкой» гиганты. — А ну, вытяни его на свет. — приказал он своей коллеге. Петра запротестовала в ответ, но Леви и слышать ничего не хотел. — А мне, думаешь, не противно?! Посвети фонариком! — поражаясь уровню её брезгливости, он опустился перед мужиком на колени, и с трудом преодолев чувство отвращения, принялся обшарить его карманы. Переминаясь с ноги на ногу, и моля Провидение, чтобы обыск закончился как можно скорее, Петра чуть не уронила фонарь, умудрившись при этом направить свет не на лежащего на земле бородача, а в лицо напарнику. — Да не на меня свети! — сделал ей замечание Леви, закрывая глаза ладонью. — А на него! Ослепнув на пару секунд, он подождал, пока его глаза вновь привыкнув к свету, после чего снова повернувшись к незнакомцу, прежде чем возобновить обыск, решил его, на всякий случай, вступить с ним в ненавязчивый диалог. — Доброе утречко, гражданин. — снизойдя до официальщины, обратился он к пьяному «телу», от которого несло спиртом за версту. — А чего это вы так наклюкались, когда по вашей округе гиганты расхаживают? Не расслышав ответа, Леви наклонился к нему поближе. — Сколько? Пятьдесят грамм? — удивился он, отпрянув от алкаша. — Да кому ты рассказываешь! В следующий момент над ними раздался очередной раскат грома, и спустя время начал накрапывать мелкий дождь. — Так, а ну вставай! — схватив незнакомца за шкирку, Леви попытался поставить его на ноги. — Развалился тут, как кобыла. Давай бегом! Подъем! Сам-сам... Сам-сам-сам... Буду я тут ещё о тебя руки марать… Несмотря на предпринятые усилия, мужчина напрочь отказывался вставать с земли, тогда Леви, рассвирепев не на шутку, пнул его слегка сапогом в бок. — А ну, подъем! Давай, подъем! — негодовал он, пытаясь справиться с упрямым пьяницей, как вдруг внимательнее присмотревшись к чертам его лица, узнал известного и влиятельного взяточника Николая Лобова — жителя окрестностей стены «Сина». — Николай Петрович, вы?! Невольно смутившись, молодой человек отошел от тела и, не зная, как подступиться к пьяному олигарху на глазах у Петры, растерянно пробормотал: — Ой, как неудобно получилось… Не узнал. Не узнал, Николай Петрович… Богатым будете. Чувствуя себя в окрестностях разваленной стены «Мария» совсем как дома, возвращаться к себе за стену «Сина», Николай Петрович, по всей видимости, не спешил, осталось только выяснить, каким образом этот человек, несмотря на казус ситуации, умудрился оказаться здесь в столь неурочное время, да ещё и без охраны. Зарядное устройство в фонаре заканчивалось, и с возней вокруг Николая Петровича надо было поторапливаться. Накануне Петра умудрилась прослушать на кассетнике все композиции своей любимой группы, поэтому ничего удивительного в том, что батарейки так быстро сели, не было. Впрочем, иного применения, (помимо прослушивания музыки), этому фонарю найти было сложно, разве что колоть им орехи или забивать гвозди. Отправив девушку перезаряжать фонарь, Леви стянул тем временем с олигарха дорогие наручные часы, (привычка, оставшаяся со времен детства и ранней юности) и, спрятав находку в кармане своей куртки, позвал коллегу: — Надо подложить что-то Николаю Петровичу под голову... Взглянув на мужчину с мнимо-скорбным выражением лица, как умел смотреть только он, вздохнув, Леви добавил: — ... чтобы ему удобнее было на земле лежать. Остановившись напротив этих двух с куском мрамора в руках, украденного со двора ближайшей администрации, Петра уставилась на валяющегося на земле мужика, не зная, как к нему подступиться. Ухватив Лобова за плечи, Леви приподнял ему голову, приговаривая при этом: — В прошлый раз вы вроде как поприличнее лежали. Расположив мужчину так, чтобы обнаруженный коллегой мраморный камень служил ему подушкой, он, посчитав свою работу выполненной, всерьёз задумался о том, чтобы покинуть это место, пока и и Петрой и впрямь не «посчастливилось» наткнуться на группу особо голодных гигантов. — Ну, не будем Николаю Петровичу мешать «отдыхать». — подмигнул он коллеге, и хлопнув себя по карману, где находились инкрустированные часы, бросил прощальный взгляд на мужчину, обращаясь к нему: — Я тут сейчас сбегаю к нашему заместителю Командира, и доложу о вас… Он был уверен, что тот его слышит. По крайней мере, Леви надеялся на это. — Эрвин Смит поможет вам до дома... Доползти. Устроив Лобова так, чтобы к утру следующего дня мужчина стал заметным для проходивших мимо гигантов, Леви вскочил на свою лошадь, и убежденный, что все делает правильно, взмахнул олигарху на прощание рукой. — Все! Николай Петрович, я говорю вам «до завтра»!***
Ты видишь ночью цветные сны, А утром хочешь обо всём забыть Логин оставить, сменить пароль Ответ доставлен, входящих ноль Лолита Лондон _ Спокойной ночи
— Та знаешь, участие в этих вылазках за стены с некоторых пор стало для меня просто развлечением, и на них я уже давно трезвым не являюсь. — чистосердечно признался Эрвин, воспользовавшись моментом, когда можно было поговорить по душам с «сильнейшим воином человечества» без всяких отвлекающих маневров, как вот сейчас, например. — Я туда езжу чисто на новобранцев посмотреть, но удивляет меня одно… Леви вопросительно на него посмотрел. — Как по истечению стольких лет, несмотря на мое предвзятое к тебе отношение, ты до сих пор не убил меня, и не зарезал. — Я сколько раз уже говорил, что если бы хотел тебя убить, — отозвался Леви, встретившись с ним взглядом, — то давно бы уже убил. Но при всём моём неуважении к тебе, я все-таки считаю тебя хорошим человеком. Просто жизнь у нас такая у всех... Накатив по новой, Эрвину показалось, будто Капрал его не слышит и думает о чем-то своем. — А хочешь, я тебе фокус с пальцем покажу? — усмехнувшись, переспросил тот, стремясь завоевать его внимание. — Ты так всю руку можешь снять. У тебя же протез. Их разговор был нарушен громким стуком в двери. Кто-то ломился в кабинет. Поднявшись с места, Леви двинулся к двери, чтобы узнать, кого там черти принесли в такое время. Каким же было удивление, когда открыв створку, и надеясь там увидеть кого-то из своего отряда, (на крайний случай, Ханджи, или Пиксиса), он уткнулся взглядом в Армина, одетого в курточку, явно превышавшую размеры его тела. Узнав Капрала, блондин уже собирался было извиниться перед ним за неожиданное вторжение, но Леви, перебив кадета на полуслове, заворчал в ответ: — Отъе*ись, Арлерт, сколько можно бродить туда-сюда и тарабанить, дурья твоя башка? Не видишь, мы здесь разговариваем с Командором! Шваркнув дверью так, что Армина чуть не парализовало, он повернулся, чтобы вновь подойти к столу, где сидел Командор, как в створку снова робко постучались. — Извините… — пролепетал блондин, увидев перед собой опять нахмурившуюся физиономию Капрала. — Я просто перепутал двери… Хотел к своим попасть, а попал к вам… Ухватившись за створку, Леви уже намеревался захлопнуть её второй раз, как вдруг Арлерт, опередив его, обратился к нему с новой мольбой: — Капитан, а не могли бы вы провести меня до моей комнаты?! — Чего? — от этой просьбы у молодого человека аж брови поползли наверх. — Просто я боюсь темноты, и мне надо, чтобы в такой момент кто-то находился со мной рядом. — Эй, сынок, еб твою мать, ты прикалываешься надо мной? — тщетно Леви пытался подобрать подходящую фразу, чтобы выразить с её помощью весь спектр переполняющих его эмоций. — Сюда ты тоже как-то сам дошел, но темноты почему-то не боялся. — Я дошел сюда, потому что напрочь забыл о своем страхе, да и голова у меня была занята совсем другим, а потом я снова вспомнил о нем, и теперь никак не могу от него избавиться. — Накануне ты говорил, что боишься только лошадей. — Лошади — не единственный мой страх. У Леви, почти треть своей жизни прожившего во мраке подземелий, как-то не укладывалось в голове, что где-то могли существовать люди, которые панически боялись темноты. Однако понимая, что Арлерт не сдвинется с места до тех пор, пока кто-то не проведет его в кадетский корпус, путь к которому пролегал через темную лестницу, где отсутствовал свет по причине сгоревшей лампочки, он, поразмыслив немного, спустя время заявил: — Ладно, я проведу тебя. Только ты должен пообещать, что никому не расскажешь о пьяном Эрвине. — Хорошо. Обещаю. — кивнул Армин, и только сейчас вспомнив, что должен был после возвращения с экспедиции проверить работу Микасы, Леви почувствовал непреодолимое желание посетить эту юную строптивицу, осмелившуюся высказать ему с утра в лицо такие унизительные вещи, отказываясь ехать во внешний мир. — А может, все-таки останешься? — попытался остановить «сильнейшего воина человечества» Смит, заметив, что тот настроился покинуть его кабинет. — Тем более пацаны тебя ждут… — напомнил про Элитный отряд. — Пацаны подождут. — буркнул Леви, направляясь к двери, однако стоило ему нажать на дверную ручку, как в его голове промелькнула очередная противоречивая мысль: «Лучше б с пацанами посидел…» — Ты мог бы просто посчитать до десяти, собраться с духом, и спокойно дойти до своей комнаты. — чуть позже советовал кадету Леви, когда они уже шагали по темному коридору. — Я не в состоянии справиться с этим в одиночку. — оправдывался юноша, держась за его руку словно маленький ребенок. — Мои фантазии в такой момент становятся настолько сильнее доводов рассудка, что я ничего не могу с собой поделать. — Всегда поражали люди, которые несмотря ни на что продолжают с такой преданностью держаться за свои прежние страхи. — Не нужно относиться к ним, как грязи, Капитан. Я и так знаю, что я никчемное дерьмо, и не нуждаюсь в напоминании. Но все равно спасибо, что поддержали тогда. — напомнил он ему за ту речь, произнесенную им в телефонном режиме, когда слетев с лошади, кадет мчался навстречу неизвестности вниз головой, пока строптивое животное не удалось заарканить Браус. — Я не говорю, что ты грязь, Арлерт, просто я не понимаю людей, которые боятся темноты. — Я думаю, со мной все это происходит потому, что на меня так повлиял дед, и моя внешность… Ну, посудите сам, я очень худой и у меня такой вид… Словом, как будто я сейчас заплачу, хотя это не совсем так. К тому же мне иногда кажется, что лицо у меня какое-то кривое… — Да все нормально с твоим лицом. — оборвал его Леви. – Ты ещё мое не видел. Из-за бессонницы у меня порой такие синяки под глазами образовывается, что когда я смотрюсь на себя в зеркало с утра, у меня складывается впечатление, будто я уже десять лет борюсь с героиновой зависимости. И только ближе к обеду оно более-менее принимает нормальный облик, а до этого мне приходится избегать встреч с людьми, чтобы избавить себя от необходимости отвечать на глупые вопросы. — А все-таки у вас хорошо получается успокаивать людей, Капитан. — проронил Арлерт, когда они дошли почти до конца коридора. — В такие моменты я обычно «слетаю», и прячусь где-нибудь, пока тревога не пройдет, а вы только что доказали мне, что жизнь у меня, оказывается, ещё очень нормальная. — Люди — существа довольно эгоистические, как в плане радости, так в плане страданий, и сконцентрировавшись только на себе и своих проблемах, причем больше надуманных, нежели действительно имевших в их жизни место, им часто кажется, что во всем мире страдают только они одни, а у остальных все нормально, и живут они припеваючи, хотя это далеко не та. Впрочем, эгоистичность эту мы не можем осуждать, потому она заранее заложена в природу человечества. Никто не в силах думать о нас самих больше, и решать наши проблемы, кроме нас самих, отсюда и такая зацикленность, «застревание» на собственном «эго». Поэтому пока мы не разберемся с тем, что творится в нашей голове, и не обуздаем собственные страсти и страхи, мы вряд ли сможем помочь кому-то ещё.***
Расправив ткань плаща, который оказался ему почему-то великоватым, Армин, очутившись в кадетском корпусе, проверил для убедительности крепление ремней УПМ, но только дошел до прихожей, чтобы позвать Жана, как путь ему преградил пьяный Спрингер. С неподдельным удивлением покосившись на одеяние Арлерта, смутно напомнившее ему прикид Командора, Конни, вспомнив наконец, о чем он хотел его спросить, внезапно указал на одежду: — А куда это ты нарядился? — За стены. — ляпнул сдуру Армин, не подумав. — Чё за бред? — почесал макушку Спрингер, пытаясь въехать в суть сказанного. — Какие ещё могут быть стены в два часа ночи? — Мы едем на свидание с Женской Особью титана. — Мы — это кто? — переспросил Конни, не спуская взгляда со своего однокурсника. Количество выпитого не могло не сказаться на работе построения и без того слабых логических связей его мозга. — Мы — это я и Жан. — А я, значит, уже не «мы»? — обиделся Спрингер, пропуская его вперед. Разведя руками, Армин прошел мимо него и, затянув потуже шнурки на плаще Командора, с решительным видом направился дальше.