***
Покончив с допросом Жана и Армина насчет семнадцатиметрового объекта, Эрвин сделал им знак покинуть кабинет, как вдруг дверь распахнулась, и в помещение завалился Леви, выталкивая вперед разгневавшегося Йегера. — А снимите с меня наручники, это что за бред вообще? — завопил тот, прежде чем Капрал толкнул его к столу Эрвина. — Ребят, что здесь вообще происходит? Потирая раскрасневшееся ухо, при виде Командора Эрен стал в свою любимую позу и, засунув руки в карманы, окинул собравшихся дерзким взглядом: — Где мой адвокат вообще? Где все? Вместо ответа Эрвин кивком головы указал Леви поднести ему табуретку и усадить туда кадета, пока тот не натворил ещё каких-то бед. Справиться с Йегером, когда тот находился в достаточно агрессивном состоянии, было практически невозможно. Леви мгновенно бросился выполнять его просьбу, после чего снял с Эрена наручники. — А когда вы меня отпустите? — осведомился тот. — Когда ты дать ответ на пару наших вопросов. — заявил Эрвин, не спуская глаз с «мятежника». — А пока что, посиди тут и подумай о своем вчерашнем поведении. — Что-то вы меня, папаша, больно утесняете… — пролепетал парень, растирая свои натертые железными оковами запястья. — Кто это тебе тут «папаша»? — возмутился Командор, сосредоточив на нем свой взгляд из-под сдвинутых бровей. — Что за фамильярности такие? Впрочем, ничего плохого в поведении Йегера он не видел. «Из необузданных жеребцов со временем вырастают прекрасные лошади, — так он любил о непослушных кадетах Разведкорпуса, — нужно их только правильно их воспитать и выездить». Именно по этой причине он считал, что вечер, проведенный в карцере, станет для парня наукой. — Вы Эрена лучше отпустите, — вмешался Армин, — у него папа — знаменитый врач. У вас могут быть проблемы. — А мы вот возьмем, поедем в твою Шиганшину, — заявил Командор и, заглянув Эрену в глаза, достал из кармана его курточки пакет недоеденного кадетами «порошка», — покажем тебя отцу, пусть полюбуется на своего красавца-сынка, обдолбаного… — Вас гиганты не пустят! — крикнул ему в лицо Эрен. — Пустят. — сказал тот, и достав из ящика кожаный ремень с железными заклепками, приказал парню спустить штаны и повернутся к нему задом.***
— Ну, как дела, Йегер? — чуть позже обратился к нему Томас, когда его, наконец, отпустили с допроса. — Ты почему из кабинета Эрвина со спущенными штанами вышел? Гневно на него покосившись, Эрен молча застегнул штаны. Теперь у него горело не только ухо, но и зад, на котором остались следы от ударов ремня. С экзекуциями имени Эрвина не сравнится даже порка, которую ему периодически закатывал по причине непослушания отец. — Показывал Командору свое «хозяйство», — усмехнулся Спрингер, отвечая за него, — не впечатлило, вот и отшлепал. — Я б тебя давно урыл, Конни. — бросил ему Эрен, сжимая кулаки. — Но сейчас, извини, не могу. Подобная ситуация не укрылась от внимания инструктора Шадиса, которому в тот момент «посчастливилось» пройти мимо них. Йегер уже неделю ходил с разбитой физиономией, так что это стало своего рода «визитной карточкой» импульсивного юноши. Все новобранцы были как новобранцы: строго подчиняясь указаниям, вели себя соответственно, и только с рядовым Йегером беда. Не проходило дня, чтобы он с кем-то не подрался на почве расовых или религиозных убеждений, и не сломал кому-то нос. Поэтому опасаясь, как бы тот не покалечил половину своих сотоварищей до начала новой экспедиции, инструктор Шадис принял решение доложить обо всем Эрвину, чтобы тот хоть как-то повоздействовал на юного «Че Гевару», и приструнил его. — Йегер, что опять с твоим лицом? — с недоумением уставился на него мужчина, указывая на засохшую под носом кровь, как след царапин Имир. — Асфальтовая болезнь? Я как не встречусь с тобой, у тебя вечно физиономия разбитая. — Его муж бьет. — усмехнулся проходивший мимо Кирштайн и, услышав, что речь идет о «знаменитости» из Шиганшины, не упустил возможности бросить камень в его огород. — Жаль, за весь период тебе так никто и не въе*ал разок. — огрызнулся Эрен, прежде чем уйти к себе. — Поводов было выше крыши.***
Прикинув в уме, что лучше слушать болтовню Зое, нежели сидеть одному в квартире и гундеть, после того как вопрос о наказании Эрена был решен, Леви захватил с собой дипломат с секретными документами, и не долго раздумывая, тотчас отправился к ней в гости. Когда он пришел к ней домой, Ханджи дрыхла в кресле, надвинув на лоб очки. На полу валялась пустая бутылка «Хеннеси», а вокруг неё были разбросаны всевозможные журналы, энциклопедии и чертежи. Зое порой до такой степени увлекалась своей исследовательской работой, что переутомившись от умственной деятельности, могла уснуть где угодно, причем в самой невообразимой позе. Умственный труд был не менее изнурителен, чем физический. Впрочем, даже во сне у Ханджи был такой вид, будто она раздумывала о чем-то сверх стратегическом, что в будущем могло принести пользу человечеству в борьбе с гигантами. «Любить эту крезанутую — большая глупость, но не любить ее невозможно» такого мнения о ней был Леви, без звонка переступив порог её частного дома. Услышав чьи-то шаги, (как ни странно, полуденный сон майора был чуток как никогда, и как выяснилось позже, она вовсе не спала, а всего лишь прикрыла на минуту глаза), Ханджи, вскочив с кресла, выхватила у Леви дипломат с засекреченными документами и, швырнув его на диван, надвинула на глаза очки. Во время полета дипломат «успешно» раскрылся, и все барахло, которое там находилось, начиная с годичного запаса влажных салфеток, и заканчивая эрвиновскими докУменты, тотчас разлетелось по всей комнате. Но Зое, похоже, не видела в этом проблемы, потому что едва молодой человек собрался с духом, чтобы выразить свое сожаление, как она, на радостях похлопав его по плечу, закричала: — Господи, Леви! Я так рада, что ты пришел! Давай, иди в мою комнату, расстегивай штаны и ложись на диван! Только Ханджи, толком не поздоровавшись с гостем, могла предложить ему такое с порога. Сделав вид, будто не совсем понимает, что происходит, Леви попятился к стене. Где-то такая сцена уже происходила, точнее в кабинете Эрвина, вот только «жертвой» там был Йегер. Неужели теперь придется вынести нечто подобное и ему, только уже от рук Зое?! Замешкавшись у порога, Леви почесал голову. — Штаны говорю, расстегивай! — приказала ему Ханджи, не любившая ни в чем промедлений. — Зачем? — переспросил он, с опаской поглядывая на аптечку. — Как зачем? — удивилась она, поправляя очки. — Мне надо сделать тебе укол внутримышечно. Сейчас лекарство в шприц наберу, а ты пока приготовь свое и ложись на диван. Сделать укол? И всего-то?! А его фантазия уже заработала в пошлом направлении, оттого он и медлил, пытаясь выяснить вопрос насчет обязательности раздевания. Правда едва Леви осмелился переспросить, что все это означает, и что за инъекцию она хочет ему ввести, Ханджи, схватив «сильнейшего воина человечества» в охапку, (после того, как он начал отдавать всю еду беженцам, его вес упал до пятидесяти с лишним килограмм), и поволокла его в сторону дивана. Вообще-то он ожидал к себе более деликатного отношения, но у Зое, похоже, было свое представление о деликатности. Приготовив шприц и набрав туда черной жидкости из лекарственного флакона, она подошла к Леви, которому при виде сверкнувшей иглы слегка поплохело. Затем они испытали этот диван на прочность, но не так, как наверное сделали, если бы их отношения вышли за рамки дружеских. Усевшись на него сверху, эти двое попробовали на мягкость его пружины, на этом все и кончилось. — Постой, ты действительно уверена, что это единственный выход?! — вопрошал он, до последнего не желая мириться с ситуацией. — Да! — радостно крикнула она, продолжая удерживать шприц на весу. — Давай, раздевайся быстрее, пока лекарство не застыло! — Но почему именно уколы? И внутримышечно? — А ты хочешь, чтобы я сделала тебе инъекцию внутривенно? Леви отрицательно кивнул. — Нет? Тогда расстегивай штаны и поворачивайся ко мне задом! Хорошенько запомнив, как после одного такого укола внутривенно его рука «занемела» до такой степени, что во время битвы с гигантами он чуть не погиб, так как не смог толком её разогнуть, чтобы как следует замахнуться, и нанести сокрушительный удар лезвием по шее монстра, с той поры врачей, предлагающих ему подобные инъекции, Леви предпочитал обходить стороной. Ханджи в этом плане поистине можно было считать «прогрессивной», так как будучи в курсе того, как плохо переносит её приятель уколы внутривенно, она не поленилась и, забравшись ночью в сеть, нашла информацию, касающиеся методов лечения малокровия «запущенной» третьей стадии, один из которых включал в себя курс инъекций внутримышечно, она решила опробовать на нем эту методику. — Очкарита, ты решила обколоть мне весь зад? — нахмурившись, переспросил он, с превеликой неохотой распуская на своих брюках ремень. — А что тебя смущает? — удивилась она, приблизившись к нему со шприцом в руке. — Я взяла курс, рассчитанный на пять доз, думаю, должно хватить. Но если уровень гемоглобина в твоей крови за это время не повыситься, лечение придется продлить. Она произнесла это таким тоном, словно сожалела, если её приятелю удастся избавиться от своего недомогания раньше, нежели она войдет во вкус роли «фельдшерицы». Была бы её воля, она бы делала ему эти уколы вечно, причем не только внутримышечно, но ещё б резала ему пальцы, и ставила капельницы, пусть даже если он и не испытывал в этом особой нужды. Расстегнув «молнию», Леви уже собирался было приспустить штаны, но заметив, как Ханджи любуется цветом его нижнего белья, развернувшись, ударил её ногой по бедру. — Я же тебя просил не смотреть! — Да я никуда и не смотрела! — отшутилась та, сделав вид, будто отворачивается. — Ты смотрела, извращенка. — недовольно отозвался он, затягивая ремень обратно. — Да что вы говорите! — заявила она, швыряя его на диван. — Давай, снимай штаны, потому что если за это дело возьмусь я, то сниму их с тебя вместе с трусами! На самом деле Леви стыдился расцветки своего нижнего белья, потому оно по своей расцветке больше напоминало белье для подростков или детей. В связи с загруженностью рабочего графика ходить специально по магазинам, чтобы приобрести себе толковое белье, ему было некогда, поэтому приходилось пользоваться тем, что дарила ему на дни рождения и прочие даты Петра Ралл. А поскольку вкуса у неё на подобные вещи совсем не было, Леви был вынужден носить нижнее белье с изображением то бурундучков, то дельфинов, то белочек, то медвежат, то слоников (!) и прочих видов животных, которая она покупала в специализированных магазинах, как раз и предназначенных для подростков. Что самое удивительное, заявиться в общую душевую без нижнего белья он не стеснялся, а вот стоило ему появиться там в своем нижнем белье с изображением медвежат или бурундучков, (будь они неладны), чей образ шел вразрез «суровым» внешним видом, подобный казус мог надолго вогнать его в краску. Ханджи знала об этой проблеме и, будучи ещё той фетишисткой, стащила парочку таких его трусов прямо из душевой себе на память, в случае если с её другом произойдет что-нибудь нехорошее, у неё осталось бы хоть что-то, что напоминало бы о его существовании. А то, как пришлось потом Леви возвращаться из душевой обратно, стараясь никому не попасться в таком виде на глаза, её уже мало интересовало. — Никогда не могла подумать, что когда-нибудь мне придется касаться кожи уязвимых мест самого Капрала. — хищно усмехнувшись, Зое провела пальцами вдоль его спины. После недолгих препирательств, Леви улегся, наконец, на диван, и слегка оголив перед ней нижнюю часть своей поясницы, закрыл глаза с таким видом, словно ему должны были сделать не укол, а как минимум отрубить голову. Когда дело касалось медицинских процедур, Капрал становился беспомощным, словно дитя и, находясь в состоянии предвкушения боли, которую мог доставить ему момент введения в мышцу лекарства, представляющего собою раствор из железа, он слегка пошевелился, вследствие чего, Ханджи, промахнувшись, чуть не воткнула иглу шприца в поверхность дивана. — Лежи и не дергайся! — не выдержав, прикрикнула она на «сильнейшего воина человечества». — А то укол получится болезненным, и я опять окажусь у тебя виноватой! Смирившись с неизбежным, Леви вздохнул и снова закрыл глаза, отдаваясь во власть медицинской хватке Зое, а та, не на шутку обрадовавшись, что ей попался такой «объект», на котором можно было до бесконечности оттачивать свое мастерство инъекций, принялась протирать его кожу спиртом. — Знаешь, у меня в детстве кукла была и её сынок ... — разболтавшись на не шутку, Ханджи пыталась отвлечь его от напряженного момента. — Мать-одиночка, блин... Неполная семья и все такое, пока у них не появился лысый мужичок из «Ван Пач Мэна». Два года с ними пожил, а потом произошел несчастный случай: упал с балкона и куда-то пропал. Так мне ту куклу до сих пор жалко. Все-таки такую жизнь прожила, и без мужика, зато красоткой всегда была, и в украшениях… Не дослушав до конца повесть её «тяжелого» детства, Леви почувствовал ноющую боль в пояснице, плавно перетекающей в мышцы бедра. С трудом сдержав вопль от непривычного ощущения, он схватился рукой за обивку покрывала и потянул её на себе. Сейчас у него был вид кота, передозировавшего с валерьянкой. Почти ничего не соображая, Леви ещё спустя пару минут не мог встать с дивана, едва Ханджи покончила с процедурой. И хотя укол оказался не болезненным, после этой инъекции он на мгновение почувствовал себя кролем, у которого отнялись задние лапы, вследствие чего от был вынужден «спасаться от охотников» бегством, передвигаясь по земле только передними лапками. — Если бы ты ни напрягал так ногу, ничего бы не произошло. — вставила свои «пять копеек» Зое, упиваясь его страдальческим выражением лица. — Да тебя фиг поймешь! — возмутился он, застегивая брюки. — То говоришь — напрягай ногу, то не напрягай, в итоге все равно получилось больно. — Я ему услугу оказала, а он ещё ворчит! — недовольно отозвалась Ханджи, пряча шприц обратно в аптечку, чтоб потом им воспользоваться повторно. — Если бы не я, сейчас тебе делала бы укол какая-то криворукая медсестра, и ощущения были бы похлеще, так что ты вообще должен меня поблагодарить, что я взялась «лечить» тебя. — Хорошо, я благодарен тебе, — проворчал Леви, лишь бы от него отвязались, — но мне надо время, чтобы окончательно привыкнуть к уколам. — Я поняла тебя, но поскольку мне пришлось оказать услугу, теперь ты должен оказать её мне. — В смысле? — Ни о чем не спрашивай, просто доверься мне. — схватив его за руку, она вновь потащила его куда-то. Тщетно он пытался вырваться из её лап. Хватка у Ханджи была как у любителя армрестлинга со стажем. Лишь когда они очутились в спальне, скроенной в «арт-хаусном» стиле, чей простор визуально уменьшался за счет выкрашенной в темную краску высоких стен и потолка, Леви немного напрягся. Посередине находилась ультрасовременная кровать из серого дерева, с четырьмя колоннами по углам и крышей балдахина, а под пологом виднелись какие-то цепи и наручники. «Ого! — невольно подумал он, окинув все это «добро» взглядом неискушенного в таких вопросах человека. — Очкарита, походу, совсем чокнулась...» Картина, представшая его глазам, окончательно вогнала молодого человека в ступор. Из постельных принадлежностей на кровати был только матрас, обтянутый красной кожей, и сваленные в одном углу шелковые подушки. Ханджи смастерила эту кровать. Моблит, (её ассистент по вопросам исследования гигантов), держал доски, а она забивала гвозди, пытаясь приладить крепления к балдахину. Как выяснилось позже, Зое неплохо управлялась с молотком, так что гвоздь при необходимости забить могла, даже если выйти замуж ей так никогда не удастся. Леви поискал взглядом пианино, которое надо было перетащить, но сколько он ни вглядывался в интерьер, стараясь зацепится глазом за некое подобие музыкального инструмента, положительных результатов эта попытка так и не принесла. — Ты что здесь порно снимаешь, Очкастая? — судорожно сглотнув, переспросил он. — Зачем ты меня сюда привела? — В последний раз для исследования реакции человеческого тела на внешние раздражители, я приковала здесь Моблита, — бросила она, поймав устремленный на все эти приспособления взгляд коллеги, — а когда все закончилось, забыла отстегнуть, ты себе представляешь?! — Представляю… А пианино где? Что тянуть? — Зачем оно тебе сдалось? — Но ты же сама пригласила меня сюда, чтобы помочь перетащить его. Ханджи зловеще улыбнулась. — С пианино мы разберемся потом. Тем более его здесь нет. — Тогда зачем ты меня сюда заманила? — Сегодня я хочу поиграть с тобой в