Я — твоя война. Ты — генерал. Два шага в сторону и ты проиграл. Я в твоих руках. Мне хорошо. Я не хочу, чтоб ты куда-то ушел Тотал _Ты прости меня
— Работай, давай! Чего уставилась? — прикрикнув на свою подчиненную, Леви отправился на кухню, так и не оценив уровня приложенных ею усилий. Нахмурившись, Микаса выжала тряпку и, окинув взглядом место над изголовьем кровати, где через все красовалась надпись «Чистые стены — иллюзия порядка», сделанная в форме граффити черного цвета, с новыми силами принялась за работу. За все это время, что она проторчала здесь, ей удалось стереть одну только букву «Т» в слове «чистые», и размазав её так, что она стала походить на какое-то бесформенное пятно, и без того усугубляющее безысходность общей картины, девушка еле сдерживалась, чтобы не забросить столь неблагодарное занятие, и без того сулившее слишком мало перспектив. Прикупив накануне баллончик со спреем черного цвета, и пробравшись в квартиру своего «врага» с помощью привода, она, быстро отыскав спальню, чей дизайн был выполнен в духе лучших традиций минималистического стиля, с преобладанием стекла, металла и мягких цветов, оставила ему на память свой автограф, уничтожение которого представляло собою почти невыполнимую задачу. Спальня, на первый взгляд, казалась необычной хотя бы потому, что подобранная мебель выглядела настолько хрупкой, миниатюрной и компактной, что в такой обстановке комфортно чувствовать себя мог только человек фактуры тела, как у Леви. У остальных при посещении квартиры, то-де и дело возникал риск зацепить по неосторожности что-то из вещей, и смахнуть их на пол. Одна только кровать с белоснежным постельным бельем чего только стоила. У неё была настолько низкая посадка, что у лежащего там порой создавалось впечатление, будто он находиться не на кровати, а на полу. Окна, еле прикрытые прозрачными шторами, выглядели тоже весьма своеобразно, поскольку не имея под собою никакого основания в виде подоконников, уходили прямо в пол, вследствие чего любая перебранка гостей, вздумавших подраться под влиянием спиртного, могла закончиться весьма плачевно, а именно падением с высоты десятого этажа. И только окна, расположенные на кухне и балконе, эти новшества обошли стороной. Собственно, через них Микаса и пробралась в эту квартиру, чтобы привести в исполнение свой план. Отправившись после завершения мероприятия, посвященного награждению лучшего кадета недели, на поиски Марло и Хитч, чтобы узнать, в какой карцер они собрались запрятать Эрена в этот раз, она, случайно столкнувшись с Капралом, который находясь в коридоре, в ожидании лифта спокойно перелистывал сообщения от Эрвина, изменила своему решению и, пойдя на поводу у собственного желания высказать ему в лицо все, что думает по поводу того, что он устроил на церемонии, подсунув в черный конверт вместо снимка Спрингера, за которого зритель как раз и отдал меньше всего голосов, фотографию её сводного брата, взяла курс в сторону Леви. Будучи не в настроении выслушивать претензии в свой адрес, он схватил Микасу в охапку, и едва двери лифта перед ними распахнулись, молодой человек, не обращая никакого внимания на удары и тумаки, которыми она успела его за это время наградить, затащил её в лифт и, дотянувшись рукой до приборной панели, нажал на кнопку, отвечающей за спуск на первый этаж. Очутившись в холле, Леви потащил её за собой и, продолжая игнорировать выходки «дерзкой» мятежницы, ринулся в сторону выхода, где их давно поджидало такси. Правда, прежде чем сесть в машину, Микаса, бодаясь с ним у обочины, умудрилась пару раз наступить ему каблуком на ногу, что впрочем, не помешало «сильнейшему» скрутить её повторно, и без лишних слов закинув девушку на заднее сидение, захлопнуть за ней дверь. Назвав водителю свой адрес, Леви планировал добраться до своего дома без «приключения», но узнав, что они едут не за Эреном, Микаса, разбушевавшись не на шутку, и стукнув своего начальника пару раз по башке, тотчас бросилась к двери, чтобы выскочить на ходу из машины, но стоило ей решиться на столь безумный поступок, как в этот момент за окном спустился такой интенсивный ливень, что будучи одета в достаточно легкий наряд, оказаться снаружи так и не решилась. Отпустив дверь, Микаса вновь опустилась на сидение и, понимая безысходность ситуации, в которую угодила по собственной глупости, молча уставилась в окно, в котором из-за потоков дождя, стекающих вдоль крыши авто, все равно ничего не было видно. Не придав особого смысла её побегу, Леви сделал вид, будто его это не касается. Надавив на газ, водитель развернул авто и, выехав за пределы ворот, взял курс в сторону проспекта, рассекая залитые водою дороги. Созерцая мелькающие перед её взором пейзажи, напоминающие по фактуре всемирный потоп, Микаса размышляла об участи Эрена, правда стоило ей обратиться с подобным вопросом к Капралу, тот, до сих пор пребывая не в духе от мысли, каким идиотом она выставила его на людях, с невозмутимым видом продолжал отмалчиваться, сохраняя свое обычное бесстрастное выражение лица. Приехав на место событий, они выгрузились из такси, и лишь спустя время очутившись на лестничной площадке возле знакомой ей квартиры, Микаса начала приблизительно догадываться, для чего он сюда её привез. И ожидания девушку не обманули. Стоило им переступить порог спальни, как Леви, указав ей на дурацкую надпись на стене, приказал уничтожить «позор», придающей приличной комнате комичный вид и, вручив растерявшейся подопечной тряпку и ведро с водой, подтолкнул в сторону прикроватного столика. Эту стену проще было отштукатурить заново, нежели пытаться «снести» оттуда надпись всеми известными способами, но «сильнейший» считал иначе. — Но как вы вычислили, что это я? — не собираясь так быстро мириться со своим новым положением, Микаса снова и снова обращалась к нему с новыми расспросами, будучи убежденной, что Капрал, с его рассеянностью, и зацикленностью на собственной персоне, просто не смог бы опознать её руку «мастера» без помощи посторонних. — Об этом было несложно догадаться. — с тенью насмешки произнес он, и вытащив из-за прикроватного столика её красный шарф, который она забыла с собой захватить после завершения рисунка, протянул его ей на уровне вытянутой руки, но так, чтоб она не смогла до него дотянуться. Плюнув на все, Микаса неохотно приступила к работе и, оставив её наедине с попытками вручную справиться с последствиями водостойкой краской, Леви удалился на кухню. «Она все ещё думает, что я нормальный, — хмыкнул он, подходя к столу, где были заранее приготовлены ингредиенты для чаепития, — жаль, но сегодня ночью она будет разочарована». — Ладно, бросай все и приходи на кухню. — выждав определенный промежуток времени, чтобы «непослушная девочка», осознав глупость совершенного поступка, мысленно раскаялась, Леви позвал её к себе с целью прекратить бессмысленные страдания бедняжки. — Ты уже достаточно поработала на сегодня. Микасу не пришлось долго упрашивать подчиниться этому приказу. Покончив с ненавистной, и бестолковой работой, она тщательно вымыла руки, и слегка протерев запылившееся лицо, побрела на кухню, где ей тотчас было предложено расположиться за барную стойку, куда «сильнейший» уже успел все переложить со стола, включая чайные ложки, и сам чайник. — Кстати, всегда хотел спросить, что это у тебя за шрам такой на правой щеке. — как бы невзначай поинтересовался он, бесцеремонно скользнув ладонью по её лицу. Нахмурившись, Микаса взглянула на него так, будто была готова испепелить его одним лишь взглядом. Она не любила, когда к ней прикасались посторонние, (за исключением, конечно же, сводного брата), что уже говорить о прикосновениях Капрала, к которому в виду последних событий до сих пор испытывала противоречивые чувства. — Так это вы чирканули меня в прошлый раз кастетом. — отметила она, с хмурым видом покосившись на его ладонь. — Уже не помните? Или память после падения отшибло?! Увы, сам Леви, плохо разбирающийся в нормах дистанции, которой следовало бы придерживаться во время общения с малознакомыми людьми, не обратил на её гневный взгляд никакого внимания, и совершенно не переживая по поводу того, как воспримет она его навязчивый жест, он, расположившись напротив неё, принялся разливать по чашкам кипяток, предварительно закинув туда заварки. — А зачем это все? Что вы опять затеяли? — осведомилась Микаса, пытаясь угадать смысл его действий, не поддающихся никакой логики. — Будете меня снова чему-то учить? — Да. — неопределенно кивнул он, возвращая чайник на место. — Сегодня я научу тебя, как надо правильно пить зеленый чай… При помощи ложки. Невольно хмыкнув, она сделала вид, будто восприняла его намек за неудачную шутку, но Капрал, на удивление, выглядел предельно серьёзным, пусть и производил на тех, кто знал его недостаточно хорошо, впечатление умалишенного. Впрочем, для Микасы подобные преобразования в его характере особой роли не сыграли, но его заявление стало для неё полной неожиданностью. Раньше он как-то умудрялся пить этот напиток без использования столовых приборов, что же произошло с ним сейчас, когда удосужившись после стольких лет вспомнить, наконец, об их существовании, он решил и её вовлечь в свою затею с чаепитиями. Сказалась, видать, последняя вылазка за стены, раз уже совсем «ку-ку» из-за всех этих процедур, что неудивительно, — после стольких лет службы в Легионе Разведки можно было и не так тронуться мозгом. Капрал ещё слишком долго держался, чтобы не обнаружить в один прекрасный момент перед своей подчиненной весь запал своего сумасшествия. — Первый раз слышу, что этому ещё надо учится. — удивилась Микаса, размешивая ложкой жидкую консистенцию с плавающими там чаинками. Пропустив мимо ушей её «бестактное» замечание, Леви сосредоточил взгляд на своей чашке, словно прикидывая в уме, как бы за неё взяться: «по старинке», то есть накрывая емкость пальцами сверху, либо рискнуть, и ухватить её за ручку, как это делают простые смертные, однако так и не сумев выбрать нужный из предложенных вариантов, он долил себе ещё немного кипятка, и взявшись за размешивание заварки, с подозрением уставился на Микасу, которая высыпав в свой чай почти весь сахар из сахарницы, пару раз постучала ложкой о стол. — Давно хотела узнать, — внезапно перебила она его, почувствовав, что он хочет ей что-то сказать, — почему вы ничего, кроме чая, не предлагаете гостям? Я никогда не видела, чтобы вы когда-нибудь что-то готовили. — Я никогда ничего и не готовлю, потому что в кулинарии я полный Алеша, — без всякого смущения высказался так он о своих «способностях» в непростом ремесле поваренного искусства и, поймав на себе неоднозначный взгляд гостьи, невозмутимым тоном добавил: — Серьёзно. Полный Алексей… Застыв в недоумение, Микаса, попыталась абстрагироваться от происходящего и, переключив все внимание на незатейливую процедуру чаепития, хоть как-то осознать данную информацию. Но если Капрал считал себя «Алешей» только в кулинарии, то Эрена, с его умением попадать в различные неприятности, можно было смело считать таковым во всех спектрах этой непростой жизни. Придя к убеждению продемонстрировать своей «ученице», как надо правильно дегустировать чай с помощью ложки, Леви, взял столовый прибор в руки, и проигнорировав иронизирующий взгляд Микасы, перевел взгляд на свою чашку. — Берем, значит, ложку вот так, и… — сказал он и, пододвинув фарфоровое изделие к себе поближе, аккуратно опустил его в чай. — Самое главное не окунать её полностью… — Поздно, Капитан. Я уже всю окунула. — прикинувшись дурочкой, дабы поиздеваться над своим терпеливым «учителем», пролепетала Микаса. — Вместе с ручкой. Следя за её попытками размешать чай согласно его инструкции, «сильнейший» до поры до времени сохранял хладнокровие, но стоило ей уронить чайную ложку на стол, как встрепенувшись от удара, он пришел к выводу обучить её «дисциплине», перейдя к своей новой методике. — Микаса, я сколько раз тебе говорил: мы набираем чай, зачерпывая его НЕ К СЕБЕ, как это делаешь ты, а ОТ себя. — сузив ноздри, словно еле сдерживаясь, чтобы не разразиться ругательствами, он сделал ей сделал ей очередное замечание, пристально следя за каждым её неуклюжим движениям. У него просто не укладывалось в голове, что эта девчонка, всегда бесившая его своей непокорностью, и непонятной мстительностью, только что чуть не вывела его из себя из-за какой-то мелочи, и то, что в такие моменты он начинал себя вести подобно вспыльчивому идиоту, стоило ей затронуть неведомые струны его непостижимой души своими выходками, ему не очень нравилось, но это неведомое ранее ощущение, которое он испытывал сейчас, определенно его «заводило», давая ему возможность «встряхнуться» и выйти из привычной «зоны комфорта», где всегда царила стабильность, и предсказуемая однозначность. «От себя? Это что-то новенькое…» подумала про себя Микаса и, схватив чайную ложку со стола, прежде чем опустить её снова в жидкость с чаинками, со смущенным видом покрутила прибор в руках. За то время, пока она упражнялась с ложкой, Капрал, успев допить чай, с необъяснимым любопытством принялся следить за её попытками повторить навык, которому та же Петра, например, обучилась всего за десять минут. Разум молодого человека отказывался принимать мысль, что его новая подчиненная оказалась настолько тупой в плане чайных церемоний, что была не в состоянии повторить за ним даже такой элементарный «трюк». Но эта её наигранная «тупость», и бестолковость в обыденных вещах, идущими вразрез с её блестящими способностями на поле боя с гигантами, как раз и притягивали его к ней, и словно стараясь разгадать, что на самом деле скрывается за её показной отстраненностью, не хотел заранее разочаровываться, если вдруг обнаружит там одну посредственность. — Ой, вы так быстро все допили! — вслух добавил она, стараясь отвлечь его внимание от своей персоны, потому что под взглядами посторонних у неё всегда все получалось коряво, а рисковать, чтобы уронить ложку во второй раз, но не на поверхность стол, а например, куда-нибудь под шкаф, ей не очень-то хотелось. — Я свой даже не начинала. — У меня просто привычка осталась одна с Подземелья. — отмахнулся он, отодвигая от себя пустую чашку. — Я чай всегда пью в два глотка. Один глоток за людской, второй — за воровской. — Правда? — скорчив показное любопытство, она только сейчас заметила отсутствие на прежних местах картин, которые Капрал перенес со своей спальни на кухню, (да-да, те самые, на которых был изображен Командор, кормившей из рук гиену в незнакомой местности, и бегущий наперегонки со страусами по барханам песка, не обращая никакого внимания на прицепленный по бокам УПМ, — А куда вы дели висевшие здесь раньше пейзажи? — Продал одному еврею. — То есть как это продали? — А вот так. — отозвался он, и небрежно облокотившись о спинку стула, поведал ей об ещё одной своей способности «договариваться» с людьми о ценах на тот иной вид товара. — Я торгаш от бога. Я лысому шампунь продам… Слепому — линзы. Носки летом, веришь, шерстяные, двусторонние. Причем колючие, с крапивы. И те продам. Микаса охотно верила его россказням, но обнаружив, что взгляд Капрала устремлен на её прозрачную блузу, сквозь которую проглядывал черный бюстгальтер, она, слегка смутившись, попыталась снова сосредоточиться на чае. Воспользовавшись моментом, пока внимание начальства было отвлечено болтовней, она, опустив чайную ложку в чашку, попыталась было зачерпнуть чай, как её учили, но стоило ей предпринять подобный маневр, как уронив набранные пару миллиграммов ароматной жидкости обратно в емкость, застыла на месте в ожидании самого жесткого наказания за допущенную оплошность. Прочитав в холодном, словно глубины арктического течения, взгляде «сэнсэя» посыл: «Быстрее зачерпывай, скотина!», Микаса, преследуя цель хоть как-то «реабилитироваться» в глазах придирчивого Капрала, попыталась повторить движение заново, но сколько она ни прикладывала усилий, стараясь ему угодить, у неё ничего не получалось. Вдобавок ещё расплескала заварку по всему столу, насухо протертому накануне самим хозяином. Не в силах больше наблюдать за её потугами исправить и без того провальное положение, точнее почувствовав, что она делает то специально, лишь спровоцировать его на вспышку гнева, Леви схватил её за руку, и потянув девушку на себя, попытался отобрать у неё чайную ложку. — Ах, ты ж маленькая засранка… — ядовито процедил он в лицо, выкручивая ей запястье. — Мало того, что ты осмелилась трижды нарушить всю последовательность ритуала, так продолжая ошибаться мне назло, умудрилась запачкать чаем весь стол. Не справившись с ней, он оттолкнул её от себя и, вернувшись на прежнее место, попытался вновь обуздать себя. Микаса, выхватив свою «добычу» обратно, уже хотела было вернуть её обратно на стол, но уронив ложку на пол, успела уже десять раз пожалеть о происшедшем. У Леви, наблюдающего за этой картиной, выражение лица с одной-единственной эмоцией, символизирующей «тщетность бытия», практически не изменилось. Молча покинув свое место, Микаса наклонилась, чтобы подобрать с пола свою ложку, но стоило ей слегка опуститься, как в следующий момент пуговица на её бюстгальтере расстегнулась, и перед неискушенным взором молодого человека, разыгрывающего из себя знатока нестандартного подхода к чайным церемониям, предстал вид обнаженной груди второго размера. Одного этого зрелища для Леви было достаточно, чтобы он забыл про чай, про закатившуюся под шкаф чайную ложечку, и про все на свете. — Извините… — жутко покраснев, пробормотала девушки, и мгновенно подхватив свой расстегнувшийся бюстгальтер, инстинктивно прижала его к своей ладно скроенной и упругой груди. Теперь она была уверенна: в этот раз суровый начальник точно увидел то, что надо, и что не надо. Впав во временный ступор, который хоть и ненадолго, но порой все же выводили его из себя, у «сильнейшего» был вид, как у невинного юноши, впервые увидевшего обнаженку. Но в этот раз Капрал не просто «попал», а потерялся. Причем потерялся сразу, во всех измерениях одновременно. Сама того не сознавая, своим неосмотрительным движением Микаса запустила в этом непробиваемом человеке «двигатель внутреннего сгорания», который до этого рокового совпадения оставался в бездействующем состоянии и, осознавая, что «расплата» за подобную недопустимость будет соответствующая, она, продолжая сгорать от стыда, попросила его застегнуть ей бюстгальтер. Видевший на своем веку немало, Леви был убежден, что его больше никогда и ничего не смутит, не возбудит, но все получилось немного иначе. Впрочем, его никогда не заводила грудь четвертого и выше размера, и он никогда не понимал, почему другие так тащились от этого. Идеалом он считал формы естественного и небольшого размера, но с гармоничными контурами, и когда ему удалось, наконец, встретить на своем пути такой «идеал», упускать так просто из своих рук её обладательницу он не собирался. Услышав просьбу, Леви подошел к гостье и, осторожно коснувшись её спины, почувствовал, как в нем все закипело, и заиграло, причем до такой степени, что он успел раз десять сравнить себя мысленно с зайцем, чьи длинные уши скрутились в один сплошной винт; осталось только стукнуть себя лапкой по мордочке, чтобы окончательно убедиться, что происходившее с ним не сон, и девушка, которая находилась сейчас рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, не исчезнет, и не растворится в полумраке помещения, едва он осмелится к ней прикоснуться. Это было все равно, как если бы Микаса поймала его в ловушку, и посадила возле себя на короткий поводок: теперь Капрал Леви находился в полном её распоряжении, и она могла сделать с ним, что угодно. «Первое свидание не всегда складывается так, как бы нам хотелось. И это не удивительно. Ведь девушка ожидает, что за эти два или три часа ты докажешь ей, что достоин стать ее спутником на всю жизнь. Иногда первая встреча бывает настолько неудачной, что многие не хотят повторения и предпочитают просто забыть о негативном опыте. Между тем, даже неприятные поступки человека могут многое рассказать не только о нем, но и о его отношении к тебе. Люди часто спрашивают: давать или не давать второй шанс. Правильный ответ — давать» Вспомнив о совете, почерпнутом им из прослушанного на днях аудиотренинга, «сильнейший», покончив с застежкой на бюстгальтере, схватил Микасу за руку, и крепко сжал её запястье. Выхватив свою ладонь, она подошла к незамысловатому мини-бару, и мгновенно догадавшись, чего хочет от неё взбалмошный начальник, достала оттуда бутылку коньяка. Ей надо было выпить, чтобы немного раскрепоститься, прежде чем вступить с ним во «взаимодействие», давно вышедшее за рамки не только официоза, но и всех правил приличий. Наблюдая за ним как за хищником, которого ей хоть и удалось приручить, но всего лишь на пару минут, она открыла бутылку и, поймав на себя загадочный взгляд «сильнейшего», поднесла её горлышко к губам. Алкоголь обжег горло и, кашлянув пару раз, Микаса поставила бутылку на место. Закрыв дверцу мини-бара, она уже собиралась было вернуться назад, как вдруг Леви, подкравшись к ней сзади, обхватил её тело руками и, прижав его к себе, поцеловал её в затылок. Предательское наслаждение разлилось по чувственному девичьему телу и, оказавшись во власти неожиданно нахлынувшего на неё желания оказаться во власти этих рук и губ, она почувствовала себя совсем беспомощной перед ним. На мгновение ей даже показалось, что если он не овладеет ею прямо здесь и прямо сейчас, без всяких прелюдий, причем неважно где: на полу, столе или кушетке, она просто грохнется в обморок. Её ноги почти подкашивались, а голова отказывалась воспринимать информацию, но прикидываясь «ледышкой», Микаса до последнего продолжала сохранять «маску» невозмутимости. — Должна заранее вас разочаровать, — глухо отозвалась она, почувствовав, как его ладони, скользнув вдоль её бедер, властно сжали её нежный зад, — в постели я, судя по отзывам моего бывшего парня, очень холодна, поэтому боюсь, у нас с вами ничего не получится. — Где-то я такое уже слышал… — пробурчал Леви, неохотно от неё отстраняясь. — «Холодна в постели» — удобная отмазка для той, кто при всем желании, не очень спешит отдаться первому встречному. Он понимал, что в данной ситуации этот «первый встречный» — он сам. — Вы превратно меня поняли. — настояв на своем, продолжила она. — Я просто говорю, что когда в первый раз оказалась в постели с парнем, то ничего, кроме неприятных ощущений, не испытала, поэтому для меня до сих пор остается загадкой, что люди вообще находят в ЭТОМ, и как вообще это может нравиться. — Ну, с тем парнем ты, может, ничего и не испытала, — завуалированно добавил он, мысленно представляя её внешний вид без одежды, — а вот со мной… — По-моему, вы слишком преувеличиваете по поводу собственных способностей. — отрезала она. — Я просто намерен развенчать миф о твоей «холодности». — Да? И каким же, интересно, образом? — Об этом ты узнаешь прямо сейчас. Оттолкнув его, Микаса ушла прочь, но он, поймав её на середине кухни, подхватил гостью за талию, и, несмотря на оказанное ему сопротивление, пусть и слабое, потащил её в свою спальню, где накануне она так долго корпела над злополучной надписью. А там, повалив девушку на кровать, и придушив мощным поцелуем, одной рукой он начал коварно пробираться между ее бедер. — О! — простонала Микаса, обмякая в его объятиях. — Что вы делаете? — Будь добра, ни о чем не спрашивай. — убаюкивающим тоном пролепетал он, со знанием дела расправляясь с пуговицами на её прозрачной блузе. — Доверься мне, и все будет просто замечательно. — Вы дали накануне слово, что не тронете меня! — закричала она, борясь с ним подобно тигрице. — А сами лезете ко мне с грязными намеками! Оставив её в покое, Леви начал торопливо стаскивать с себя рубаху. — Я хозяин своего слова, — насмешливо бросил молодой человек, обрывая пуговицы на манжетах своих рукавов, — я его дал, я его и ЗАБРАЛ. Раздевшись до пояса, он попытался было опять заключить в свои объятия подчиненную, чтобы окончательно избавить её от одежды, но заметив на его животе след от страстного поцелуя, Микаса невольно возмутилась. — А это ещё что такое? — ударив его по руке, она указала ему на этот шрам «любви». Понимая, что попал впросак, Леви слегка побледнел. Как выяснилось позже, Зое здорово его подставила во время розыгрыша той дурацкой стены, когда полезла на него с обломком швабры в руке. Но следы от хищных поцелуев Ханджи остались у него не только на животе. Очень скоро, по мере того, как он принялся избавляться от одежды, Микаса обнаружила их ещё и у него груди, плечах, и кое-где еще. Сумасшедшая ученая подобно ненасытному титану, во время своих «опытов» «пожирала» Капрала живьем. Но ничего удивительного в этом не было. Общение с Сони и Бином не прошло для сознания обезумевшей Зое бесследно и, почерпнув за это время многое от своих «любимчиков», часть приобретенных умений она так или иначе уже успела испытать на самом Леви, под различными предлогами зазывая его к себе домой. — Значит, вы врали, когда утверждали, что у вас не было других женщин? — у лучшей из сто четвертого отряда было такое выражение лица, будто её жестко обманули, выставив наивной дурочкой. Но сдаваться так просто лидер Элитного отряда не планировал. — Послушай, Микаса, я… — попытался он объяснить ей ситуацию по-своему, будучи не совсем уверен, что ему вообще удастся достучаться до неё, но поддавшись приступу бессознательной ревности, девушка скрутила его в охапку и, пребывая во власти невиданной дотоле ненависти, изо всех сил швырнула «сильнейшего» на пол. Ударившись головой о край тумбочки, Леви едва не потерял сознание, но быстро оклемавшись, попытался встать на место. Понятное дело, слушать его объяснения она сейчас не будет, но у него, по крайней мере, ещё оставался шанс её остановить и, в конце концов, завершить начатое. Остановив свой взгляд на подчиненной, норовившей выскочить из спальни и бежать отсюда, сломя голову, он окончательно убедился, что ему сейчас просто необходимо заняться с ней любовью, и чем скорее это произойдет, тем будет лучше. Как для неё, так и для него. — Не смейте ко мне прикасаться! — в голосе Микасы послышался страх, когда он, слегка встряхнувшись, подошел к ней и, схватив её за плечо, вновь опрокинул на постель. — Я ненавижу вас! — Да что ты ломаешься, как старый телевизор?! — навалившись на неё сверху, и скользнув пальцами по её спины в поисках застежки, он сорвал с девушки бюстгальтер и, швырнув его на пол, потянулся к пуговице на блузке. Чем больше она отпиралась, тем больше вызывала в нем своим противостоянием выходившее из-под контроля желание. — Я думала, вы приличный человек, — возмутилась Микаса, прикрывая руками грудь, — а вы такой же, как и все остальные. — Я хуже, чем ты думаешь. — процедил он, и не теряя времени зря на болтовню, отбросил её руки в стороны, и пригвоздив запястья к постели, приложился губами к её упругой груди, сводившей его с ума. — Что вы творите? — зардевшись, вознегодовала Микаса, когда он, подмяв её по себя, внезапно скользнул рукой ей под юбку, стаскивая с неё стринги. — Не смейте трогать меня! Девушка была напугана и в то же время зачарована происходящим. Прекратив на миг свои действия, и подняв голову, Леви как-то странно на неё посмотрел. — Ух, какая ты же своенравная! Столько времени вроде знакомы, а трогать нельзя. — Вы обещали, что расскажете, где Эрен, и по какой причине поместили его фотографию в черный конверт, — угрожающим тоном промолвила она, когда он, стащив с неё стринги, теперь искал застежку от её юбки, которую ему тоже хотелось сорвать, — а вместо этого… — Ты мне тут не эта… — пригрозил он ей, переворачивая свою «ученицу» на живот, и смутно почувствовав, что его словарный запас истощился, пошел на рожон. — Короче, давай не выражайся, а то ведь я и огорчить тебя могу, причем очень больно. — Я расскажу обо всем своему отцу, и он вас убьет! — отпарировала Микаса, перестав обращать внимание на его руку, шарившую по её пояснице. — Да-да, рассказывай. — наобум выпалил он, любуясь телом, которое через пару минут окажется в его власти. — Я даже адрес своей квартиры могу ему дать, пусть приезжает. Нам будет с ним о чем побузить. В частности, потолковать о твоем плохом поведении, и неподчинении мне, как например, сейчас. — Мой отец хорошо стреляет, так что вам не точно поздоровится. Но «сильнейшему» было уже плевать на выходки будущего тестя, тем более спорить с его обиженной дочерью, доказывай обратное, не хотелось, да и не имело больше смысла. Оставив её совсем обнаженной, он полез к прикроватному столу и, запустив руку в один из ящиков, принялся там что-то искать. — Что вы задумали? — подала голос Микаса, ненавязчиво прислушиваясь к звукам странной возни напротив неё. — Сейчас увидишь. — спокойно бросил он, и захлопнув ящик, подвинул девушку к себе, после чего стараясь не обращать внимания на многочисленные укусы и царапины, полученные им во время попытки укротить строптивую «ученицу», нацепил на её щиколотки конвойные наручники, и прикрепив их к нижней прикроватной перекладине, толкнул девушку обратно на постель. Упав на живот, Микаса потянула левую ногу на себя, пытаясь освободиться от железного плена, но все было тщетно. Теперь она точно попалась и, сбежать отсюда у неё так просто не получится. Оценив уровень проделанной «работы», Леви потянулся к ремню на своих брюках. Да, подобного плана отношения между наставниками и подопечными в Разведкорпусе, конечно, запрещены, но заигрывания с запрещенным всегда делало его жизнь интереснее, и веселее, и наивно полагая, что о его «любовных» шашнях с девушкой, младше его почти на десять лет, никто не узнает, «сильнейший», избавившись, наконец, от нижнего белья, забрался на постель и, обхватив Микасу за бедра, без лишних мыслей пристроился к ней сзади.***
«Я из тех мужчин, которые днём могут напялить фартучек, и испечь яблочный пирог, а вечером — нахерачиться, и заниматься любовью, как в последний раз ©
— МЕДЛЕННО, МЕДЛЕННО! ЕЩЕ МЕДЛЕННЕЕ… — нависая над ней, Леви не переставал отдавать новые и новые приказы, словно задавая тон общей линии захватывающего процесса, под который должна была подстроиться его подчиненная. — ПРОСТО ДВИГАЙСЯ КО МНЕ, МИКАСА! Оставив включенным на всю свет в своей спальне с распахнутыми настежь шторами, он приступил к делу, не дав возможности прилежной «ученице» даже вспомнить о собственной застенчивости, которую должен был заглушить коньяк ещё пару минут назад. Оказавшись во власти цепких наручников, и потеряв всякую надежду освободиться от непосильного «ига», Микаса, судорожно цепляясь в тонкое белое покрывало, приятно холодившее каждую частицу её возбужденной кожи, стонала под прессом тела своего неутомимого наставника, еле успевая переводить дух. Взяв привычный для себя темп, сопоставимый с темпом ударов сердца в спокойном состоянии, Леви, доходя до предела, останавливался и, выждав пару минут, чтобы не «завершить» с обрядом «наказания» раньше намеченного времени, возобновлял свои действия. Сегодня в его планах было продлить «пытки» своей непослушной «жертвы» как можно подольше, прежде чем она окажется во власти всепоглощающего экстаза, который он был готов ей доставить, но лишь в самом конце. И если считал раньше он считал себя человеком, чьи инстинкты почти всегда находились в подчинении у разума, то сегодня победу над ним одержало животное начало. Ещё никогда и ни с кем у него не сносило так «крышу», как сегодня. Впрочем, давно себе представляя, как Микаса сладко стонет в его объятиях под простынями, эту фантазию ему удалось воплотить только сегодня, и пусть все получилось не совсем так, как он планировал заранее, такой расклад дел его устраивал вполне. Обычная поза — «хозяин» сверху, а все остальное снизу, конечно, хорошая поза,