"Будущее: оно пугает нас и влечет. Все в нашем мире подвержено времени: иллюзии, чувства и отношения. Мы не знаем где и с кем окажемся через месяц, но от тех, кого любим, настойчиво требуем гарантии. Мы хотим верить, что они будут с нами всегда. Мало кто из нас отваживается жить настоящим, ведь оно всегда неопределенно. Остановись, вспомни, что время каждый день дарит тебе шансы, мимо которых ты проходишь не замечая. Может случиться, что будущее, о котором ты мечтаешь, так и НЕ НАСТУПИТ. Но у тебя в руках всегда есть возможность другого будущего. Жить полноценной жизнью — значит понять, что в этом мире никто никому ничего не может обещать" (с)
Похороны погибшего Элитного отряда прошли с помпой, а когда с церемонией было покончено, правительство, засевшее за стеной «Сина», пообещало Разведкорпусу выстроить для них мавзолей с «вечным огнем», чтобы все их знакомые и друзья могли приходить сюда с цветами и вспоминать их заслуги. Их тела были настолько изуродованы, что их пришлось хоронить в закрытых гробах. Среди всей этой братии отсутствовала только Петра, позволившая себя сожрать одному гиганту, с которым она вполне могла бы справиться, не поддайся накануне эмоциям. Рядом находились могилы застрелившихся Митаби Ярнаха и Йен Дитрих, к которым позже примкнули подорвавшиеся на мине Марко Бот с Кирштайном. Эти двое были настолько неразлучными во время обучения и вылазок за стены, что даже умереть умудрились в одно и то же время. — Её наверное, взрывом со дна канала подняло, — позже поделился своими соображениями с окружающими Майк Захариус, прочесав накануне данную местность с Нанабой, — когда Колосс превращаться начал, вот они на ней наверное и подорвались. И только один Леви, глядя на памятник с искусной резьбой и высеченной на нем пафосной речью, оставался совершенно безучастным по отношению к смерти своих сотоварищей, так что со стороны создавалось впечатление, будто ему вообще на все плевать. Даже к гибели Петры Рал отнесся с полным равнодушием. Одним словом, помер Максим, и хрен с ним. Вообще, одним из козырей Капрала после гибели его лучших друзей было отсутствие каких-либо привязанностей, и ежели в его жизни происходило нечто подобное, он легкостью расстался как с вещами, так и с людьми. Лето находилось почти в стадии завершения, о чем свидетельствовали появившиеся на горизонте облака ярко-кровавой расцветки, и туман, заволакивающий низовье равнин. Всё, что несколько минут назад, предвещало затяжной дождь, развеялось и теперь от него осталось одно воспоминание. — Вам жалко, что она умерла? — раздавшийся неподалеку голос Микасы вывел «сильнейшего» из минутного полузабытья. Бросив на девушку беглый взгляд, он тотчас сделал вид, будто и вправду скорбит о Петре. — Вы любили её за преданность отряду? — Не знаю. — неопределенно бросил он, даже не взглянув в её сторону. — Ну, ты своего упыря любила за что-то?! — Эрен — не упырь, и я знаю, за что его люблю. Хмыкнув так, словно она произнесла какую-то несуразицу, Леви сосредоточил свой взгляд на надписях с датами рождения и смертей и, почувствовав себя пойманной с поличным, Микаса принялась вслух перечислять качества сводного брата: — Во-первых, он сильный, а во-вторых, … — Значит, не любишь. — оборвав её на полуслове, Леви прекратил поток её бессмысленных оправданий, и только чуть позже, когда церемония награждения Армина орденом «Героя», которую ему лично вручил Эрвин Смит, закончилась, и толпа стала расходиться, «сильнейший», вновь столкнувшись с Микасой, заявил ей следующее: — Ты не думай что я дурак. Я помню абсолютно всё, но зла я на тебя не держу. Скоро Командор организует новую экспедицию, чтобы вернуть твоего «драгоценного» Эрена, так что сдается мне, со своим ненаглядным сводным братом ты ещё увидишься. После чего оставив её наедине с собственными мыслями, направился прочь, пока его не догнала Ханджи. — Мне показалось, или ты действительно загрустил? — набросившись на «сильнейшего» с новыми вопросами, женщина чуть не сбила его с ног. — Да вот сижу, грызу себе колени. — подтрунивая над ней, отозвался он, указывая на Армина, окруженного толпой. — Теперича у него поклонниц тьма, а я – в пролете. Как жить-то дальше? — Лучше скажи, что мы будем делать, когда уничтожим всех титанов. — Что делать? Разведем рогатого скота, как в твоем сне, и ты будешь за ним присматривать. Как знать, может он у тебя пророческим оказался, ведь ты всегда хотела заниматься разведением домашней скотины, вот и будет тебе этакая «пере профориентация». Вместо гигантов начнешь изучать животных. На самом деле душу «сильнейшего» гложила совсем другая проблема, и никакого отношения к пропаже Эрена или перспективе дальнейшего существования Разведкорпуса, она не имела. После того, как Командор провел тайное совещание, где Ханджи, сопоставив факты, полученные после общения с пастором, и результатами исследований, раскрыла в своем отчете истинную суть природы тупых гигантов, Леви, дослушав её до конца, испытал состояние шока, от которого не мог избавиться вплоть до окончания самого собрания. Теперь для него многое стало на свои места, но легче от этого не становилось. — Все шло своим чередом, одно поколение сменяло другое, все жили в стенах со стертой памятью, и всех все устраивало, а тут вдруг появляется некий Эрвин, бл*дь, со своей идеалистической утопией: «А давайте победим гигантов и освободим человечество!», и на правах Командора зовет за собой на каждую вылазку очередную порцию живого «мяса», а потом выясняется, что все это время мы боролись не против гигантов, а против обычных, таких как мы сами, людей. Хотя с другой стороны, хули нет?! Леви любил, конечно, употребить по ходу беседы крепкое словцо, но сегодня он впервые матерился так много. — То же самое утверждал и пастор Ник. — подтвердила его опасения Зое. — Впрочем, у меня и возникали подозрения, что здесь что-то нечисто, знаешь… Вот чуйка была, что не с тем врагом боремся, а как опровергнуть эти подозрения, не знала, поэтому и приходилось молчать. — Ну, а меня эта версия совсем не радует. Я аж подрасстроился чего-то… Вот прямо мир мой мир сломался, и не горю больше миссией Разведкорпуса. Вылазка за стены, борьба с гигантами и все такое — круто. Но биться с «людьми», бля! Прямо мой маленький, сука, мир рухнул, когда я прочухал всю эту тему… Это все равно как если бы ребенку кто сказал, что Деда Мороза не существует. — Я тобой почти согласна. Но кто-то должен был тебе об этом сообщить. — Да суть дела тут даже не в этом. Я имею в виду, хули толку-то тогда от наших вылазок? — Действительно, они теряет всю свою прелесть, когда знаешь суть. — Ладно, Очкарита, — перебив её на полуслове, и не горя больше желанием спорить на эту тему, он потащил её за собой, — пойдем, а то свиньи ещё не кормлены. Потому что если сто четвертый отряд с питанием ещё может подождать, то свиньи ждать не будут. — Кстати, я уже давно предлагала тебе переехать ко мне, пока ты не найдешь себе жилье. — напомнила ему внезапно Зое, поддавшись его уговорам; хоть кто-то вспомнил о скотине, когда кругом творится такая кутерьма. — Может, со временем и переберусь, но сейчас пока сказать что-то конкретное по этому поводу не могу. Леви не хотел расстраивать её заранее, но он понятия не имел, получится ли у него приспособиться к человеку с таким взбалмошным характером, не говоря уже о том, чтобы прожить с ним под одной крышей столь длительное время. Но Ханджи и слышать ничего не хотела о его переездах на отдельную квартиру. — Конечно, переберешься ко мне, куда ты денешься. — внезапно вознегодовала она, настаивая на своем. — Утром будешь готовить мне завтраки, а на ночь рассказывать сказки. Только не очень страшные, а то я испугаюсь. — Я знаю только одну сказку, и то услышанную в свое время от дядюшки. — ??? — Это сказка про Людоеда. — О боже, я люблю тебя, Леви! — завопив от радости, и громко захлопав в ладоши, Ханджи принялась трясти его за плечи, словно вынуждая его рассказать эту сказу прямо сейчас, но «сильнейший», словно вспомнив о чем-то важном, вновь сделался предельно серьёзным, и Зое пришлось от него отстать. Это был далеко не конец их объяснениям, и сейчас он, похоже, собирался сказать ей что-то важное, но никакого отношения к взаимному признанию в любви оно не имело и близко. Поэтому совсем не удивительно, что Зое снова расстроилась, когда услышала от него следующее: — Помнишь тот диск с аудио тренингами, который ты вручила мне когда-то послушать, чтобы я изменил свою жизнь. — Помню, и что? Он тебе действительно помог? — Да, «помог», — с иронией отметил он, — причем в самом прямом смысле этого слова. Словом, до того, как он попался в мои руки, я считался сильнейшим воином человечества, у меня была квартира, и я жил относительно стабильной жизнью, которая меня это вполне устраивала. Но стоило мне пойти на уступки и принять твои условия «игры», я превратился в «ничто». У меня теперь больше нет квартиры, мне негде жить, мои документы сгорели, из Разведкорпуса меня уволили, (несмотря на все мои заслуги), на моих глазах убили ту, кто оказывается, действительно любил меня все это время, а я понял это только сейчас, когда человека, собственно говоря, уже не вернуть, но если бы все ограничилось только этим. Мало того, даже двух оставшихся в живых титанов умудрился тоже убить не я, а какой-то новобранец из сто четвертого отряда, не умеет толком пользоваться УПМ, я уже молчу о качестве его верховой езде на лошадях, которых он боится с детства, и после этого ты хочешь, чтобы я переехал к тебе и, чувствовал себя при этом так, будто ничего не произошло?! — Я конечно, догадывалась, что эти аудио уроки произведут перемены в твоей жизни, — хмыкнула она, — но я не думала, что перемены окажутся настолько радикальными. — «Радикальными»? Ты сейчас серьёзно?! Да у меня вся жизнь под откос пошла из-за этого диска! — Я всего лишь хотела тебе помочь… Но Леви уже её не слышал. И чтобы поскорее разобраться со всем этим делом, уничтожившее в пух и прах, не только его карьеру, но и нормальные отношения с людьми, он достал из кармана этот злосчастный диск, и хорошенько размахнувшись, запулил им как можно подальше от себя. Подхваченный ветром, тот полетел в сторону стен и, ударившись о её поверхность, упал куда-то вниз. В следующий момент на ней образовалась глубокая трещина, и сквозь пласт обвалившейся штукатурки показалось лицо замурованного внутри стен пятидесяти метрового титана. Похоже, в этом и состоял «секрет» стен, который Ханджи в свое пыталась выбить из уст безмолвного пастора Ника. Увиденное зрелище произвело на Леви такое неизгладимое впечатление, что его глаза, до этого взирающие на окружающий мир с безразличием, вмиг стали как плошки. Вытаращив глаза, и позабыв обо всем на свете, он помчался вперед, оставив растерявшуюся Зое позади себя. Понятия не имея, что вообще происходит, и почему изменилось его выражение лица, она бросилась за ним вдогонку. — Ты уже дважды сбегаешь от меня, ты хоть это понимаешь?! — закричала она, пытаясь его догнать. — Ты не можешь так поступить со мной опять! Остановись сейчас же! Сделав ей знак замолчать, он бросил взгляд в сторону стен. Обернувшись, Зое едва сдержала вопль ужаса, готовый сорваться с её уст. — Леви, бл*дь… Что ты натворил! — картина настолько поразила её воображение, что остановившись на пару минут, чтобы полюбоваться ею, Зое ещё долго не могла подобрать подходящих слов, чтобы выразить свое «восхищение» происходящим. — Стояла себе стена сто лет, никто её не трогал, и простояла бы ещё лет двести, а ты сейчас своим необдуманным жестом все разрушил! Увы, если бы сегодняшние «приключения» коллег Разведкорпуса ограничились только этим недоразумением. Спустя некоторое время кто-то передал сообщение, что стена «Роза» пала, и через пару минут данная местность будет кишеть гигантами всех мастей и породы. Теперь жизнь была испорчена не только у одного «сильнейшего», но ещё как минимум, у остальной половины человечества.XXXIII.
2 октября 2016 г. в 19:40