FLASHBACK
Разведкорпус оказался третьим по счету заведением, из которого Леви довольно длительное время не мог уволиться, не говоря о том, чтобы просто забрать оттуда свою трудовую книжку. В жизни тоже бывает по-разному: есть люди, которые никуда не могут устроиться, и их постоянно увольняют до того, как закончится испытательный срок, а есть категория людей, которые наоборот, куда не устроятся, не могут уволиться, независимо от количества допущенных ошибок за все время рабочего процесса, нарушая при этом всевозможные правила трудовой дисциплины. Леви относился ко вторым. И именно по этой причине, не увольняясь, а просто сбегая с предыдущих работ, оставляя там свои новые трудовые книжки, подойдя вплотную к тридцатилетнему возрастному рубежу, Леви так и не наработал рабочего стажа, чтобы получать потом достойную пенсию после достижения шестидесятилетнего возраста. И когда Эрвин, разорвав его десятое по счету заявление на увольнение, заявив, что уволиться по собственному желанию не получится, Леви, разозлившись на шефа не на шутку, прежде чем в последний раз переступить порог Разведкорпуса, успел не один раз мысленно проклясть эту организацию, не спешившую выпускать из своих объятий «сильнейшего» воина человечества, и послав в никуда свое проклятие, заряженное силой собственной деструктивной энергии, через пару дней был вынужден констатировать факт его исполнения, убедившись в разрушительности своих мыслей наяву. Через пару дней в здание Разведкорпуса ворвалась группа представителей военной полиции и устроив в организации обыск, двое суток продержали Смита и его коллег на допросе, сорвав тем самым его план госпереворота. Самого Леви, отправившегося на поиски Эрена, застать в застенках своего кабинета не успели, и когда обыск закончился ничем, через пару дней организацию были вынуждены прикрыть, распустив всех бывших солдат по домам, и оставшись предоставленным самому себе, своей трудовой книжки «сильнейший» не дождался и в этот раз. Чуть позже он узнал, что она попала в архив военной полиции, а сам он объявлен в розыск. Командор Смит последним сошел с корабля. Недолго погоревав о пропаже Эрена после знаменательного побоища, Капрал, отпустив ситуацию, был готов почти смириться с происшедшим, пока в одно прекрасное утро, в очередной раз пересматривая свою почту, прежде чем взяться за отчеты, не наткнулся на какое-то сообщение, пришедшее ему в качестве массовой рассылки и имевшее содержание следующего характера: «С 21-го по 24-е прошел обыск подвала дома Гриши Йегера, чей сын был задержан гражданами малийской республики. На данный момент Эрен Йегер находится в Следственном изоляторе №1 Управления службы исполнения наказаний. У заключенного имеется государственный адвокат, что лишь усугубляет его положение. Просьба распространить информацию и помочь в обеспечении его правозащитниками и адвокатом» Вот как раз после этого по Разведкорпусу, доживавшем свои последние дни, и пошли слухи, касающиеся дальнейшей жизни попавшего в ловушку недотитана, распространяемые, главным образом, ветеранами данной организации, а чуть позже их слова подхватила молодежь и когда арест Эрена стал настолько очевидным, что скрыть этот факт было почти невозможно, нынешнее положение парня, каким плачевным оно не казалось на первый взгляд, не обсудил только ленивый, включая состав кадетов сто четвертого выпуска. «Ну, марлийцы теперь мозгов ему вставят, чтобы впредь умнее стал, — делился своими размышлениями с ребятами Томас, всегда недолюбливающий своего одногруппника, — а то заигрался в недотитана; всё думает, что ему пятнадцать лет. «Нет, он не просто заигрался, — вставил и свои «пять шекелей» Миллиус Зермушки, едва речь зашла о Йегере, — у него там уже явные проблемы в плане психики, умственная отсталость на лицо. Обычно таких и вербуют главари всяких «революционных движений, — не мог не упомянуть о личностях канувших в небытие Райнера и Бертольда, пребывающих в свое время под командованием погибшего от рук двух Аккерманов Зика. «Такими просто проще управлять. Но сидеть в плену, да ещё на чужбине — это вам не титанов ножичком колоть» «Согласен, — утвердительно кивнул Конни, до сих пор удивляясь, как в последний момент гибели двух сверхтитанов у него хватило ума не помчаться вслед за Кирштайном и Марко, погибших, пусть и не от руки титана, но от взрыва обычной подводной мины. — На такова природа Йегера. Пока не получит пару раз по голове, — не успокоится» И только одного Армина, всерьёз переживающего за судьбу друга, все эти разговоры наводили совсем на другие мысли. И оказавшись, по сути, единственным собеседником, кто не собирался разделять их общую точку зрения по данному вопросу, он не побоялся высказать вслух свои мысли, резко контрастировавшие с общей тенденцией разговора, где действия Эрена осуждались. «А вот я, например, никак не могу понять, чему вы радуетесь?! — не таясь, высказался он. — Тому, что человеку дело шьют?» И заметив, как бывшие однокурсники, мгновенно притихнув, насторожились, словно пытаясь понять, к чему он клонит, таким же беззастенчивым тоном продолжил: «Как «забавно» — «обсосать» посадку в СИЗО и позубоскалить на этот счет. Вот только не надо говорить, что история с Эреном — не про вас. Она касается каждого. Это все о нашей гнилой системе» «Ага, Эрену аж три статьи вменили за хулиганство и нанесенный государственным объектам материальный ущерб во время превращения в титана. — подержала его точку зрения Браус. — Не каждый смог бы вляпаться в такую историю. Только предъявите претензии тем, кто толкнул дурачка на кривую дорожку, а то Капрал с Командором Смитом сейчас по кабакам сидят, а он — в СИЗО» В былые времена этим двоим за подобную откровенность уже б давно в карцер посадили за осуждение действий начальства, но поскольку после гибели Жана никто из них особой мстительностью не обладал, чтобы заложить своего ближнего перед вышестоящими чинами, угроза угодить за решетку за малейший пустяк, пока что обходила их стороной. Совсем другого плана велись в тот день разговоры в кабинете Эрвина, где собравшись за обсуждением действий, связанных с освобождением Йегера из изолятора, расположенного на вражеской территории, ветераны Разведкорпуса делились своими рассуждениями, предлагая самое невозможное. «Согласен с Вами, Эрвин, — кивал Шадис, также получивший сегодня утром это письмо на свою почту, — Йегер — нормальный, с амбициями парень, который взрослел на наших глазах, — мужчина с ностальгией вспомнил годы его обучения в Военной академии, — а что у нас тут процветает коррупция, воровство, проституция и наркота, кто же в этом виноват?! Поэтому я предлагаю прямо сейчас выдвинуться за ним в поход и вернуть его обратно. Мы не можем оставить это дело на потом. Внимательно его выслушав, коллеги нашли это решение единственно правильным и только один Капрал, попивая чай, хотя время обеда уже давно прошло, и прислушиваясь время от времени к болтовне окружающих с видом: «Когда вы уже захлопнете свои варежки?!», от положительного ответа воздержался, что разумеется, не могло не вызвать у некоторых из единомышленников подозрения насчет хода его размышлений. — А вы что скажете, Капрал? Какого вы мнения о произошедшем? — поторопившись с выводами, Смит решился прервать затянувшееся молчание. — А то у нас с коллегами складывается впечатление, будто вам на все плевать, в том числе на Эрена. — А чё мне плакать по нему? — безразличным тоном проронил тот, нехотя отрываясь от чашки, которую не постеснялся притащить с собой в конференц-зал. — Человек сам выбирает свой путь. Став титаном, Эрен, считай, выбрал свой крест, вот пусть и тащит его, хоть ползком. Мне плевать. Я сам с детства рос, без отца, но у меня почему-то хватило ума не вляпаться в такую х*йню, как он, за исключение службы в Разведкорпусе. И я всю жизнь один живу, без всяких помощников. А если он родился баобабом, то баобабом и помрет. И жалеть его я не собираюсь. Он знал, на что шёл, превращаясь в титана. Это естественный отбор. И пригубив немного чаю, прежде чем поставить посуду на блюдце, с невозмутимым видом добавил: — На зоне люди тоже нужны. Рукавицы шить и лес валить тоже кому-то надо. «Так значит вот какого вы мнения о моем сводном брате» подумала Микаса, подслушав его разговор, после чего с особой яростью захлопнув двери, умчалась к себе, преследуя цель собрать свои вещи, чтобы исчезнуть из жизни Капрала раз и навсегда. Судьба Эрена, как самого близкого ей человека, девушку невероятно беспокоила, однако стоило ей услышать, как отзывается о нем «сильнейший», как вспылив не на шутку, мгновенно изменила о нем свое мнение, как о человеке, спасшем однажды её от гибели, в противном случае она бы уже давно оказалась в пасти Пучеглазика. Догадавшись по звуку захлопнувшейся двери, что произошло что-то непоправимое и убедившись, что незваная гостья все слышала, как на зло запамятовав его последнюю фразу, произнесенную им со свойственной ему прямолинейностью, Леви впервые в жизни почувствовал необходимость забрать свои слова обратно, однако узнав буквально на следующий день о пропаже Микасы, не доложившей никому о причине своего побега, он, прокручивая в своей голове ситуацию, сложившуюся в тот момент в кабинете Эрвина, пришел к выводу, что для восстановления своих отношения с той, кого терять ему, в общем-то, не хотелось, он должен был лично съездить на континент за Эреном, и рискуя собственной жизнью, притащить его обратно, заплатив за невинного юношу приличную взятку. По правде сказать, он все ещё испытывал перед своей подчиненной вину за ту горячую ночь, которую устроил ей в своей благополучно сгоревшей квартире по вине одного недоснайпера, целившегося по проходившему мимо титану, но попавшего в его жилище, где он только-только покончил с ремонтом, закупив туда новую мебель, так что если бы не вмешательство Браус, прибывшей к нему на помощь по просьбе Ханджи, Капрал в тот же день мог бы найти себе вечный покой в застенках своей квартиры, где накануне учил Микасу пить чай с помощью ложки, а чем все закончилось, осталось на памяти бывалого читателя. Впрочем, потеря квартиры, на покупку которой он три годы откладывал большую часть своей заработной платы, довольствуясь малым, оказалась не такой огромной трагедией в сравнении с потерей отряда во время побоищ с Бронированным и Колоссом, и будучи не в состоянии каждый день созерцать стены своего кабинета, где каждый угол напоминал ему если не об зубоскалившем Оруо, так о ругающей его за ненормированный рабочий график Петре Рал, буквально на следующий день, после ссоры с Микасой, чье исчезновение стало для него последней каплей, он принял решение написать заявление об увольнении, поставив об этом в известность самого Эрвина. В том, что Эрен, несмотря на буйное поведение, сидел в следственном изоляторе, отчасти был виноват и сам Капрал, позволив Женской Особи титана утащить «Координату» за границы острова. И посчитав себя не справившемся с заданием, когда над отрядом нависла угроза, Леви настоял на собственном увольнении. Однако как ни старался Эрвин докопаться до сути, подробно расспрашивая его о причине, побудившей на столь решительный шаг, Аккерман, не горя желанием посвящать начальство в свои планы, продолжал настойчиво твердить о якобы допущенной им во время боя «тактической ошибке», вследствие чего Йегер и оказался там, где должен был оказаться, лишь бы Командор не догадался об очевидном. На самом деле Леви планировал давно покончить с этой организацией, в чьем дальнейшем существовании он не видел смысла и едва ему представилась возможность раз и навсегда расстаться с местом, которое перестало вдохновлять его на прежние свершения, мужчина не преминул этим воспользоваться. Однако прежде чем подписать его заявление об уходе, Смит ещё неделю рассматривал этот лист, не до конца веря, что один из его верных подданных, дослужившись до высших чинов, был готов с такой легкостью расстаться с организацией, отдав ей лучшие годы своей жизни. Лишь когда «сильнейший», несмотря на уговоры постаревшего и полысевшего Шадиса остаться и истерик Ханджи Зое, принес свой УПМ и разложив все это вместе с плащом на столе начальства, заявил открыто, что больше не намерен здесь оставаться, (и вообще им всем лучше забыть, что с ними когда-то бок о бок трудился такой человек, как Капрал Леви), но даже если его заявлению об уходе суждено остаться не подписанным, это никоим образом не повлияет на его решение отсюда уйти. Убедившись, что его верный «оруженосец» настроен решительно покончить с прежним образом жизни, и он не имеет права его задерживать, Эрвин, потянувшись за ручкой, чтобы поставить свою подпись на бумаге, таки был вынужден сделать то, чего Леви пытался от него добиться на протяжении двух недель. С трудовой, правда, опять неувязочка вышла, ведь после того, как она попала в архив военной полиции, ждать её возвращения обратно было просто бессмысленно. День прощания с Капралом запомнился многим. И значительно привыкнув к нему за это время, коллеги, даже в мыслях не допускавшие, что когда-нибудь наступит подобный момент, расставаясь с ним, ещё довольно длительное время не могли смириться с мыслью, что больше никогда его не увидят, и не совершат совместных вылазок, как обычно подшучивая над его склонностью покрывать всю мебель целлофаном, чтобы она лишний раз не запылилась. И только одному погибшему отряду, в чей состав входили Петра, Оруо и похожие по духу люди, застать момент ухода их начальника из этой организации, было не суждено. — Со спокойной душой покидаю эту богадельню, — так назвал Леви в своей прощальной речи Разведкорпус, поправляя из-за разгулявшегося ветра в столь пасмурный день воротник своей рубашки, совершенно не беспокоясь, какое впечатление могли произвести его слова на Командора, — это благотворительное заведение для содержания лиц, немощных, инвалидов, калек и психически нездоровых особей, среди которых я не выделил бы... НИ-КО-ГО. — Тридцать три разы ты уходил на целых три дня, — подхватил его речь Майк после окончания торжества. — Твой стиль убийства титанов — обратным хватом — это нетленные шедевры сюрреалистического направления. Такое не забывается. — Мое искусство убивать этих странных существ оказывает сильное воздействие на неокрепшие и мелкие душонки жителей стен. — согласился с ним «сильнейший», неторопливой походкой спускаясь с трибуны. — Поэтому уверен, наблюдая за тем, как я убиваю титанов на очередной вылазке за стены, ты просто стоял в стороне, тихо слезы лия. — А когда вы снова вернётесь в Разведкорпус? — ляпнул сдуру Конни, не зная, как проявить к нему свое расположение. — А зачем? — осведомился тот, не понимая, зачем бывший новобранец его отряда задает такие глупые вопросы, когда ответ очевиден. — Чтобы к Вашему приходу мы успели подготовить хлопушки и конфетти. — случайно вырвалось у Спрингера. В ответ Леви развел руками, что почти означало: «Никогда». Сегодня он был настроен всерьез уйти из опостылевшей организации, и кто бы из присутствующих не стремился оказать на него влияние, пытаясь возродить в душе «сильнейшего» былые воспоминания, о возврате обратно не могло быть и речи. — Но почему Вы уходите? — не угомонялся Спрингер, заинтригованный мотивацией его поступка. — Надо бабла немного поднять и подумать наконец о личной жизни, — так, в двух словах объяснил он причину своего ухода. — Я уже не настолько молод, чтобы продолжать в том же духе, как раньше. И вообще, затягивает этот ваш Разведкорпус со всеми этими вылазками. Надо отсюда сваливать, пока не стало слишком поздно. — Все правильно. — поддержал его Майк, похлопав коллегу по плечу. — Главное вовремя свалить. Так что беги, пока можешь. А мы тут, — взмахом руки указал он на группу людей из своего отряда, — все — заключенные собственной безвольности. — Оставайтесь с миром и не кашляйте. — отозвался Леви, прежде чем ступить на шаткий мостик, переход через который обрывал его связь с прошлым Легиона Разведки раз и навсегда. — Ну, будешь в наших краях, свисти. — бросил ему на прощание Моблит, захлопывая за ним калитку. Оказавшись на улице, прежде чем окончательно расстаться с этими людьми, которые очень скоро могли превратиться в сгустки воспоминаний, осевшие на дне его сознания, "сильнейший", перекинув через плечо пиджак, произнес следующее: — Не знаю, что произойдет с вашими жизнями в дальнейшем, но Капрала Леви вы будете помнить ещё долго. А теперь целую всех нежно, по-взрослому, пока. После чего, развернувшись, пошагал в только ему известном направлении, причем с таким видом, будто никогда не имел ничего общего ни с Легионом разведки, ни с людьми, с которыми за время службы успел порядочно сдружиться. Переосмысливая свой поступок, Леви не жалел о прошлом и живя в относительно зыбком настоящем, в меру возможностей старался пока не заглядывать в отдаленное будущее, имевшее гораздо больше вопросов, нежели готовых ответов.***
Спи, я завтра зайду за тобою после семи. Я зимнее солнце, и я появляюсь всё реже и реже… Ты боишься меня, ведь мои поцелуи как нож тебя режут. Маша и медведи _ Земля
— Ну, рассказывай, «снайпер», как тебя угораздило? — подсев к Эрену поближе, коллега по камере указал на следы от укусов, оставшиеся на его руке после неудачной попытки превратиться в титана, и гордый осознанием пережитого, однако не спеша раскрывать факты своей загадочной и непростой биографии перед соседом, зная, что рано или поздно подобные вопросы могут появиться у здешнего контингента, юноша, чтобы не выдать себя раньше времени, заранее придумал версию своего якобы «ранения», а вот поверит местный народ в правдоподобность этой новости или нет, его уже мало интересовало. — Да, это мы как-то с моим шефом Капралом Леви выехали выполнять задание Командора Смита: революцию в столице хотели устроить, а вместо этого на военную полицию нарвались. Так они облаву на нас устроили, стрелять начали... — ухмыльнувшись, заявил Йегер, ни разу не покраснев за свою ложь. — Ну, и я лопатой пули отбивал, короче. — Лопатой? — переспросил сосед, представляя, с какой скоростью надо было работать с подобным инвентарем, чтобы успешно отбиться от пролетающих пуль. — Ну, да! — подтвердил свои слова Эрен и закатив рукав повыше на своей правой руке, ещё раз продемонстрировал ему шрамы, похожие больше на укусы какого-то животного. — Вот, посмотри, у меня тут ещё следы остались. Сидеть в камере Эрену не привыкать. По крайней мере, побывав в чулане Разведкорпуса, куда его уволокли однажды Оруо с Гюнтером, чтобы посадить на цепь после того, как он осмелился прилюдно выпить из капральской чашки, оскорбив его своими высказываниями, новые посиделки, но уже в СИЗО более серьёзного формата, юноша воспринял как само собой разумеющую вещь. Впрочем, у него ещё с детства было такое предчувствие, что ему не раз придется побывать за решеткой и интуиция парня ни раз не подвела. Только в отличие от того, как с ним обходился с Капрал, оставив его на всю ночь в чулане, здесь, по крайней мере, он сумел найти общий язык с соседями, даже успев с некоторыми из них подружиться, что впрочем, никак не сказалось на его мечте о свободе. Он верил, что однажды на континент заявиться человек, который вытащит его из плена и какими бы беспочвенными, на первый взгляд, не казались его мечтания, в один прекрасный момент им было суждено все-таки сбыться. — Начальник, сблачи манжеты... Малява придет. — схватившись за решетку и ухмыляясь от безысходности, Эрен тщетно пробовал достучаться до невозмутимого тюремщика, охраняющего покой его сокамерников сутки напролет. И не успел он открыть рот, чтобы добавить к вышесказанному что-нибудь ещё, как в следующий момент зарешетчаная дверь полутемного помещения приоткрылась и на пороге, в сопровождении начальника СИЗО, появился сам Леви Аккерма, правда без обещанных гостинцев, которых так жаждал заскучавший по общению с обычными людьми Эрен, имевший сейчас вид овчарки, за которой наконец вернулся хозяин, чьи пронзительные серые глаза невозможно было спутать ни с чьими другими. И несказанно обрадовавшись возможности лицезреть человека, которого боялся и которым восхищался одновременно, Эрен даже не догадывался, в какую круглую сумму обошлось его шефу освобождение своего подчиненного, приняв единожды решение вытащить его отсюда без помощи всяких там адвокатов, не считая ухищрений, которыми ему пришлось воспользоваться, что убедить начальника СИЗО, что является якобы дальним родственником этого недотитана. — Сижу за решеткой в темнице сырой, — процитировал по памяти Леви, не спуская глаз с провинившегося Йегера, пока тюремщик, отыскав ключи, потянулся к двери, чтобы открывать замок и выпустить парня на свободу. — Вскормленный в неволе, орел молодой, — подхватил Эрен, вспомнив, что когда-то учил в свое время похожий стишок; ничего не поделаешь, в застенье был свой «Пушкин». — Мой грустный товарищ, махая крылом... — … кровавую пищу клюет под окном... — Клюет, и бросает, и смотрит в окно... — Как будто со мною задумал одно. — Хорошо слагаешь. — оборвал его Леви, едва первая волна неосязаемой радости подчиненного сошла на нет и тот оказался способным мыслить вполне вменяемо. — Стараюсь, — опустив глаза, еле слышно пролепетал Эрен. И едва дверь, за пределы которой выйти он уже и не надеялся, отворилась перед ним, капрал, указав ему взмахом руки на створку, приказал идти за собой. — Давай, брат! — попрощался юноша со своими сокамерниками, покидая место, с которым за это время успел прилично свыкнуться, прежде чем составить компанию своему шефу. — Давай, чувак, — бросил сосед, только сейчас осознав, как будет ему не хватать этого веселого парня, умевшего развлечь здешний народ своей болтовней. — Было круто. — Но пасаран, — отозвался он, и поймав на себе негодующий взгляд Капрала, который подтолкнув юношу к выходу, попросил его не отставать, стремительно зашагал на волю, где его вместе с явившемся с острова шефом ожидали новые «приключения».