Хорошие мальчики попадают на небеса, плохие - куда захотят

Ты пистолет свой заряжай. Патрон в стволе, стреляй, стреляй! Смотри в глаза, смотри, давай. Любовь – война, не проиграй! NikitA - Давай, стреляй

      Укрывшись от выстрела, Леви бросился наутек из больницы. Адреналиновая волна, прошедшая по телу, придала его движениям удивительную легкость. Подозрение, что рано или поздно ему придется стать жертвой снайперской пули, давно теплилось в его душе, но он и предположить не мог, что она будет выпущена из оружия, находившегося в руках человека, в чьих жилах текла точно такая же кровь, как у него самого. Очутившись за пределами больницы, «сильнейший» бросился прочь, стремясь как можно скорее скрыться от глаз посторонних, однако не успел он сбежать с крыльца, чтобы оттуда ринуться в укрытие, как ему путь преградил какой-то оборванец, чья физиономия показалась капралу довольно знакомой.       Не емши три дня, Ханнес хотел попытать счастья, околачиваясь возле больницы, и когда судьбе было угодно вновь устроить ему встречу с заносчивым Аккерманом, у которого одолжить денег в первый раз так и не получилось, столкнувшись с этим человека снова, радости старого вояки Гарнизона не было предела.       — Подкинь деньжат, братан, а то мои закончились, — что есть духу завопил мужчина, бросаясь ему под ноги.       Узнав Ханнеса, Леви, однако не слишком торопился идти ему навстречу и как бы бедолага не лез из кожи вон, стараясь привлечь внимание «сильнейшего», Ханнес, по сути дела, так и остался для него человеком, которого ему хотелось видеть меньше всего в данный момент, вот только избавиться от общества старого вояки было задачей не из легких. И когда мужчина, в очередной раз нарушив существовавшие морально-нравственные нормы, полез к нему с просьбой одолжить денег, не выдержав над собою такого издевательства, Леви заехал ему в туловище ногой и переступив через скрючившееся тело, растянувшееся вдоль лестницы, побежал себе дальше, пока ему не посчастливилось добраться до машины Майка, где на удивление, осталась открытой дверь, а из стартера торчали ключи, и мгновенно забравшись в салон, завел двигатель, стремясь, таким образом, уйти от Кенни и спасти себе жизнь.       Упав лицом в асфальт, Ханнес пролежал в таком состоянии довольно длительное время, и когда он соизволил наконец открыть глаза, чтобы задержать «сильнейшего», машина Захариуса, за рулем которой сидел его «благодетель», подпрыгнув на бордюре, тотчас скрылась за поворотом.       Отъехав от больницы на довольно приличное расстояние, Леви уже намеревался вырулить на шоссе, но стоило ему слегка нагнуться, чтобы прибавить скорость, как над его головой пролетели две пули, пронзившие салон авто. Одна пуля прошла сквозь брелок, висевший на зеркальцем, вторая — пролетела между самим водителем и остальным пространством. Третья пробила спинку переднего сидения и ушла в бардачок. Да, Аккерман уже давно заигрывал со смертью, но именно сегодня ей было суждено приблизиться к нему вплотную. И едва ему с ней удалось разминуться, обернувшись, он увидел Кенни, который выскочив на больничное крыльце, продолжал целиться из своего «гранатомета» в петляющую машину, стремясь таким образом отомстить племяннику за издевательства, причиненные ему ранее, включая пытки, закончившиеся для него местожительством на кладбище чуть ли не в прямом смысле этого слова.       — Что, ляськи-масяськи закончились?! Думаешь, со мною можно шутить? — перезарядив ствол, мужчина снова выстрелил, не спуская глаз с мчавшегося впереди авто. — Кенни пытаются уничтожить! Кенни пытаются прогнуть! Но он восстает из ада и как ни в чем не бывало, снова идет в бой!       Ускользнув из-под обстрела, «сильнейший» выехал на более-менее ровную дорогу; вскочив на какую-то двухколесную рухлядь, с оружием наперевес, убийца изо всех сил крутил педали, надеясь догнать племянника, чтобы как следует с ним расправиться. Какой-то мальчик, завидев Аккермана старшего, подергал свою мать за рукав, указывая на убийцу:       — Посмотри, там какой-то дядя с оружием!       — А, ну-ка мальчик, — пригрозил ему Кенни, прибавив скорости на своем велосипеде. — Иди к... Своей маме! Быстрыми скачками!       Приняв образ родного дядюшки за игру воображения, Леви мельком взглянул в зеркало заднего вида и поймав на себе угрожающий взгляд Аккермана старшего, сколько позволяли не до конца забытые навыки вождения авто, нажал на газ, стремясь поскорее ускользнуть от погони. Предугадав действия предприимчивого племянника, покрепче сжав челюсть, Кенни закрутил педали быстрее, стараясь не потерять из виду машину Захариуса, но как ни старался мужчина догнать своего родственника, проделать это с особенной скоростью, находясь за рулем столь допотопного «экспоната», было нереально тяжело.       Погнутые колеса, вертящийся во все стороны руль, громкий клаксон, отваливающееся сидение, криво прицепленный передний багажник — вот что представлял собою двухколесный друг Аккермана старшего, который попался ему в руки в качестве передвижного средства, и если бы не «аккерсила», позволявшая мужчине прокручивать педали вдвое быстрее, нежели это делал средне-статический человек во время велогонок, с таким успехом Кенни умудрился бы проворонить «сильнейшего» ещё за первым поворотом, понадеявшись на свою удачу. Поэтому положившись во всем на волю случая, удерживая руль в своих руках, серийному убийце оставалось лишь молить провидение, чтобы педали не отвалились раньше, нежели Леви окажется в его руках.       Каждый раз оборачиваясь и одаривая озадаченным взглядом транспортное средство Кенни, «сильнейший» умудрился пару раз проскочить на красный цвет, чуть не сбив при этом пешехода, рискнувшего перейти дорогу перед носом у летевшего на всех скоростях транспортного средства, и чудом избежав столкновения с автомобилем Захариуса, чтобы не попасть впросак, Леви был вынужден больше не оглядываться в сторону дядюшки, чей трагикомический вид производил на него неизгладимое впечатление.       Попетляв по переулкам, чтобы запутать Кенни, Аккерман младший выехал на бульвар, и не став дожидаться, когда разгневанный велосипедист, зафиксировав перед собой ржавый руль, осмелиться выпустить ещё одну пулю, нырнул в самую гущу уличного движения, исчезнув на некоторое время с его поля зрения. Машина с такой стремительностью огибала препятствия, что распереживавшись не на шутку, Леви казалось, будто это она является воодушевленным существом и едет сама по себе, а ему остается лишь держаться за руль, следя за дорогой.       Вернувшись на шоссе, он старался больше не отвлекаться на всякую ерунду, но Кенни, гонимый жаждой мести, даже не думал от него отставать, поставив перед собой цель растратить на своего племянника весь заряд своего оружия, которого с лихвой могло хватить на десять человек. И услышав за собой какой-то звук, похожий на автоматную очередь, перепугавшись не на шутку, Леви погнал машину, не разбирая дороги, пока его не вынесло куда-то в какой-то парк, где выскочив по инерции на трамвайных путях, он где-то ещё с добрых полчаса мчал по трамвайным рельсам, сбивая все на своем пути.       Какой-то старик, поджидая на остановке общественный транспорт, завидев впереди какое-то сумасшедшее авто, ехавшее прямо на него, отбросив палку, едва успел отскочить в сторону, чуть не став досрочно жертвой ДТП. Хорошо, что в тот момент ему навстречу не выехал железнодорожный транспорт, иначе последствия этой погони могли и вовсе для него закончиться летальным исходом.       Наехав на ближайшую скамью, Леви разнес её в щепки, и налетев на какой-то бугор, с помощью его катапультировался обратно на проезжую часть, и лавируя между встречными авто, прибавив ход, постарался уйти от погони. Удвоив скорость, Кенни попробовал проскочить перекресток на красный цвет, но налетев на какое-то авто впереди себя, кувыркнувшись пару раз, свалился на капот какого-то ближайшего грузовика. Можно было себе представить весь ужас водителя, когда на его авто приземлился какой-то матерившийся и вооруженный до зубов мужик.       Спрыгнув вниз и ни капельки при этом не поранившись, Кенни, словно только сейчас вспомнив об УПМ, надетом им поверх одежды, закинув ружье на плечо, попробовал им воспользоваться, рискуя «поцеловаться» физиономией если не с ближайшей стеной, так с кабиной какой-то грузовика, но стоило ему выбросить вперед трос, чтобы зацепиться им за поверхность ближайшего многоэтажного здания, тот, прицепившись к колесу проезжающего мимо грузовика, затянул под машину и самого Кенни, не успевшего сбросить с себя УМП. Во всяком случае, обернувшись назад, чтобы проконтролировать маршрут родственника, на шоссе Аккермана старшего Леви уже не заметил, но стоило ему перевести дух, чтобы порадоваться перспективе избавления от назойливого психопата, как впереди замаячило очередная угроза в виде каменистой пропасти, к которой приближалась его машина, не сбавляя скорости. Тщетно Леви пытался приоткрыть дверь, чтобы выпрыгнуть из авто на ходу. Во время столкновения с препятствия в виде скамейки на трамвайной остановки, механизм дверной ручки до такой степени заклинило, что сколько бы усилий он не прилагал, стремясь освободиться из неожиданного плена, тот отказывался его слушать, хоть убей. А пропасть между тем приближалась и шанса на спасение почти не оставалось…       Осознав, что эти минуты будут последними в его жизни, не желая переживать бесконечные минуты боли и мучительной смерти от разрывающийся плоти, Леви, собравшись с духом, предпринял последнюю попытку выбраться из авто, ещё раз ударив ногою в дверь, вывалился из транспорта, и притормозив значительную часть пути своим собственным телом, натыкаясь на колючие кусты и камни, остановился напротив какой-то пещеры. Слетев в обрыв, машина пару раз перевернулась в воздухе и превратившись в груду металлолома после падения с такой высоты, осталась валяться внизу, сверкая на солнце своим развороченным железом.       Не почувствовав особой боли, да ещё мысленно обрадовавшись, что ему так легко удалось избежать собственной смерти, Леви что есть духу помчался прочь и наткнувшись на валяющееся вдоль дороги тело, принадлежавшее самому Кенни Аккерману, ни теряя ни секунды времени, подкрался к нему поближе, чтобы установить срок наступившей смерти. Но пережив немало на своему веку, там просто расставаться с жизнью мужчина не спешил. В его израненном и разбитом теле ещё теплилась жизнь и словно чувствуя скорый конец, Леви, приблизившись к дядюшке, с недоумением покосился на его испачканное кровью лицо.       — Я только сейчас понял, что не ценил жизнь, — пролепетал Кенни, узнав племянника, которого грохнуть, несмотря на предоставленные возможности, ему так и не удалось. — Теперь мне все видеться в несколько ином свете. Не так как раньше.       — Но как бы там ни было, похоже, я сделал тебя, хоть и поволноваться пришлось,— признался Леви, отмечая поражение серьёзного противника. — Но чем сложнее победа, тем она слаще.       — Я найду вас всех… И вы за все ответите, — еле слышно пролепетал Кенни, упомянув весь состав Разведкорпуса во главе с Эрвином смитом.       Его давление резко упало и пульс почти не прослушивался, тем не менее находясь на грани жизни и смерти, он каким-то образом умудрялся удерживать свое сознание на «поверхности» бытия, противодействуя желанию раз и навсегда соскользнуть в мир вечного покоя. Фигура племянника была объята для него какими-то туманом, но подсознательно чувствуя, что это именно он, и никто другой, мужчина продолжал говорить, словно вправду пытался передать ему какую-то важную информацию.       — НИКОГДА НЕ КОРИ себя в своих поступках, — неожиданно добавил он, прикоснувшись рукой своей головы. — Если в вашей жизни что-то происходит, значит ТАК НАДО. Запомни и повинуйся. Мы с тобой никто. Хочешь идти выше — ИДИ, только ты должен понимать, что стадо тебя не примет, как в свое время оно не приняло меня. Ты можешь пойти своим путем, но будь готов к тому, что в любой момент ты можешь стать изгоем, как остальные представители нашего рода. Поэтому прежде чем решиться на столь радикальный шаг, хорошенько подумай: а надо ли оно тебе?!       Закашлявшись, мужчина прервал свою речь. На его губах выступила кровь, так что Леви на мгновение показалось, будто тот и вправду прокусил себе язык.       — Помолчи немного и ничего не говори, — не выдержав, отозвался племянник, пытаясь повоздействовать на него таким образом, — ты теряешь свои силы.       Увы, Кенни чувствуя приближение собственной кончины, не спешил замолкать, пока не выскажет вслух всех своих потайных мыслей.       — Жду пожертвований на мою судьбу, нелегкую… Номер счета, — промолвил он, стремясь выговориться на полную, и заметив, что племянник находится все ещё рядом, продиктовал ему по памяти цифры своей банковской карты. — Буду благодарен всем, кто пришлет мне немного средств… Пишите свои имена, а я ТАМ уже замолвлю за вас словечко. Вспоминайте Кенни Аккермана почаще, да прибудет вам.