Объятия Тьмы: Путь Императора.

*** Уже много ночей провел герцог РандХарр на Корусканте и, казалось, даже успел привыкнуть к постоянному шуму города-планеты. Слишком многое произошло за последнее время, и сейчас, глядя на горящий разноцветным океаном огней город, чужой, пестрый, служивший домом для миллиардов живых существ, он с грустью подумал о Миерани… Она до сих пор не приходила в себя, хотя ее жизненные показатели были в норме, раны практически полностью затянулись, только бледно-серый цвет ее кожи напоминал о том, что не так давно она находилась одной ногой на том свете. Рамар не сомневался почему-то, что сестра непременно вернется к жизни, что с ней все будет в порядке, хотя доктор Арчибальд лишь разводил руками и прятал глаза — похоже, он считал иначе, но не рискнул бы озвучить свои соображения герцогу. Оставалось только ждать. Ждать… Последние несколько недель РандХарр официально находился в отпуске, впервые за много-много лет. Дела в секторе Стеннес, конечно, требовали его личного присутствия, но то что происходило в столице сейчас — куда более важно. Оружейная Империя, которой герцог жил много лет, вмиг стала ему неинтересна. Он наблюдал — цепко и пристально — за тем, чтобы его многочисленные замы не пустили оружейного гиганта по миру — но и только. Сейчас арсеналы Мерр-Сонн получили заказ на огромную партию оружия и авиатехники, достаточную, чтобы снабдить небольшую армию, за которую можно было бы получить заоблачные деньги. Заказчик предпочел скрыть свое имя и готов быть щедро заплатить за эту тайну; было очевидно, что это никак не рядовой герцог или барон контрабандистов, который решил укрепить свои позиции в это нестабильное время перемен. Арсеналы Мерр-Сонн не были связаны ни крупными госзаказами, ни иными ограничивающими договоренностями, которые могли помешать взяться за столь большую рыбу, но РандХарр отказался, сделавшись вмиг из крупного торговца без принципов и морали, честным деятелем, служащим на благо Империи. Он был почти уверен, что заказчик все равно получит желаемое, обращаясь к разным компаниям, оставляя заявки на партии поменьше, но ему понадобится больше, гораздо больше времени. Далеко не все были рады новому Императору в лице Дарта Вейдера, хотя, конечно, абсолютное большинство предпочитали об этом помалкивать. Многие попросту не знали чего ожидать от младшего ситха и как-то нервно суетились, поглядывая куда можно быстро и безболезненно свалить, прихватив часть своих богатств. Этот же заказчик, наоборот, похоже, хотел вступить в борьбу за власть, имея на своей стороне достаточно весомые аргументы. Возможно это был кто-то из тех, кто был предан бывшему Императору, либо же Альянс повстанцев решил воспользоваться моментом и попробовать вернуть Республику… кто бы это ни был, герцог не хотел им помогать. Между тем, так как официальной должности в Сенате у РандХарра не было, он не был обременен никакими обязанностями, потому практически все время он занимался тем, что воочию знакомился с теми, о ком уже знал довольно много из сводок ИСБ. Он с легкостью налаживал связи с теми, кто был не против иметь в друзьях самого влиятельного оружейного магната в галактике, а они в свою очередь видели в Рамаре не более чем торгаша, готового на все, чтобы продать свой товар. Под действием крепкого кореллианского — в такие времена пропустить бокальчик не против был никто — а так же природного обаяния герцога, власть имущие выбалтывали ему очень любопытные детали своей биографии — совершенно безобидные сами по себе, но в связке с некоторыми другими фактами, почерпнутыми из архивов ИСБ, эти факты могли поставить точку в их политической карьере — как минимум. Зачем Рамар собирал эти компроматы, он и сам до конца сказать не мог. Его чутье вело его куда-то, а он в свою очередь привык интуиции доверять — она вернее бластера не раз спасала его шкуру. Однажды Дарт Вейдер вызвал РандХарра к себе. Лично. Их разговор был коротким, но герцог не сказал бы, что хотел бы его повторить. Ситх обнаружил огромную дырку в системе безопасности ИСБ и ему было весьма любопытно, как же так вышло, что герцог имеет к этому отношение. Выследили его банально — по устройству, через которое он осуществлял подключение к базам. Технически — это была государственная измена, но казнить его, кажется, не собирались. Герцог РандХарр рассказал все как есть и поделился своими выводами по поводу некоторых личностей и потенциальной угрозы, которая могла от них исходить. Осознанно или нет, он копировал стиль отчетов ИСБ, добавляя остроумные замечания; Вейдер лишь усмехнулся — эти выводы полностью совпадали с его ощущениями, видно было, что Рамар имеет чутье на людей. Особенно — на предателей. — Достаточно. В ИСБ найдется место для вас. Но прежде… Тишину того дня герцог запомнил на всю жизнь. Он и прежде был лоялен новому Императору — отчасти, потому что он казался Рамару разумнее былого правителя, отчасти — из солидарности с сестрой. Но тогда, присягая на верность лично Дарту Вейдеру, стоя на одном колене перед темной фигурой, закованной в доспехи, герцогу показалось, что ситх выжег метку где-то глубоко в его сознании; сомнений не осталось, только преданность — абсолютная, почти рабская, претившая свободолюбивому РандХарру, но в тот миг он не мог сопротивляться этой силе. Не мог. Уже потом, покинув покои Императора, он ощутил чудовищную слабость, и вместе с тем отчего-то ему стало легче. Он, потомок контрабандиста, привык к тому, что всегда нужно иметь запасной вариант, уметь выкручиваться, иначе смерть рано или поздно схватит тебя за горло. Но теперь… РандХарр, казалось, был готов и пожертвовать собой ради нового Императора. Этой ночью Рамару не спалось. Дурные предчувствия гнали его куда-то, не давали закрыть глаза и погрузиться в мир грез. Он стоял у огромного панорамного окна, словно высматривая что-то в чаще неоновых огней. Что-то должно было произойти, что-то очень важное, но не было ни единой мысли о том, что именно. Устав бороться с собой, герцог облачился в неприметные темные одежды и покинул свои покои. Он направлялся в медблок, чтобы навестить Миерани. Кто знает, быть может ее состояние было причиной его тревог, быть может сестра вскоре придет в себя и вряд ли общества меддроидов ей будет достаточно — они смогут позаботиться о ее теле, но не о душе. Едва переступив порог палат Миерани, герцог ощутил чье-то присутствие, а затем и заметил в окошке ее палаты свет. Рамар притих и активировал перчатку-бластер, ту самую — одну из разработок Миерани. Он часто носил ее теперь — черная перчатка с гербом РандХарров на левой руке стала непременным атрибутом герцога, невидимое оружие, которое еще не приходилось использовать, но кто знает… Бесшумно сделав несколько шагов по тесному залу с меддроидами, он заглянул в окошко палаты Миерани и увидел темный силуэт мужчины, сидевшего рядом с кроватью сестры. Кто был посетителем рассмотреть не составляло труда, могучая фигура в темных блестящих доспехах несомненно принадлежала Дарту Вейдеру, но только что сам Император делал в палате его сестры в столь поздний час? РандХарр почувствовал некоторую неловкость, словно случайно стал свидетелем чужой тайны. Рамар всегда догадывался, что его сестру и Главнокомандующего Империи связывает что-то намного большее, нежели заговор против Императора или проекты по реконструкции медотсеков звездных разрушителей. Сейчас металлические пальцы ситха, — протез, надо же как любопытно! — были лишены привычной черной кожаной перчатки и мирно покоились на бледной хрупкой руке Миерани — этот жест повелителя Империи, очень много говорил о его отношении к леди РандХарр. Рамар не слышал слов, что говорил Вейдер — его тонкие губы шевелились, но кое-что можно было прочесть по губам — и это не были приказы или сухие формальные слова сожаления — это были слова любви и печали. Рамару следовало уйти… прямо сейчас. Неизвестно было насколько бы ситх хотел, чтобы их отношения с Миерани оставались в тайне, но он точно не хотел бы, чтобы кто-то видел его в миг слабости, лишенным своей брони, человеком, способным к состраданию. Должно быть, если бы Рамар не предавался размышлениям, а покинул медотсек едва только узнал фигуру Вейдера, то смог бы остаться незамеченным. Но он задержался, ища подтверждение своим догадкам, и после, словно боясь нарушить хрупкий миг их близости, он двигался очень медленно; когда выход был всего в двух шагах, свет в палате Миерани погас, а двери ее палаты со скрипом открылись. РандХарр тенью скользнул за громоздкую конструкцию мультифункционального хирургического дроида, надеясь все-таки остаться незамеченным. Эта ситуация была весьма странной, отчасти глупой и весьма неоднозначной. Тяжелые шаги лорда ситхов, звучали угрожающим эхом, расползались по просторному залу медблока, и безотчетный страх подкатил к горлу герцога, а тревога, что не давала ему сомкнуть глаз, усилилась многократно. Пытаясь слиться с серебристой гладью металла, РандХарр старался не дышать, но и Вейдер почему-то остановился посреди зала, не торопясь выходить. «Проклятье», — думал герцог, лихорадочно соображая, как выйти из этой ситуации наиболее тактично. *** Путь от Корусканта к Татуину и обратно занимал около пяти часов, еще не менее двух требовалось, чтобы уладить все дела, но этих двенадцати часов у новоявленного Императора Дарта Вейдера не было совсем — слишком многое требовало его непосредственного вмешательства, контроля или по крайней мере присутствия, и слишком многое оставалось еще за пределами его железной руки; удерживать трон было делом непростым, но посильным, однако гораздо больше Темного Лорда беспокоило будущее — тревожное и тяжелое, изрезанное сетью вероятностей, ни одну из которых не удавалось рассмотреть до конца, но в каждой из них Вейдер видел молодое, не тронутое сетью морщин лицо Палпатина, его злорадную улыбку и ледяной смех и яркие, почему-то голубые, глаза. Люка следовало забрать как можно скорее, пока Император не возродился и не вышел на его след — он будет искать Скайуокера, преследуя сразу несколько целей сразу: заполучить в свои руки мощного форсъюзера, воспитав из него своего ученика и уязвить Вейдера. Этого никак нельзя было допустить, потому действовать нужно было быстро. Можно было послать свои личные войска, самых верных солдат, которые бы провернули операцию тихо и тайно доставили бы мальчика на Корускант, но было кое-что, что не давало покоя Вейдеру, кое-что, почему он никак не мог отдать этот, казалось бы, очевидный приказ. Был кто-то, кто укрывал все это время сына. Тот, кто заблокировал его Силу, и естественную связь с отцом. Первым бы на кого мог бы подумать Вейдер, был Палпатин — уж он-то точно был способен на подобное коварство, но старый ситх не знал о детях. Значит это были джедаи, кто-то из тех, кто выжил, из тех, кто знал об этой тайне. Магистр Кеноби, либо… Йода. С кем-то из них предстоит сразиться бывшему Энакину Скайуокеру в эту ночь? Не заметить тот океан Силы, который прорвал блок, не заметить эту связь, которая теперь связывала отца и сына было невозможно. Странно только одно — почему блок не попытались поставить снова, почему не попробовали спрятать Люка снова, либо перевести в другое место; сейчас он по-прежнему находился на Татуине, в этом сомнений не было. Это значит что его, Вейдера, ждут, и это своего рода ловушка. Но другого пути нет, это должно было случиться рано или поздно. Возможно сейчас лучшее время, пока еще все спокойно. Пока еще не началась долгая и кровопролитная война с Учителем, пока галактика еще не погрязла в интригах двух ситхов. Сейчас, когда хрупкое перемирие зависло в воздухе, пришло время покончить с тенями прошлого, вытравить их всех дотла и начать новую жизнь. Ступая на сухую, пыльную, выжженную палящими солнцами землю Татуина, Дарт Вейдер ощутил прилив болезненной злости. Все начиналось на этой богом забытой планете: здесь он родился и каждый день боролся за жизнь, будучи рабом, здесь он впервые ощутил сладкий вкус победы выиграв гонки Бунта-Ив, здесь же испытал бессилие, когда не успел, не сумел спасти мать… Десятки лет он держался подальше от этой злосчастной планеты, чувствуя, возможно, в глубине души, что она снова повернет, изменит его жизнь, и он — великий и могущественный ситх, испытывал теперь нечто сродни страху, делая шаг навстречу своей судьбе. Его сын… он сиял в Силе ярко, словно солнце и был открыт. Джедай. Юный, необученный, но с огромным потенциалом. Лея была другой — не так сильна, не так открыта, она боялась Темного Лорда, как и многие… и ее можно было понять. Если бы не влияние Миерани, она наверняка попробовала бы сбежать. С ней было легче, потому что не было никаких надежд, никакого намека на понимание. Воспитанная ненавистным Бейлом Органой в лучших традициях демократии, она, однако, сохранила свою самобытность, но это не значило, что Лея готова была принять другую сторону. Но сын… с ним все было по-другому. Вейдер словно вернулся назад во времени и смотрел на себя много-много лет назад и надежда на то, что мальчик сможет стать его, Темного Лорда, учеником и наследником — крепла с каждой секундой. «Джедай, — презрительно шептала внутри него Темная Сторона. — Он не выдержит.» «Я тоже был джедаем… когда-то», — несмело отвечал ситх. «Не лги себе! Страсти всегда указывали тебе путь…», — шептала тьма, переливаясь тысячами голосов. И с каждым шагом к усадьбе Ларсов, проявлялись и сомнения, но Вейдер был уверен, что поступает правильно. Другого пути не было. *** Этот бой должен был начаться по-другому. Сам того не желая, Вейдер отвлекся на сына, и едва не пропустил меткий выпад бывшего учителя, который внезапно атаковал со спины. «Проклятье! Воистину привязанности делают нас слабыми, — чертыхнулся ситх, парируя удар. — Я ждал тебя, Энакин, — спокойно, даже слишком, бросил Кеноби своему бывшему ученику, нарочно уязвляя того его прошлым именем. — Орден ситхов закончит свое существование сегодня… — Нет. Вы же знаете, что нет. Или будущее до сих пор туманно? — ответ Вейдера был предназначен не его теперешнему сопернику, но тому, кто скрывался в тени дома, с другой его стороны. Магистр Йода не скрывал своего присутствия, но и не собирался нападать прямо сейчас. Он выжидал момент, когда ситх станет слаб, когда желание отомстить бывшему учителю лишит его бдительности, завладеет всем существом, когда он будет осыпать Кеноби градом мощных ударов, когда тот будет на волосок от гибели — вот тогда старый магистр вступит в бой. И ему уже не важно, останется ли Оби-Ван в живых или нет. Жертва, ради будущего джедаев. Кеноби заметно ослабел физически, его удары, казалось, потеряли былую мощь, но и только — учитель по-прежнему мастерски защищался, используя третью форму боя и меткими выпадами пытался уколоть противника. К этому Вейдер был готов — его тело, пусть и измененное, хорошо помнило, как удерживать защиту, продолжая наносить один за другим мощные, сильные удары — в спаррингах ранее он легко мог сделать учителя, он побеждал всегда, кроме того злосчастного поединка на огненном Мустафаре. Должно быть, тогда чудовищная усталость вместе с ревностью и гордыней усыпили его бдительность, застелили глаза, и хотя питаемый Темной Стороной, Энакин Скайуокер тогда был сильнее, чем когда-либо прежде, он не стремился ни убить учителя, ни сохранить себя. Юный, тщеславный мальчишка, он хотел лишь показать свою мощь, возросшую многократно, лишь хотел доказать, что стал сильнее, что превзошел всех своих учителей. Но у Кеноби была цель — ясная и четкая, которая вела и направляла его — остановить Скайуокера. Любой ценой. Без цели джедаи слабы, они не станут яростно цепляться за жизнь, но если есть что-то, во что они верят, их сила возрастает многократно. И последние из Ордена Джедаев сейчас были одержимы своей целью — убить Императора. Именно так это звучало в их головах. Остановить единовластие, разрушить Империю ситхов, чтобы на ее осколках возродить Республику. На осколках… Словно в видении будущего увидел Дарт Вейдер, как бесконечные войны за власть истощают его Империю, как вцепившись друг другу в глотки, военачальники разрушают армии друг друга, ведь по-настоящему сильного среди них нет. Со временем они заключают союз, устав от войны, истощив ресурсы Империи, и снова собираются на Корусканте под флагом давно почившей Республики. Они не говорят о правах или демократии, им это не нужно. Империя требует выбрать сильнейшего, а его среди них нет, а Республика же не требует ничего, позволяя каждому заниматься своим делом. Это устраивает всех. Ни будучи джедаем Энакином Скайоукером, ни ситхом Дартом Вейдером, Избранный не был силен в предсказании будущего. Сила лишь иногда лукаво показывала ему что-то, но он и не стремился рассмотреть, предпочитая действовать по ситуации. «Туманно будущее» — говорил когда-то Йода. Сидиус видел будущее ясно, но не это ли стало причиной его падения? Он жил этим будущим, постепенно теряя контакт с реальностью. *** Выбор… он преследовал Энакина Скайуокера всегда. Два из трех. Не больше и не меньше. Когда-то он выбрал Путь джедая и возможности Корусканта, оставив мать на Татуине. Но разве мог он поступить иначе? Сила звала его, да и вообще на этой богом забытой планете у мальчика с прошлым раба не было никаких шансов на достойную жизнь. Уже позже, мог ли Энакин наведаться к матери, еще до того, забрать ее из этого пыльного полумертвого ада, пусть тайно и оставить жить в столице, или на какой-либо другой тихой и зеленой планете, где бы она могла жить простой, но главное — свободной жизнью? Наверное мог бы… Но тогда, еще раз увидев мать и бусины слез в ее глазах при виде его новых шрамов, он бы, вероятно, не смог бы так собою рисковать, каждый раз находясь на грани жизни и смерти. Эта привязанность бы сильно ограничила его. Долг джедая и желание быть лучшим, и мать… Нет, он не мог поступить иначе. Затем перед еще джедаем предстал иной выбор: Сила и мощь Темной Стороны, власть и должность в новой Империи и Падме. «Давай уедем подальше, все бросим, сбежим и будем только вдвоем» — умоляла она, глядя в его отливавшие золотом глаза, но новоявленный ситх не мог на это согласиться. Ввязавшись в сговор с Палпатином, Энакин хотел уберечь Падме, он сделал это ради нее… но когда пришло время выбирать, он уже знал исход. Недопустимая слабость, которая его разрушит. Позже… выбор преследовал его множество раз. И всегда два из трех — не больше и не меньше. И когда пришел черед Миерани… Вейдер уже знал как поступит. Власть и Сила, Империя и вся мощь Темной Стороны, против самой дорогой жизни во всей Вселенной. Он шел этой дорогой всегда, и мог бы ли он изменить себе? Но сейчас — впервые, Дарт Вейдер сомневался в правильности своего решения. Бой с учителем еще не закончен, а борьба за власть еще только впереди. А в каком из миров застрял дух Миерани и вернется ли он в ее тело — Сила упрямо молчала об этом. Пустота, темная, звенящая, глубокая. Запах смерти, который он сполна испил, корчась на раскаленном берегу лавовой реки, теперь преследовал его постоянно. Близко… она была слишком близко к смерти, чтобы вернуться назад. Удар. Снова удар. Поворот. Бросок. Удар. Теперь уже два противника, на одного. Два джедая, у которых есть цель. Когда-то Вейдер уже проиграл своему учителю, но тогда на кону были лишь его эго, его амбиции, тело и жизнь. Сейчас же — намного больше. Его Империя. Его люди. Армия. Его дети. Гораздо больше, чем он сам. *** Не то, чтобы РандХарру приходилось когда-то видеть поединок двух одаренных. Трех. Но, кажется, что их было гораздо больше. Быстрые четкие движения, облака пыли от взрыва непонятной природы, хаос и опасность происходящего обжигали все органы чувств, мешая герцогу мыслить здраво. Его миссия была предельно проста, и видит Бог, вместо меча он бы предпочел бластер, но спорить с Вейдером не хотелось. Всего пару ударов, световой меч не слишком отличается от обычного, должно быть, а фехтованию Рамар когда-то учился и весьма преуспел в этом. Противники были так увлечены друг другом, что не заметили ни Рамара, который уже почти обошел звездолет и готов был слегка атаковать того, кто окажется ближе, ни светловолосого юношу, который с ужасом наблюдал за происходящим с другой стороны. — Неееет! — был ли крик Люка Скайуокера предупреждением Бену, к которому стремительно приближался РандХарр или же юноша видел, чувствовал, что следующий удар Йоды пронзит гиганта в черных доспехах. Время словно замедлилось, пространство вокруг стало густым, как кисель. Все трое отвлеклись на голос мальчика, все, кроме РандХарра, которому хватило этой секунды, чтобы приблизиться к Кеноби. Световой меч предназначался Вейдеру, чтобы стать его вторым оружием, сам же Рамар должен был лишь отвлечь внимание и передать его ситху. Но случилось несколько иначе — алый клинок словно прирос к руке герцога, а все его существо словно пронзила струна напряжения. Удар. Удар. Поворот. Удар. Световой меч ничем не отличается от обычного. Удар. Блок. Еще удар. А во многом он даже лучше. Тяжелый скрежет схлестнувшихся мечей. Прогнуться и резко надавить. Разворот. Выпад. Легкий укол алого клинка пронзает живую плоть. Это так легко. Гораздо легче, чем направлять бластерный огонь. Потому что ты и сам становишься огнем. А меч - твое продолжение… — Очередной твой ученик, Лорд Вейдер? — уворачиваясь от так не вовремя появившегося алого клинка, бросил Кеноби. — Учитель из тебя так себе… — Нет, — спокойно бросил РандХарр. — К сожалению. — Тогда уходи. Тебе здесь не место… — зрачки Кеноби нехорошо сузились, он сделал едва заметный жест рукой. Голова РандХарра взорвалась неожиданной болью, так, что он едва не пропустил удар, который мог оттяпать ему руку. Это неприятное, однако, обстоятельство, словно отрезвило РандХарра. «Хатт подери, мне здесь действительно не место, — подумал герцог, бросая алый меч в сторону Вейдера. Почему-то он был уверен, что ситх его поймает. Этот маневр был весьма вовремя: Йода готовился очередной раз атаковать сверху, но второй меч подрезал его траекторию так, что он резко приземлился, удивленно глядя на ситха. С двумя клиниками Темный Лорд выглядел по-настоящему зловеще: Сила трепетала, предчувствуя столкновение двух своих сторон; на миг стало безумно тихо, звуки боя продолжали возникать, но они словно тонули в пустоте. Йода и Оби-Ван Кеноби едва заметно переглянулись, а в следующий миг каждый выбросил ладонь вперед, направляя ударную волну огромной мощи прямо в темную фигуру ситха. Вейдер среагировал мгновенно: Сила, словно плеть, тугим коконом обняла его, стремительно поднимая вверх. Одновременно с этим произошло что-то похожее на взрыв — все что находилось в радиусе нескольких метров от ситха разлетелось в разные стороны. — Продолжим? — приглашающе бросил Вейдер, опускаясь на землю. Этот бой мог продолжаться долго — силы противников не были равны, но Темный Лорд не собирался уступать. Магистр джедаев не растерял своих боевых навыков, однако, было с ним что-то странное…  — Сосредоточиться должен ты, Энакин. Позволить Силы течению пронизывать тебя. Открыться большему должен ты. Отпусти… то, что держит тебя — отпусти… Мальчик лет десяти сидел на полу со скрещенными ногами; его глаза были закрыты, он напряженно хмурил лобик. — Не могу… Гранд-магистр, я не могу… — Не можешь ты, хм… Меня в Силе почувствуй, хм… И Энакин почувствовал. Ослепительно яркую вспышку в спокойном течении Силы, а после наступило очищение… и покой. — Медитировать… кхм-ммм… будешь ты! Иначе джедаем не стать тебе… И Энакин научился. В совершенстве. И сейчас, стоя на поле боя, он погрузился в столь знакомое состояние, впуская в себя потоки Великой Силы, наполняясь ее мощью до предела… и вместе с тем он потянулся к тому яркому светлому пятну, которым, как он помнил, и был Йода. Ясно, словно это было наяву, он увидел маленькую фигуру джедая, который сидел в темной хижине с закрытыми глазами. На его лице было сильнейшее напряжение, выдававшее огромное усилие. Вейдер под маской нехорошо усмехнулся. — Это наш с Вами бой, учитель. И он не закончен, — начал ситх, обращаясь к Кеноби. — Тем более, что магистра здесь нет, не так ли? С духами можно бороться бесконечно, но им не место в этом мире… Вейдер не должен был знать о таком, не должен был заметить древний джедайский трюк с присутствием в виде призрака Силы при жизни так быстро. Оби-Ван начал яростную атаку, но ситх лишь с ускорением метнул в него меч, который едва на остановил джедая на некоторое время. В этот же миг Вейдер направил руку в черной перчатке в сторону Йоды и слегка сжал пальцы, указывая на шею. Сила взорвалась болью и Оби-Ван с ужасом ощутил, что Йоды больше нет. Сам же Кеноби вмиг утратил силы и веру в то, что Вейдера можно остановить. Все кончено. Даже тогда, на Мустафаре, он победил лишь благодаря глупому стечению обстоятельств и гордыне, которая застилала глаза новообращенного ситха. Энакин пал, как и многие служители Темной Стороны, не справившись, не сумев обуздать ее мощь. Но сейчас все было по-другому: Сила опутывала Избранного, подчиняясь ему, меняя само пространство вокруг него. «Он видит будущее, — пронеслось в голове у Кеноби. — Он способен изменять вероятности…» Былые навыки третьей формы боя намертво вросли в тело джедая, он реагировал на тяжелые удары Вейдера буквально автоматически. Он мог защищаться долго, но шансов на победу у него не было. С уходом Йоды Кеноби не знал больше, что делать в этом мире. Оставалась только одна последняя надежда — Люк. Еще можно спасти его душу. Оби-Ван выключил меч и замер, готовясь принять последний удар, свою верную смерть. Он знал, что Люк видит происходящее и надеялся, что он не сможет так легко принять гибель старого доброго Бена, надеялся, что сомнения зародятся в душе юноши и пустят корни недоверия к ситху. Алые мечи Вейдера готовы были скреститься у шеи Оби-Вана, но замерли в районе плеч, в миллиметре от кожи. Алые лазеры прожигали джедайскую мантию, оставляя глубокие ожоги на коже. Кеноби не помнил себя от боли. Он готов был принять смерть, как избавление, готов был слиться с Великой Силой и занять свое место в вечности, но к адской боли, пронзившей все тело, бывший джедай был не готов. — Нет, убить тебя — это слишком малое, что я мог бы сделать. Ты будешь жить, Оби-Ван. И это будет худшей казнью для тебя, — ситх немного ближе соединил мечи, оставляя глубокие раны на плечах джедая, а затем деактивировал оружие. — Жизнь за жизнь. Но какую? — словно возвращая старый долг, кивнул он. — Почему? — обессиленно прошептал Кеноби. — Зачем, Энакин?.. — это был шелест отчаяния, горя, бессилия. Словно целый мир рухнул в один миг. Ситх не ответил. Он не мог найти ни одной здравой причины, почему не стоило сейчас убивать Кеноби, просто знал, что так правильно. Сила вела Избранного и он не смел противиться ее могучей руке.  — Люк… подойди ко мне, — произнес Вейдер, обращаясь к сыну. Не лучшее время для знакомства, но другого, увы, не было. Голубоглазый мальчик стоял в стороне. Его глаза были широко раскрыты от страха и любопытства. Он несмело сделал шаг к этим двоим — бывшему джедаю, что валялся у ног высокой темной фигуры ситха. — Бен? — тихо спросил мальчик. — Кто это? — он указал на спину Вейдера, который медленно обернулся. — Кто ты? — уже увереннее продолжал Люк, и волна возмущения прокатилась от него в Силе. — Зачем ты пришел? Кто ты?! — Это твой отец, Люк… — бесцветным голосом произнес Кеноби. — Твой отец… *** Где-то на другом конце Галактики Миерани РандХарр открыла глаза.