Во Тьме

Брэнн вернулся на рассвете. Он немного удивился, когда ему передали приказание Арквида немедленно явиться к нему. — Поход состоится, — сказал новый король, едва тяжелые двери затворились за спиной Брэнна. — Коль на то милость богов, да будет так, — Брэнн, не смутившись, посмотрел ему в глаза. — Верю, что ты и вправду достоин нашего рода, — в словах Арквида был холод, — что не посрамишь его. — Если кто сомневается, пусть вызовет меня на поединок, — так же холодно ответил ему Брэнн. После восхода солнца изменяющие форму обратились и, стремительные и неудержимые, последовали за своим новым вожаком сквозь лес. Они двигались быстро. Люди не могут двигаться так. Брэнн, вместе с другими братьями, бежал во главе стаи, следом за Арквидом. Слова Эмриса эхом звучали в его памяти. «Делай, что хочешь, волк!» Он беспокоился об Эмрисе. Даже пребывая в волчьем обличии, не мог он перестать думать о вампире. Скоро Эмрису понадобится свежая кровь, а его не будет рядом. Сможет ли оголодавший, ослабевший Эмрис сражаться?! Брэнн услышал громкое карканье Блэки. Ворон летел над волчьей стаей, не приближаясь, но и не отдаляясь. Немертвые деревья осуждающе шумели листвой, но не пытались остановить волков. Они почти не отдыхали. Охотились на ходу и ели сырое мясо. И все же, путь до границы занял у них чуть меньше недели. Оборотники не могли отыскать дорогу. Лес превратился в дикие, непроходимые дебри. Лес не хотел подпускать их к землям немертвых. Вот тогда-то и засомневался Брэнн. Почему так легко смог он найти границу?! Уж не боги ли помогали ему?! И если да, а без их помощи, похоже, действительно, не обошлось, то зачем?! Они давно уже забыли о волчьем народе, не вмешивались в их дела и предоставили им право самим себя защищать. Первый раз вампиры напали на них в приграничных землях. В ночной тьме услышали они взмахи крыльев летучих мышей. Немертвые перекинулись у самой земли и бросились на волков, которые предпочли принять бой в звериной ипостаси. Брэнн мельком видел Эмриса, болезненного, бледного и яростного. Он молился всем богам, которых знал, чтобы ему не пришлось драться с любимым. На руках вампиров появились острые когти, острые настолько, что с легкостью вспарывали животы и горла волков. Да и клыки пускали они в ход, не задумываясь. Но и оборотники не оставались в долгу — они окружали немертвых, набрасывались на них, рвали на куски. Они съедали сердца Детей Ночи прежде, чем их бессмертные тела успевали восстановиться, и тогда древняя плоть превращалась в пыль. Незадолго до рассвета, вампиры обратились в летучих мышей и бесследно исчезли, растворившись во тьме. Брэнн снова успел увидеть Эмриса и, в который раз, возблагодарил всех богов за их доброту. Выжившие волки, не получившие серьезных ран, продолжили свой путь. Через два дня нападение Детей Ночи повторилось. И снова был бой, и снова кровавая жатва богов смерти была щедрой. Брэнн не увидел своего вампира, и предчувствие беды холодной змеей свернулось у него в сердце. Они добрались до границы спустя шесть дней. — Не по нраву богам такая тризна, — сказал старейшина Рэйнардт, сказал громко, так, чтобы вся стая услышала. — Лучше вернуться, пока еще больше они не разгневались. Несколько оборотней из дружины Харольда встали рядом с ним. Ничего не ответил им Арквид, только властно взмахнул рукой и его волчьи воины, молодые и свирепые, набросились на старейшину и тех, кто его поддержал. Они превосходили силой и числом, а потому исход схватки был предрешен. А ночью был еще один бой, и не закончился он ничьей победой, только новыми смертями. Брэнн остался в волчьем обличии. Без жалости и сомнений расправлялся он с немертвыми, ведь ни один из них не был Эмрисом.А после зализывал раны, стараясь не думать о своем вампире. Дети Ночи появились, лишь только тьма сменила сумерки. Но оборотники не смогли напасть — вампиры были бесплотны, словно призраки. Волки бросались на них и проходили сквозь них. Их тела просвечивали в лунном свете. — Король блохастых собак! — крикнул Роланд Беспощадный, выйдя перед своим призрачным воинством и лунный свет струился сквозь него. — Чего тебе, король трупов?! — не менее высокомерно ответил ему Арквид и его волки одобрительно зарычали. — К чему все эти смерти?! Пусть поединок решит исход распри, — провозгласил Роланд. Он повторил слова Джеймса. Волки одобрительно зарычали, воины Роланда выжидающе молчали. — Боги рассудят нас, смердящий труп и король трупов! — рявкнул Арквид, и голос его потонул в рычании волков. Такой поединок нельзя доверять простолюдинам, ведь подобный выбор может оскорбить богов. Нет, только принцы, пусть и младшие, могут решить исход битвы в смертельном поединке. Пятнадцать сыновей было у Харольда Справедливого. Ивора, самого старшего из них, убил он в приступе гнева, когда тому было почти тридцать и посмел волчонок спорить с волком. Аларих нашел свою смерть от клыков и когтей немертвых. И осталось их теперь тринадцать. Тринадцать камешков положили жрецы в простой, холщовый мешочек, обагренный жертвенной кровью. Двенадцать из них были белыми и один — черный. Брэнн уже точно знал, какой камешек он вытянет. И он не ошибся — именно ему достался черный камешек. Его избрали боги для поединка. Брэнн беззвучно молился, чтобы только Эмрис не оказался его противником. Но, в этот раз, боги были глухи к его молитвам. Роланд решил выбрать для поединка самого старшего и самого сильного своего сына, Гауэйна. В случае его поражения он бы избавился от самого серьезного своего противника и претендента на престол, а в случае победы… В случае победы прекратил бы войну с надоедливыми собаками. — Ваше Величество, — прошептал фаворит и коснулся, едва ощутимо его руки. — Никто не смеет сомневаться в правоте ваших решений, но… — Джеймс, говори, — устало приказал Роланд. — Но для этого боя лучше избрать принца Эмриса. — Хворого Эмриса?! Который едва может передвигать ноги?! — закричал король. Но Джеймс, в отличие от придворных и стражи, не испугался его гнева и не отвел глаз. — Именно его, — спокойно сказал фаворит. — Я все еще не вырвал его сердце только потому, что ты просил меня не делать этого, — прошептал Роланд, с трудом сдерживая ярость. — И вот, теперь ты предлагаешь мне отправить его на верную смерть. — Он не умрет, мой повелитель. А ты выиграешь войну. — И да будет так, Джеймс. Надеюсь, мне не придется сомневаться в здравости твоего рассудка. Брэнн не отказался от поединка, ведь любой из его братьев с легкостью смог бы убить истощенного Эмриса. И у него оставался лишь один способ спасти своего вампира. Перед самым боем он рассек себе ладонь заговоренным серебряным кинжалом. Брэнн слышал, что истощенные упыри становятся безумными, когда чувствуют запах крови. На это он и надеялся. Эмрис ослаб настолько, что с трудом мог передвигаться без посторонней помощи. Воины Роланда прикасались к нему с брезгливостью, но старались скрыть свое отвращение — хоть и увечный, а все же сын короля. Его под руки выволокли к месту боя. Едва они отпустили его, вампир, под смех оборотников и своих соплеменников, без сил повалился на землю. И волк с трудом сдержался, чтобы не броситься к нему. В вышине громко и злобно закаркал Блэки. Брэнн решил сражаться с Эмрисом в человечьей ипостаси. Он не взял с собой оружия. Брэнн знал, что этот бой закончится его смертью и он не испытывал страха. Эмрис почувствовал дурманящий запах свеже-пролитой крови, и не просто крови, а крови Брэнна. Он вскочил на ноги и бросился к Брэнну, не пытавшемуся напасть на него. Мучимый безумной жаждой, он бы мечтал растерзать волка на куски, но все же смог не подчиниться инстинктам и всего лишь припал губами к рассеченной ладони. Оборотники выли и рычали, вампиры молча наблюдали за происходящим. Арквид, пришедший в бешенство, перекинулся в зверя. Его соплеменники расступились, и он метнулся к ритуальному кругу, внутри которого должны были сражаться вампир и волк. Но Арквид не смог пересечь границы круга. Древняя, неведомая магия, отбросила его назад, едва он приблизился. Арквид зарычал, снова рванулся вперед и опять не смог пересечь границу круга. В вышине зло и торжествующе каркал Блэки. Вампиры неподвижно замерли и наблюдали за происходящим. Еще несколько оборотников попытались нарушить границу круга и упали замертво. Эмрис оттолкнул руку Брэнна. Его лицо было перепачкано кровью. — Мы должны драться, мой волк, — тихо сказал он и только Брэнн услышал его слова. Они сцепились и покатились по холодной земле. Брэнн почувствовал острые когти Эмриса на своей шее, но вампир лишь царапнул его. Он мучительно хотел перекинуться, зверь внутри него рычал и выл, мечтая вонзить клыки и когти в вампира, своего древнейшего врага, но Брэнн не позволил зверю вырваться на свободу. Эмрис пьянел от запаха его крови. Багряные капли, попадавшие ему на лицо лишали его остатков разума. Ему хотелось разорвать клыками горло, умыться горячей, свежей кровью, когда она фонтаном хлынет из огромной раны. И пить, пить, пить… Они боролись, но ни один из них не пытался нанести смертельную рану. Вновь закаркал ворон. Брэнн замер и перестал сопротивляться. — Убей, — прошептал он. Брэнн понимал, что предает свой род, но только жизнь Эмриса имела для него значение. Вампир занес руку, блеснули острые когти. Но он так и не нанес удара. Эмрис вдруг понял, что рассек бы себе грудь и вырвал сердце лишь бы не забирать жизнь у волка… Своего любимого волка… Король немертвых не пожелал присутствовать на поединке лично и наблюдал его из Тронного Зала, сквозь большое, магическое зеркало. — Позор рода моего!!! На сжатых в кулаки, руках Роланда появились когти и начали удлиняться. Кровь тонкими струйками потекла по подлокотникам трона. Придворные в ужасе жались к стенам, старались не смотреть на своего короля — в приступе гнева он мог убить любого из них. — Очевидно, болезнь поразила не только тело, но и мозг вашего сына, — притворно скорбно сказал лекарь Аметиссы, глядя в пол. Роланд вскочил с Трона и в одно мгновение оторвал дерзкому человеку голову. Стремительный и смертоносный, растерзал он и двух стражников, стоявших по обе стороны от трона. Послышались крики. Придворные пытались покинуть зал, но стражники перекрыли выход. — Милый! — в голосе Джеймса не было страха. Роланд замер, с его рук капала свежая кровь. — Ты… хочешь снова пощадить его?! — спросил он фаворита и его слова эхом отдавались от холодных, каменных стен. — И его, и собаку, — громко сказал Джеймс. Неуловимая, черная тень метнулась к королевскому фавориту. Хайльвирт. Роланд бросился наперерез. Вампиры двигались стремительно, из-за скорости их тела выглядели размытыми, темными пятнами. Они закружились перед троном и сцепились в смертельной схватке. Они сражались беззвучно. Послышался короткий вскрик и чавкающий звук разрываемой когтями плоти. Роланд вырвал сердце Хайльвирта и швырнул его к ногам Джеймса, брезгливо попятившегося. — Я хочу видеть моих гончих! — крикнул Роланд. — Избавься от него, пока не поздно! — прохрипел, все еще стоявший на ногах, Хайльвирт, в свете факелов почти черная кровь из огромной раны на его груди, быстро пропитывала разорванные камзол и рубашку. — Уж лучше я избавлюсь от тебя! — прошипел Роланд. Огромные двери распахнулись, и в зал вбежали любимые гончие короля — Герта, Лейрх и Дагмар. Огромные, серебристо-белые собаки в мгновение ока оказались рядом с троном и разорвали в клочья сердце Хайльвирта. Едва это случилось, древний вампир рассыпался в пыль. Хайльвирт не издал ни звука. Джеймс неотрывно смотрел на то место, где только что лежало сердце королевского советника. На его лице не отразилось никаких эмоций. Не смущаясь и не стыдясь, Роланд обнял его. — Прости, не смог сдержать гнев, — прошептал он и губами прижался к виску невозмутимого Джеймса. Стражники увели гончих. — Сохрани жизнь Эмрису и собаке, — повторил Джеймс. — Это важно. — Да, любимый. Арквид приказал оборотникам нападать. Но волки не смогли приблизиться к вампирам. Между ними словно выросла незримая стена. Черные Жрецы немертвых появились, как всегда, внезапно из сгустившейся ночной тьмы. Они жили практически вечно, а потому могли копить Знания и Магические Силы до бесконечности. Обычно они не вмешивались в дела своих соплеменников, но этот случай был особенным. Брэнн не сопротивлялся, когда вампиры скрутили его, когда на руки ему набросили скрепленные магическими заклятиями путы. Он был очень удивлен, что все еще оставался жив. — Если один из вас посмеет бороться, второй умрет, — прошелестел древний голос. Брэнн не двигался. Он знал — жрецы не будут сомневаться и без колебаний вырвут отступнику Эмрису сердце. — Величайшей волей короля Роланда тебе даруется жизнь, презренный пес! — провозгласил один из них, похожий на бесплотный, черный призрак. — Принц Эмрис, король Роланд приказал заключить вас под стражу, — в древнем голосе не было гнева, одно только холодное, безжизненное равнодушие. Сил у Эмриса вполне бы хватило, чтобы вырвать сердца у нескольких вампиров, прежде, чем вырвали бы его собственное, но он покорно принял волю отца — ради Брэнна, чтобы хоть немного продлить его жизнь. Днем Рубиновый Тронный Зал всегда оставался пустым — Дети Ночи впадали в спячку в своих покоях, скрытых от солнечного света. Именно поэтому Джеймс посоветовал Роланду увидеться с Черными Жрецами днем. — Какой участи вы желаете для принца Эмриса и презренного пса, величайший? — спросил бесплотный призрак, склонившись в подобострастном поклоне. Роланду вдруг показалось, что он обращается не к нему, а к Джеймсу. — И мой сын, и мерзкий пес должны быть заключены в приграничном замке Бладлесс, — сдержав раздражение, слово в слово повторил он то, что сказал ему Джеймс. — Когда… произойдет что-то непредвиденное, ни вы, ни стража, не будете вмешиваться. — Да, величайший, — прошелестел голос призрака. Черный Жрец низко поклонился и исчез. Роланду опять показалось, что поклон был адресован не ему, а Джеймсу.