Когда тают льды: Путь Велены

Дом Дарии располагался на самой окраине, то есть за древним жилищем старосты городка и чуть дальше от дороги. Иммун, проводив Велену до самой двери, мимо глухо рычавшего на цепи серого пса, нетерпеливо бахнул в створку кулаком, так что колдунья даже вздрогнула, и гаркнул во всю мощь лёгких: - Дария!!! На его зов откликнулись не сразу; иммун выдал длинную тираду на чистейшем сикирийском, какой Велена и в Оше не встречала – обыкновенно соотечественники пользовались причудливой помесью родного и стонгардского – на которую из-за двери откликнулись не менее горячо: - Та иду я вже, тато, прямо бегом! Не ламайте мене двери! - Что так долго? – нахмурился иммун, как только створка наконец распахнулась. – Я домой спешу! И Велена на ногах едва держится… - Ай, большая вже, не поломается, - отмахнулась смуглая девица в ярком платке на плечах, с любопытством сверкая чёрными глазами-ягодами, - а дома у вас Лия, тато, не переживайте: постели детям приготовила, всех перемыла и накормила, так шо расслабьтесь и выдохните! Сами-то небось с утра ни крошки не жрамши, вот и идите, отдыхайте, мы тут уж разберёмся! И, не тратя больше слов попусту, ухватила одной рукой запястье Велены, другой – тяжеленный мешок с вещами колдуньи, который нёс иммун, втащила всю добычу в дом и без зазрения совести захлопнула дверь перед самым носом свёкра. - Ить пока всех не пристроит, даже ж не присядет, - проворчала девица, возмущённо проходя мимо застывшей Велены в хорошо протопленную комнату. – Эдак и до могилы недалече – отдаёт себя до капли, шо за человек такой… Велена неуверенно сняла мокрую шубу, пережидая у порога: с одежды стекали струйки талого снега, сапоги оставляли грязные следы. Комната, между тем, оказалась вычищенной, уютной, с вышитой скатертью на столе, уставленном нехитрой снедью, и с мерцавшей в углу лампадкой под символом Великого Духа. Вышитые бисером и шёлковыми нитями картины святого писания о Творце Мира висели на деревянных стенах, поблёскивая от всполохов пламени камина. Не очага, как принято у стонгардцев, нет – самого настоящего камина, украшенного к одному из религиозных праздников мохнатыми зелёными ветвями, чуть пожелтевшими у кончиков от близости огня… Колдунья даже прикрыла глаза на миг, впитывая в себя этот дивный островок Сикирии – здесь, на отшибе Мира, на краю света, в беспросветной глуши вечных снегов. Проклятый иммун издевался, не иначе – поселить её в терзающей душу знакомой обстановке, из которой она вырвана сейчас, словно сорняк, и брошена на растерзание холоду и унынию… - Зачем стоишь? – полюбопытствовала тем временем Дария. – Шубку-то вон на вешалочку поближе к камину, сапоги сними, тряпица в углу – оботри сразу, руки сполосни и к столу! Шо, уговаривать нужно? Уговаривать не пришлось – Велена слишком выдохлась за день, сил ни на благодарность, ни на возмущение не осталось. Выполнила всё, как сказано, обессиленно присела на край лавки у стола, вперив взгляд в огонь. Наконец-то! Живая, родственная ей стихия! Чуть поднабраться колдовской мощи, почувствовать себя уверенней… - И шо, кушать совсем не хочется? – удивилась Дария, пододвигая ей тарелку с ещё тёплым мясом и дощечку с вяленой рыбой. В оловянной миске покоился нарезанный хлеб, на плоском блюдечке лежали куски сыра, а в глиняном кувшине оказалась фруктовая настойка. – Налегай, пока никто не видит! Фигуру-то, чай, с первого разу не испортишь… От усталости Велена едва могла двигать челюстями, но послушалась немедленно – и в самом деле, кто знает, когда в следующий раз поест нормально. Тем более что Дария внимания на ней не заостряла, пощипывала край своего хлебца, чтобы не так неловко приходилось гостье, да взахлёб рассказывала о прошедшем дне, нимало не интересуясь тем, что заезжая колдунья в гробу видала и мучения с домашним хозяйством, и все связанные с ним мысли словоохотливой хозяйки. - Только капуста и уродилась, - всплёскивала руками соотечественница, - шо за земля такая! Бьюсь над ней вже второй год, всё без толку – промёрзшая насквозь, столько сил вбиваю над ней, а как в бездну! Вот хоть козы да куры не жалуются, жрут, чё дают им, и плодоносят. Сыру, творога, молока в избытке, мясо тато приносит, рыбу у местных умельцев закупаю… с фруктами, правда, совсем грустно, а так всё ладно! Только мужа своего никак дождаться не могу, а ить хочется… Соскучилась! Велена усмехнулась, скрывая собственный румянец, подцепила с тарелки ещё один кусок сыра. Обаянию Дарии невозможно не поддаться: таких она встречала на рынках и базарах Оша. Шустрые, бойкие торговки обирали честных и не очень гостей на раз – а потом поди докажи, кто там прав. - Это к тебе местные легионеры захаживали? – усмехнувшись, уточнила колдунья. – Которых иммун утром в крепость отправил? - Та ты в своём ли уме? – гордо выпрямилась Дария, отчего цветастый платок тотчас сполз на локти. – Я баба замужняя, приличная! Но красивая и молодая, - тут же не без бахвальства оговорилась невестка Сибранда Белого Орла. – Я шо? Это они к Лие повадились, она у нас первая красавица Ло-Хельма! - Лия? – уточнила Велена, мигом уяснив, что словоохотливая соотечественница – бесценный кладезь сплетен и знаний. Ради такого и поболтать не стыдно, хотя последний раз с представительницей женского пола общалась… и не припомнить, чтобы общалась вообще. Так только, сухие фразы исключительно по делу – да и то в гильдии, под шквалом неприязненных ответных взглядов. - Старшая невестка у тата, - подтвердила Дария. – Женка старшего сына. - Сколько же их у него? – вслух поразилась колдунья, подпирая подбородок рукой. - У тата? Как это… свёкора моего? Четыре родных, двое приёмных, - тут же отчиталась хозяйка. – Первенцы-то двойняшки, за ними мы с Лией и замужем, як соломенные вдовы с их службой… Третий по вашей части, - неопределённо махнула рукой Дария, но Велена тут же поняла, - к колдунам подался. Назар мой говорит, дюже сильным магом заделался, даже чужое имя взял. А четвёртый… ну да ты видела, с двумя младшими, приёмными. Олан. Больше Дария ничего не прибавила, но колдунья и не требовала пояснений. Великий Дух, в которого так истово верил непогрешимый иммун, подарил ему трёх здоровых сыновей – и трёх убогих. Да уж, весёлая жизнь оказалась у начальника: несмотря на список побед, наград и званий, завидовать ему совершенно не хотелось. - А хорошо встретить землячку, - хмыкнула Дария тем временем, заметив, что собеседница призадумалась, - хоч ты родом явно шо с севера Сикирии – кожа больно бледная. А мои предки с самого юга – ну да по мне и видно… - Не скучаешь по дому? – спросила неожиданно для себя Велена. - Нет, - решительно отмела южанка. – Ты моей родни не видела. Я от них сбежала, як только смогла. Вот, в Назара вцепилась, он меня сюда и привёз. Нашо мне той Ош сдался? Повсюду одни люди, а эти, которые здесь, меня вже даже любят. Поначалу не понимали ни бездны из того, шо я говорю, только тато со мной и общался – он-то рос в самом Арретиум Артаксарте, в столице – а сейчас нишо, принимают. Да и распри эти… дурные головы! – вдруг обозлилась Дария. – Мало нам волнений на границах – друг на дружку с ножами кидаются! Когда это видано – брат на брата? Вот я тебе шо скажу? Жили дружно, семьями переплелись… появляется Братство Ночи, шоб ему неладно, и поднимает смуту в народе. Растит себе армию безголовых ученичков для расправы с неугодными… А ножки-то явственно откуда растут – ищи кому выгодно! - И кому выгодно? – жёстко усмехнулась Велена. - Совсем в тепле разморило? – невежливо поинтересовалась хозяйка. – Ослабить Объединённую Империю братскими распрями – ну, шо тут думать? Тем, кто внутри, оно не шибко надо – заденет так или иначе. Значит, выиграют от этого те, которые снаружи. - Это иммун так говорит? – угадала колдунья. Хитрый начальник, ничего не скажешь! Простому люду елей в уши, бальзам на души, а за ними и не углядеть истинных целей коварного клеветника! - Тато говорит, в Братстве только главари знают, шо творят. Остальные – пешки, которым карт не открывают. Сказали – делайте, они и делают. А для чего, зачем – не понимают. Некоторые и впрямь думают, будто Тёмному служат… Тато обронил как-то, мол, это единственные идейные люди в Братстве, но их единицы. Да и хорошего в них… днём с огнём не углядишь. Шо, заговорила я тебя? – проницательно заметила землячка. – Ступай, отдохни, я сама уберу. Утром-то вставать до рассвета, чтобы в шестом часу вже у загонов стоять. Велена не возражала, да, по правде, и не знала бы, чем помочь: к грубой повседневной работе колдунья не привыкла. У тётушки Морин были слуги, в гильдии – работники, а на себя одну много труда не нужно. Нет, не для этого она пришла в Мир. И не для того столь талантлива в тёмных искусствах, чтобы зарыть познания в мёрзлую стонгардскую землю… Спать пришлось в отгороженном холщовой занавеской углу, где заботливая хозяйка устроила вполне уютный лежак – широкую плоскую лавку, покрытую толстым сенным матрацем да шерстяными одеялами. Сама Дария спала наверху, на супружеском ложе, которое, как всегда, наполовину пустовало. - Скорей бы Назар вернулся, - ворчала, вздыхая, сикирийка. – Сама не думала, шо так привяжусь. Поначалу… ну, глянулся мне в Оше. Статный, молодой, не мужик – медведь! Поди, покрупнее тата будет. Думала: убегу с ним, а там хоть в бездну – всё лучше, чем… с родичами. А Назар… добрый оказался, - резкий голос Дарии мгновенно смягчился, – заботливый. Доверчивый, як теля. На душе ни единой тёмной мысли, не то шо у меня. Молчалив больно, да невелика беда: я-то за двоих болтать могу! С этим не поспоришь: к концу ужина у Велены тихо плавилось в голове, так что ко сну колдунья отошла быстро. Проснулась от деликатной тряски – над ней склонилась Дария, уже одетая, и толкала её в плечо: - Вставай, сестрица! Опоздаешь! Подъём в такое время казался немилосердным, но жаловаться Велена не привыкла: гордость не позволяла. С трудом поднявшись – мышцы разом взвыли от боли – и приведя себя в порядок, колдунья без промедлений надела уже высохшую и такую ненавистную шубу: камин давно погас, и выбираться из-под тёплых одеял совсем не хотелось. - Удачи там, в небе, - помахала на прощание Дария. – Жуткая ты баба – на этих тварях летать! Я бы и не решилась… да и надо оно мне? – рассудительно отрубила последние сожаления южанка, выпроваживая Велену в сени. За порогом начинался ледяной мир: за ночь свежий снег прихватил морозец, так что дорога даже до калитки оказалась немилосердно скользкой. Ещё и подлый пёс гавкнул из будки, заставив колдунью подскочить на месте и едва не рухнуть на неровную тропинку. Рассвет же только-только вступал в силу, так что густые сумерки ещё не развеялись, и единственным источником света служили далёкие огни у бараков. Хорошо Райко со Стефаном! И поспать дольше могут, и идти никуда не нужно – проснулись, койки заправили, и уже на службе. Завистливые мысли оборвались, как только колдунья услышала приглушённые голоса, доносившиеся со двора Сибранда Белого Орла. Вроде ничего особого, но уж больно тихо переговаривались ранние гости иммуна, а в воздухе мерно поблёскивал колдовской светлячк: или дорогой начальник магией балуется, или… его посетители. Неуёмное любопытство подогрелось удобной близостью чужого забора: уже через минуту Велена стояла, прислонившись к тёмным брёвнам, и напряжённо вслушивалась в то, что происходило за ними. - Значит, всё-таки легат Витольд решился, - не слишком радостно говорил Сибранд, - и тебя ради этого не пожалел. - Смерть эйохана Дейруина – моя единственная цель, - отвечал полный ненависти женский голос. – Витольду не пришлось долго уговаривать. Велена чуть провернулась, чтобы видеть через щель в заборе предрассветных посетителей – как хорошо, что у иммуна нет сторожевого пса, который бы гавкнул, предупредил о чужих ушах поблизости – и едва подавила удивлённый возглас: собеседницей оказалась альдка, закутанная в тёмный плащ по самые брови. Несмотря на это, даже в сумерках лицо её казалось прекрасным. Прекрасным – и искажённым от ненависти. - Ясно, - помолчав, обронил Сибранд. – Как там Витольд? - Жив и здоров, - с непонятной гримасой отозвалась альдка. – Шлёт привет и просит тебя доставить нас с Брейгорном к альдской границе незамеченными. Зачем – уже знаешь. Велена глянула на спутника альдки: тот тоже оказался нелюдем, был укутан в дорожный плащ и не произнёс за время беседы ни слова. Интересно, какие это дела крутит ночью непогрешимый иммун? Во время войны с альдами – якшается… с альдами? С другой стороны, предательством здесь и не пахло, раз упоминалось имя командующего стонгардским легионом, Витольда. - А дочь? – тем временем осторожно спросил Сибранд. Черты лица альдки на миг смягчились, но ответом она иммуна не удостоила, лишь кивнула через силу – в порядке, мол. - Сильнейшая просила Императора не трогать эйохана Дейруина, говорила, что мы вот-вот придём к соглашению, - снова заговорил иммун. – Я согласен с Деметрой: убийство уже известного нам альдского правителя не влечёт ничего, кроме смуты. Которая может плохо сказаться и на нас: мы не знаем, кто претендует на чужой престол. Дейруин – уже знакомое зло… - Мне нет дела до политики, - резко перебила его альдка. – Аркуэнон Дейруин умрёт – так решил Витольд. Мы всего лишь выполним его волю. Иммун помолчал, затем через силу кивнул и поманил кого-то из темноты: в круг света, отбрасываемый колдовским светлячком, ступил тот самый легионер, с которым летал Стефан. - Сделаем в лучшем виде, - пообещал тот. – Перебросим через горный хребет поближе к плато, от него пойдут пешком. Не заметят, господин иммун: там место надёжное, даже ящерам есть, где развернуться. - Выполняй, - негромко благословил Сибранд. Три тёмные фигуры покинули двор – калитка тихо хлопнула, отмечая их отход – и колдовской светлячок полетел вслед за ними. Значит, магией баловался всё-таки не иммун. - Каким бы мудрым ни был Витольд, он тоже порой ошибается, - глухо проговорил теперь уже невидимый из-за сумерек Сибранд. – Бедная Эллаэнис: все эти годы её питала лишь ненависть к Аркуэнону Дейруину. Что ж, хоть в этом Витольд, бесспорно, прав: нет врага страшнее, чем отверженная женщина. И нет ей помощника лучше, чем преданный друг… - Я так понял, эта красотка с легатом в неуставных отношениях? – поинтересовался знакомый голос, и Велена скривилась за брёвнами забора. – Наш легат совсем обезумел – иметь женой представительницу вражьего народа? - Официально он холост, - напомнил Дагборну иммун. – И не имеет детей. Увы… не спасли Эллаэнис ни долгие годы жизни с Витольдом, ни рождённая от их тайного союза дочь. Месть, ненависть и жестокость у альдов в крови. Они не бывают счастливы, обретая семью. Они не живут любовью – лишь ненавистью… - Нелюди, - как само собой разумеющееся обронил Дагборн. - Идём, - позвал иммун. – Господа маги, верно, уже проснулись. Нужно обучить их поскорее – и направить в крепость. Свежие силы и колдовская зашита нашим воинам скоро пригодятся… Велена съёжилась у забора, когда двое мужчин покинули двор. Выждала, прислушиваясь к скрипящим шагам, затем неуклюже, перебежками, добралась к общей тропинке, ведущей на основную дорогу, и уже оттуда окликнула – чтобы не подумали, будто и впрямь подслушивала: - Господин иммун! Оба обернулись. - Я думала, опоздаю, - коротко улыбнулась Велена, с трудом добираясь к мужчинам. Снег хотя и примёрз, но временами ноги проваливались, так что походка получалась не слишком-то грациозной. - Ещё нет, - так же скупо улыбнулся иммун. – Как себя чувствуешь, дочка? - Отлично, - соврала колдунья, презирая возмущённый вскрик усталых мышц. – Готова к полёту. - Сегодня научу, - серьёзно пообещал Сибранд. – А завтра вы у меня будете прицельно бить наземного врага заклятиями и набрасывать колдовские щиты на своих соратников, не вылезая из седла. Всё по плану, дочка, не переживай: к началу службы заматереете так, что себя не узнаете. - Господин иммун, - обратился к начальнику Дагборн, хмурясь и поглядывая на Велену, - что значит – вы научите? Мне казалось, госпожа маг под моим началом… - Ты мне это брось, - тут же ощетинился иммун, поворачиваясь к помощнику всем корпусом, - а то я не видел, как ты к девочке клинья подбивал! Губу закати, легионер! С этого дня на тебе только её спутники. Не нужно мне здесь ещё и этих проблем… Правая рука иммуна поперхнулся воздухом, но смолчал. Зато Велена не скрывала довольной ухмылки; даже подмигнула наглому легионеру, тут же отвернувшись. Что бы себе ни возомнил незваный ухажёр, а только огорчаться его отсутствием она не станет! - Вечером кинем жребий, - снова заговорил Сибранд Белый Орёл. – Кому повезёт – отправится в Кристар, на подмогу Мартину, нашему старшему магу. Двое счастливцев полетят в крепость. Надеюсь, что это будешь не ты, дочка. Велена нахмурилась, но ни слова не проронила: за кого её принимает суровый иммун? Она не такая, как большинство девушек! Этот… Сибранд… и не догадывается, на что она способна и для чего рождена! В конце концов, она маг третьего круга и не собирается все свои знания хоронить в паршивом портовом городишке, который, судя по откликам, ещё хуже, чем этот Ло-Хельм… - Осторожнее, дочка, - предупредил иммун, поддерживая её под локоть, - здесь скользко. «Дорогой Райко! Наконец-то вокруг полнейшая тишина, Дария крепко спит, и у меня появились драгоценные минуты общения с тобой. Наша соотечественница оказалась невежественна и груба, но чему здесь удивляться? До встречи с сыном иммуна Дария торговала сладостями на рынках Оша. Помнишь, каковы они? Только ступи в торговый ряд – оберут, проклянут и обворуют. Хороша невестка у нашего начальника! Из самых низов, даром что из процветающей Сикирии. Прилипла ко мне, как банный лист: сегодня вместо жалоб на тяжкое хозяйство я выслушала всё, что она думает о мужчинах. - Все сволочи, - убеждённо говорила Дария, - кроме моего мужа и его братьев. Ну и тата, конечно же: лучшего отца и свёкра во всём Мире не найти. А тебе какие нравятся? - Умные, - отрубила я, только чтобы та отстала. - Смелая ты баба, - вздохнула Дария. – Я бы рядом с умным себя дурой чувствовала. Рази можно так жить? Понимая, шо ты для него третий сорт? Ну да с тобой-то такого не случится: ты ж колдунья… образованная, сразу видно… собой недурна, только неулыбчива больно. А мне добрые нравятся, - вздохнула, явно вспоминая своего мужа, Дария. – Сильные. Надёжные. Чтобы не такой, как я… чтобы лучше. Чище. Чтоб к нему тянуться… его любовью очищаться, а не пачкаться… Слушая, с какой нежностью она отзывается о муже, я, признаться, даже позавидовала. Райко, ты будешь, конечно, смеяться, но я поверила ей. Мне тоже хочется заботы. Сильных и надёжных рук. Доброта? Не знаю, что это такое. Вот ум – это мне понятно. Умный – такой как ты. У которому и мне есть, чему поучиться. Хотя, по правде, ведь я сильнее тебя, мой дорогой. Так несправедливо, что жребий выпал тебе и Стефану! Иммун-то даже удовольствия не скрывал, обрадовался. Говорит, жалко девчонку вот так сразу на передовую кидать. Меня – девчонкой обозвал! Не в глаза, конечно, но я-то слышала. И ты, уверена, тоже. А я надеялась, что в крепость полетим мы с тобой… Стефан снова приставал ко мне. Почему ты не замечаешь? Ни его надоедливых ухаживаний, ни наглых взглядов этого неотёсанного легионера Дагборна. Как будто ненароком глаза отводишь, даже словом помешать не хочешь… Почему? Надеешься, что я увлекусь наконец одним из них, и тем самым разрублю нашу с тобой связь? Клин клином, мой Райко? Но ведь ты и сам понимаешь, что так не получится. Я вижу, каков ты настоящий, и принимаю тебя со всеми недостатками. Любишь ли ты меня, как говорил когда-то, ещё до гильдии? Не всё ли перегорело в тебе? Сегодня ты был счастлив, управляя ящером. Я видела твою улыбку, опьянённый взгляд, растрепавшиеся волосы и блаженство, румянцем разливающееся по лицу. За целый день мы даже словом не перекинулись: ты так увлёкся полётом, что ничего вокруг не замечал. Впрочем, и я тоже: иммун Сибранд – прекрасный учитель. С ним очень легко, даже радостно, и не нужно всё время напрягаться, как с Дагборном. Ты знаешь, мой дорогой… не смейся, но меня преследует неуместное чувство вины. Возможно, мы так никогда и не раскусим героя унтерхолдской битвы, мага третьего круга, старосту и иммуна Сибранда, но я подумала, что ни к чему нам это. Подумай о том, сколько людей от него зависит! Да, мне плевать на большинство из них, как, например, на весь вверенный ему отряд легиона, а некоторых я бы убила сама из милосердия – как этих его больных приёмышей и младшего сына – но они счастливы благодаря ему. Мы шли обратно вместе, и все трое снова облепили его ещё на дороге: безногого подсадили на плечи, ходячие вцепились с двух сторон. Суровый волк-начальник тотчас превратился в терпеливого домашнего пса, который позволяет щенкам вытворять с ним, что угодно, лишь порыкивает изредка, чтоб не слишком шалили. Я понимаю, всё это очень глупо, мой Райко. Но мне жаль, что мастер Грег так решил. Сибранд обречён, и мы вольно или невольно стали его убийцами. Отчего-то я с каждым днём ненавижу наше путешествие всё больше. Мало того, что я окончательно запуталась в политических распрях и идеологии Братства, так вдобавок ты, мой дорогой Райко, теперь будешь далеко от меня. Я останусь одна, в незнакомом городе, в далёкой глуши, без единого знакомого лица, и всё потому, что когда-то имела неосторожность поверить тебе. Ты обещал мне интересную жизнь, магические тайны, сладость превосходства, неограниченную власть!.. И ты бросаешь меня на этом пути, предатель. Я не знаю, как переживу разлуку. И мне плевать, к чему приведёт мой исступлённый поступок, но я должна почувствовать твои губы ещё хотя бы раз…»