Когда тают льды: Путь Велены

Дария понятливо хмыкнула, увидев толкавшихся на пороге гостей, оглянулась на застывшую в проходе Велену: - Пускать? Колдунья только кивнула в ответ, не отрывая взгляда от Райко. Брат казался странно взволнованным – ещё бы, наутро предстоял долгожданный перелёт в северную крепость – и одновременно смущённым. Стефан за его спиной выглядел потерянным и безнадёжно влюблённым: Велена даже при отсутствии всякого опыта чувствовала свою власть над несчастным. - Садитесь, - распорядилась тем временем Дария. – Сильно угощать не стану, но перекусить шо-то да найдётся. Неловкость за столом скрашивала сама хозяйка: болтала без умолку, рассказывала байки из прежней жизни, не обращая внимания на замкнутых и молчаливых гостей. - …а он мне: я богатый человек, всем обеспечен, нешто ты не веришь мне, красотка? Рази благородный господин обидит бедную девушку? А я ему: дядько, самые страшные нелюди вырастают из самых зажравшихся людей! Аж в лице поменялся, тут же и слинял. Сдался он мне? – махнула рукой бывшая торговка сладостями. – Такие себя только и любят. С Назарушкой моим уж нияк не сравнится… Ты, молодой да крепкий! – вдруг обратилась к Стефану молодая хозяйка, - не сочти за труд, помоги по-мужски! Райко фыркнул, даже Велена улыбнулась, глянув на оторопевшего товарища. Тот, как и остальные, за вечер к еде почти не прикоснулся и ни слова не произнёс. Теперь, ощущая на себе перекрёстные взгляды сидевших за столом, Стефан явно не знал, куда себя деть. В отличие от искушённого в женских вопросах Райко сын ошского торговца, вляпавшись в надменную красавицу Велену, на других девушек уже не смотрел. А потому и общаться с ними не очень-то умел. - Это как? – уточнил он на всякий случай. - Ну как? Ты – мужчина, я – женщина, - пояснила, не смущаясь, Дария. – Я, значит, слабая, ты сильный. Понимаешь? - Н-не совсем, - мотнул головой несчастный, старательно игнорируя скабрёзную улыбочку Райко. - Мешок надо отнести, - пояснила хозяйка, - Лие, соседке моей. Поможешь по-мужски? Стефан выдохнул, Райко наконец рассмеялся в голос. - Поможет, конечно, - милостиво разрешил он. – Стефан у нас сильный, выносливый! Не пожалеешь, хозяйка! Мешок с зерном стоял в сенях; провожая Дарию со Стефаном, который окинул её почти страдальческим взглядом, Велена вдруг поняла. Хитрая невестка иммуна сразу раскусила, как сильно хочется её гостье остаться наедине с Райко, и таким выгодным для себя способом спровадила из дому лишних свидетелей. - Весёлая у тебя хозяюшка, - усмехнулся брат, как только дверь за ними закрылась. – Не то, что наши соседи: грубые безмозглые легионеры, кроме службы да вина ни о чём другом не думающие. Поговорить не с кем; мы со Стефаном вроде как обособились, так этот твой Дагборн влез. Говорит, не хорохорьтесь, вам с такими воевать ещё плечом к плечу. Если не заручитесь их поддержкой, одна магия вас не спасёт. Даже не знаю, верить или смеяться… - Он не мой, - едва сдерживая гнев, проронила Велена. – Не называй его так. Ты лучше прочих должен знать. Я… Колдунья поднялась, брат, повинуясь порыву, – тоже. - Ненавижу тебя, - выдохнула совсем не то, что собиралась. – Ты меня сюда привёз. Ты… обещал тайные знания… Братство Ночи – твоя идея! Обряды Тёмного, управление сознанием, поднятие мертвецов… ради чего всё это, Райко?! На последнем слоге голос зазвенел; Велена сжала кулаки, едва сдерживая жалкие слёзы. Холодная и замкнутая, молодая колдунья редко проявляла чувства на людях, избегая даже близких. В глубоком внутреннем мирке таилась целая бездна – не то болото, не то океан… И кому, как не двоюродному брату, неизменному напарнику детских шалостей и безумств юности, этого не понимать. - Я же вернусь, - Райко выглядел непривычно серьёзным, тем самым окончательно вырубая в ней последнюю надежду на призрачное счастье, - и полгода не пройдёт. - Не вернёшься, - скривилась в отчаянной гримасе сестра, - а сменишь место службы. Будешь греть зад в Кристаре, пока я вместо тебя станцую альдам в пограничной крепости! - Зачем так? – удивился Райко. – Я спроважу Стефана, чтобы тебя взяли на его место. Так сгодится? Что она могла сказать? Только смотреть больным и тяжёлым взглядом на того, кто заменил целый мир, когда не стало родителей. Кто был рядом тогда, когда особенно остро ощущалось собственное бессилие и ничтожество. Кто превратил недостатки в достоинства, мечты – в реальность, обещания – в весомый багаж знаний, опыта, колдовских сил, самоуважения, превосходства… Смотреть без всякой надежды на взаимность, чувствуя, как утекает через пальцы невесомое, мимолётное; как рвутся крепкие нити тесноты и близости, как привычная горячая страсть в тёмных глазах брата меняется на почти отеческую нежность и теплоту – ай, да к Тёмному всё!.. Велена схватила руками отвороты шитой рубашки, притягивая Райко к себе. Ткнулась лбом в грудь, сжавшись от невыраженного чувства, стиснула зубы до хруста, чтобы не вырвался ни один предательский звук. Довольно! И так – слишком много сказала. - Прости меня, - услышала она надломленный, незнакомый голос Райко, - я был плохим другом и ещё худшим братом… Я ведь давно всё решил, ещё у матушки, до нашего побега в гильдию. Это… неправильно, моя королева. Мы с тобой слишком близкой крови. Я и сейчас это понимаю, но разве это понимание спасает? Особенно – когда ты рядом… Губы, горячие и родные, коснулись виска – сдержанно, почти целомудренно. Почти – потому что затем скользнули ниже, за ухо, впились в кожу под ним, вызывая сладкую дрожь во всём теле. Пальцы ещё крепче вцепились в отвороты рубашки – ноги отчего-то мигом перестали ей служить. Как и разум, по-видимому, поскольку шею для следующих поцелуев она подставила уже сама. - Нельзя… нельзя… - хрипло выдыхал с каждым исступлённым, страстным поцелуем Райко. – Ты… слишком хороша для меня… Я хуже… Нельзя… Тело не подчинялось здравому смыслу – крепкие руки уже сжимали сестру в объятиях, а губы бесстыдно нашли крохотный вырез тёплого зимнего платья. И остановились, позволяя рваному дыханию обжигать нежную кожу. Велена, сама того не признавая, обрадовалась внезапной заминке: слишком яростной оказалась едва сдерживаемая чужая похоть, слишком жарко откликалась собственная плоть. - Я вернусь, - глухо пробормотал брат, не поднимая головы. – И к Тёмному условности. Ты ведь не слишком расстроишься, если нас не повенчают в храме Великого Духа? Да и благословение матушкино тебя вряд ли обрадует… - Райко резко отстранился, стиснул её плечи руками. – Ты – моя королева! Дождёшься? Обещаешь? Велена коротко кивнула, не доверяя себе. Только Райко звал её так. Только брат дарил ей чувство превосходства, исключительности, избранности; превращал неуверенность в решительность, страхи в победительную ярость. Совсем не высокие чувства, как сказала бы тётушка Морин, но что ей до чопорной старухи? Всё в прошлом, есть только здесь и сейчас – так, кажется, говорил мастер Грег. К моменту, когда Стефан с Дарией вернулись в дом, оба чинно сидели за столом, обсуждая тонкости читаемых во время полёта заклинаний. Минутная страсть не отражалась на их лицах даже румянцем; оба слишком хорошо владели собой – настолько, что ни внимательная Дария, ни болезненно наблюдательный Стефан ничего не заметили. Последний даже сорвал безнадёжный поцелуй в щёку, когда гости покидали дом. - Береги себя, - попросил сын ошского торговца, с трогательной заботливостью придерживая дверь, чтобы не дул на неё пронизывающий северный ветер. – И пиши. Хотя бы Райко. Хотя бы – как ты там… Велена, ослеплённая короткими, как молнии, взглядами брата, торопливо кивнула в ответ. - Удачи вам, - пожелала, даже улыбнувшись на прощание. – Приглядывайте друг за другом. Райко отшутился, а Стефан бросил последний больной взгляд на молодую колдунью – и покинул наконец гостеприимный дом. Хозяйка, давно неуютно ёжившаяся в сенях, поспешно захлопнула за ними двери. - Спать, - распорядилась она, - завтра тяжкий день у тебя, сестрица! Дария не солгала: день не задался с самого утра. Собранные с вечера вещи стояли в баулах да сундучках на крыльце, а легионеры, которых иммун обещал в помощь, задерживались. Уже и первые лучи солнца показались на посеревшем небосводе, а в живой тишине окраины Ло-Хельма по-прежнему не слышались ни тяжёлые мужские шаги, ни низкие голоса. - Сами потащим! – хмурясь, решила Дария. – Эдак и на службу опоздать можно! Да и у меня забот полно – скотину кормить, дом топить, вещи чинить, воду таскать! Тато порадовал – говорит, мужья наши с Лией скоро вернутся на побывку. Дом надо вычистить, себя в порядок привести, шоб Назар, увидев, не испугался… Они вынесли вещи за забор и успели даже добраться до подмёрзшей тропинки, когда со стороны бараков, запыхавшись, подбежали двое легионеров. - Снежок взбунтовался, - вместо извинений или приветствий сообщил один из них, подхватывая у Велены вещевой мешок, - Дагборна скинул. - Ядом плевался, - добавил второй, забирая у Дарии её ношу, - насилу успокоили! - А и поделом, - отмахнулась младшая невестка иммуна, - шустрый больно этот ваш Дагборн! Рядом с татом так и вьётся – не иначе, ищет чего своего, али подсиживает начальника… Иди сюда, сестрица, - неожиданно позвала Дария, порывисто обнимая гостью. – Рада была повидаться с землячкой! Ты там на новом месте не робей, - уже шёпотом напутствовала её предприимчивая сикирийка, - разузнай, кто за шо отвечает, с кем водиться, с кем не особо… Куры, козы в хозяйстве пригодятся, они по здешней погоде лучшие кормилицы, а если землю выделят – так капуста, морковь первым делом, летом соберёшь… Велена дёрнулась в дружеских объятиях, едва сдерживая неуместные слёзы. Хозяйство! Куры! Для этого ли она постигала магические знания, для того ли стала лучшей среди ошских адептов Братства Ночи?! Будь ты трижды проклят, мастер, если после всех таинственных проповедей и титанических усилий в постижении тёмных искусств ей придётся гнить в провинциальной глуши мёрзлых и унылых стонгардских земель! Для этого ли она рождена?! Тёмный, недалеко же она ушла от будущего, которое ей пророчила тётушка Морин, стремясь поскорее выдать племянницу замуж! - Ну, ну, - растроганно похлопала её по плечу Дария, принявшая влажные глаза за нежелание расставаться с новой подругой, - ещё свидимся. Бедовая ты баба, сестрица, в одиночку в Кристар соваться… До бараков дошли быстро: легионеры молча тащили вверенный им груз, Велена, как могла, поспевала за широкоплечими воинами, то и дело проваливаясь в глубокий снег и черпая его голенищами. Небо обещало хорошую погоду: чистое, без уже привычного снежного тумана на горизонте, без дрожащей в воздухе колкой ледяной пыли, с ярко-розовым восходом близкого северного солнца. - Доброе утро, господин иммун, - ровно поприветствовала начальника Велена, завидев рослую фигуру Сибранда ещё от ворот. В загонах было неспокойно: ящеры, все дни обучения казавшиеся сонными ввиду зимнего времени года, сновали туда-сюда по клеткам, шипели, расправляя кожистые крылья и издавая злобное низкое урчание при виде визитёров. На открытое пространство их, вопреки утреннему обычаю, не выпускали, и те из ящеров, кто оставался в мирном настроении, выражали недовольство уже от покушения на нарушенный режим трудового дня. - Не очень-то оно доброе, - хмуро отозвался иммун. – Ума не приложу, с чего они так! Будто дурной травы объелись… Дагборн! – рявкнул начальник. – У тебя всё готово? - Так точно, - сдавленно отозвался помощник, выныривая из-под брюха Снежка. Ящер клокотал, нервничал, переступая с ноги на ногу, но хозяина больше не трогал: видимо, посчитал, что досталось ему порядочно. На скуле Дагборна разливался лиловый синяк, на лбу выскочила шишка, да и прихрамывал лучший наездник ло-хельмского отделения на обе ноги. – Не волнуйтесь, господин иммун, доставим в лучшем виде! Взгляд Дагборна зацепился за неуклюжую фигуру сикирийской колдуньи в шубе с чужого плеча, и Велена мгновенно поняла: в Кристар они полетят вдвоём. Столь трепетно оберегавший её честь иммун в этот раз особенно не переживал – в конце концов, и его непосредственное покровительство заканчивалось. - Велена! Подбежали Райко со Стефаном, порывисто обняли – не различить, где желанные объятия, где неприятные – и тут же отпрянули, заслышав зычный голос начальника: - Кто в северную крепость – на взлёт! Живо, живо! И так задержались! Бегом! Дагборн! – убедившись, что двое колдунов уже в сёдлах вместе с наездниками, гаркнул иммун. – Готов? - Я – да! – тут же отозвался помощник, оглядываясь на легионеров, крепивших вещи колдуньи к седлу недовольного Снежка. – А вот зверь мой с утра не в духе. - Справишься? - Куда ж я денусь, - не слишком уважительно отозвался Дагборн. Тут же опомнился, - так точно, господин иммун! - Великий Дух в помощь, - сурово ответил тот, оборачиваясь к Велене. Суматошные сборы ничуть не занимали сикирийскую колдунью: она, не отрываясь, смотрела на тяжело оторвавшихся от земли ящеров, уносивших с собой единственного дорогого человека. Райко, кажется, обернулся раз или два, но из-за размаха кожистых крыльев так и не сумел встретиться с ней прощальным взглядом. Даже не крикнул ободряющих слов, стесняясь чужих ушей и глаз. Зато Стефан в своём седле вертелся волчком, тщетно оглядываясь на застывшую столбом Велену – но в конце концов унялся и он. Ящеры быстро скрылись из виду: вначале помельчали, затем затерялись в небесах, превратившись в мелких птиц, стрелой умчавшихся на восток, к горному перевалу альдских земель. - Дочка, - тронул её за плечо Сибранд, - пару слов перед отлётом. Ты, если будешь своему мастеру Грегу писать, передай, что я благодарен за подарок. Скажи – угодил. Но пусть не обижается: я двуручники уже много зим в руках не держал. Зато благодаря ему я одарил лучшего из своих людей! Дагборн верной службой давно заслужил награду, а такой клинок, как этот, самому Императору окажет честь! Ты уж напиши там: мол, благодарен, очень хвалил, век такого внимания не забудет. Но ведь меч должен служить, а не ржаветь, верно? Леденея, Велена обернулась. Дагборн уже заканчивал приготовления к полёту, затягивая последние ремешки у седла беспокойного Снежка. На широкой спине, покачиваясь в богатых ножнах, висел подаренный мастером Грегом двуручный клинок с дивной резьбой у рукояти.