Когда тают льды: Путь Велены

«Райко! Я не продержусь здесь и седмицы. Замёрзну, умру от голода, одиночества и тоски, отупею от бесконечного снега за окном, потеряю всё, что обретала столь тяжким трудом. Всё, всё здесь ненавистно! Серые тучи на хмуром небе, вой северных ветров, привкус соли на губах, тёмные дома с неприветливыми окнами. Будто смотрит кто оттуда – неприязненно, выжидающе… И самое гадкое, что без их помощи мне не прожить и дня. Староста в этой дыре – женщина. Сухопарая старуха с толстыми косами, переплетёнными на стонгардский манер, и сильно нарумяненным лицом. Тяжёлые украшения смотрятся нелепо среди убогого быта: на весь городок она одна такая модница. Символ власти, может быть? Меня она поприветствовала сдержанно, но тепло: я ощутила себя почти внучкой, вернувшейся домой после долгих лет учёбы. В Кристаре нет воинских частей, всех способных держать оружие направляют в северную крепость, так что маги – единственные боевые единицы на случай нападения альдов. Неудивительно, что староста Ульрика обрадовалась пополнению. В наши с Мартином обязанности входит, помимо докладов иммуну Сибранду и появления на советах у старосты Ульрики, также ежедневное патрулирование города и окрестностей; теперь, когда появилась я – всё это можно проделывать на ящере за считанные минуты. Наш доблестный харчевник, как оказалось, не очень-то любит высоту, поэтому раньше обходился своими ногами и вечерними бдениями в порту и за городом. Сказал, что почувствует опасность, если такая случится. Хорошо устроился, с учётом, что жалование, как обещает Ульрика, магам легиона платят исправно. О Мартине: я не знаю, как к нему относиться, Райко. Это, безусловно, не тот человек, которым я так восхищалась на расстоянии. Толстый, опустившийся в своей дыре, растерявший все амбиции, утративший надежду на будущее и волю к борьбе. Мартин, бесспорно, очень умён: я вижу, как он скользит безмятежным взглядом по лицам, как будто обдумывая очередной рецепт пирога, а затем глаза его становятся напряжёнными, прячут острый блеск за светлыми ресницами; губы плотно поджимаются. Он не слишком-то мне рад: я свидетельница его позора и зарываемого в землю таланта. Даже не трудится это скрывать: со всеми благодушен, приветлив, каждого накормит и напоит, обогреет и разговорит, а со мной – меняется, становится серьёзен и неулыбчив. Я понимаю, что он осуждает меня, и это почему-то не даёт покоя. Мастер Мартин знает о нас, Райко. В первый же вечер, как только Дагборн оставил меня в харчевне, он вышел из кухни, вытирая руки полотенцем, и спокойно спросил: - Совесть-то не мучает? Отпускать человека с тёмным артефактом за спиной? - Следи за собой, - отрезала я, разозлённая его проницательностью. - Я тоже хорош, - согласился Мартин. – Просто подумал, что надо дать тебе шанс объясниться. Да и артефакты... разные бывают. Я не всё разглядел. За Дагборна не слишком переживай: я намешал в его вино защитное зелье, укрепляющее тело, дух и разум. Это продержит его, надеюсь, до следующего визита. Да и Снежок в полёте будет спокойнее: пока сущность хозяина побеждает тёмную, ящер послушается руки Дагборна. Он здесь часто появляется: я избавлю его от меча сразу же, как увижу на пороге. Мне другое интересно: кто тот умелец, выковавший меч для иммуна Сибранда? Я замешкалась с ответом, мой дорогой: ведь теперь я, да и вы со Стефаном, оказывались в полной власти разоблачившего нас мастера Мартина. Не будь я так влюблена в его научные труды, ты бы узнал всё, что я могла бы о нём подумать в самых нелестных выражениях. Но… я не думаю. Даже сейчас – нет. - Мастер Грег, - ответила я нехотя: в конце концов, даже иммуну Сибранду мы сказали правду. – Они учились когда-то вместе, и мастер передал ему через нас подарок. - Не совсем так, - возразил харчевник, оттирая прилипшее к огромной ладони липкое тесто. – Грег был кругом повыше, когда мы учились в гильдии, так что они не пересекались. С иммуном Сибрандом за одной скамьёй учился когда-то я сам. И до ломоты в зубах, до сердечной боли и бессонных ночей, завидовал ему самым недостойным образом. - Почему? – удивилась я. – Иммун – маг лишь третьего круга, как и я, а ты… - А мой круг повыше, да и таланта побольше, - спокойно подтвердил Мартин. – Но при этом я не был ни воином, ни красавцем, и не имел такой звериной воли к победе, как у Сибранда. Преград для него не существовало. Он пришёл в гильдию ради сына, и свою цель из виду не терял. Но при этом оброс друзьями, любимой женщиной, почестями и славой, в то время как я… остался всего лишь Мартином. - У каждого свой путь, - осторожно отозвалась я. – Твои труды по алхимии, заклинания магии воздуха, тела и разума разошлись по всей Империи, и по слухам, их уже переводят брутты. Да и выглядишь ты… вполне довольным жизнью. - Я выгляжу толстым, - философски заметил Мартин. – Но и жизнью я доволен тоже. Возвращаясь к теме: ты знала, что меч непростой? - Мне велено передать – я выполнила, - отрезала я. – Остальное – не моё дело. Маг-харчевник молчал так долго, что я успела нервно пройтись к оставленной на скамье шубе, встряхнуть её, проверяя на сухость, и выжидающе уставиться на Мартина. Вывод, к которому пришёл кристарский маг, заставил меня вздрогнуть. - Значит, Братство Ночи проснулось. Долго же таились, упыри. Не всех мы перебили под Унтерхолдом. Райко, милый, у него даже лицо изменилось. Из добродушного, одутловатого – стало заострённым, беспощадным, суровым, как все льды Стонгарда. А ведь я и забыла, что мастер Мартин – один из участников легендарной битвы под Унтерхолдом! Клянусь тебе, мой дорогой – у меня даже колени ослабли, такой колдовской волной хлестнуло от него. - Это хорошо, что ты теперь далеко от мастера Грега, - вдруг медленно и раздельно проговорил Мартин. – Он бы сгубил тебя в два счёта. - Отведи меня в мой дом, - выпалила я, не в силах терпеть словесный поединок. – Я устала, хочу отдохнуть… - Твой дом? – удивился Мартин, словно очнувшись. – Я собирался для тебя выделить комнату в харчевне. Никто другой в городе двери тебе не откроет – здесь чужаков годами проверяют. А в свете последних разногласий с Империей… Ты – сикирийка и колдунья. Может, кто из земледелов согласился бы, но до ближайшей фермы от Кристара не очень-то близко… - Хочу отдельно! – непререкаемо заявила я… Тёмный бы побрал моё упрямство! Мартин недолго меня отговаривал: пожав плечами, сказал, что есть только одно место в городе, пригодное для отдельного житья – сторожка в разрушенной крепости. Рядом с загоном ящера. - Как раз и присмотришь за Дедом, - добродушно предложил харчевник, подхватывая сундук. Дурацкий маршрут – с вещами обратно, вверх по горе, через всю улицу, мимо храма, под уже зажжёнными городским фонарями, к чёрной, как бездна, разрушенной крепости. Ключ от сторожки Мартин предварительно захватил в доме старосты – никто не возражал. Смотрели странно, это да. Но, дорогой мой, они же знали больше, чем я… Сторожка оказалась не очень большой, но неубранной, грязной, в паутине, с единственным соломенным матрацем на лавке и поленницей у печки: Мартин сказал, Дух знает, кто её здесь заготовил. - Обращайся, вдруг что, - предложил он напоследок, охватывая мой новый дом быстрым взглядом. – Я с Ульрикой договорюсь, сторожку за тобой закрепят. По крепости не особо шастай: тут обвалы могут быть, всё старое… Не буду тебе мешать, - заторопился он. – Отдыхай. Удивительно: хотя мастер Мартин явно издевался – как в обледеневшей, грязной, пустой и необжитой лачуге отдыхать, Тёмный его дери?! – злилась я только на себя. Он же ни в чём меня не обвинял, когда узнал про меч – поверил, как будто, что я не причём. Могла бы остаться в тёплой харчевне… Гордость, Райко. Мы с тобой прекрасно знаем, что это такое. Она толкает на свершения, она же сталкивает с обрыва вниз. Я не стану тебе рассказывать, как пережила первую ночь. Ни разу не сомкнула глаз: всё пыталась хоть как-то согреться. Звуки ветра, гуляющих по крепости сквозняков, тонкий писк под потолком, собачий или волчий вой вдалеке сводили с ума. Я ничего не боюсь! Но я устала, я так устала, мой дорогой… Лишь к рассвету удалось протопить грубую печь – дрова всё не хотели заниматься. Колдовских сил тоже не хватало – я замёрзла, оголодала и ненавидела в тот миг весь мир. Мастер Грег говорил, ненависть придаёт сил… Может, ему и придаёт. Я же к утру даже стоять не могла от изнеможения. Так и встретила мастера Мартина, который заглянул, как только рассвело, – лёжа на лавке. Даже вещей не разложила. Серый свет пробился сквозь мутные окна, я разглядела наконец слои грязи и пыли в проклятой лачуге и едва сдерживала позорные слёзы. Он так и не заговорил со мной. Оставил на пороге несколько вёдер с тряпками да ветошью, смахнул пыль со стола, поставил на него ещё дымящийся чугунок, растопил печь пожарче и укрыл меня поверх шубы притащенным с собой необъятным меховым одеялом. Проронил, что погодка сегодня замечательная, как раз для полёта на ящере. Сказал, что дел в харчевне по горло, да и отчёт иммуну Сибранду лежит незаконченный. Ко мне так и не обратился – вышел, не попрощавшись, только напоследок летучую мышь прогнал, что скреблась всю ночь у потолка. А я разрыдалась. Да, прости меня, мой любимый, я плакала, может быть, впервые за последние несколько лет. Когда потеряла родителей – не проронила ни слезинки. Когда ведьмой обзывали, дразнились – не рыдала ни дня. Когда мы пришли в Братство Ночи, и я подняла своего первого мертвеца… это не так просто, Райко. Это печатью ложится… на душу, что ли… Это тяжело. Но я не плакала. И вот… что же послужило последней каплей? Я слушаю себя и не нахожу ответа. Я всегда восхищалась мастером Мартином, но не разочарование выбило меня из колеи. Да и разве я разочарована? Пожалуй, что уже нет. Да, он не таков, каким я его рисовала в воображении, но ума у него не занимать. А как готовит! Дорогой мой, слуги тётушки Морин справлялись гораздо хуже. Это я, конечно, шучу. Изобретателю магических амулетов, которыми может пользоваться даже человек без колдовской искры и способностей, не годится стоять у плиты. Как жаль, что Сильнейшая стонгардского отделения, властолюбивая гадина Деметра Иннара, прикрыла лавочку! Забраковать такой артефакт! Хотя в чём-то я её понимаю. Попади амулет в руки тупого воина, вроде Дагборна – что он натворит? Интересно, какой круг у мастера Мартина? Не удивлюсь, если пятый, хотя тогда помру не от холода, а от любопытства. Ты же помнишь закон? «Жало в плоть»… Физический или душевный недуг, который поражает каждого мага пятого круга и выше. Ограничитель их колдовской силы. Здоровый маг опасен: Тёмный может войти в его душу, завладеть плотью, прийти в мир. Зато у слабого телом или духом будет меньше причин для гордости, и больше шансов проявить сострадание к людям, что сдержит безграничный потенциал чёрной энергии… Такие маги становятся сильными и немощными одновременно. Тоже, кстати, идея Деметры Иннары! Ставить метку Великого Духа поверх метки Тёмного! Чтобы последний не взял верх… Интересно, у мастера Мартина есть обе? То ещё лицемерие – обещать Тёмному, что будешь служить магическим искусствам, и тут же бежать к исповедникам и просить заступничества Великого Духа! Впрочем, не каждый готов платить неопределённую цену, и магов круга выше четвёртого немного. Тайные же посвящения сложны: для обрядов повышения магической мощи нужны три мага высшего, седьмого круга. Где достать таких, да ещё неподвластных Империи? И всё же мысли мои возвращаются к минутной слабости. Меня не ослабили ни горе, ни насмешки, ни страх. Райко, мой дорогой, скажи – может быть так, что меня подкосила… доброта?» Дед недовольно приоткрыл жёлтый глаз с узким зрачком, тяжело, почти по-человечески вздохнул и спрятал голову под крыло. - Вставай, - безуспешно пнула его Велена. – Кому говорю? Лететь пора! Ящер не слишком впечатлился девичьим сапожком, едва ощутимо тронувшем его в бок, хотя на всякий случай приподнялся и развернулся к колдунье спиной, вновь свернувшись клубком. Велена пнула летучего зверя ещё раз и в задумчивости присела на деревянный пень с оборванной цепью: когда-то ящера пытались таким диким образом удержать в загоне. Во внутреннем дворе крепости было красиво. Нетронутый снег волнами лежал вдоль стен, тянулся сверкающим шлейфом к тяжёлым воротам. Когда-то пограничный форт являлся проходом между стонгардскими и альдскими землями – пока граница не отодвинулась ещё дальше на восток, где имперский легион выстроил новую крепость, а разрушенные под альдскими набегами стены старой окончательно перестали держать удар. Теперь восточный проход закрыли тяжёлыми воротами, которые никогда не отпирались, и внутренний двор оказался укреплённым со всех сторон, кроме западной, откуда спускалась к городу скалистая тропа. В первое же утро Велена исследовала новые владения: взбежала на все стены, оглядела с высоты причудливо застывшие льдины на море, безбрежные холмы и скалы, занесённые снегом, раскинувшийся у берега Кристар, который, в отличие от сонного Ло-Хельма, бурлил жизнью и то и дело доносившимися из порта голосами. Внутрь крепости попасть не удалось: ключи находились в доме старосты. Непременно забрать, раз уж она теперь единственная жительница форт-поста. Вчерашняя метель порадовала только утренним визитом мастера Мартина. Толстый маг, как и в прошлый раз, притащил горячую снедь, окинул критическим взглядом так и не убранную хижину, задумчиво посмотрел на изнеженные, непривыкшие к грубому труду руки колдуньи, что-то пробормотал и ушёл восвояси. С запозданием Велена вспомнила, что согласно общему стонгардскому и сикирийскому обычаю гостей положено усаживать за стол и угощать с дороги, но она никогда раньше не была единоправной хозяйкой пусть убогого, но крова. Сама мысль пришла случайно – тётушка Морин частенько наставляла племянницу добрым и таким скучным традициям. Впрочем, выбраться бы из этой дыры поскорее – и о них снова можно забыть. Не будь ящер таким старым, да если бы не доклады старосте и иммуну – можно было бы махнуть в Ош, к мастеру Грегу, рассказать о том, как всё повернулось, спросить совета… - Есть кто дома? Велена подскочила, торопливо избавляясь от липкой паутины воспоминаний. Братство Ночи собиралось в подвальных помещениях, пропахших сыростью и разложением, там же проводились опыты на мёртвом материале. Вот и сейчас, лишь подумала о мастере Греге, – будто из морозной свежести повеяло трупным запахом. Встряхнуться, забыть. Вдохнуть солёный морской воздух, расправить плечи, сбрасывая тяжёлую ношу собственных мыслей. - Мы от Мартина, - просветил тот же женский голос. – Спросить, может, нужно чего? - Это ты от Мартина, - сварливо поправила спутница. – А я так, познакомиться. Отец Кристофер попросил. - Хорошо, я – от Мартина, ты – от отца Кристофера, - не стала возражать собеседница. – Э, как молодая колдунья мужские головы вскружила… - Думай, о чём говоришь, непутёвая! Такое про духовника ляпнуть! А вот Мартин и впрямь как не свой… Велена опёрлась плечом о металлическую изгородь, выглядывая во двор. Посетительницы оказались женщинами рослыми, как и все стонгардцы. Та, что шла первой, выглядела довольно молодо – чуть постарше Мартина, то есть за тридцать с лишним зим, со светлыми, переплетёнными в косы волосами ниже плеч. Меховая шапка не скрывала золотистых прядей, а затёртый воротник плотно обхватывал шею и широкие плечи молодой женщины. Её спутница оказалась куда старше, с собранными в аккуратный пучок седыми волосами. Лицо, хотя и с неизбежными морщинами, излучало дивный внутренний свет, расплавленным серебром отражавшийся в глубоких серых глазах. Велена загляделась: про таких говорят – величественная. Женской красоты уже не осталось, но то, что пришло взамен, дорогого стоило. - День добрый! – первой поздоровалась молодая, заметив колдунью. – Я – Нила, помогаю в харчевне. Мартин сказал, тебе помощь в обустройстве бы пригодилась. И то верно – тут ведь уже много зим никто не живёт. Двери поправить бы, да окна заново переставить, но это уже не раньше весны – сейчас-то этим не займёшься, да и мужских рук в городке не хватает. Зима – проклятое время… все в крепости, на войне… Нила вздохнула сквозь померкшую улыбку, а Велена наконец неуверенно вышла из тени. Помощь? Да, пригодилась бы. Сама она даже не знала, за что браться. Да что там – даже тряпку раньше в руках не держала. Вначале сытая жизнь у тётушки Морин, затем обучение в гильдии… Вот только… - За оплату трудов даже не думай, - строго одёрнула её вторая гостья – словно мысли прочла. – Здесь так не принято. Мы не наёмницы, чтоб господам за плату прислуживать. А так, по-соседски… Мы – сегодня, ты – завтра нам поможешь. Договорились? Велена всё ещё терялась от прямоты северных соседей, но нужда превысила всякое сомнение: ещё одну ночь без тепла и одежды она бы просто не пережила. - Я не знаю, с чего начать, - неожиданно даже для себя призналась она. – Тут так холодно, сыро… Наверное, голос её дрогнул, потому что в следующий миг напряжённые лица обеих смягчились, расплылись в улыбках, и женщины деловито направились к запертым воротам крепости, переговариваясь уже на ходу. - Иди сюда, дочка, - позвала Велену старшая. – Я ключ у Ульрики выпросила! Внутри жить не годится, нигде здесь столько угля да деревьев не найдёшь, чтобы эту громадину протопить, так что сторожка – твой единственный выход. Но! – женщина вскинула сухой палец, улыбаясь неожиданно белозубой улыбкой. – Там есть одеяла, остатки мебели – что не сгодится для применения, пойдёт для печи. Экая ты маленькая, - с сожалением отметила она, оглядывая Велену сверху, - отец Кристофер сказал, как бы, мол, здоровье не подвело. А я наш женский род получше него знаю: мы – твари крепкие. Где мужик расклеится, там баба горы свернёт. И хрупкость твоя обманчива, - женщина подмигнула серым глазом, улыбнулась широко, вставляя толстый ключ в проржавевшую скважину. – Зовут меня Октавия. Свояченица начальника твоего, доблестного иммуна Сибранда. Отпуск у меня, покуда зима не кончилась. А потом – обратно в Ло-Хельм, с детишками Белому Орлу помогать. Столько в Мире работы, дочка! Было бы лишь желание – помогать людям, покуда жив… Со сдавленным стоном поддались тяжёлые крепостные ворота, обдавая трёх женщин затхлостью долгих лет ожидания. Пахнуло изнутри годами ледяного одиночества и темноты; заскрипела решётка, недовольно поддаваясь напору ещё исправного рычага. - У меня тут дед когда-то служил, - доверительно сообщила Велене Нила, глядя в спину решительно шагнувшей вперёд Октавии. – Сколько бабушка говорила – не полюби легионера! – всё мимо ушей. Теперь вот каждую ночь думаю, как он там… - Муж? – угадала Велена. – Тоже в северной крепости? Нила кивнула. - Трое детей, - шёпотом просветила она, вглядываясь в темноту бывших казарм. – Старших-то уже и грамоте можно было бы учить, да вот некому. Не так много учёных людей в Кристаре, а учителя из них ещё хуже… Великий Дух, как здесь темно! Велена тихо усмехнулась, щёлкнула пальцами, посылая колдовского светлячка вперёд. Нила вздрогнула, осеняя себя священным знаменем, а Октавия лишь покосилась, но высказалась предметно: - Э, да тут есть, чем поживиться! Ну-ка, посвети сюда, дочка! – и указала на кучу поломанной мебели в углу. Велена послушно направила туда светлячка, в то время как Нила с любопытством оглядывала затянутые паутиной боковые проходы. Оттуда тянуло лёгким сквозняком, но звуков не доносилось никаких. – Давай-ка ты быстренько поможешь здесь, покажешь, где у тебя в доме чего лежит, да и за службу примешься – Мартин сказал, ты сегодня на посту. Покуда Деда разбудишь, полдня пройдёт! Отец Кристофер с ним только и ладил, но летать никто не рисковал. А как справишься, так и поможешь нам с уборкой. Тут дел на всю жизнь хватит, только держись! Сторожку в порядок привести, да в крепости прибраться, кто знает, когда пригодится, а то и двор расчистить… Велена не протестовала, полностью доверившись хватке незнакомок, и работа закипела споро. Обе женщины оказались хозяйственными, крепкими – от шума выносимой мебели, грохота и голосов проснулся даже Дед. Расправил кожистые крылья, крикнул вопросительно и хрипло. - Ступай, ступай, - запыхавшись, махнула колдунье Октавия. – Проверь окрестности, пока светло. Нам ещё здесь надолго работы хватит… Уже отпирая загон, Велена запоздало вспомнила, что так и не поблагодарила неожиданных помощниц. Когда и кому она в последний раз говорила эти вроде бы простые слова? Так и не припомнить… Дед подпустил к себе без возражений, даже позволил ей накинуть седло и закрепить ремни как следует. Наморднику с цепями не обрадовался, но, поворчав, разрешил новой хозяйке и это непотребство. Прав был Дагборн, когда говорил, что ящер стар и ленив; даже на малейшее сопротивление сил не осталось. Оно и к лучшему – главное, чтобы летать ещё мог. Велена потянула ящера за собой, выводя из загона. Дед довольно тряхнул жуткой мордой с пупырчатыми наростами, сипло крикнул, расправляя на удивление мощные крылья. Даже коснулся ими земли, как бы приглашая наездницу в седло. - Ты гляди, гляди, - донеслось до неё. – Прямо на спину ему забралась! Ох, тревожно… - Язык придержи да поленницей займись, - оборвала Нилу суровая Октавия. – Каждый да делает своё дело! Велена натянула поводья, вспоминая всё, чему учил её иммун Сибранд и его помощник Дагборн. Мельком пожалела, что крепкого, надёжного легионера нет рядом… и хлестнула цепью по чешуйчатой шее. Дрогнула земля, едва не выбив её из седла. Обдало взметнувшимся в воздух снегом оставшихся внизу. Тяжело и размеренно, никуда не торопясь, Дед поднялся в низкое северное небо.