Когда тают льды: Путь Велены

Грохот в большой зале заставил Велену вздрогнуть и судорожно вцепиться в тяжёлую лестницу, спасаясь от неминуемого падения. С такой высоты получилось бы не слишком приятно: уж по крайней мере, мягкие места бы отбила ещё о ступени. - Прости, Велена! - Это она виновата!!! - Я не нарочно! Это ты меня толкнул!!! От сердца отлегло: уж если горланят во все обиженные глотки, то ничего страшного не произошло. Опрокинули-таки в зале огромный комод, который Велена пыталась своими не слишком внушительными силами прибить к стене. Ну и Дух с ним: та ещё рухлядь, небось бы и не выдержал ни книг, ни инструментария. Мужских рук, как и пророчила Нила, не хватало. Мартин оказался в эти дни занят: в порт зашёл торговый корабль, харчевня никогда не пустовала, а в дни дежурств кристарский маг обходил город на своих двух, подолгу вглядываясь в горизонт. Колдовское зрение, которым обладал Мартин, вызывало неизменную зависть у Велены, но смотреть столь же далеко, как он, погружаясь в мир магических нитей и энергетических всплесков, у неё никак не получалось: не хватало сил. Вот бы ещё один круг взять… - Зато погляди, погляди, чего мы нашли! – выскочил в коридор старший сын Нилы, светловолосый Лей, едва не подпрыгивая от возбуждения. – Ключ от сундука! Айда глянем? Велена закрепила наконец тяжёлый гобелен у входа и осторожно спустилась по лестнице вниз. Разрушенная крепость кое-где сохранилась превосходно. В этом крыле Октавия с Нилой расчистили одну большую и две маленькие залы, а коридор выводил в приёмные покои с одной стороны и завершался двумя тупиками с другой: один под обвалом, который наспех заложили камнями и выровняли кое-как, а второй служил проходом к внешним вратам, которые, как предписывал указ, были заперты наглухо и навсегда. В другое крыло крепости, где располагались казармы и склады, Велена пока не совалась – и здесь работы хватало. Было, чем занять руки и мысли в промежутках между дежурствами, нехитрой работой по дому и уходом за вечно недовольным ящером, который до появления молодой наездницы не имел никаких забот, кроме как поесть да выспаться. Нила, занятая у Мартина в харчевне – какой-никакой доход для жены легионера, от которого уже долгое время не приходило ни строчки – всё сетовала на то, что дети в её отсутствие отбиваются от рук, выполняя лишь необходимую работу по дому и принимаясь за не всегда безобидные шалости, как то уход из дома, то снование в порту и дразнилки с заезжими матросами. А ведь чужаки далеко не всегда бывают добрыми… Выход предложил отец Кристофер: занять неугомонную троицу помощью Велене в обустройстве крепости. О целях такого обустройства ни духовник, ни его проницательная подруга Октавия не спрашивали, понимая, что сикирийке жизненно необходимо что-то делать – занять ум, руки и мысли. Идея возникла у Велены в день первой встречи с Нилой, но оформлялась довольно медленно: мешала внутренняя неуверенность в правильности выбранного пути. Зато дети подобным не страдали: Лей, Лейла и Лиам, в возрасте от двенадцати до семи, носились вокруг молодой колдуньи с истинно детской непосредственностью, берясь за любое поручение с пугающим рвением. Недостаток у оравы детей оказался только один: как оказалось, их приходилось кормить. - Я открою? Можно? – старший, Лей, уже засунул ключ в скважину проржавевшего замка, и теперь с натугой проворачивал его внутри. – Да что ж такое… Велена осмотрелась: в большой зале Лейла с Лиамом уже растопили камин, чтобы проверить работу дымохода – по словам отца Кристофера, должен быть исправен – и в комнате тотчас стало уютнее и теплее. Петли на дверях она смазала ещё накануне – и помещение можно использовать. Расставить лавки, подобрать инвентарь… - Есть! – Лей подцепил тяжёлую крышку, как только щёлкнул замок, в нетерпении отбрасывая его в сторону. Локтем отпихнул сунувшегося Лиама, цыкнул на Лейлу, и уважительно подвинулся, пропуская Велену. – Посмотри первой. Вдруг там… колдовское что-то? Сикирийка улыбнулась одними губами, с трудом распахивая крышку сундука. Обитый железом гигант стоял в углу, будто забытый прежними владельцами, но сохранился на удивление хорошо. Да и сложенные аккуратной стопкой листы бумаги – недорогой, но добротной, используемой военными для писем и заметок – остались ровными, почти не погнувшимися от времени. Сказывалось отсутствие свежего воздуха и влаги: сундук за время опустения крепости не трогали ни разу. Да что там – саму крепость открыли лишь благодаря похлопотавшей о том Октавии. - Всего-то, - разочарованно протянул Лей, оглядывая множественные письменные принадлежности и толстые книги-тетради, кое-где исписанные стонгардскими символами, но большей частью чистые. – Я-то думал… - Это же целая сокровищница, - ровно возразила Велена, доставая три листа бумаги. Чернила в закупоренных баночках давно высохли, но колдунья не теряла надежды: помнила, как тётушка Морин использовала маленькие хитрости, чтобы использовать почти пустые чернильницы ещё целую седмицу. – Вот, даже карандаши есть. Грифели пришлось кое-как заточить перочинным ножом Лея, зато теперь у каждого из неугомонной троицы оказался свой лист бумаги и огрызок карандаша. Которым, как вскоре выяснилось, никто из них пользоваться не умел. Лучше всего получалось чертить простейшие символы стонгардского алфавита у Лейлы – девчонка, как оказалось, рисовала углём какие-то картинки за домашней печью по вечерам – а вот у обоих мальчуганов получалось из рук вон плохо: у Лея крепкие пальцы никак не хотели учиться новому, Лиам же, как самый младший, напротив, всё никак не мог правильно ухватиться за карандаш. После вроде бы непродолжительных занятий и объяснений Велена почувствовала почти звериный голод, как после долгих лекций и практических занятий в гильдии Оша. Тогда очень выручали передачи от батюшки их друга Стефана: богатый купец снабжал сына с избытком, так что хватало на двух его товарищей. Стефан. Дагборн сказал, ранен. Выжил ли? Всегда стоявший в тени красавчика Райко, почти незаметный, но всегда готовый помочь… Странно, за все эти годы она так и не рассмотрела его толком. Шустрый, смуглый, кареглазый, смешливый с посторонними, но неизменно робкий с ней… Впрочем… рядом с ней никому шутить не хотелось. - У нас уже здорово получается, - сиял младший Лиам, подсовывая ей свой измаранный каракулями листок. – Правда, Велена? - Нет, - едва глянув на детскую мазню, в которой с трудом угадывались стонгардские письмена, ответила колдунья – Ещё работать и работать. Светловолосая троица поникла; впрочем, не слишком щепетильная в вопросах воспитания сикирийка не обратила на это внимания, задумавшись над вопросом куда как более насущным: чем кормить ораву изголодавшихся детей? Дария, говорливая невестка иммуна Сибранда, недаром советовала ей обратить внимание на капусту и морковь: оказалось, этого добра даже в ледяном Кристаре в избытке, местные фермеры продавали летние запасы за сущие гроши, так что все блюда готовились по большей части из них. И рыбы, конечно же, если бы только Велена умела с нею обращаться. - Но ты нас научишь? – не теряла надежды Лейла. – Мы ещё придём? Велена задумчиво кивнула, следя, как дети складывают листы обратно в сундук. Закрывать его колдунья не стала, чтобы потом не открывать: сил у неё, как оказалось, ещё меньше, чем у двенадцатилетнего Лея, который в свои отроческие годы уже сравнялся с ней ростом. Стонгардец… - Идём, - позвала детей сикирийка, поднимаясь с лавки. – У меня дома есть нечего. Готовить ещё надо. - Так зачем? – удивился Лей. – Сегодня Воплощение Духа, праздник же! Мама сказала, вечером в харчевню идти. И тебя позвать. К Мартину нагрянет весь город, не меньше! Мы в подсобке подождём после ужина: мама останется в харчевне помочь, прибраться. - Что мне там делать? – ровно спросила колдунья, выпуская в мороз выпорхнувших из крепости детей. Лей обернулся, нажал плечом, помогая ей захлопнуть тяжёлую створку. – Никто не звал. - Мороженое будет, - почти благоговейно прошептала Лейла. – Ты такого нигде не попробуешь! Мартин сам готовит, по тайному рецепту! Это только наше, кристарское, лакомство! Нигде больше не найдёшь! - Ну, раз мороженое, - усмехнулась Велена. – Тогда конечно. Одиночество, которым она когда-то так дорожила, теперь начало её тяготить. Шумные дети, любопытные, но пока всё ещё настороженные горожане, редкие визиты принявших её отца Кристофера, Октавии и Нилы, да встречи с Мартином – вот и всё, что поддерживало истончившиеся душевные силы. Годился любой предлог, чтобы только не сидеть за закрытыми дверьми. Да и узнать – точно ли после такого бурного вечера у Мартина хватит сил на завтрашнее дежурство? Когда не занят в харчевне, обходит город, когда не обходит, сидит в своих комнатах и, по словам Нилы, занимается научными записями да книгами, - откуда только силы берутся? Дети убежали в харчевню тотчас, не дожидаясь, пока она запрёт сторожку да спустится из крепости следом. Велена воспользовалась задержкой, чтобы немного привести себя в порядок: привычка ещё из прежней жизни, когда Райко был рядом. И выглядеть дурно в его присутствии совсем не хотелось… От воспоминаний отбилась с трудом. Выбежала в мороз, забыв про шапку, захлопнула дверь в сени, сдвинув засов. И, подсветив себе колдовским светлячком, побежала по ледяным ступеням вниз, в сторону городской харчевни. В харчевне и впрямь собрался весь город. Подвыпившие рыбаки, сидевшие на освещённой фонарями веранде, проводили её долгими взглядами, враз оборвав вялотекущий разговор, пока она взбиралась по высоким ступеням. Тяжёлую дверь навстречу распахнул Рем, едва не пришибив толстой створкой, и радостно просиял лицом, разглядев колдунью: - Ты!.. Больше ничего не добавил, ухватив запястье сикирийки и увлекая её следом. Велена не сопротивлялась: отчего-то полоумного брата Мартина она совсем не боялась. Скорее, здоровые посетители, не сводящие с неё глаз, вызывали глухое раздражение. Внутри, впрочем, оказалось на удивление спокойно: горожане чинно сидели за длинными столами с поднятыми бокалами, обратив взоры на стоявшую у очага старосту Ульрику с полным кубком. Старуха как раз заканчивала поздравительную речь и, пригубив вина, неторопливо и с достоинством направилась на выход, позволяя горожанам, с почтением проводив главу портового города, продолжить веселье уже без высокопоставленных свидетелей. Рем, тащивший Велену за руку, едва не врезался в дюжего молодца, прикрывавшего своим телом сухопарую Ульрику. Ещё один телохранитель замыкал шествие, которое теперь невольно приостановилось. Велена оказалась почти лицом к лицу со старостой, и на какое-то время в харчевне повисло неловкое молчание. - Благодарю за ключи от крепости, - проронила наконец колдунья, чтобы разрушить свинцовую тишину. – Пригодились. Взгляд старосты просиял: словно наружу выглянула другая, молодая да озорная, Ульрика, по досадному недоразумению скрытая морщинистой кожей да скорбными складками у рта. - Я верю в тебя, девочка, - прокаркала старуха, поправляя на плечах богатый мех. Блеснули тяжёлые золотые украшения, качнулись в ушах драгоценные серьги. – Наслаждайся праздником. Охранявший старосту молодой мужчина отстранил Рема, создавая узкий проход, в котором и разминулись обе женщины, не страдавшие полнотой. Едва за Ульрикой и её провожатыми захлопнулись двери, харчевня наполнилась гулом голосов, громким смехом, бульканьем вина и сытым причмокиванием. Пока Рем тащил её к стойке, колдунья мельком заметила направленные на неё взгляды, шёпотки да тяжёлые мысли, витавшие невысказанными над длинными столами. - Где дети? – спросила у своего спутника Велена, не рассчитывая на ответ. - Наверху, - откликнулся тот с живостью. – Там хорошо. Камин есть. Им Нила еды принесла. Вкусной! А тут детям нельзя. Мартин не велит. Шумно! Ругаются. Мартин – сильный! Он драки разнимает. Буйных уговаривает. Но детям всё равно нельзя. И мне нельзя. У-у-у! Увидит меня – браниться станет! - Я защищу, - так же невыразительно пообещала Велена. Ровный тон успокаивал; умиротворяюще он подействовал и на Рема. Когда им повстречалась на пути запыхавшаяся Нила с подносами, тот даже возражать не стал, как только помощница Мартина всплеснула руками, отдирая его от Велены: - Ты чего вышел? Видишь – людей много, под ногами путаешься! Лучше в подсобку иди, посудой займись! Ну, чего стоишь? Живо, ну! Велена выглянула из-за спины Нилы, выискивая глазами Мартина. Нашла тотчас: хозяин таверны уже подходил к Рему, который, заметив младшего брата, поник могучими плечами и затрусил в кухню, явно не желая с ним связываться. - Дети сказали, что ты придёшь. Я не поверил, - негромко проговорил Мартин, останавливаясь рядом. Нила уже протиснулась мимо с наполненным подносом, так что оба оказались лицом к лицу – на глазах у всей харчевни. Не то чтобы это смущало спокойного, как скала, кристарского мага или очерствевшую к чужому недоброму взгляду сикирийскую колдунью. - Уйти? Хозяин таверны улыбнулся, протягивая руки и помогая колдунье снять тяжёлую шубу. - В кухню унесу и вернусь, - пообещал он. – Посиди у стойки. - Дети звали на мороженое, - Велена забралась на высокий стул, ответила на лучистую, непривычную улыбку кристарского мага. - В конце вечера, - пообещал Мартин, исчезая за боковой дверью. Велена проводила фигуру напарника взглядом: тот был одет в новую тёмную рубашку с витиеватыми узорами вдоль плеч, в которых колдунья опознала слоги отдельных заклинаний, а начищенные до блеска сапоги и зачёсанные назад волосы создавали вид почти придворный: портил впечатление лишь прямоугольный кухонный фартук, больше подходящий для мясника, нежели для харчевника. - Эй… колдунья! С нами за один стол брезгуешь? - Сикирийка! – с пренебрежением произнёс чей-то голос. - Ведьма, - поддакнули со стороны. Мартин оказался прав: теперь, когда отношения с Сикирией стали напряжены, ей в стонгардской глуши не слишком-то радовались. Да и к колдовству по-прежнему относились однозначно, несмотря на то, что именно трудами магов удерживалась восточная, столь близкая к городу, граница. Мартина спасало радушие, помощь людям да чистая стонгардская кровь – она же могла рассчитывать лишь на свои силы. - Чего пристали? – встряла Нила, прикрикнув на ближайшего ретивого бородача, хлопавшего пустой кружкой по столешнице. – Ишь, взбеленились! При Ульрике да Мартине молчали, а теперь скопом, как волчьё! Позор! - А ты молчи, женщина! – гаркнул в ответ усач, вскакивая с места и опуская тяжёлую ладонь на плечо Ниле. – Не лезь в мужской разговор! Давненько тебя разуму не учили – вот что значит мужа в доме нет! - Мерзавец! – ахнула Нила, опуская руки с подносом. Съехавшие с него кружки с неприятным звоном попадали на пол, заглушив последующие нехорошие слова, слетающие с языка дрожащей от гнева Нилы. - Мой муж – воин! Защищает восточную крепость! Стонгард! Всю объединённую Империю! В то время как подобные тебе… Голос Нилы зазвенел, и Велена не выдержала: соскочила со стула, спуская с языка первый слог заклинания. Магия разума и духа требовала огромного напряжения сил, куда большего, нежели магия стихий, и Велена рисковала попросту не достичь цели с такого расстояния. У Мартина – мага пятого круга с потенциалом шестого – у Мартина бы получилось… - Что такое? – раздался под сводом харчевни глубокий, раскатистый голос хозяина. – Ещё толком не выпили, а утварь мне уже портите? Дело-то в чём? - А в том, что напарнице-то твоей, видать, зазорно с нами за одним столом сидеть, - отвечал всё тот же усач. – С чего тогда припёрлась? Выведывать? Сглазу напустить? Ишь, сидит, глазищами чёрными зыркает! - Красивые глазищи, - пожал плечами харчевник. – Да и сама, откуда ни посмотри, недурна. Локти кусаешь, Ньорд? Тебе-то такой не видать! – хмыкнул Мартин, в то время как по залу пошли первые нервные смешки. Нила, утирая выступившие слёзы, наспех собрала утварь с пола и проскользнула в кухню. Велена тотчас пожалела, что не увязалась следом: рядом стоял надёжный, как скала, Мартин, преграждая всяческие пути к отступлению. - Так и тебе не видать-то! – фыркнул в ответ Ньорд, с лёгкостью попадаясь в расставленные хитрым харчевником сети и забывая, с чего начался разговор. – Молодая, ладная, тонкая, как веточка! Не баба – огонь! Что стоишь рядом? Того и гляди – задавишь! По залу прокатилась новая волна смешков да хохота: теперь подшучивали уже над радушно улыбавшимся Мартином, с готовностью принявшим удар на себя. - Что, запал на напарницу-то? – хохотал Ньорд, откидываясь на лавке. – Куда тебе к такой-то красавице? Ты ж её одним пузом размажешь! - Толстый и тонкая, - хихикнул лысый мужичонка, судя по рыбному запаху, промышлявший морским промыслом. - Да ты, никак, похудел в последнее время? Вон, даже половицы выдерживают! Теперь-то ясна причина! Вон она – рядом стоит! Ха-ха! - Безнадёжно, - ёмко заключили со стороны. – Даже не пытайся, Мартин! Мартин благодушно посмеивался со всеми, зорко следя, чтобы успокоились даже самые буйные – и потому совсем не обратил внимания на саму Велену, с каждым словом всё больше темневшую в лице. Безголовые деревенщины! Безграмотные остолопы! Грубияны, невежды, жалкие пресмыкающиеся! Да никто из них – даже и все вместе взятые – не стоил и взгляда мастера Мартина! Хоть кто-нибудь из этих гогочущих да подшучивающих – читал хоть один его трактат? Знал ли, чего стоит его имя в магических кругах? С какими людьми он общается? Сколько значит для всей Империи? Человек монументальной мысли, мирового значения – здесь, в проклятой стонгардской глуши, среди хамства да невежества! Да как они, Тёмный их раздери, смеют?! Кто дал им право поносить его? Унижать? Высмеивать?! В голове уже шумело от прилившей крови, когда Велена одним движением отодвинула Мартина с дороги, шагнув вперёд, к враз смолкнувшим посетителям харчевни. Все они сидели за столами на длинных лавках, но стоявшая с краю табуретка оказалась свободна – не иначе, сам Мартин время от времени подсаживался к гуляющим. Велена отчего-то совсем не почувствовала тяжести, когда подхватила её в почти гробовом молчании, тотчас развернувшись спиной к умолкнувшим посетителям. Твёрдым шагом вернулась к не менее изумлённому Мартину, с грохотом поставила табуретку перед ним и решительно взобралась сверху, почти сравнявшись ростом с хозяином таверны. В голове по-прежнему шумело, когда колдунья прижалась к кристарскому магу всем телом для равновесия и, закинув руки ему на шею, впилась острым поцелуем в губы. Мартин пошатнулся, но устоял; секундное потрясённое замешательство сменилось неожиданной решимостью: миг – и вокруг тонкой талии сомкнулось кольцо стальных объятий. Странно, но и плечи толстого мага, на которых лежали её собственные руки, оказались вовсе не мягкими, как ожидалось – под тёмной рубашкой напряглись твёрдые, почти каменные мышцы. Мягкими оказались губы. Совсем не такие, как у Райко, горячие и сухие, и не болезненно жёсткие, как у Дагборна. Ответный поцелуй Мартина был нежным и едва ощутимым – словно стонгардский маг и желал, и боялся овладеть её губами по-настоящему. Ласкающий, трепетный, очень осторожный, призванный заткнуть насмешников и оградить мастера Мартина от скабрезных шуточек раз и навсегда, поцелуй вдруг вызвал неожиданную, едва ощутимую волну во всём теле. Ничего похожего на охватывавшую её страсть рядом с Райко, и уж точно не запах похоти на губах Дагборна. И всё же прислушаться к себе она не успела: взорвавшиеся одобрительным рёвом и улюлюканьями горожане вынудили их разорвать кольцо слишком тесных объятий. Мартин улыбнулся, помог ей спуститься с табуретки и проводил к ближайшему столу под невообразимый шум, от которого, кажется, даже огонь в очаге поутих. - Ну, девка! Ну, хороша!!! - Вон оно что… - А мы-то, мы-то! Такую свадьбу едва не проглядели! - Когда гуляем, Мартин?! - Ты, харчевник, не дури девке голову – женись немедля! Отец Кристофер знает? Эдак недалеко до греха невенчанного! Велена опустилась на лавку, как в тумане. Сидевшие с краю подвинулись, кто-то пихнул ей в руки медную чашу с вином. - Головой отвечаете, - полушутливо пригрозил Мартин её соседям, направляясь обратно в кухню. - Да уж такого жениха в соперниках иметь никому не захочется! – хохотнул с другого конца Ньорд. – Жить-то, чай, ещё не надоело! - Мартин самый сильный в Кристаре, даром что… в теле, - уважительно, совсем не так, как раньше, поддакнул сосед Велены. – Ну и… маг. Жуть что творит, сам видел! Как-то разморозил весь порт до самого горизонта, чтобы судно добралось в гавань… А ну как и заморозить… весь город может? Да, с таким лучше пошутить, да и умолкнуть вовремя… …Велена ускользнула при первой же возможности, едва отведав принесённого Мартином ароматнейшего мяса с запечёнными овощами. На кухне её встретила Нила, улыбнулась, не отрываясь от нарезки лука. - Всё видела, - подтвердила она, вытирая выступившие слёзы. – Хорошо вместе смотрелись. Я, может, не такая умная, как… или прозорливая… но кой в каких вещах разбираюсь. Ладной бы вышли парой. Про себя Велена подумала, что жена легионера сошла с ума, вслух же спросила другое: - Как ты, Нила? Сильно тебя задел этот… Ньорд? Рука, нарезавшая лук, на мгновение замерла, затем с ожесточением заработала вновь. - Отсохнет у него язык когда-нибудь, - шмыгнув носом, пригрозила она. – Знает, какая у меня беда: столько седмиц от него ни строчки! Хоть бы… я уже любой вести порадуюсь! Только не это… изматывающее… Скоро в Ульрику превращусь – вон, подаренных им бусин с шеи даже ночью не снимаю! Нила ссыпала лук в миску, пояснила, глядя на непонимающее лицо Велены: - Сыновья у нашей старосты были. Офицеры, богатые люди. Против бруттов и альдов воевали. Подарки матери частенько слали: вон те серьги да ожерелья, что ты на ней видела. Дорогущие, их только во дворце Императора носить! А потом пришли вести, одна за другой, что погибли оба. С тех пор их последние дары она и не снимает. Велена закусила губу, отводя взгляд. Вот, значит, отчего нелепые наряды. Не из гордости да желания себя украсить – но в память о потерянных детях, не оставивших Ульрике, видимо, ни внуков, ни надежды… - Отец Кристофер упоминал, что и Мартин потерял возлюбленную, - осторожно заговорила колдунья. – Ты про это знаешь? Нила метнула в неё быстрый взгляд, грустно усмехнулась. - Немного. Октавия мне по секрету рассказала, а ей – сам иммун Сибранд, с которым Мартин вместе учился. – Она вздохнула, присела на краешек стула, переводя дух. – Её звали Дина. Сикирийка, как и ты. По слухам, красивая да высокомерная, но к нашему Мартину была благосклонна. Так до серьёзного и не дошло – убили её. Ещё накануне унтерхолдской битвы. Подробностей не знаю, да и нужно ли старое ворошить? Мне кажется, он её больше и не вспоминает. В последнее время так точно… - Нила! – гаркнул из зала голос хозяина. Женщина вскочила, подхватила миску с салатом, выскакивая наружу. Велена огляделась. Кухня мастера Мартина изобиловала умопомрачительными запахами – сушёных трав, вареного и копчёного мяса, засоленной с приправами рыбы, жареного лука и запечённых в горшочках овощей, ароматом вин, используемых для маринада, и сладкого сиропа для десертных изысков. Творческий хаос на кухонных столах был вполне оправдан: когда харчевня переполнена, о каком порядке может идти речь? Велена попробовала кусочек засоленной красной рыбы, оставшийся на разделочной доске, вдохнула аромат сдобных булочек, выгруженных в плетёные корзины, и замерла: в дверях кухни, в клубах морозного пара, появился мастер Мартин с длинным блюдом в руках. - Только тебе, - заговорщицки подмигнул харчевник, протягивая крошечную ложечку. – Знаю: не досидишь до конца вечера. Вот, попробуй. Велена улыбнулась, с лёгким удивлением разглядывая серебристо-белую массу с горкой раздробленных орешков сверху. Ледяной замок с дивным шлейфом молочного аромата… - Мороженое, - догадалась колдунья, осторожно откалывая ложкой кусочек. Колкая сладкая влага растаяла на языке, соскальзывая по нёбу освежающей струйкой, оставила во рту запах ванили и весеннего мёда. – Это… просто… восхитительно! - Я хорошо готовлю, - согласился Мартин. – Когда-нибудь, помяни моё слово, никто и не вспомнит, какие амулеты я создавал или что за лечебные снадобья варил – зато все будут есть да нахваливать мороженое по рецепту мага-харчевника из стонгардской глуши. Велена невесело усмехнулась: и то верно, случалось всякое. Трудами учёных восхищались лишь узкие круги просвещённых, зато доступное разумению простого народа запоминалось на века. - Они не ценят тебя, - с силой выговорила колдунья. – Я… поэтому… им рот заткнула. Прости, если… - Да я не протестовал, если помнишь, - усмехнулся Мартин, отставляя блюдо. Отвернулся, махнул полными пальцами в сторону ледяного замка, так что клубы снежной дымки сгустились над лакомством, не позволяя ему растаять. – Но про горожан это ты зря. Они такие, какие есть. И нужно уметь их принимать – как живое напоминание того, что ты… тоже человек. И подвержен тем же порокам, многие из которых обходишь стороной благодаря чужому… неприятному опыту. Велена отстранённо кивнула, вспомнив слова Дагборна о том, что Мартин ни единой винной капли в рот не брал, вдоволь насмотревшись на пьянство в собственной семье. - Да и сама говоришь, я – сильный маг, учёный, алхимик… да как угодно можно себя обозвать, было бы желание возвеличиться. А эти, - Мартин с ласковой улыбкой кивнул в сторону зала, откуда доносились взрывы хохота и гул десятков голосов, - не дают мне забыть о том, с чего я начал. Не позволяют моей гордыни и брезгливости взять верх. Я ведь тоже… всю жизнь с собой борюсь. А гордость, как говорит отец Кристофер, – мать всякого греха. Чуть себе спуску дашь, как вылезет на поверхность такое… сам себя боюсь. Велена отставила ложку, шагнула ближе, заглядывая в лучистые зелёные глаза. - А я тебя нет, - сказала негромко. – Ты плохого не сделаешь. Взгляды их переплелись, будто звенья цепи, и тотчас поспешно разомкнулись – в кухню заглянула Нила. - Вина ещё требуют, - запыхавшись, сообщила помощница. – В ящиках закончилось, придётся новые запасы вскрывать. Одну бутылку я у Рема забрала! Он с горла хлестал – вкусный, говорит, компотик! Уже храпит у себя в комнате… - Помощь нужна? – неуверенно спросила Велена, не слишком понимая, чем может пригодиться здесь, в харчевне. - Нет, - отмахнулась Нила. – Дети тоже носами клюют у камина, только мороженого и ждут, я до утра здесь останусь, куда ж в ночь идти… до нашей фермы в такую-то темень! Теперь, когда Рем и мои сорванцы под ногами не крутятся, уж мы с Мартином управимся! Верно говорю? - Верно, - согласился кристарский маг, мгновенно выпрямляясь. – Да и тебе тут делать нечего – чуть я отвернусь, очередной ухажёр приклеится, или пойдут пьяные разговоры. А мне ещё завтра дежурить… Не переживай, силы найдутся, - отмахнулся Мартин, хотя Велена даже рта раскрыть не успела. – А ты ступай. Отдохни хорошенько. Колдунья улыбнулась: если напарник ещё не читал чужие мысли, то был очень близок к этому. Тепло попрощавшись с Нилой, сикирийка пробралась к выходу почти незамеченной: кристарцы веселились, отмечая праздник, и вовсе не казались теперь ни грубыми, ни невежественными. Они не изменились – это она взглянула на них глазами Мартина, который, несмотря на собственное имя и положение, принимал их как есть, не брезгуя ни назойливым обществом, ни неизбежным соседством. …Велена почти бежала по освещённым улицам Кристара, остановившись лишь у храма: здесь фонари заканчивались, так что впереди ждала беспроглядная тьма. Хлопнув в ладони, сикирийка вызвала сразу несколько колдовских светлячков, чтобы не поскользнуться на лестнице, ведущей к крепости. Уже у самых ворот остановилась, переводя дыхание: темень разрушенных башен не пугала привыкшую к ужасам некромантии и запретных искусств колдунью; теперь же, когда на душе внезапно посветлело, её не пугало ничто. Завтра бы пройтись наконец по местным лавкам, познакомиться с горожанами поближе, поглядеть на корабли в порту – а после обеда вновь наводить порядки в крепости, чтобы к весне готовы были залы для занятий. Ещё бы грамоту с разрешением из Унтерхолда получить – пожалуй, что дальновидная и проницательная Деметра Иннара не откажет ей в этом, ведь создание школы магии здесь, на границе, станет в определённом смысле подспорьем для восточной крепости. Сильных защитников из учеников не выйдет – но травники, алхимики, лекари или даже маги первого круга – вполне. Придётся, к сожалению, начать с малого – обучить желающих обыкновенной грамоте… Дед отчего-то не спал в своём загоне. Фыркал, будто только после полёта, переминался на лапах, шумно и жадно хрустел вчерашним кормом, так что Велена даже задержалась на миг – не проверить ли, что с ним? Впервые среди ночи не спит – да его и днём-то не добудишься! Затем махнула рукой: до утра ничего не приключится. Двери в сени оказались не заперты – неужто снова забыла их затворить? Колдовские светлячки метнулись внутрь, осветили единственную комнату сторожки – и фигуру ожидавшего её высокого человека с рукоятью знакомого двуручника за плечом.