Когда тают льды: Путь Велены

Ветер свистел в ушах, обдавая морозным дыханием уже бесчувственную кожу, бросал в лицо безжалостные снежинки-лезвия, давил на плечи гранитной тяжестью, оттягивая шубу налипшим настом гладкого льда. Замотанное шарфом лицо, тёплая шапка и капюшон не спасали – в серых от спустившихся облаков небесах она бы замёрзла насмерть, едва поднявшись, но спасала кипящая решимость, жар в крови и оттого чрезвычайно легкие заклинания магии огня, то и дело возвращающие к жизни белую от холода наездницу. Дед уже не протестовал. Велене показалось, что даже морда ящера, сверху похожая на наконечник гигантского копья, выглядела мрачной и сосредоточенной. Они рассекали стонгардское небо вдвоём – вокруг на целый день пешего пути ни единой живой души, кроме рыскавших по зимним лесам голодных волков. Очутись она внизу, среди скал да буреломов – недолго бы продержалась. Пала бы от первой же клыкастой пасти, как только верная магия иссякла в замёрзшем теле. Усталости Велена не ощущала. Даже сейчас, после бессонной ночи и второго часа трудного полёта, со всё ещё звенящей после удара головой. …В харчевню она вбежала с чёрного входа. Увидевший её в кухне Мартин побледнел чуть не до синевы и почти силком утащил колдунью по короткой лестнице вниз. Велена ошиблась, подумав, будто хозяин прячет её от чужих глаз в погребе: в хорошо натопленной подвальной комнате оказался совершенно иной мир, скрытый, очевидно, не только от постояльцев, но даже от ближайших товарищей. Здесь у мастера Мартина не было ни друзей, ни прошлого, ни будущего – он построил этот мир только для науки. Все стены, кроме каминной, оказались заняты книжными полками и шкафами с реагентами; за утеплённой перегородкой располагались кадки с лекарственными растениями; диван, обращённый к камину, подпирался двумя тяжёлыми сундуками. Те служили заодно и стульями для хозяина огромного письменного стола, примыкавшего, в свою очередь, к лабораторному, на котором всё ещё оставались неубранными пробирки да склянки с остатками недавних экспериментов. Будто из промёрзлой, унылой и безрадостной стонгардской глуши Велена ступила в жаркие учебные залы гильдии Оша, тотчас отсекая всё, что мешало мыслительному процессу. Только магия, только искусство, только знания, позволяющие возвыситься, стать лучше, способнее, сильнее… - Кто? – только и спросил Мартин, усаживая её на диван и необъятным ураганом проносясь от одной полки к другой. Велена расстегнула шубу негнущимися пальцами, не отрывая взгляда от тлеющих угольков. - Мастер Грег, - белыми губами ответила она, принимая из рук толстого мага кубок с питьём. Горькое лекарство подействовало почти мгновенно: напряжение оставило сведённое судорогой тело, бросило краску в лицо, расправило в груди лёгкие, позволяя сделать первый полный глоток. Сикирийка рассказывала скороговоркой, не замечая, как Мартин молча отёр ей кровь с лица, шепнул заклинание, затягивая рану на губе, присел на шкуру у дивана, чтобы оказаться с нею вровень и кивать так, чтобы она видела, знала, что её слушают. - Это Дагборн сбросил Райко! В битве за крепость… Тёмный артефакт! Попав не к тому человеку, он рушит всё, всё… Райко… а иммун Сибранд погибнет всё равно! Он верит Дагборну, он подпустит его к себе!.. - Куда Грег направит Дагборна первым делом? – толстый маг не дал ей развить мысль, крепко сжав плечи и едва не встряхнув для лучшего отрезвления. - В крепость, - тут же очнулась Велена. – Убедит Стефана открыть ворота альдам. Стефан… он слабый, он послушается. Всегда был на подхвате, не смел слова поперёк вставить. И он всё ещё любит меня, а ведь я верна Братству Ночи… Стефан так думает. - Уже нет? – невесело усмехнувшись, уточнил Мартин. - Уже нет. - Почему? Колдунья нахмурилась, отодвинулась от слишком проницательного напарника. - Потому что Райко погиб, выполняя его приказы. Потому что Дагборн умирает. Потому что иммун Сибранд умрёт. Потому что тебя… я убивать не хочу. И когда в северной крепости начнётся бойня, муж Нилы, если ещё жив, уже точно не вернётся. Там все полягут, а я… мне никого не жаль, не подумай! Но я так… я просто… не могу. Мартин опустил и вновь поднял глаза. Сложно сказать, какую мысль проглотил умный харчевник, но вслух он сказал другое: - Тогда лети к иммуну. Если Дагборн у Стефана, ты рискуешь разоблачением. А Сибранд посоветует, куда двигаться дальше. Уверен, он известит Деметру, чтобы прислали ещё магов на защиту крепости и порта. Твоей задачей станет поддержание иллюзии, что ты верна Братству, и переубеждение своего товарища Стефана. Если иммун считает иначе, прислушайся к нему. Он военный, а я – всего лишь учёный. И накинул ей на плечи огромный тёплый шарф, скрывая и разорванный ворот платья, и оголённую шею. Этот же шарф спасал её теперь от разразившейся непогоды и хлещущего по лицу снега, а ещё – напоминал о братском, но слишком нежном поцелуе в лоб, которым наградил её Мартин при прощании. Тепло его губ она ощущала даже сейчас, питаясь необычными воспоминаниями для согрева леденеющей крови, и всё ещё помнила о нём, когда из-за рваных облаков выглянул залитый серыми зимними лучами сонный Ло-Хельм. Дед пронёсся над городом, сделал круг, спускаясь к загону, и тяжело ударился о мёрзлую землю у свободного стойла. Велена с трудом перекинула затёкшую ногу через шею ящера, медленно сползая по блестящей чешуе на землю. Подбежавший легионер не узнал её; колдунье пришлось непослушными пальцами стягивать шарф с лица, смахивая деревянной ладонью ледяную корку с бровей и ресниц. - К иммуну Сибранду, - вытолкнула через силу. Плохо, что её видели; проговорятся Дагборну – и всё пропало. Оставалось лишь надеяться, что сам командир не позволит им трепать языками. Иммун, как и ожидалось, был уже на ногах; ей повезло, и в горные ущелья за дикими ящерами он, благодаря разразившейся метели, не отправился. Начальник ло-хельмского крылатого отряда сидел в командирском казарменном корпусе за письменным столом, разбирая бумаги; туда и проводили задубеневшую от полёта колдунью. Пока её вели по спокойному лагерю, не раз и не два мелькала мысль о том, что зря она прилетела, что всё ещё образуется само, а Дагборн наконец выкинет проклятый меч. Отступнические мыслишки не просочились дальше звенящей головы, потому что первым, что она произнесла, оказавшись рядом, оказалось сдавленное: - Вас хотят убить, господин иммун. Удивление и отстранённость на лице начальника так и застыли причудливой маской, пока он медленно сворачивал записку, которую держал в руках. Сибранд глянул поверх плеча колдуньи, кивая кому-то у входа, и дверь тотчас захлопнулась с другой стороны – их оставили наедине. Велена смотрела на непривычно сосредоточенного, серьёзного начальника, страшного в своем молчаливом гневе, и не понимала. Что случилось? Отчего так? Не успела же ещё ни покаяться, ни рассказать всей правды. - Странно. Я уже подумал, будто это розыгрыш, - Сибранд чуть помахал сложенной бумагой в воздухе. – Сейчас всё это уже напоминает заговор. - О чём вы? – не поняла колдунья. Иммун смотрел на неё молча миг или два, ввинчивая пронзительный взгляд в растерянную сикирийку, затем протянул записку. Велена приняла, всё ещё не понимая; развернула и тотчас напряглась, увидев знакомый почерк. - Друг твой, Стефан, - медленно и раздельно заговорил Сибранд, - кается во всех грехах. Говорит, состоял в Братстве Ночи и выполнял задание мастера Грега, передавая двуручник. На беду, оружие попало не в те руки. Стефан пишет, будто мастер Грег подчинил себе носителя двуручника, моего верного помощника Дагборна, так что тот порой творит жуткие вещи. Вот и в засаде, дескать, тоже он виноват. Велена вскинула бледное лицо на иммуна в немом изумлении, и начальник неторопливо продолжил: - Легион послал подмогу защитникам северной крепости. Воинские отряды и несколько молодых магов из Унтерхолда. В горах, на подходе к крепости, их уже ждали. Перебили всех до единого, ловушку расставили мастерски: кого не накрыло обвалом, добили колдовские взрывы. Оставшихся нашпиговали стрелами, как перепёлок. Стефан сказал, это Дагборн повёл их тем путём. С верительными грамотами его послушались и жестоко ошиблись. Твой друг утверждает, будто Дагборн не ведал, что творил. И ещё одно: не верится мне, будто вы со Стефаном не сообщались раньше. Значит… и ты – из Братства Ночи. Вот только слишком уж вы в одночасье покаялись, поклонники Тёмного. В ушах часто застучала кровь. Негнущимися пальцами Велена свернула записку и отложила на стол командира. Великий Дух, целый отряд. Как бы убивалась добрая, бесхитростная Нила, если бы среди них оказался её муж! А ведь ещё не так давно колдунья, может, даже порадовалась бы: стонгардские варвары, которые звали их братьями, погибли в засаде, как скот на бойне! Сейчас от леденящего ужаса сковало не только сердце – даже мысли потекли медленнее, чем обычно. Страха не было: молодая колдунья знала, на что шла. И что тюремные казематы по адептам Братства плачут – тоже. Помнила и о словах мастера Грега, которым верилось без оговорок: магов из Братства в тюрьмах не прячут. Маги – люди непредсказуемые. Если не перевоспитать под свои нужды, то проще и разумнее убить, уничтожить оружие, чтобы не досталось в руки врагу. Самосуд над колдунами в Стонгарде тоже не порицался. Велена подняла тяжёлый взгляд на иммуна – словно впервые видела. Где отеческое тепло, где ласковая синева пронзительных глаз? Где знакомая улыбка на обветренных губах?.. - Вас хотят убить, - повторила через силу, с бездумным упрямством. – И сделает это мастер Грег. Руками Дагборна. Как же выглядело это признание для иммуна? Словно заезжие маги стремятся вдвоём очернить лучшего помощника, устранить лишнего человека на пути. Подозрительность начальника казалась оправданной, вот только времени на сомнения совсем не оставалось. - А Стефану велено отворить ворота и впустить альдов в крепость, - так же размеренно, словно читая по бумажке, продолжала она. – Нападение через две седмицы. Альдская флотилия атакует Кристар. А вас Дагборн убьёт сам – и уведёт летучих ящеров за собой, чтобы вернуться уже с чужими наездниками. Вы, конечно, правы, господин иммун – это заговор. Но мы со Стефаном в нём уже не участвуем. Что же случилось с робким сыном сикирийского торговца? Когда он изменил выбранному пути? И уж не потому ли решился на рискованный шаг, что Райко рядом больше не было?.. Сибранд тяжело облокотился о стол, вглядываясь в бледное лицо молодой колдуньи. Что он там увидел, Велена не знала, но начальник внезапно грузно опустился обратно в деревянное кресло и коротко кивнул на стул с другой стороны: - Садись. Сикирийка присела на самый край, повинуясь не предложению – приказу – а иммун уже пододвигал ей клочок бумаги и перо: - Пиши, - велел коротко и сухо. Гильдия Унтерхолда располагалась в горах над городом, и пеший ход к ней вёл лишь один – по каменному мосту, у которого развевались на морозном ветру обледеневшие и порванные знамёна, вверх по скользкой тропе. Маневрировать ящерами пришлось с усилием, чтобы не задеть кожистыми крыльями острые скалы, да не наткнуться на торчащие зубья крепостной стены. Легионер, которого с ней отправил иммун Сибранд, справился играючи: ловко приземлился у самых конюшен, отчего в последних поднялся дикий переполох, в то время как Велена сделала несколько кругов над внутренним двором, прежде чем решилась на подобный манёвр. Ящеров тотчас увёл в сторону угрюмый и неразговорчивый оглум, зыркая красными глазищами на непрошеных гостей; на вопрос о том, на месте ли глава гильдии, ответил скорее утвердительно, неопределённо мотнув зеленой головой с острыми ушами в сторону главной башни. - Я часто сюда с поручениями летаю, - обнадёжил Велену её спутник. – Госпожа Иннара редко отлучается из гильдии, разве что на время заседаний Императорского Совета. А сейчас не то время, - подвёл итоги молоденький легионер, сделав очередную бесплодную попытку сразить хорошенькую колдунью самой соблазнительной из своих улыбок. По пути им не встретилось ни единой живой души, не считая прошмыгнувших по галереям из одной башни в другую адептов, спасавшихся от пронзительного ветра в стенах мрачной и на вид не слишком приветливой гильдии. Зато в главной башне им повезло: пока поднимались по боковой лестнице в кабинет госпожи Иннары, их нагнал высокий широкоплечий адепт в чёрном плаще. Видимо, как и они, только с мороза: в смоляных волосах ещё не растаяли мелкие снежинки, раскрасневшееся лицо выдавало длительную прогулку на свежем зимнем воздухе. Пронзительно голубые глаза – не то синие, не то всё же серые, но холодные, как две льдинки – пробежались острым взглядом по ней, затем обратили внимание на её спутника. - Изран! – удивился и видимо напрягся молодой маг. – От отца? Что-то случилось? Легионер лишь растерянно пожал плечами, кивая на спутницу: мол, с неё весь спрос. Адепт тотчас повернулся к сикирийке, так что Велена рассмотрела и мужественное лицо с жёсткими складками у плотно поджатых губ, и пристальный, неюношеский взгляд ледяных глаз. - Илиан Иннар, - представился он, склоняя голову в коротком поклоне, а у колдуньи перехватило дыхание: вот он, средний сын иммуна Сибранда, пошедший по магической стезе! Тот самый, кого, невзирая на юный возраст, люто ненавидел мастер Грег, и о ком так неопределённо отзывались даже его родственники. Не считая самого иммуна, конечно же, который столь явно обожал своих детей, что никаких вопросов о сыне-колдуне ему задавать не решались. - Велена. Боевой маг северного предела, - хрипло после мороза отозвалась она. Илиан удивился. Глянул ещё раз на сикирийку, по сравнению с его стонгардским ростом казавшуюся не более, чем подростком, и разве что руками не развёл. - Совсем совесть потеряли, девиц на границу гнать, - пробормотал скорее себе, чем окружающим. – Прошу! То, как по-хозяйски он повёл их по длинной лестнице, как уверенно распахнул дверь в кабинет Сильнейшей, сомнений не оставляло: в разговоре с госпожой Иннарой её названный сын составит им самую деятельную компанию. Сама Деметра Иннара на фоне молодого стонгардского мага почти терялась: невысокого, как и все брутты, роста, с заострёнными чертами приятного, но строгого, как у всех наставников и людей высокого чина, лица, обрамлённого рыжевато-русыми волосами. - Подожди снаружи, Изран, - попросила Сильнейшая, кивком здороваясь и улыбкой прощаясь с сопровождающим. Легионер тут же вышел, по-военному прищёлкнув сапогами и громко звякнув стальными пластинами на них. Илиан, прислонившись к стене, остался стоять, в то время как хозяйка кабинета опустилась в огромное кресло, жестом указав Велене на стул. Колдунья предпочла бы стоять: так легче, быстрее. Выговориться и отдаться на милость судьбы и Сильнейшей, о которой в своё время столь нелестно отзывался мастер Грег. Личное первое впечатление оказалось совершенно противоположным: сдержанная, но внимательная, госпожа Иннара располагала к себе столь же немногословную Велену. Будь Сильнейшая красивее или моложе, непременно вызвала бы зависть; вела бы себя высокомерно и отстранённо – наткнулась бы на своё зеркальное отражение в лице сикирийской колдуньи. Деметра Иннара держалась безупречно: не упрекнуть в холодности, не воспользоваться обманчивым радушием. Воспользовавшись заминкой, Велена расстегнула необъятную шубу, чтобы не казаться неуклюжей да неприглядной в глазах молодого мужчины. Илиан, вероятно, был младше неё на пару лет, но выглядел куда увереннее и сильнее: Велена почти физически ощущала магические волны, бурными всплесками прорывавшиеся через колдовское поле. Мастер Мартин оказался не единственным стонгардским самородком: этот, с переливающимися светлыми глазами, пожалуй, таил в себе мощь похлеще, чем у кристарского мага. - Сибранд не послал бы гонца в непогоду даром, - нахмурившись, проронила Сильнейшая. – Велена, верно? Говори. Излагать ей пришлось коротко и быстро: госпожа Иннара слушала внешне спокойно, но то и дело пробегавшая по её лицу тень и поджатые губы выдавали Сильнейшую: ещё немного, и сорвётся с места, помчится стрелой к северному пределу. Иммун Сибранд направил гонца к Стефану с собственным приказом и припиской Велены: согласно надиктованному письму предполагалось, что товарищ согласится на просьбу мастеру Грега открыть ворота альдам. С Дагборном же следовало обращаться осторожно, чтобы у того не возникло подозрений; с той же целью иммун тотчас отослал Велену из Ло-Хельма вместе с провожатым: - Лети, дочка, - сурово велел он, в то время как ледяная игла медленно таяла в сердце Велены: знакомое обращение показывало, что если иммун Сибранд и не принял её, как прежде, то, по крайней мере, сделал к тому первый шаг. В конце концов, если верить мастеру Грегу, лучший друг Сибранда тоже принадлежал Братству… – Не волнуйся: с помощником справлюсь и за себя постою. Надтреснутое после исповеди Велены отцовское радушие не помешало, впрочем, Сибранду стребовать с неё письменную расписку во всех грехах. Бумага могла в любой момент обернуться смертным приговором: попади в руки особому управлению легиона, и молодую колдунью ждала либо плаха, либо пожизненное рабство вместо честной службы. Велена своим решениям не изменяла и потому не утаила ни единой детали: на бумаге, оставшейся в руках иммуна, стройным рядом пестрели имена, места встречи и нехитрая, но действенная схема, которой пользовались мастера и фанатики Тёмного для привлечения новых адептов. В ошских подземных лабиринтах, некогда канализационных, а теперь полуобрушенных и запущенных, и находило своё убежище южное отделение Братства Ночи. К моменту, когда Велена закончила рассказ, в кабинете от внешнего спокойствия не осталось и следа: Сильнейшая замком сцепила побелевшие пальцы, грудь Илиана ходила ходуном, словно молодой маг пытался и не мог унять бурю гнева и раздражения. Кулаки сжимались и разжимались, будто под крепкими пальцами находились глотки сразу десятка врагов. - Проклятье, - пробормотал он, с усилием сдерживая рычание в глотке. – С трёх сторон… Северная крепость, Кристар и Ло-Хельм! Отец… в опасности! Наши... мастера погибли! И всё из-за крыс Братства! Велена повернула голову. Смотреть свысока из положения снизу вверх получалось не у каждого; сикирийская колдунья владела этим искусством в совершенстве. Даже Сильнейшая, Деметра Иннара, оценила. - Успокойся, Илиан, - отстранённо и задумчиво проронила глава гильдии. – Велена рискует жизнью – своей и товарища – ради того, чтобы помочь нам. Восстанавливать справедливость, порицать и воздавать по заслугам станем потом. Думай головой: каким должен быть наш следующий шаг? Названный сын честно задумался, в то время как Велена подчёркнуто внимательно разглядывала убранство уютного, но слишком тесного, на придирчивый взгляд сикирийки, кабинета. Щёки горели, уязвлённая гордость страдала. Недаром Райко указывал на их общую семейную черту: казаться слабым, жалким или не вызывать всеобщего восхищения никто из них не любил. Настолько, что жажда власти выливалась в неконтролируемую ненависть к каждому, кто не спешил преклонить перед ними колени. Вот и сейчас – вроде нет сомнений в собственном решении. Но и глухая ярость, подобно снежной лавине, нарастает внутри – Илиан Иннар не спешил ужасаться заговору Братства и тем самым не признавал их, а значит и её, могущество; не торопился также и смотреть на неё с интересом и восторгом, как это делали прочие мужчины. Гордыня, проклятая гордыня! Райко, дорогой брат, хоть в этом ты не ошибся… Собрав разбитые осколки внутреннего достоинства, Велена вновь обернулась к Сильнейшей – в тот момент, когда оба, и мать, и сын, пришли к единственно верному решению: - Порази пастыря… И взгляды, обращённые к ней, сикирийской колдунье совсем не понравились.