Часто нечто абсолютно незаметное заставляет всколыхнуться в памяти самые счастливые воспоминания. Счастливые и вместе с тем болезненные. Прошлое не имеет свойство повторяться. Не дано пережить счастливые моменты дважды. В этом есть отголоски муки, данной человеку в наказание за некогда сделанный правильный, но заставляющий призирать себя выбор. В этом же и спасение. Ведь так же не дано пережить и то несчастливое, что по ночам снится в кошмарах...
***
Морби наконец погрузился в тишину своих покоев. Мысли плавно текли вокруг недомолвок двух студентов, его нынешних подопечных. Универсал Синнатор Коган безусловно приятно удивил, предложив объединить усилия с некромантом. Собственный же воспитанник заставлял злиться на его детские капризы. Однако Морби не желал тратить время на долгие размышления. Воспитанника можно заставить. Некромант не мог позволить погибнуть Лиену. Поиски дневников Адриана Морби нужно было начинать немедленно. И первым делом ему придется обратиться за помощью именно к тому, кого тревожить не слишком хотелось. Некромант закрыл глаза. Перед взором пробежало множество разнообразных пейзажей. Сознание остановилось на картинке старой хижины в заснеженных горах. Из печной трубы густыми клубами валил дым, несясь на запад, куда гнал его громко завывающий ветер. Морби пару раз постучал в чужое сознание, явно выводя владельца картинки из состояния сонной неги. — Крото? — тут же скрипнула дверь, выпуская из хижинки сухопарого старичка невысоко роста в черной хламиде. — Вот уж кого не ожидал увидеть. — Старичок тут же улыбнулся, открывая миру идеально белые, совершенно целые зубы. Склон осветило солнце, отсвечивая на снегах, словно в зеркале. Морби мысленно закатил глаза. Галаген Морби — его дед, давно ушел в отшельничество. Его заснеженное сознание тому свидетельство. — Галаген, я не хотел нарушать твое уединение. — перебил его Крото, зная, что дед не замолчит, если дать ему возможность говорить. Визит затянулся бы слишком. Кто знает сколько времени пройдет в реальном мире, пока они в иллюзорном. — Что ты помнишь об Адриане? — Зачем ты так официально, дорогой внучок? — Улыбнулся дедок, и с вершины соседней горы начала медленно сползать горка снега. Сознание, согретое солнцем начало подтаивать. — Я так тебе рад. — и оглянув созданный собой же мир, покачал головой. — Видишь, от радости ледники подтаяли. — Дед, я тоже тебе очень рад. Но пока мы говорим, в реальности уходит бесценное время. Оно может стоить жизни Каторану Лиену и сыну Раско Когана. — Морби решил сразу выбросить козырь, чуть запнувшись на последнем имени. Его он прошептал едва слышно. — Лиен? Ты о сыне последнего некроманта из рода Лиенов? — тут же заинтересованно отозвался Галаген. Ветер затих, и все словно застыло в одном положении, даже дымок из трубы перестал клубиться, застыв в одном положении. Морби младший удовлетворенно улыбнулся. Дед заинтересовался. Теперь он поможет. — О нем самом. На нем лежит Контракт. Тот, что когда-то был на Адриане. Мне нужно знать, есть ли записи о нем? Ты был знаком с ним лично. Может великий некромант оставил своему племяннику дневник? — Морби в ожидании смотрел на задумавшегося деда. Галаген вспоминал. Был дневник. Старая рукопись его дядюшки. Вот только он потерян в старом замке клана Морби, разрушенном во время последней войны некромантов со стихийниками. В тот холодный зимний день, такой же снежный, такой же холодный, запорошенный белым пеплом, как и картинка в его сознании. В тот день погиб его сын. Отец Крото — его гордость. Смерть сына заставила Галагена покинуть мир, где нет одной из главных цепей, держащих его в обществе. Его сын пал жертвой еще одной бессмысленной войны между непримиримыми врагами. Он мертв. А убийца его здравствует и ныне под крылом короля Гамелии. Безумный королевский маг, жестокость которого стала притчей во языцех. — Как звали второго? Повтори… — вдруг пришел в себя дед, острым взглядом скользнув по внуку. Он уже знал ответ. И ответ этот отправит в ряды мертвых последнего из рода некромантов Хаоса. — Синнатор Коган. — ответил Крото. — Но ты ведь не позволишь ради мести погибнуть последнему из Лиенов? Дедушка, отца уже не вернуть, но эти два ребенка ни в чем не виноваты. Сын Когана совсем не Коган. Дед отвернулся. Он не хотел слышать Крото, достучаться до него сейчас смог бы только сын, которого давно нет на этом свете. — Я не желаю этого слышать! Крото, разве ты не хочешь, чтобы Раско ощутил на своей шкуре, какого это, терять близких? Он заслужил. — Галаген был непреклонен. Сухопарая, сгорбленная фигурка старичка вдруг наполнилась силой. Ветер вокруг взвыл с тройной силой, заставив трепыхаться полы хламиды в такт своему вою. — Пусть познает мою боль. Крото устало опустился на снег. Черная мантия легла на белый покров словно грязная клякса, пачкая его чистоту. Безвыходность накрыла плечи некроманта тяжелым покрывалом. Галаген Морби в таком состоянии точно не помощник. — Я не прошу сказать, где дневник. Дай хотя бы подсказку. — младший некромант сейчас выглядел очень слабым на фоне будто возродившегося в снегах деда. — Ищи то, что потеряно зимним днем. Ищи в своих воспоминаниях. Возможно, найдешь… Не жди от меня большего. — Галаген повернулся к внуку. Странная смесь эмоций наполняла его глаза. — Я не желаю больше ничем помогать сыну Раско. — черная хламида затрепыхалась сильнее. Ветер будто взвыл, пытаясь выкинуть чужеродный элемент из сознания. — И это все, что я могу сделать для сына твоего лучшего друга, Крото. Даже не смотря на твою просьбу. Вой ветра перекрыл все шумы, заставив закрыться от переполнившей голову боли. Дед не сдерживая сил выкидывал его из своего сознания. Болезненный процесс вдруг прервался громыханием. — Сколько мне тебя ждать, чертов некромант! — послышался рев. Морби все еще не мог прийти себя, но этот не сдерживающий тональности голос помог выбраться сознанию из пучины засасывающей боли. Насильственный выброс из сознания деда болезненно отдавался в нем. После такого прыжка ответить что-то кричавшему сил не было. — Мне плевать! Если не откроешь сейчас же, я выломаю дверь. — грозился голос. Послышался очередной грохот по двери ногой. — Следующим ударом выбью эту деревяшку к черту! — рявкнул голос. Не дождавшись ответа, недовольный молчанием, отправил дверь в нокаут ударом плеча. Тяжелое дубовое полотно вылетело из петель, приземлившись в другом конце комнаты. В проеме появилась высокая фигура универсала. Морби не мог разглядеть четко лицо, в глазах было мутно, будто его и гостя разделяла стена дождя, но голос и габариты не позволяли ошибиться. В дверях стоял Джереми Гром. Некромант впервые не мог точно сказать, рад он ему или нет.***
Като никак не хотел мириться с открывшимися обстоятельствами. Наставник покинул его наедине в мыслями, находящимися в полном раздрае, не объяснив практически ничего о сложившейся ситуации. — Как так вышло, что наши энергоканалы связаны? — спросил некромант, в прочем, не ожидая ответа. Он даже не стал глядеть на стену, которая сейчас использовалась в качестве полотна для мыслей Когана. Из апатии его вывел тычок собственной руки в ребра. Синна глядел на него, жестом указав на стену. — Я не знаю. Но, думаю, это связано с Контрактом. — было написано на стене каллиграфическими буквами. Като фыркнул. — Ты даже мысли оформляешь как чертов отличник. Синнатор закатил глаза. Эта попытка задеть, совсем детская, ничуть не обидная, только заставила беззвучно рассмеяться. — Тут не смеяться, а плакать надо. Можно подумать, папочка следит за тем, какими буковками ты мысли оформляешь. — ковырнул Лиен, случайно попав по болезненной точке. Улыбка с лица Когана исчезла. В комнате ощутимо прибавилось градусов, воздух вокруг универсала слегка заискрился. Като понял, что ляпнул что-то лишнее, только когда от универсала пошла цепочка молний в его сторону. — Эй, успокойся. Я не имел ввиду ничего такого. — в панике забормотал совершенно беспомощный в данной ситуации некромант. Обездвиженный, он был слабее ребенка. — Успокойся, Коган. — громче забормотал Лиен, когда заискрило совсем рядом. — Ты же убешь меня! — глаза некроманта не отрывались от подобравшейся к правой руке голубой искре. — Коган! — крикнул Лиен, оторвавшись от нитки молний и взглянув на того, кто сейчас его убьет. Лицо универсала утратило всякое выражение. Он явно был не здесь, совершенно не слышал слов некроманта. Серые глаза, будто припорошенные инеем, смотрели сквозь предполагаемую жертву. — Синна! Очнись. Ты же не убийца! — с мольбой в голосе едва слышно прошептал некромант, уже не ожидая реакции. Он даже почти смирился с тем, что сейчас умрет от рук универсала. Смирился… Вгляд старшекурсника вдруг приобрел осмысленность. Глаза универсала расширились, столкнувшись с полными ужаса и смирения глазами некроманта. Синна быстро хлопнул ладонями. Молния растворилась в воздухе, оставив после себя запах озона. Температура в помещении вновь вернулась к норме. Като наконец позволил себе вздохнуть, вдруг понимая, что все это время не дышал. — Ты чуть не убил меня! — рыкнул некромант. Он был зол. Смерть его миновала, а вот растрепанные нервы не делись никуда, требуя немедленной разрядки. — Ты, чертов благородный универсал, чуть не убил меня! — сейчас ему хотелось крушить, ломать, рушить, от всей души избить безмолвно лежащего на соседней койке Когана. — Я ненавижу тебя. Ни за что не смогу взаимодействовать с твоей энергией! — кричал Лиен, не имея возможности как-то иначе выразить эмоции. — Я не доверю тебе свою жизнь ни за что! Не подпущу и близко к своему резерву. — Прости. — Прости? И это все? — начал смеяться некромант. — Он просит простить… Ты меня чуть не убил! Да пошел ты! — крикнул Като напоследок, перестав смеяться. — Прости. Я не собирался тебя убивать. — Не собирался он… Что это было тогда? Ты сумасшедший? Не контролируешь себя? — продолжил некромант. — Прекрати. — появилось на стене. Коган отвернулся на другой бок, заставив Каторана повторить его движение. Теперь универсал и некромант лежали спиной друг к другу. — Нет вы только посмотрите на него. — негодовал некромант. — Еще обиженного из себя строит. Отвернулся… Поверни меня обратно! Однако никакого действия в ответ не добился, только почувствовал, как собственная рука ложится на рот, мягко нажимая. — Даже не думай меня затыкать. — мгновенно отреагировал Като, которому рука говорить не мешала. — Я тебе всю жизнь буду припоминать этот случай! — рука сдвинулась к глазам, прикрыв их. — Эй, ты мне обзор закрыл! Тут тело вновь легло на спину, рука махнула вправо. На стене появилась еще одна надпись. — Прости. Я не хотел. Не говори больше об отце. — Молчи! Я сам выбираю темы для разговоров. — рявкнул некромант, украдкой взглянув на универсала. Тот выглядел уставшим, каким-то разбитым. Червячок жалости зашевелился где-то в глубине души, заставив Като произнести то, что Синна еще не скоро забудет. — Ладно, отца трогать не буду. — Спасибо. В комнате повисла тишина, прерываемая только дыханием двоих студентов. Впервые за все время общения они пришли к взаимному согласию. — Имей ввиду, я позволю тебе работать с моим резервом, только потому что от этого зависит моя жизнь. — устало сказал некромант. — Я тебя ненавижу. Ненавижу твою компанию. Не доверяю тебе ни на йоту. Будь хоть какая-то возможность избежать этой ситуации, я бы ею воспользовался. — Като выговаривал все, что приходило ему на ум, не заботясь о том, что чувствует тот, к кому слова обращены. — Я постараюсь это выдержать. Только чтобы жить. Чтобы побыстрее отделаться от твоей компании. Синнатор Коган молчал. Слышать подобное в свой адрес было необъяснимо больно. Птенец искренне ненавидел его. Настолько искренне, что речь лилась из его уст совершенно не прерываясь, будто и не было никогда косноязычия у некроманта. Собственные эмоции был в полном раздрае. Такие моменты случались крайне редко. За каждый из них универсалу было безумно стыдно. — Обещаю, это ненадолго. Все скоро закончится. — появилось на стене. Коган попытался улыбнуться некроманту, но на лице застыла непонятная гримаса, меньше всего похожая на улыбку. - Надеюсь на это. - Нам дано не больше двух недель. - Не уверен, что вынесу твое присутствие. Коган молчал. Никаких гримас, никаких попыток ответить, заставить молчать. - Я тоже не уверен, что ты выдержишь. - появилось через некоторое время на белоснежной стене все тем же каллиграфическим почерком. Като недоуменно уставился на слова, не в силах уловить смысл сказанного. Только теперь он действительно начал понимать: к такому его академия и наставники точно не готовили.