Черные крылья

Дорога шла вверх, вилась тонкой цепочкой серпантина, то прячась среди невысоких гранатовых деревьев, то выныривая под палящее солнце на очередном выступе. За предыдущую неделю Дик успел изучить ее досконально. Седьмое утро подряд он взбирался по ней на вершину монументальной скалы, которая гребнем уснувшего дракона нависала над портом. Дик уже почти сроднился с роскошным пейзажем, открывавшимся сверху: небесно-голубым морем, чью гладь усеивали десятки рыболовецких суденышек, песчаной бухтой и по-южному пестрым городом. Но все его внимание поглощал дворец. Старинный, но не утративший своей красоты, весь будто сотканный из мраморного кружева, с белыми ласточками на шпилях. Неделю назад Дик прилетел в Кэналлоа. Кто бы мог подумать: в старину путь от Горика до Алвасете занял бы не меньше месяца, а новенький «мориск» преодолел его за каких-то три часа. Дик арендовал ангар и, даже не сняв номер в отеле, с мятущимся сердцем начал свое восхождение. Он был полон решимости, но решимость эта таяла с каждым пройденным шагом. Захочет ли Рокэ его видеть? Даже не так: имеет ли право Дик просить о встрече, когда с Рокэ случилось несчастье? Он ведь был таким гордым. Не подумает ли Рокэ, что Дик явился позлорадствовать? А даже если они и увидятся, найдет ли он ответ на свои чувства? Словом, в первый день Дик накрутил себя до такой степени, что не посмел даже подойти к решетчатым воротам. На второй день все повторилось. Дик ненавидел себя, презирал за трусость, называл последними словами, но не мог обратиться к черно-синим гвардейцам с вопросом об их соберано. Он садился в тени платана рядом с парапетом, смотрел на окна и воздушные балюстрады в надежде на то, что однажды там появится Рокэ, и, быть может, тогда ему хватит смелости на последний шаг. Но Рокэ не появлялся. — Прошу прощения, дор, — за плечом Дика возник кэналлиец не самого дружелюбного вида. — Мы заметили вас еще в первый день. Вы художник? — Нет, — Дик выпрямился, чтобы быть вровень с собеседником. — А почему вы так решили? — Вы смотрите на Алвасете, — пожал плечами кэналлиец. — Мы подумали, что вы хотите его рисовать. Я, собственно, пришел, чтобы предложить вам показать все вблизи. Но если нет... — Я бы хотел встретиться с Рокэ Алвой, — выпалил Дик. — И для этого вы сидели здесь столько времени? — кэналлиец впился в него глазками-буравчиками. — Я понимаю, что со стороны это выглядит странно, — Дик почувствовал, что его уши наливаются краской. — Я просто не знал, захочет ли он меня видеть. Кэналлиец глянул на Дика так, словно сомневался в его умственных способностях. Затем, как будто сделав какие-то свои выводы, сказал: — Назовитесь, и я спрошу у него самого. После быстрого обыска Дика провели в караулку. Ждать приговора пришлось недолго: давешний кэналлиец вернулся спустя пять минут с положительным ответом. Дик переставлял ноги вслед за своим проводником, стараясь ни о чем не думать, не представлять себе, каким он найдет Рокэ и что тот ему скажет. Краешком сознания Дик отметил, что ни одна лестница во всем огромном дворце не была оборудована специальными пандусами для инвалидных колясок. Это могло означать одно из двух: либо все хорошо, а Арно в своем письме сгустил краски, либо все плохо, но тогда уж совсем плохо. Они шли долго, гораздо дольше тех пяти минут, на которые отлучался кэналлиец, много раз сворачивали, пока не поднялись в крошечную башенку, которая была едва видна с того места, где Дик провел всю прошлую неделю. — Вас ждут, — кэналлиец кивнул на затворенную дверь. Рокэ сидел у окна вполоборота, так, что утреннее солнце золотило его резкий профиль. За минувшие четыре года с остроскулого лица сошла последняя мягкость, виски тронула седина, под глазами и в уголках губ залегли глубокие тени. Он поднял на Дика нечитаемый взгляд и с издевкой спросил: — Добро пожаловать, капитан. Что привело вас в мой скромный приют? От звуков знакомого голоса по телу прошла теплая волна. Из головы унесло все запланированные реплики, и потому Дик не придумал ничего лучше, чем ответить вопросом на вопрос: — Вы знаете о моем повышении? — Некоторым образом я интересовался вашей карьерой, — взгляд Рокэ на миг затуманился. — Так все же, чему обязан? — Я хотел вас видеть, — выдавил из себя Дик. — Увидели? — сухо осведомился Рокэ. — Да, — Дик вглядывался в его лицо, мучительно пытаясь понять, что тот сейчас чувствует. — Понравилось? — Рокэ откинулся назад и развел руки в стороны, словно предлагая рассмотреть себя в подробностях. — Да... то есть нет... — Дик смешался. Если он хотел чего-то добиться, нужно было действовать напрямик. Да хотя бы первым отбросить экивоки! Потому Дик приблизился к Рокэ и продолжил: — Я хотел тебя видеть, и я рад тебя видеть. Но мне жаль, что с тобой такое произошло. — Отчего же? — тот заговорил вкрадчиво. — Раз уж сама судьба покарала меня за все мои дела, тебе следовало бы почувствовать себя отмщенным. — У меня и мысли такой не было, — ошеломленно произнес Дик. — Рокэ? — он сел на пол перед ним, подобрав под себя ноги, и пытливо заглянул в глаза. — Рокэ... — А как же «не прощу» и прочее? — сквозь сарказм в голосе Рокэ наконец-то проявилось что-то настоящее. — Ничего не изменилось, — Дик вздохнул. — Я не простил и, наверное, никогда не смогу. Но мне уже не так больно, когда я думаю обо всем этом. Я понимаю, что это неправильно, но ничего не могу с собой поделать. И... я надеюсь, ты раскаиваешься? — Только в том, что все это произошло с тобой, — с тенью горечи ответил Рокэ. — Мои взгляды на сверхоружие остались прежними. — Для меня это никогда не будет историей о сверхоружии, — Дик склонил голову. — Я много думал о том, что ты сказал тогда, и, наверное, отчасти могу понять, что тобой руководило. — Вот и замечательно, — Рокэ провел ладонями от переносицы к вискам. — Облегчил мне остатки совести, а теперь уходи. — Почему? — Дик протянул к нему руки, но коснуться так и не решился. — Мне не нужна жалость, тебе не нужна развалина, — Рокэ коротко усмехнулся. — Все просто. Не беспокойся, обо мне есть кому позаботиться. А ты должен строить свою жизнь, жениться, продолжить фамилию... — Я порвал со своей невестой, — Дик улыбнулся ему открыто и, может быть, самую малость сумасшедше. — Ничего, как порвал, так и помиришься, — флегматично ответил Рокэ. — Я хочу быть с тобой, — просто сказал Дик. — Я порвал со своей невестой, продал свой новый дом и купил двухместный самолет. Это все, что у меня есть. Была еще работа, но с нее меня, наверное, уже уволили. Рокэ на миг зажмурился, а потом глянул на него недоверчиво, с едва заметными искорками прежнего огня, которые сняли с него груз чуть ли не десятка лет. — Зачем, глупый? Неужели ты думаешь, что если бы я захотел самолет, то не смог бы достать его себе сам? Сколько угодно, Ричард, поверь мне. — Он такой красивый, — Дик мечтательно улыбнулся. — Ты бы видел. Это «Мориск-13», только с демонтированными пулеметами и без креплений для бомб. Разгоняется до ста тридцати хорн в час. Настоящий зверь! Совсем не то, что тот «зильбер», на котором мы летели из Дриксен, — он исподволь глянул на Рокэ, желая убедиться, что его слова достигли цели, и пошел в наступление: — Ты ведь хочешь летать? Я знаю, такое со временем не проходит. Тебя же тянет в небо? — Да, — Рокэ прикрыл глаза. — Тогда я не понимаю, почему ты не летаешь? — Дик подался вперед. — «Мориском-13» можно управлять совсем без помощи ног. И ведь это не единственная такая модель. — Я побежден, — губы Рокэ едко искривились. — В день аварии я летал к Дораку. Мы не сошлись по одному вопросу... Точнее, в методах решения одного вопроса. Хотя это неважно. Результат ты видишь. — Похоже, ты еще не читал сегодняшних газет? — Дик мягко накрыл сухопарые запястья, чувствуя, что от улыбки у него сейчас заболят уголки губ. — Этой ночью Дорак умер от сердечного приступа. Рокэ облегченно выдохнул. Его лицо обрело выражение покоя и умиротворенности, словно у человека, чья душа давно была продана Чужому и который только что узнал, что Повелитель Кошек отказывается от законной платы. Дик переплел их пальцы, но Рокэ выпутался, скользнул вниз, крепко сжал в пригоршнях его локти. Их взгляды встретились, и Дик распознал в полыхнувшей синеве отблеск прежней жажды, прежней страсти, прежнего желания. Подхватив Рокэ под колени, он опустил тому ладонь на бедро и одними губами спросил: — Можно? Рокэ кивнул, и Дик как можно осторожнее снял его с кресла, усадив к себе на ноги. Рокэ до хруста сдавил его ребра, прислонившись щекой к виску, а Дик зарылся носом в подставленное плечо, желая надышаться почти забытым горьковатым запахом. Тело Рокэ было затянуто в жесткий корсет, так что Дик мог лишь легонько гладить выпирающие лопатки и склоненную шею. — Ты же понимаешь, что это не романтичная сказка, и от волшебного поцелуя ничего не пройдет? — шепотом спросил Рокэ. — Ага, — Дик поднял голову и коснулся его губ в коротком поцелуе. — Главное, чтобы ты понимал, что жизнь на этом не заканчивается.

Конец