Back

Лидия ругается себе под нос, снова и снова перечитывая составленный Эрикой список покупок. Ее соседка по комнате — Эрика Рейес — обладает интересным складом ума и совершенно дурацким почерком. И Мартин ненавидит ходить в магазин одной потому, что никогда не может прочесть все, что выдумает эта блондинка. Корзина всегда остается наполовину пустой. Мартин решает купить молока, которого в списке нет (читай: не смогла разобрать), но вдруг сталкивается с кем-то тележками. Она уже хочет начать извиняться, но слова встают в горле, когда Лидия видит, кто перед ней стоит. Этого не может быть. Это не по плану. Ни по одному из этих, черт возьми, дурацких планов! — Привет, — голос у Малии немного севший, а в этой обстановке он звучит совершенно отчужденно. Лидия пару раз моргает и откидывает теорию о возможных галлюцинациях. Это действительно Малия. Малия Тейт. В Бостоне, когда как уже три года должна жить в Нью-Йорке. — Привет, — наконец отвечает Лидия. — Ты здесь? — Ну, да, — Малия смеется. — Ты тоже. Лидия думает, что она и должна быть здесь. Она. Не Малия. И Мартин уже открывает рот, чтобы спросить о том, как так получилось, и где Стайлз, ведь они, вероятно, должны быть здесь вместе, но… Но Тейт обнимают сзади и нежно целуют в губы. Обычный парень лет двадцати, с недельной щетиной и большими влюбленными глазами. Не Стайлз. Совсем не такой, как Стайлз. — Тео, это Лидия. Мы учились в одной школе, — парень отрывается от Малии и тепло улыбается Мартин, получает такую же улыбку в ответ. — Лидия, это Тео. Мой, вроде как, жених. Жених. Не Стайлз. — Очень рада, — и Лидия не врет, она чертовски рада за этих двоих. Она рада видеть на месте Стайлза этого чудака Тео. Она рада видеть Малию, влюбленную не в Стайлза. Лидии уже совершенно плевать на чертов список покупок и вечерние причитания Эрики. Руки начинают чесаться от желания взять телефон и позвонить хоть кому-нибудь, чтобы узнать о том, что случилось за эти долгие три года. Лидия забросила старую почту, сменила телефонный номер, и все это были тщетные попытки убежать от прошлого, которое она ненавидела только потому, что умудрилась потерять. — Господи, Мартин, ты сумасшедшая! И где покупки? — недовольно восклицает Рейес, когда ее соседка по комнате влетает в помещение, словно смерч. — Эй, прием! Лидия что-то бросает в ответ, продолжая искать в вещах телефон. Она помнит номер Киры наизусть, потому что миллион раз набирала его, так и не решаясь нажать на «Вызов». И сейчас она замирает, смотря на эти цифры, и все еще боится сделать звонок. — Что-то случилось? — заинтересованно спрашивает Рейес, заглядывая через плечо соседки. — Она выходит замуж. Не за него, — тихо говорит Лидия, совершенно точно зная, что Эрика не поймет, о ком идет речь. Но поймет, насколько это важно. — Тогда сделай этот чертов звонок, — улыбнувшись, бросает Рейес и выходит из комнаты. Гудки. Лидия успевает придумать миллион причин, почему Юкимура не берет трубку, а затем с испугом принимает вариант о том, что о ней, возможно, уже успели забыть. Лидия стала для остальных чем-то вроде зыбкого воспоминания, исчезнувшего сразу после выпускного. Даже мать не получала от нее вестей уже год. — Да? — голос Киры сонный, но все такой же теплый. Теплый, как дом. — Кира? Собеседник с минуту молчит, словно обдумывая, кому может принадлежать этот хриплый и ледяной голос. Но она все понимает. — Лидия… Чужие всхлипы раздирают собственную грудную клетку с пугающей легкостью. Мартин даже не думала, что скучала так сильно. Она практически видит, как Кира утирает слезы тыльной стороной ладони и улыбается, ходя по комнате из угла в угол, как она делала это всегда. Сердце Лидии тает, как застывший на реках лед в апреле. Но если бы она знала, какие получит ответы на свои вопросы, она бы никогда не сделала этот звонок. Она бы забилась в угол, совершенно отгородившись от своего прошлого, стерев всех и все, что когда-либо было в ее жизни. Прошлой жизни, которая теперь лежит на душе огромным камнем. — Малия, представляешь, тоже в Бостоне, — делится своими наблюдениями Лидия, и ей почему-то кажется, что Кира в этот момент напрягается, но рыжеволосая все равно продолжает говорить. — Как там Стайлз? Почему они не вместе? — От тебя не было вестей три года, — зачем-то говорит Кира, и ее голос звучит очень тихо. — Скотт звонил тебе, но ты не отвечала, да и твоя почта… — Кира. — …мы подумали, что ты просто не хочешь ничего знать, что ты просто сбежала, и… — Что со Стайлзом? — Он умер. Два года назад. Вот и все. Телефон выпадает из рук, с глухим стуком падая на паркет. Лидия стоит, замерев, и смотрит в одну точку, совершенно не слыша взволнованного голоса Киры, доносящегося с того конца линии. Умер. Два года назад. Последнее, что она сказала Стайлзу, это «я никогда тебя не любила, прости» Последнее, что она сделала для него — солгала. А теперь его нет, и вымаливать прощения не у кого. Лидия не помнит, как начала рыдать навзрыд, опустившись на холодный пол. Не помнит, как начала раскидывать книги, как влетевшая в комнату Эрика с силой обнимала ее, пытаясь успокоить. Не помнит, как залпом пила воду, запивая успокоительные, которые соседка буквально впихнула ей в приоткрытый рот. Не помнит, как прорыдала два часа перед тем, как уснуть почти на сутки. — Вызвать врача? — Нет. Лидия абсолютно уверена, что ей не помогут никакие таблетки и врачи. Зачем спасать жизнь, которая вдруг стала такой ненужной? Впервые за три года она решается открыть свою старую почту. Лидия по-детски закрывает глаза ладонями, когда открывает папку с входящими письмами, потому что боится увидеть там сотни извещений о том, что Стайлза больше нет. А видеть еще какие-то доказательства его смерти она просто не может. Но таковых там не оказывается. Лидия пролистывает страницы, на которых видит множество писем от неизвестного отправителя. Но когда она открывает одно из них, то понимает, что это тот отправитель, которого она знает лучше всех. Стайлз. Он писал ей. Он писал ей весь тот чертов год. Когда еще был жив. А она ни разу ему не ответила. Один-единственный раз, когда она бы открыла почту, она бы могла его спасти. Она бы могла спасти их обоих. Но не спасла.