Grumpy Barista

Микки абсолютно точно повезло, что парень не заказал ебанный тройной Мока-Мокаччино или что-то типа того. Для него все это — просто кофе, блять. * Остается 15 минут до закрытия, как дверь открывается. Микки закатывает глаза, продолжая поднимать и переворачивать стулья, с грохотом опуская их на столы, надеясь, что этот весьма однозначный звук даст понять посетителю, что они почти закрылись, и что ему лучше развернуться нахер. Но этого не происходит, поэтому Микки нехотя поднимает глаза и натыкается на парня, который уже подошел к прилавку и внимательно разглядывает меню, как будто никогда раньше не был в этой гребанной кофейне. Самовлюбленный кофеман, блять. Есть много причин, по которым Микки работает только во вторую смену и самая важная из них — факт того, что он не может фальшиво улыбаться и делать вид, что ему не похуй на покупателей. Один раз, когда его назначили администратором зала, своим взглядом он испугал каждого из посетителей, и буквально все они выбегали из кофейни, так ничего и не заказав. Странно, что его не уволили после этого. Владельцам кофейни он нравится. Возможно, только из-за того, что он не такое ссыкло, как ленивые подростки, работающие здесь же. Он не боится заниматься работой, делать которую тех просто невозможно заставить. В общем, на нем все дерьмо — он убирается, моет посуду, ремонтирует сломанные приборы, таскает тяжелые коробки, даже если тут есть работники сильнее и выше него, которые могли бы делать это сами. Неа. Микки делает абсолютно все, и его коллег, кстати говоря, это очень даже устраивает. Он не разговаривает с посетителями, он не готовит напитки. Все отлично. Микки переворачивает еще один стул, намного громче ставя его на стол, потому что этот идиот все еще не замечает того, чем именно он тут занимается. Парень ждет за прилавком, начиная тихо барабанить пальцами по стойке. Микки сжимает зубы, стараясь держать себя в руках. Но дело в том, что он никогда не может долго проявлять терпение — в этом-то и проблема. — Мы закрыты, — громко говорит он, не смотря на парня, а передвигаясь к следующему столику, чтобы протереть его. — Серьезно? — спрашивает парень в ответ. Микки удивляется, что его голос не такой противный, как у многих пафосных модников, которые заходят сюда каждый ебанный день. — На табличке написано, что вы работаете до одиннадцати, так что… у меня еще двенадцать минут. Микки фыркает и бросает на парня свой ледяной взгляд. — Тебе кажется, что мы открыты? — Микки обводит всю кофейню руками, держа в одной — чистящее средство, а в другой — тряпку. Блять, на нем еще и ебанный фартук! Он очень далек от вида устрашающего гопника, который может дать пизды. — Дверь не была закрыта, — пожав плечами, ухмыляется парень, и за это Микки хочет со всей силы ебануть ему по лицу. Микки складывает средства для уборки в ящик и затем демонстративно уходит в подсобку кофейни. Обслуживание посетителей в его обязанности не входит. — Йоу, Ханна, тут какой-то пиздюк хочет купить круассан или может еще какое дерьмо, — говорит он на ходу, пока позади все еще покачиваются двери. Он далеко не фанат этой девушки, как и не фанат остальных придурков, которые здесь работают, но она хотя бы пытается помогать, а не сидит весь день с телефоном в руках, ежеминутно строча сообщения. Микки хватает пары секунд, чтобы заметить в ее ушах наушники и то, что она уже собралась и готова уходить. Отлично, придется обслуживать его самому. Он возвращается в зал, заходит за прилавок, кладет обе руки на стойку и ждет, глядя на парня с невозмутимым выражением лица. Если он хочет что-то заказать, пусть, блять, уже заказывает. Предлагать он не собирается. Но парень ничего не говорит. Он опирает голову на свою руку и с интересом смотрит на Микки, что жутко начинает того раздражать. У него, блять, ебанные рыжие волосы. Это уже повод для ненависти. — Я могу Вам, блять, помочь? — наконец выдает Микки, а парень на секунду хмурит брови. Сука. Точно. Следить за языком. — Только кофе. Маленький. — Закончился, — отвечает Микки, не смотря на посетителя. Парень моргает, но остается невозмутимым: — Это кофейня. Как у вас может закончиться кофе? — Ты видел табличку? Мы закрываемся через восемь чертовых минут, — Микки резко поднимает обе брови. — Ясно? — Тогда латте, — парень готов вот-вот засмеяться, будто Микки какой-то клоун. — Или у вас он тоже закончился? Микки смотрит на парня с презрением, затем быстро вбивает цену в кассовый аппарат и протягивает ему терминал для оплаты. Этот парень должен быть супер осторожным, потому что он получит кофе с плевком Милковича, блять. — 3.70$ — быстро говорит Микки этой рыжей занозе в заднице. Он не ждет, пока тот копается в своем бумажнике, а берет бумажный стакан, в надежде быстрее сварить кофе и избавиться уже, наконец, от этого мудака. — Стой. Господи Иисусе, серьезно? Микки поднимает брови, впиваясь зубами в свою нижнюю губу. — Что насчет моего имени? — А? — Для стакана. Ты не собираешься написать мое имя на стакане? Этому парню лучше побыстрее свалить, иначе Микки его убьет. Не говоря ни слова, он берет стакан и лежащий рядом Sharpie*, зубами открывает крышку и ждет, пока парень назовет свое чертово имя. Но тот на секунду колеблется (Микки клянется, что если сейчас он выдумает пиздец какое смешное имечко, то получит кофе, сваренное из воды для мытья полов), неловко бросая свой взгляд в разные стороны, как будто нервничая. Микки это начинает серьезно надоедать. — Йен, — наконец говорит парень. Микки закатывает глаза и пишет на стакане три ебанные буквы, которые пришлось ждать, буквально, целую вечность. Проклятый идиот. Он наливает молоко в питчер*, когда Йен подлетает к другому концу стойки, наблюдая за каждым его движением. Как будто молоко, взбивающееся в пенку — это так интересно и захватывающе, нахуй! — Мне нравятся твои тату, — говорит Йен, а брови Микки вновь взлетают вверх. Он продолжает делать латте, хотя чувствует себя еще более неловко. Не то чтобы он забыл, как все это делается, просто он не делает это каждый день, а пристальный взгляд рыжего пиздюка просто может сбить его с толку. Но ему, пожалуй, абсолютно точно повезло, что парень не заказал ебанный тройной Мока-Мокаччино или что-то типа того. Для него все это — просто кофе, блять. — Ну и… много кому ты въебал и надавал пизды?* Микки ставит стакан в кофе-машину, нажимает на кнопку и поворачивается к Йену: — А ты хочешь быть одним из них? — Нет, просто… интересуюсь, — он смущенно улыбается, опускает взгляд и опять начинает барабанить по стойке пальцами. Кофе-машина издает звуки завершения разлива кофе, и Йен спрашивает: — Так вы, типа, не носите бэйджи на работе? Микки начинает вливать взбитое молоко в кофе, совершенно не желая продолжать беседу. — Они носят, я — нет, — он слегка наклоняет стакан, чтобы влить пенку под другим углом, получая что-то вроде едва заметного рисунка. — Почему нет? — Какая, блять, разница? Я не разговариваю с посетителями, им не нужно знать мое имя. — Я посетитель. И ты говоришь со мной. Да что, блять, не так с этим парнем? — Ага, ну, можешь пойти нахуй, мне все равно, — Микки ставит на место питчер и берет пластмассовую крышку. Он останавливается, когда ощущает чужую руку вокруг своего запястья. — Не закрывай, — шепотом говорит Йен, а Микки резко выдергивает свою руку, будто прикосновение парня обожгло его кожу. Он смотрит на стакан и на мгновение понимает, что облажался. На него пялились, и он все-таки облажался. Он крепче сжимает чашку и пытается не шевелить ее, чтобы еще хуже не испортить рисунок, но Йен опять хватает его за запястье, пытаясь успокоить. Микки старается вырваться, но смущается еще сильнее. — Это сердце, — говорит Йен, глядя на латте, как на произведение искусства, хотя это всего лишь молочная пена. — Ага, типа того, — говорит Микки, теребя свою нижнюю губу и пожимая плечами. — Единственное, что я могу, так что… — Это, блять, потрясающе! Микки не знает Йена, так же, как и не знает десятки других лиц, появляющихся в этой кофейне. Он абсолютно ничего не может сказать о нем. Ни его фамилию, ни любимый цвет, ни то, чем он занимается. Он — незнакомец во всех смыслах этого слова, и у брюнета нет никакого желания что-то менять в этой ситуации. Но каким-то образом, после пары-тройки переброшенных фраз, он чувствует, что может сделать вывод о том, какой Йен честный и правильный человек. И это заставляет Микки чувствовать себя некомфортно, потому что сам он никогда таким не был, и, боже, никогда в жизни таким не будет. Для него Йен кажется тем человеком, который, найдя потерянный бумажник, прямиком отправляется в полицейский участок. Тем человеком, который зачастую неосознанно заставляет парней вроде Микки выглядеть отбросами земли, черт побери. Он говорил о молочной пенке, будто гордясь Микки, якобы в этом был какой-то, блять, смысл. Знаете, это как когда мать смотрит на рисунок своего ребенка и хвалит его за то, как потрясающе он нарисован, даже если там всего-то куча кривых линий, переплетенных вместе. Но Микки не чувствует абсолютно никакой гордости за себя. Ему кажется, что все это — ебанная жалость от рыжего, вот и все. — Ага, короче, пей уже свой кофе и вали отсюда нахуй. Мы закрыты, — Микки начинает вытирать запачканную кофе-машину, но Йен так и не сдвигается с места. — Да что, блять, с тобой не так? Я сказал, мы закрыты. Йен все еще держит стакан с латте, рассматривая рисунок. — Как тебя зовут? — спрашивает Йен, наклоняя голову в сторону Микки. — Какая, блять, разница-то? — когда Микки вываливает остатки гущины от эспрессо в мусорный бак, ему кажется, что тишина — явный показатель того, что разговор наконец-таки закончен. Но, оказывается, Йен все еще ждет. — Если я, блять, скажу, ты свалишь? — Ага, — Йен улыбается, будто выиграл в гребанной лотерее. На секунду Микки думает, не назвать ли фэйковое имя, но потом понимает, что ему вообще-то поебать. — Микки. Теперь пиздуй. — Микки, — кивает Йен пару раз. — Ну, увидимся, Микки. — Я бы на твоем месте на это не рассчитывал, — бормочет он, заканчивая уборку, а затем слышит удаляющиеся шаги и звук открывшейся и закрывшейся двери. Он выходит из-за кофе-машины и оглядывает кофейню. Пусто. Ни одной гребанной души. Наконец-то, блять. Он поворачивается и замечает пять баксов, лежащих на стойке. Этот пиздюк заплатил наличкой? Микки проверяет терминал, но видит, что оплата прошла, поэтому какого…? Требуется немало времени, чтобы он понял, почему эти пять баксов лежат на стойке, но, наконец, до него доходит. Это чаевые. И очень даже неплохие чаевые. Микки хватает их и с ухмылкой засовывает в карман джинсов. В конце концов, это он приготовил гребанный латте. — *"Sharpie"* — фирма перманентных маркеров (обычный толстый фломастер, короче). *питчер — кувшин для взбивания молока под действием пара кофе-машины. *татуировка на костяшках Микки — «Fuck u-up» в переводе — «Дать пизды», «Въебать кому-то» и т.д. — отсюда и подобная игра слов.