История из шкафа

На удивление, еда от Курамочи оказалась вкусной. — Не думал, что янки умеют готовить, — прокомментировал это Реске. — Мм, наверное, все потому что я просто люблю омурайсу, — задумчиво протянул шорт-стоп, — не думаю, что что-нибудь другое у меня бы получилось так же хорошо. — Вот завтра и проверим, — с усмешкой ответил Коминато. Позже они выяснили, что у Курамочи действительно есть к этому способности, впрочем, это не изменило того, что все остальное время они питались исключительно лапшой быстрого приготовления. — Коминато-семпай, а давай в видеоигры поиграем. — Давай, — Реске пожал плечами. Но как только ему дали в руки джойстик, он с недоумением спросил: — И как этим пользоваться? — Ты что, никогда не играл в видеоигры?! — удивился Курамочи. — Ты реально никогда до этого не играл? — перебил рассказ Миюки. — Естественно, играл, — ответил Ре-сан, — но его лицо, когда я его в четвертый раз всухую сделал, а потом сказал, что видеоигры это скучно, я никогда не забуду. Курамочи в тот раз нехило начал нервничать насчет своих способностей, но пятая партия, в которой Реске использовал комбо-прием, о котором никак не мог знать новичок, избавила его от всяких сомнений. Проиграв и в этот раз, он хотя бы выдохнул с облегчением, а потом резко заявил: — Ты мне соврал! Коминато рассмеялся. — Ты что, реально мне поверил? — переспросил он. — Какой наивный! Курамочи покраснел от неловкости, а потом суровым голосом объявил: — Это я тебе еще поддавался. Теперь давай всерьез. «Ага, как же, — подумал Реске, — поддавался ты мне. Ну-ну». Но после шестого раза, когда он должен был «показать всю свою силу», у Курамочи чуть глаза на лоб не полезли. Не повезло ему выбрать любимую игру Ре-сана, в которую он с самого детства залипал. — Нереально! — воскликнул он, ошарашенно посмотрев на семпая. Тот еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Курамочи выхватил из его рук джойстик и начал хмуро рассматривать, разыскивая подвох. Ре-сан развел руками. — Магия! — Жульничество, — мрачно ответил Йоичи. Реске негромко рассмеялся. Курамочи бросил джойстик и подсел чуть ближе. — Расскажешь? Коминато испытующе посмотрел на него. А потом равнодушно выдал: — Нет. Пока Йоичи думал, как бы выпытать из семпая секрет его мастерства, Реске задумчиво рассматривал его нахмуренные брови. — Ладно, — наконец заговорил он, — иди, купи мне колы, а я тебе расскажу. * Курамочи, не торопясь, возвращался в общежитие, легонько подбрасывая в руке жестяную банку, стенки которой уже успели покрыться влагой. С каждым шагом он шел все медленнее и у угла остановился, вперив глаза в землю. «Коминато Реске делает только то, что ему хочется. Даже если кажется, что он делает это для других, скорее всего он хочет, чтобы вам так казалось», — заключив это про себя, Курамочи чуть нахмурился. — Единственный способ с ним сдружиться … «выполнять все его желания», — мысленно закончил он. Потом хмыкнул и, пойдя дальше, проговорил: — Как глупо. Такой дружбы ему абсолютно не хотелось. Реске лежал на полу с закрытыми глазами. Выражение лица у него было расслабленное, и создавалось ощущение, что он заснул, хотя это не было правдой. Курамочи зашел, бесшумно разувшись, подошел, сев рядом на корточки, и долго разглядывал его лицо. «Допустим, что сдружиться с ним у меня нет никаких шансов, — думал Йоичи, — но даже если и так, почему я до сих пор не могу понять, кто он на самом деле такой? С другими людьми куда проще…» Он протянул банку к лицу семпая, собираясь его разбудить, но на полпути остановился. В какой-то миг его охватило почти неосязаемое ощущение. Это было похоже на хорошее предчувствие, но им не являлось — лишь пустая случайная мысль. Курамочи задержался на чуть приоткрытых губах и подумал… нет, не о поцелуе, но о самой его возможности. О том, что кто-то когда-нибудь может поцеловать эти губы. Невольно напрашивался вопрос: каково это по ощущениям? Однако эта мысль растаяла в воздухе, и Курамочи провел по щеке семпая краем банки, заставив того открыть глаза. — Твоя кола, — объявил он с легкой усмешкой. Бывают люди, которые с самого начала оказываются для нас загадкой. Обычно, когда мы ее отгадываем, интерес к этим людям пропадает, но если уж вышло, что человек перед вами открыт, у него больше нет никаких секретов, а вам все еще интересно находиться рядом с ним, то будьте уверены: вы привязаны к этому человеку намного больше, чем можете предположить. Для Ре-сана Курамочи изначально был человеком без загадок. Слишком простой и открытый, чтобы ожидать от него скелетов в шкафу. Он был обычным, таким же, как и многие, и особого интереса не вызывал. Наверное, поэтому едва заметные изменения так сильно выделялись на фоне всей его «привычности». — Открываю я глаза, и меня как холодным потом прошибло, — проговорил Ре-сан и невольно повел плечом. — У него был такой взгляд… Я сразу понял, что он все это время хотел меня поцеловать. А потом он так презрительно усмехнулся и говорит: «Твоя кола». Один раз в жизни я чего-то испугался. * Через пару дней, вечером, Курамочи вышел помахать битой. Реске каждый раз оказывался на привычном месте, но в этот раз его не было. Йоичи не обратил на это внимания, но когда он уже закончил, а Коминато так и не появился, он решил зайти к нему, проведать. Он нерешительно постучался в чужую дверь. Изнутри послышались приближающиеся шаги, потом из-за двери показался Реске. — Чего хотел? — невозмутимо поинтересовался он. Этот простой вопрос выбил Курамочи из колеи. Неожиданно он спросил самого себя, а действительно, зачем он сюда приперся? В конце концов, наверняка у Коминато-семпая просто появились другие дела, и не обязаны они постоянно находиться рядом, если остались здесь одни. А проявлять заботу о чужом человеке не принято, хоть Курамочи никогда-никогда-никогда не признал бы, что это была именно она. — Привет, — проговорил он, заметно волнуясь. — Ты просто… не пришел сегодня битой махать, вот я и зашел узнать… — Я закончил до того, как ты появился, — тут же ответил Коминато. Потом посмотрел через плечо куда-то в комнату и, снова повернувшись к кохаю, спросил: — Не хочешь фильм посмотреть? — Эм… хочу! — тут же согласился Курамочи. — Только схожу в ванную сначала… — Ага, приходи, — не дослушав до конца, Реске закрыл за собой дверь. Йоичи резво спускался по лестнице, все в нем дрожало от волнения, взгляд оставался удивленным и рассеянным, а голову не покидала мысль о том, что он навязывается. Хотя он прекрасно понимал, что такое умозаключение — глупость, ведь семпай сам его пригласил, но все равно не мог избавиться от этого ощущения. А вдруг он спросил из вежливости, а на самом деле хотел побыть один? В тот момент Курамочи не подумал о том, что Коминато Реске никогда не приглашает «из вежливости», хотя уже знал его достаточно, чтобы догадаться. Весь вечер он продолжал ужасно нервничать. Он все никак не мог понять, с чего вдруг к нему проявили такую благосклонность? До этого только он был инициатором проведения вместе свободного времени, да и в принципе, Коминато не особо его жаловал. Впрочем, насколько бы Курамочи ни казалось это событие глобальным, в действительности оно не выбивалось из повседневности. Ре-сану просто было скучно, и он не любил смотреть фильмы в одиночестве, поэтому он и позвал кохая. На втором этаже действительно было жарче, чем на первом. Духота разморяла, и от этого клонило в сон, но в то же время из-за той же духоты заснуть было невозможно. Но не поэтому Курамочи было жарко. Он не понял, когда в нем что-то поменялось, но с того момента каждое движение и каждое слово семпая заставляло его волноваться, поэтому в начале фильма он так и не смог на нем сконцентрироваться. А когда втянулся и наконец успокоился, перестал обращать внимание на Реске. Только с субтитрами Курамочи заметил, что хозяин комнаты заснул. Даже в спящем состоянии вид этого человека вызывал в нем легкую, еле заметную дрожь. Он долго смотрел на него, пытаясь понять причину, по которой его продолжает волновать эта личность, но не нашел ответа. Курамочи знал точно только одно: ему нестерпимо хочется узнать, о чем на самом деле думает Коминато Реске каждый божий день. Выключив телевизор, Йоичи хотел разбудить семпая, но передумал. Он аккуратно встал, взял с ближайшей кровати подушку и осторожно подложил ее под голову Ре-сана. Тот пробормотал что-то сквозь сон, но не проснулся. Потом Курамочи накрыл его уголком простыни — было слишком жарко для одеяла — и лег рядом на пол, уставившись в потолок. Тихое, размеренное дыхание рядом невольно ускоряло его пульс. Йоичи чуть повернул голову, взглянув на Реске. В бледном свете с улицы на его шее едва заметно блестели капли пота. Лицо было скрыто тенью, и лишь кончик носа выглядывал из темноты маленьким уголком. Курамочи все повторял про себя, что ему нужно уйти в свою комнату, но с места не двигался. Лишь перевел взгляд обратно на потолок. Потом закрыл глаза, подумав: «Еще немного и пойду». Проснулся он только утром. И подумал о том, что существуют такие люди, которые даже после сна выглядят, как новенькие, приглаженные и сияющие. А вот над его внешним видом открыто посмеялись. Пришлось еще оправдываться за ночь, проведенную в чужой комнате, и объяснять, почему все-таки не разбудил. Когда Курамочи ушел, Реске провел по щеке тыльной стороной ладони, широко зевнул и почесал живот, подумав, что у него наверняка снова растрепалась вся челка, лицо помято, как и футболка, которую он имел привычку во сне сминать рукой. В комнате не стало ни на градус прохладнее, и взмокшие волосы прилипли к шее, вызывая жгучее желание постоять под холодным душем. Он размял плечи и громко выдохнул, после чего отправился в ванную.