История из шкафа

— Вот. Возьмешь эту? — Курамочи протянул ему одну из своих футболок. Она была старая, но по крайней мере, сухая. — Да, спасибо. Мокрая одежда сушилась снаружи на веревке перед дверью, а футболка Курамочи оказалась самой подходящей для сна, и, переодевшись, Реске сладко потянулся и зевнул, выдав: — Так спать хочется. — Еще бы, — хмыкнул хозяин комнаты, натягивая на себя футболку, — уже почти четыре утра. Проигнорировав его ответ, Коминато вернулся в кровать и накрылся успевшим остыть одеялом. Переодевшись, Курамочи подошел, в нерешительности застыв у постели. Сон отогнал опьянение, а холодная вода избавила от сонливости, и теперь он мог мыслить трезво, поэтому сделать то, что еще вечером казалось так просто, теперь не решался. — Сюда? — выдохнул он, не пытаясь понять, почему спрашивает. Реске лишь приподнял уголок одеяла и накрыл шорт-стопа, когда тот лег рядом. Потом придвинулся чуть ближе, еле заметно. — Спокойной ночи, — тихо произнес Курамочи, почувствовав себя неожиданно уютно. — Спокойной, — шепотом ответил Реске, чуть улыбнувшись. * Утро началось, как всегда, рано, и началось оно со звука разбивающихся о землю дождевых капель. Горячий воздух начал понемногу охлаждаться, и комната наконец наполнилась той естественной уютной свежестью, которой так не хватало на протяжении последних дней. Ре-сан открыл глаза и какое-то время смотрел перед собой, абсолютно ни о чем не думая и не волнуясь. Ночь прошла за одно мгновение. Спустя минуту он сообразил, что на улице идет дождь. Вспомнил, что нужно забрать вещи с сушилки, поэтому наконец потянулся, сладко зевнув, и привстал на локтях, оглядевшись. На улице было уже светло, но из-за туч этот свет был серым и невзрачным. Все краски лета разом потеряли свою яркость. Реске аккуратно скинул с себя одеяло и стал перелезать через кохая, чтобы встать. Но на полпути он остановился, надолго задержавшись на созерцании спящего. Подложив руки под щеку, Курамочи спал крепким сном и, видимо, просыпаться не собирался. Его волосы еще после ночного душа осели и упали на лоб V-образной челкой. Между бровями застряла едва заметная морщинка — лишь намек на то, что он нахмурен, хотя в целом его лицо выглядело расслабленным. — В тот момент мне хотелось сделать что-то. Что-нибудь, что угодно, но я просто смотрел на него и не мог поверить, что сам попался… Иногда ты делаешь глупости, а потом… Все эти вчерашние воспоминания начали обрушиваться на меня одно за другим, и я понял, что сам же и подталкивал его. Мне тогда даже подумалось, что, возможно, я был единственным, кто проявлял инициативу. Но самое ужасное, — Ре-сан говорил это с улыбкой, — что даже если меня посетила эта мысль, желание прикоснуться к нему прямо в тот момент было намного сильнее. Для меня, может быть, оно было слишком сильным, и… Я впервые почувствовал нечто такое и наверняка испугался. Да, пожалуй, это был страх, — он громко выдохнул. — В общем, я ушел, не разбудив его. Миюки уже какое-то время слушал, не прерывая рассказ вопросами. С определенного момента рассказ Ре-сана стал более откровенным, и слушать его действительно становилось интересно. Кадзуя невольно ловил себя на мысли, что он очень мало знает об этих людях, но история Реске может помочь ему узнать их немного лучше. Однажды Курамочи случайно обмолвился об одной детали, которую Ре-сан уже успел упомянуть, и Миюки долго пытался узнать у него, кто же эта счастливица. И когда он узнал, вначале его душил смех, но потом он начал видеть в этой новости намного больше темы для шуток. Впрочем, от шуток это в любом случае не избавляло. В то утро, проснувшись по звонку будильника, Курамочи обнаружил, что он в комнате один. Если для Ре-сана воспоминания прошлой ночи были мозаикой, которая в один момент сложилась в общую картину, то Йоичи этот пазл давно собрал и, проснувшись, лишь лениво оглядел его. «В конце концов, я все равно пляшу под его дудку», — подумал он, устало усмехнувшись. Ночью он не давал себе задуматься, но утром для него стало очевидно, что семпай просто смеется над ним. Заполняет свободное время, занимаясь чем-то нескучным. Ведь наверняка издеваться на чьими-то чувствами должно быть, как минимум, интересно. Они встретились в ванной. Чистя зубы, Курамочи разглядывал оставленный на шее засос и недовольно хмурился, не озвучивая своих нелестных мыслей. Заметив его расположение духа и причину, по которой шорт-стоп находился в таком настроении, Реске лишь беззвучно посмеялся, видимо, не собираясь ни упоминать этот инцидент, ни тем более извиняться. Курамочи посмотрел в зеркало и застыл, испытующе посмотрев на самого себя. Так он настраивался перед играми, когда надо было мгновенно сосредоточиться и собрать все мысли в кулак. Реске уже закончил и собирался уходить, когда Йоичи остановил его, опустив на плечо руку, подошел сзади и впился губами в шею. — Что ты… что ты делаешь? — с раздражением в голосе поинтересовался Коминато, но вырваться не пытался. Курамочи понял, что хотел бы прикасаться к этой коже дольше. Дольше, куда дольше, но через некоторое время он отстранился и ответил, ухмыльнувшись: — Всего лишь поступаю по твоему примеру, семпай, — он схватил Ре-сана за запястье и потащил на пару шагов назад, обратно к зеркалу, чтобы показать розовый свежий след на его шее. — Это ведь ты говорил, что не обижаешься, а мстишь? — пронзив Реске вызывающим взглядом, он отпустил его руку и вышел первым. Но пройдя до угла, нервно прикусил нижнюю губу, взъерошил волосы и пробормотал что-то раздраженное. «Даже когда я пытаюсь идти ему наперекор, все равно все заканчивается тем, что я делаю то, что хочет он». Может, Ре-сан совсем не хотел показывать этого, но инициатива Курамочи его обрадовала. И Курамочи прекрасно это понял, но до конца не мог позволить себе поверить, что эта радость может быть искренней. На следующий день они вышли потренироваться вместе. Уже когда они собирались возвращаться, Реске предложил: — А давай стометровку, наперегонки. — Коминато-семпай, ты собираешься со мной тягаться? — спросил, ухмыльнувшись, шорт-стоп. — Не будь таким самоуверенным, — заявил Ре-сан. Курамочи хотел сказать ему то же самое. Весь прошлый день шел дождь, и было прохладно. Во время бега потоки воздуха казались даже холодными, но это не имело никакого значения, пока не достигнут финиш. Порой Курамочи казалось, что до финиша вообще ничего не имеет значения, но кое-что прошибло его и заставило остановиться на месте. Они с Реске бежали почти вровень, но после этого мгновения семпай ушел вперед и, добежав до конца, повернулся, показав кохаю язык. Курамочи мог бы запросто назвать это жульничеством, но вместо этого он быстрым шагом дошел до Ре-сана, схватил его за плечи, словно боялся, что он куда-нибудь сбежит, и с ошарашенным взглядом потребовал: — Повтори. — Вообще, это была скорее шутка, — рассказывал Реске кетчеру, — я не собирался ему признаваться, но Йоичи так серьезно к этому отнесся… — На самом деле ты хотел сказать ему, разве нет? — с улыбкой уточнил Миюки. Коминато повел плечами. — Я не знаю. — Повтори, — потребовал Курамочи. Реске посмотрел на него и начал смеяться, невольно отвернувшись. — Повтори это, — продолжал настаивать шорт-стоп. — Ладно, — согласился Ре-сан. Он посмотрел на Йоичи прямо — в его глазах играли веселые искорки — и сказал, улыбаясь: — Я влюблен в тебя. Курамочи покраснел, но взгляда не отвел, вообще не совершил ни одного движения, оставшись неподвижным. Только в его глазах удивление сменилось осознанием. — Идиот, что ли? — проговорил Ре-сан, со смехом снова отвернувшись. — Я тоже влюблен в тебя, — твердо заявил Йоичи. — Точно идиот… — тихо выдавил Реске после его слов. Он опустил глаза, перестал смеяться — для этого не хватало воздуха, и на глазах покраснел от ушей до пяток. Курамочи продолжал стоять и прожигать его взглядом, словно не решаясь что-нибудь сделать, но на деле не веря, что его признание может вызвать такую реакцию. Он будто, не переставая, спрашивал: «Правда? Ты уверен?». Чуть позже, когда они целовались у пятой двери, пытаясь на ощупь найти, куда вставить ключ от замка, для вопросов и сомнений уже не было причин. Быстро закрыв дверь на ключ изнутри, они сбросили обувь, добрались до кровати свалившись на нее и все это время не отрываясь друг от друга, касались, снимали друг с друга одежду, целовались так, словно дышать им вовсе не было обязательно, и зажимали друг друга в объятиях так, словно у них резиновые кости. Так было ровно до момента, пока в замке не скрипнул другой ключ. Открыть дверь было невозможно, поэтому после попытки в нее постучались. — Маско-семпай вернулся, — сообщил Курамочи, приподнявшись над Ре-саном. — Спасибо, что сообщил, — слегка недовольно бросил Реске, вставая и натягивая на себя футболку. Курамочи оглядел его и упрямо выдал: — Коминато-семпай, я не хочу, чтобы он тебя таким видел. Ре-сан провел рукой по шее, подумав, что наверняка на ней остались свежие следы, и пожал плечами. Йоичи качнул головой и нахмурился. Он определенно не хотел, чтобы это зрелище видел кто-либо, кроме него самого. В дверь постучались еще раз, теперь более настойчиво, и послышалось булькающее «Уга!». Курамочи быстро открыл шкаф, достал оттуда спортивный свитер с капюшоном и бросил его Реске. — Надень это, — приказал он, открывая дверь. — Маско-семпай! С возвращением! — поздоровался он с соседом, широко улыбнувшись. Маско подозрительно оглядел его и, чуть смутившись, спросил: — Я не вовремя? Ре-сан тихо рассмеялся, потом подошел и хлопнул Курамочи по плечу, объявив: — Этого парня покусали комары! Апчхи! — Реске! Заболел? — спросил Тоору, оглядев второго товарища. — Ага, — кивнул тот, — Я попал под дождь. И теперь мне холодно. Наверное, у меня температура, — рассказал он, после чего прошел мимо, махнув на прощание рукой, спрятанной в длинном рукаве: — Увидимся. Курамочи пропустил соседа и, закрывая дверь, густо покраснел, осознав всю суть только что произошедшего диалога. Про свою шею-то он не подумал. — Не надо так меня пугать, — объявил Миюки, — я уж было думал, ты дошел до самого главного, — он с облегчением выдохнул. — Вовремя Маско-сан вернулся. — Ну. Я бы не сказал, — не согласился Коминато. — Ты вообще собираешься рассказывать про этот первый раз или нет? — недовольно бросил Кадзуя. Не то чтобы ему было интересно. Но ему было интересно. — Честно говоря, у меня нет особого желания это делать, — признался Реске, скривившись в лице. Миюки сдержал приступ хохота. — Что, настолько плохо? — Я хочу побыстрее забыть об этом. — А во второй раз? — Ээ… никак. — Третьего, видимо, не было? — спросил кетчер, не ручаясь за то, что страстно любящие друг друга снаружи не услышат его смеха. — Третий… — Ре-сан задумался.