23:59

Чип и Фокси уплетали еду, молча поглядывая на друга, будто решая – кому первому говорить. - Ощень фкушно ООкки – прошепелявил наконец бурундук с набитым ртом. - Ха! Особый рецепт! А что это вы так на сыр налетели? Уж за Фокси, насколько помню, этого не водилось. Да! Фокси! Как ты? Гаечка что-то говорила про «поствоенный синдром». Что с тобой случилось? - Э-э-э… Нуу, в общем, ничего особенного… - летунья стала пунцовой - Даа… Что-то говорит мне, что от «ничего особенного» так не кричат. Твой сонар меня чуть с ума не свёл. - Прости, Рокки… – Фокси подошла к нему, намереваясь что-то сказать ,но застыла на полдороге. Чип выполз из-за стола. По цвету его лицо очень гармонировало бы с вишнёвым вареньем в вазочке. - Рокки… В общем… это я… - Чего ты? Ребята! Хорош темнить! - Э-э-э… Рокки… Ты не против, если наша команда чуть-чуть расширится?.. Короче, мы решили (Чип подошёл к летунье, его лапы скользнули по её плечам, а потом он решительно подхватил Фокси на руки)… мы с Фокси решили жить вместе! Летунья поудобнее устроила голову на плече бурундука и прищурила один глаз, покраснев ещё больше, хотя, казалось бы, куда уж ещё-то. Повисла долгая пауза. Австралиец подвигал влево-вправо челюстью, будто оправлялся от полученного увесистого удара в подбородок. Потом он хитровато глянул на Вжика и, покручивая ус, спровил: - Долго думали? - Целую вечность! – выдохнула Фокси, зарываясь носом в мех на щеке Чипа. - Нуу, если так… Совет, как говорится… А вы, ребята, что думаете? Дейл и Гайка тем временем давились сырной похлёбкой. С самого утра им кусок в горло не шёл. По цвету они тоже выглядели очень «высокотемпературно» (градусов эдак под тысячу цельсия). Гайка нашлась первой: - Чип! Мы вас поздравляем! - Не сердишься, Гая? – черноносый бурундук сглотнул. - Нет, за что? Нууу… это несколько… неожиданно… но я рада и… счастлива – мышка замерла, почувствовав, как Дейл, стоявший рядом обнял её за талию. - А-а? – Чип был не то, чтобы поражён, но удивлён, хотя и не так как мог бы при других обстоятельствах. Его счастливая «ноша» хихикнула. Дейл тем временем откашлялся: - Рокки… Я не знаю, как сказать… - Да уж как-нибудь скажи! Ты знал об этом? - Неет. Сам вчера был поражён… Но я о другом… - Чего ещё я не знаю? Тут Вжик, зависший возле плеча австралийца, разразился специфическим жужжанием, эквивалентным гомерическому смеху. А потом пропищал: - Вззз. Давай! Руби! Дейл снова сглотнул: - Рокки… мы… эээ… короче, мы с Гаечкой тоже решили пожениться! Рокфор был ошеломлён. Гайка тем временем прижалась к Дейлу и проворковала: - Но Рокки! Ведь ты же всегда хотел видеть меня счастливой. Вот теперь я… мы… я и Дейл… вместе… и счастливы – выпалила, сбиваясь, изобретательница. На кухне Штаба повисло молчание. - Да-а-а, дела-а… - Рокфор никак не мог оправиться от «двойного бурундучьего сюрприза». Усатый мыш долго смотрел на обе парочки, которые под его взглядом всё теснее прижимались друг к другу, образуя живописную сцену типа «бок о бок, и своих не отдадим». В его голове проносились образы далёких лет. Их знакомство, вечные ссоры бурундуков, Гиго… А потом в его голове загудел набат… Он вздохнул: - Ох, ребята… Сколько времени мотали нервы старику. Знал бы – такое сегодня бы приготовил! Потом австралиец посмотрел на обе парочки долгим взглядом и вздохнул как-то безутешно, совсем не в тон только что произнесённой фразе. В Штабе повисла тревожная тишина. - Ну, что… Живите, будьте счастливы… Ох… ребята… Если бы вы знали… Компания долго стояла в обнимку. Команда преобразовалась. Начинались большие перемены.