Голос небес

       На турнире в честь нового десницы Кибела сидела рядом с Арьей, расспрашивающей своего отца о тонкостях битвы, и Сансой, которая с хихиканьем и тронутыми румянцем щеками обсуждала рыцарей вместе с Джейни Пуль. Сегодня был последний день, когда остались лишь самые сильные воины. Король праздно вещал о предстоящих поединках, а принцесса, сидящая на кушетке подле трона отца, бросала в сторону маленькой нордки предвкушающие улыбки и пару раз махнула ей рукой под недовольные взгляды своего старшего брата.        Вчера они тоже сидели здесь, любовались блеском доспехов и засматривались на красивых юношей, каждый из которых в будущем может стать кем-нибудь великим. Септим были знакомы не так много участников поединков, а изображения на знаменах ни о чем не говорили, она только начинала их изучать.        Участвовавшая в разговоре старших девочек нордка подавилась смешком, когда на поле выехал сир Грегор Клиган, старший брат Пса, как пояснила им септа Мордейн. Его не зря прозвали Скачущей Горой. Огромный, еще и благодаря стальным латам, он возвышался над самыми высокими рыцарями королевства на полторы головы. Нордские мужи, как и орки, всегда славились своими размерами, и старший из Клиганов не уступал воителям Тамриэля не только в росте, но и в свирепости.        Конь меж его ног казался уставшим пони, но Гору это ни капли не смущало. Его противником был стройный молодой мужчина, в явно новых доспехах и голубом плаще с изображением полумесяца. Оба готовились к предстоящей битве, но в победу юноши совсем не верилось.        Девочки продолжали обсуждать великана, когда к ним подошел мужчина. Невысокий, с небольшой бородкой и серебристыми прядями в темных волосах. Его кожаный плащ украшала брошь в виде пересмешника.        — Так это правда, — улыбнулся он лишь губами, в то время как серо-зеленые глаза смотрели то на неё, то на Мирцеллу. — Интересно…        — Кто вы, милорд? — привлекла его внимание Санса, но ей ответила септа. Незнакомец оказался Петиром Бейлишом, Мастером над монетой из Малого совета короля и старым другом леди Кейтилин.        Заметив, как девочки заинтересовались Клиганом, он, присев на свободное место справа от Кибелы, рассказал историю шрамов Пса.        Оказалось, что Сандор получил свои ожоги из-за игрушки брата, в которую он решил поиграть, будучи ребенком. За деревянного рыцаря, взятого без разрешения, Гора ткнул младшего брата лицом в жаровню и не отпускал, пока маленький Пес кричал, а кожа его лица горела.        — Какой ужас, — прошептала Санса, комкая юбку платья.        — Да, Грегор считается самым беспощадным из рыцарей королевства уже много лет, — продолжил говорить Бейлиш, наклонив голову. — Но если Пес узнает, что вам известна эта история, или кто-то из вас станет пересказывать её, а он пронюхает об этом, всем рыцарям Гавани не уберечь вас от его гнева.        Кибела пропустила момент, когда пики противников сошлись с их щитами, но короткий вскрик Джейни и вцепившаяся в её руку Арья вернули её взгляд к поединку. Мужчина с знаменем в виде полумесяца упал перед трибуной, на которой они сидели. Синие глаза широко распахнулись и смотрели на безоблачное небо с ужасом и неверием, в то время как кровь рваными толчками вырывалась из его горла, порванного деревянной щепкой от пики.        Арья в тот день впервые увидела смерть так близко и смотрела на капли крови как зачарованная, в то время как Санса и Мирцелла поспешили отвернуться. Девочка из Пулей ушла в сопровождении септы — от этого зрелища ей сделалось плохо. Маленьких нордок, имперок и бретонок здесь не учили воспринимать смерть как должное. Их учили бояться.        Повернув голову, она наткнулась на взгляд Петира, видимо, мужчина ожидал от них с Арьей чего-то подобного поведению Сансы. Но нет, она видела достаточно мертвых, чтобы сейчас не отводить взгляд. А из Арьи в будущем может получиться хорошая сестра по оружию. Не так давно лорд Эддард нашел для девочки учителя по военному искусству из Браавоса. Старк была в восторге от уроков Сирио Фореля и все чаще старалась вовлечь подругу в погоню за котами и стоянием на одной ноге…        Сейчас Мизинец — так называли Бейлиша — тоже сидел рядом, на пару скамеек выше, за спиной Сансы.        Кибела разглядывала узор нового платья, зеленого и воздушного. Мирцелла обычно носила подобные, тогда как Арья всегда одевалась по северному, в дорогие, но тяжелые ткани, из которых получались платья простого покроя, без украшений и рисунков. Альвдис нашла талантливую портниху и потратила большую часть денег на всевозможные одежды для них обеих и оплату обучения маленькой нордки у учителей принцессы и старого алхимика из Асшая. В Королевской Гавани лишь единицы владели этим мастерством, и дело по созданию и продаже зелий и ядов обещало приносить прибыль. Серебристые соловьи, вышитые на лифе, отражали солнечный свет и казались каплями росы на рассветной траве.        Лорд Эддард все еще отвечал на вопросы дочерей. Её мама тоже обещала прийти, хотя бы на финальные поединки, но место справа от девочки до сих пор пустовало.        — Расходы, расходы, расходы, — шипела Альвдис, покручивая в руках даэдрическую стрелу. Жизнь в Башне Белого Золота определённо разучила её экономить. За те пару недель, что они жили в Красном Замке, Довакин потратила больше половины золотых, что у них были, а король так и не позвал её обсудить вопрос об убийстве Таргариен.        Женщина подумывала начать подрабатывать в кузнице. Тот содержатель кузни, в которую она пришла для заточки оружия и создания стальных пластин для платьев и новой брони, предлагал ей поработать на него, когда поверил, что свой лук она сковала сама. Септим обещала ему дать ответ в ближайшее время. Также можно было попытаться поговорить со Старком об устройстве в его гвардию или, на крайний случай, обратиться к Варису. С каждой их внезапной беседой Паук нравился ей все больше. Но Девять были благосклонны и предоставили ей другую возможность. Турнир в честь нового десницы.        На Арене Имперского города сражения гладиаторов проводились каждую неделю. Люди приходили толпами, делали ставки, проигрывали все, что имели, или обогащались. А молодые воины получали возможность показать себя и выжить в случае проигрыша. Новый император ввел запрет на намеренные убийства поединщиков.        По залам Арены до сих пор ходили слухи о Кровопийце — Великом Чемпионе, жившем несколько веков назад — которая бесследно исчезла спустя несколько лет после Кризиса Обливиона. Споры о том, была ли она предыдущим Защитником Сиродила, раздавались не только в Кровавом зале.        Альвдис была редкой посетительницей подобных мероприятий, еще реже принимала в них участие как боец, и сейчас скачки на Тенегриве с пикой в руках совсем не прельщали, хоть и пророчили большое вознаграждение.        — Я видел за твоей спиной лук, — обратился к ней за несколько дней до турнира сир Джейме. — Если ты владеешь им не хуже, чем мечом, тебе стоит принять участие в состязании лучников.        Это пришлось ей по душе куда больше. Награда победителя составляла двадцать тысяч золотых. Упускать такой шанс казалось глупым.        Рыцари, отвечающие за подбор участников турнира, отнеслись к заявлению Септим с недоверием, но запрета на выступление женщин наравне с мужчинами не было, и ей позволили выйти в первый день, полагая её заведомо проигравшей.        Попытать удачу решили тридцать с лишним стрелков. Изначально нужно было стрелять по силуэту зверя, с трех дистанций, самая дальняя из которых составляла двадцать пять шагов. На этом этапе отсеялось не больше девяти человек. Как и у многих мужчин, стрелы Альвдис попали в область предполагаемой головы зайца. Участники с недоверием пожимали плечами, следя за тем, как она выпускает стрелы, и перешептывались между собой.        Следующее задание заключалось в попадании трех стрел на мишень как можно ближе друг к другу. Расстояние увеличилось до пятидесяти шагов. Когда стрелы нордки вонзились вплотную, несколько особо боевых девушек из первых рядов разразились аплодисментами. После этого на стрельбище стало на пятнадцать участников меньше.        Оставшемся десяти предстояло как можно больше раз попасть в силуэт человека, пока последняя песчинка не упадет на дно песочных часов. Каждый удачный выстрел позволял приблизиться к мишени на один шаг, начинать полагалось с шестидесяти.        Азарт и желание выиграть витали в воздухе наравне с запахом пота, стоптанной травы и меда. Довакин пообещала себе сохранить в памяти этот день, день, когда она, словно на битве, от которой зависели дорогие ей жизни, забывая дышать, вытягивала стрелы одну за одной, и стреляла, стреляла, стреляла, словно подпитанная Элементарной яростью.        Когда громкий голос приказал остановиться, Альвдис, как и трое запыхавшихся мужчин, стояла в нескольких шагах от своей мишени, истыканной стрелами с черным оперением.        Из-за наступивших сумерек четверо претендентов на победу, как и поединщики, должны были выступить еще и на следующий день.        И он наступил.        Даэдрические стрелы отличались от прочих своим наконечником, разделённым на два и напоминающим знак Обливиона. При попадании в плоть получались рваные раны, куда более болезненные, чем от обычных. И стоили такие стрелы куда дороже.        Последние приготовления подходили к концу, и Септим подошла к своим молчаливым соперникам.        Самый молодой, походящий на имперца короткими каштановыми волосами и весёлыми карими глазами, представился Энгайем и пообещал победить, несмотря на желание уступить прекрасной миледи. На прошлых этапах он весьма успешно выбивался в лидеры.        — Бейлон Сванн, — вежливо кивнул ей рыцарь с внешностью норда. Во время состязания лучников он отлучался на участие в поединках, но не преуспел, оказавшись выбитым из седла.        — Джалабхар Ксо, — этого человека Септим уже приходилось видеть. Нарья говорила ей, что этот редгард с кожей черной, как ночь, докучает королю просьбами об армии для отвоевания своей родины. Его одеяние, расшитое разноцветными перьями и увешанное драгоценностями, резало по глазам.        Финалистам представили мишень с центром не больше воробья, в который необходимо было попасть со ста шагов. Каждому было положено по три выстрела.        До того как Альвдис натянула тетиву, Энгай выходил победителем. Бросив на юношу быстрый взгляд и отметив, как у того от волнения задрожали пальцы, женщина выстрелила. А потом еще и еще. Стрелы выстроились в вертикальную полосу прямо по центру мишени. Довакин победила.        Толпа громыхнула ликующим ревом, приветствуя своего чемпиона. Черное знамя с серебряным соловьем под луной подняли ввысь. Ощущение пусть и кратковременной, но народной любви вдохновляло и грело сердце.        Награждение переносилось на вечерний пир, и люди разномастным потоком отправились смотреть на решающие поединки. Хлопнув по плечу молодого лучника, нордка пошла к трибуне, над которой развивались знамена с лютоволком.        Кивнув лорду Старку и улыбнувшись его дочерям, она заняла место рядом со своей.        — Победа, — шепнула Септим девочке, устраивая лук с колчаном между их сидений.        — Я и не сомневалась, — Кибела приобняла мать, радуясь, что та успела к началу поединков. — Теперь тебе не придётся искать работу.        — В ближайшее время, да, — поправив капюшон Соловьиного плаща, Альвдис распустила тугой хвост, позволив волосам рассыпаться по черненой коже.        — Со времен правления Таргариенов женщины не одерживали побед в состязаниях лучников, — проговорил мужчина, сидящий на ряд выше девочек Старков. — Вы, определённо, привлекли к себе внимание.        — Ты не видел, как она обходится с мечом, Мизинец, — ответил Ренли, сидящий ещё выше. Он был одет в шелка и бархат, которые смотрелись на нем гармоничней, чем на большинстве женщин. Мастер над законом с теплом посмотрел на нордку. — Мое почтение.        — Я более, чем восхищен такой отвагой, — не обращая внимания на речь Баратеона, продолжил Бейлиш. — А уж как меня восхитила ваша история.        — Благодарю, — повернув голову, чтобы было удобнее смотреть собеседнику в глаза, Альвдис заметила в них интерес. — В наших краях женщины и мужчины равны.        — Как необычно. Но, разумеется, мы еще побеседуем об этом, — заметив что-то, он расплылся в ухмылке. — Лорд Ренли, не желаете поставить на Пса? Помнится, вчера он весьма успешно сумел сбить вас с кобылы.        Кибела хихикнула.        — Брат короля вылетел из седла вверх ногами и упал с таким хрустом, что мы решили, будто это сломалась его шея. И все так обрадовались, когда он поднялся. Оказалось, что это отломился один из огромных золотых рогов с его шлема, — пояснила девочка громким шёпотом. — Он преподнес его сиру Клигану словно цветок.        Ренли расхохотался.        — Спасибо, что пояснили, как это выглядело со стороны, юная леди, — он склонил голову, легко улыбаясь покрасневшей девочке. — Что до вашего предложения, лорд Бейлиш, то да, я ставлю сотню золотых на Пса.        Сандор как раз выехал на поле. В громоздком сером панцире и искусно скованном шлеме в виде собачьей головы.        — А вы, лорд Старк? — Петир обратился к молча следящему за разговором Эддарду.        — Воздержусь, — новый десница не жаловал подобные споры.        — Что ж, а я рискну золотыми, поставив на Цареубийцу, — Альвдис покоробило от этого слова.        — Почему же вы не спросили меня? — выдавив ухмылку, она решила, что может потратить немного от выигрыша на развлечение.        — А вы желаете? В таком случае, прошу прощения. Кого из противников предпочтете? — живо заинтересовался Мизинец.        В этот момент с другой стороны поля на гнедом жеребце с золотой попоной выехал Ланнистер. Его покрытый золотом доспех блестел на солнце, как и шлем в виде оскалившегося льва.        — Сто золотых на сира Джейме, — прикинув, что брат королевы ей более симпатичен, ответила Септим.        — И почему я не удивлен, — шепнул Бейлиш Ренли, покосившись на Кибелу. Противники опустили забрала и, разъехавшись по разным сторонам дорожки, взяли пики на изготовку.        Когда они столкнулись первый раз, Клиган едва сумел удержаться в седле. Однако на следующем круге его пика встретилась с щитом Джейме в прямом ударе, отчего разлетелась на щепки. Но цель была достигнута. Ланнистер повалился на влажную глину.        — Поздравляю, — ощутив легкое разочарование от поражения золотого рыцаря, женщина повернулась к Ренли.        — Но впереди еще два боя, — не терял задора Мастер над монетой. — Здесь я выберу Гору… — его перебил смех толпы, среди которого наиболее ярко слышался хохот короля. Во время падения шлем Джейме помялся и повернулся так, что лишил своего владельца способности видеть. Ланнистера, словно слепого котенка, увели к кузнецу. Альвдис решила взглянуть на реакцию Серсеи, но её место пустовало.        Кибела не преувеличивала, описывая старшего из Клиганов. В этом мужчине нордская кровь мешалась с великаньей. На этом турнире он был единственным, убившим своего противника.        Сейчас же против него выходил сир Лорас Тирелл. Имперец лет семнадцати, с копной каштановых вьющихся волос и добрыми карими глазами. Стройный, в серебряной броне, украшенной драгоценными, выложенными в виде цветов камнями, и плаще, на который были нашиты живые незабудки. Попона на его белоснежной лошади тоже была из настоящих цветов — белых и красных роз.        Проезжая мимо них, он остановился и, достав одну из красных роз, подарил её Сансе. Нед кивнул цветочному рыцарю, в то время как взгляд последнего зацепился за стоящий возле Альвдис лук. Он легко приподнял брови и, напоследок улыбнувшись каждой из трех девочек по очереди, отправился к своему краю арены.        — Он самый красивый здесь, — прошептала девушка, зачарованно поглаживая лепестки цветка в своих руках. Арья и Кибела, переглянувшись, синхронно закатили глаза.        Жеребец сира Грегора, размером чуть меньше Тенегрива, не слушался. Он брыкался и пробовал встать на дыбы, но вес хозяина и жестко натянутые поводья едва позволяли ему проявить волю. У его коня течка, внезапно поняла Септим и решила, что не ошиблась, послушав дочь и выставив сотню за сира Лораса.        Отвлекшись на удержание жеребца, Гора не успел отразить удар пики цветочного рыцаря и вывалился из седла, повалив коня сверху. Выбравшись из-под него, рыцарь кинул свой шлем в грязь и с гневом уставился на победителя.        Люди аплодировали, свистели, смеялись и особенно громко на этот раз звучал хриплый смех Пса. Его поражение брата радовало больше всех, а может, и тот факт, что им не придётся встретиться в финальном поединке.        — Меч! — раздался над полем крик, заглушающий всех. Оруженосец Грегора вынес тому стальной двуручник, которым огромный рыцарь пользовался как обычным клинком.        Септим ощутила прикосновение дочери к своей ладони, когда Гора наполовину перерубил своему коню шею.        Цветущая улыбка слетела с губ сира Лораса, когда он понял, что жеребцом Клиган не ограничится. Юноша успел лишь подставить шит, когда удар сира Грегора сбил его с лошади.        Толпа зароптала, но никто не спешил вставать между озлобленным Горой и испуганным мальчишкой.        — Не дай убить его, — вцепилась в предплечье дочь, похоже, рыцарь понравился не только Сансе, сейчас заливающейся слезами. Дернувшись, Кибела уронила колчан со стрелами куда-то под трибуну и доставать их не было времени. Грегор неумолимо надвигался на пытающегося спастись Тирелла.        Все произошло за пару мгновений. Вот Септим хватает лук и, перепрыгивая через заграждение, мчится на перерез Клигану, уже занесшему меч для последнего удара. Сталь врезается в зазубрины эбонита, и женщина под удивленные крики народа сдерживает удар, вцепившись в лук обеими руками и не позволяя мечу пройти дальше.        — Не тронь, — рычит Альвдис на манер дракона, в то время как в груди зарождается пламя, но нет, ту-ум следует оставить на крайний случай.        — Не лезь, — мужчина, что выше её на две головы и в два раза шире, оставляет рукоять в одной руке, замахиваясь второй для удара.        Подбежавший сзади Пес резко дергает нордку за полы плаща и толкает в сторону поднявшегося цветочного рыцаря. Сам же Сандор вступает с братом в бой, не давая тому приблизиться ни к победителю, ни к безумной женщине.        Повесив лук за спину, Довакин, схватив ошеломленного юношу за руку, увела его к шатрам вне зоны видимости Горы, теперь увлеченного поединком с Псом.        — Я обязан вам жизнью, миледи… простите, но мне не знакома семья с подобным гербом, — зачастил Лорас, явно взволнованный произошедшим.        — Альвдис… Альвдис Септим. И я не из Вестероса, — не заметив на юноше следов крови, за исключением рассеченной брови, женщина удовлетворенно кивнула. — Звуки боя стихли, полагаю, мы можем вернуться.        — Думаю, стоит отдать победу сиру Сандору, — словно с сомнением посмотрел на неё Тирелл. — После произошедшего поединок с ним будет бесчестным.        — Пожалуй, так, — если бы не Пес, нордке пришлось бы воспользоваться Бритвой Дагона, единственным клинком, который она прихватила с собой, или открыть всем присутствующим на турнире силу голоса. Но то, что он дернул её за плащ, словно щенка за загривок…        Юноша остановился.        — Не думайте, что я забуду о вас, — приняв её внезапную хмурость на свой счет, Тирелл оскорбился. — Теперь вы друг дома Тиреллов, и вам всегда будут рады в Хайгардене. Возьмите.        Стянув с руки перчатку, он снял с указательного пальца золотое кольцо в виде розы, щедро посыпанной небольшими изумрудами. Взяв ладонь Альвдис в свою и бросив взгляд на одно из её колец, он надел свое.        — Как раз в пору, миледи, — улыбнулся он.        Подходя к королевской трибуне, они наткнулись на старшего из Клиганов. Его ледяные голубые глаза встретились с такими же серыми. Когда Гора двинулся к выходу с арены, его рука едва коснулась плеча женщины. Септим чувствовала, что им еще придётся скрестить клинки в настоящей битве.        Взволнованная Кибела стояла рядом с Эддардом. Видимо, десница решил обсудить произошедшее с королем, а дочь не смогла остаться на месте. В её руках Альвдис заметила свой колчан, полный подобранных стрел.        После признания Пса победителем девочка решила вернуться в Замок вместе со свитой принцессы. Довакин же отправилась на последнее состязание.        Суть общей схватки заключалась в битве множества воинов между собой без разделения на поединки. Рыцари в плащах с изображениями всевозможных гербов скрещивали свои мечи, а кони под ними старались не столкнуться друг с другом.        На этот раз Альвдис сидела на одной из немногих трибун, окружающих поле брани, рядом с Ренли. Оказалось, что они с сиром Лорасом были близкими друзьями, и после их возвращения на арену Баратеон выразил ей сердечную благодарность.        — Кто это? — среди множества рыцарей наибольшее внимание привлекал русоволосый, бородатый мужчина с длинным мечом, зачарованным на огонь. Переливающееся по клинку пламя отпугивало лошадей противников. Прочие мужчины, которых она встречала в Вестеросе, пользовались железом или сталью, только Нед Старк и лорд командующий Мормонт владели мечами из валирийского сплава, который Септим в начале приняла за эбонит. В то же время мужчины называли металл её оружия скованным в Валирии.        — Торос из Мира, — усмехнулся брат короля. — Он красный жрец Владыки Света и вечно пьяный безумец.        — Владыка света? — уточнила она, не отрывая взгляда от скрещенных мечей двух рыцарей. Мальчишки и старика.        — Да, один из популярных Богов в Вольных городах, — в Винтерфелле Кейтилин говорила с ней о Богах. О том, что в большей части Вестероса молятся Семерым, но Север все еще чтит Старых Богов, чьи лики вырезаны на белых деревьях. Бенджен рассказывал о Чардревах и о их помощи там, докуда может дотянуться взор плачущих кровавым соком глаз, но таких мест на юге немного — практически все деревья были вырублены в давние времена.        — А кому молитесь вы? — Лорас в расшитом золотыми розами камзоле казался еще тоньше, чем на арене.        — Мы с дочерью поддерживаем Культ Девяти, — с каждым годом Альвдис находила в Храме всё больше покоя. Ни это ли коготки старости, о которых говорила Вермина? — Возможно, я поведаю вам о них когда-нибудь.        Проповедничество сейчас было не к месту. С каждым выбывшим из толкучки народ волновался все сильней и кричал все громче. Каждый хотел подбодрить того, на кого поставил деньги. Отвоеванные у Мизинца монеты снова пошли на ставку, в этот раз за рыцаря с пылающим мечом.        — Одолей их, Жрец, — прокричала она, поддавшись витавшему в воздухе настроению. И была услышана. Выбив меч одного из противников, Торос повернул лошадь и, найдя нордку в толпе, расплылся в улыбке. Победа осталась за ним.        Унеся в покои лук и позволив Нарье «сделать вас похожей на леди, миледи», Септим отправилась на пир в честь нового десницы и победителей турнира.        Черная парчовая туника до колен с длинными рукавами и вырезом, открывающим ключицы, была расшита серебряными нитями, переплетение которых воссоздавало их новоприобретённый герб. Соловьи летали по тяжелой ткани, сидели на искусно вышитых ветвях и смотрели на луны, разбросанные по рукавам в разные фазы своего явления людям. Низ же остался Соловьиным. Ни один из кузнецов и сапожников не мог воссоздать зачарование неслышных шагов. К прочим украшениям прибавился обруч из темного металла. Он был тоньше Этериевой короны и более изящным, но прекрасно удерживал распущенные волосы, не давая им спадать на глаза. Служанка позволила себе легкий упрек в сторону столь темного образа, но пристегнутый к поясу клинок и ироничный взгляд беловолосой женщины советовали замолчать.        В этот раз пиршество решили провести в Западном дворе, на открытом воздухе. Люди пели, ели, пили, танцевали, мужчины мерились силой, а шлюхи старались заработать как можно больше серебра.        Проходя мимо шатров, Септим услышала за спиной тяжелые шаги. Разумеется, кто угодно мог спешить на пир, но поступь была знакомой.        Довакин не стала сопротивляться, когда её схватили за локоть и отвели в сторону.        — Куда ты полезла, идиотка? — серые глаза младшего из Клиганов скользили по её лицу, словно разыскивая на нем остатки безумия, толкнувшего её кинуться на перерез Горе.        — Не говори со мной так, — тоном, которым обычно отчитывала новоявленных ассасинов, ответила она, обжигая мужчину ледяным взглядом. Рука, сжимающая её запястье, опустилась.        — Ты не знаешь этого человека, он убил бы тебя, — чтобы смотреть Псу в глаза, приходилось немного приподнимать голову. Среди явного гнева мелькало что-то похожее на беспокойство.        — Он ничего бы не смог сделать мне, — проговорила она спокойней, уверенная в неоспоримости своей правоты.        — Безумная баба! — процедил мужчина сквозь зубы.        Отточенным движением Клинок Горя покинул свое пристанище, и лезвие его коснулось обгоревшей кожи.        — Не смей называть меня безумной, — привстав на носочки, прошипела нордка ему в лицо. Напряжение последних дней начинало вырываться наружу. — И я тебе не баба.        — Вот вы где! — развязной походкой Торос из Мира вырулил из-за поворота. — Оу, прошу прощения, что отвлекаю вас от столь увлекательного занятия, миледи, но убьете его потом.        Подойдя ближе и кивнув убравшей клинок Альвдис, он приобнял Сандора за плечо.        — Король идет чествовать своих победителей! — приложившись к фляжке, поведал он. Скинув его руку и бросив на женщину тяжелый взгляд, Клиган двинулся в сторону королевской ложи.        — Вы явно ему по душе, — доверительно прошептал мужчина, беря её под руку. — И не могу не заметить, что вы чудесно стреляли, миледи. Говорят, те немногие, кто отважился поставить на вас, обогатились.        — А вы прекрасно сражались, — чуть склонила голову в ответ.        — О, я слышал вас, — самодовольная ухмылка на пару мгновений тронула его тонкие губы.        — Ваш меч, Торос, кто наложил на него зачарование? — это интересовало её больше всего.        — Зачарование? Нет-нет, никакой магии, просто немного дикого огня, — нахмурив брови, он кивнул на пустые ножны. — Смесь прожигает любой металл, и после каждого турнира приходится брать новый меч.        — Мне сказали, вы жрец, — с долей разочарования отметив, что с улучшением новых вещей придется подождать, она указала на фляжку в его руке.        — Никогда не мог отказать себе в хорошем роме, — он протянул ей напиток, но Альвдис отрицательно покачала головой. — Что до моего жречества, то я пытаюсь донести до короля веру в Рглора, Бога Пламени и Теней, и обратить в неё людей Вестероса.        — И как успехи? — нордка приподняла бровь. От трона, на котором восседал король, их отделяла заставленная пиршественными столами площадь.        — Народ в Семи королевствах предпочитает своих Богов, которым молились их отцы и отцы их отцов, — туманно поведал он. — Поэтому вряд ли удастся что-то изменить в ближайшие годы.        Спустя время король подозвал их к себе, чтобы под гомон народа вручить заслуженную награду.        — Ты неожиданно хорошо показала себя сегодня, — обратился к ней Роберт, пока вытаскивали сундуки с монетами. — Ещё и этот случай с Горой. Видят Боги, я думал он перерубит тебя пополам!        — К счастью для меня, этого не случилось, — в голове мелькнула мысль, что слышащая их разговор Серсея все же предпочла бы вариант с сокращением её тела на две половины.        — Да… — задумчиво кивнул Роберт, пришло время представить лидеров турнира. — Победителем среди лучников становиться Альвдис из дома Септимов. Определённо придётся подумать над обучением наших стрелков, раз их с такой легкостью одолела женщина.        Среди людей раздались смешки. Нордка же попросила Джори отправить кого-нибудь из людей унести золото в свои покои.        Барды пели что-то о битвах. Люди, в большинстве своем пьяные, пытались достигнуть беспамятства или вели глубокомысленные беседы и споры, грозящиеся перерасти в поединки. Кибела, как и девочки Старков, отправилась спать. Нордка тоже встала из-за стола, чтобы покинуть пир, когда король вновь подозвал её к себе.        — Песни этих идиотов меня утомили, — ударил по столу пьяный Баратеон, и музыка стихла. — Спой что-нибудь из своих краев.        — Я не думаю, что…        Роберт поднял руку, призывая её замолчать.        — Не думай, Соловей. Пой.        Одолжив у одного из бардов самую пристойную на вид лютню, она вернулась к королевскому столу. Последний раз Альвдис пела для людей в Торговом районе Имперского города. Прогулки среди простых жителей империи позволяли узнать, что за мысли ходят в народе, и помогали хоть на немного отвлечься от упавшей на неё ответственности.        Воспоминания о доме резанули по сердцу. Как там её император?        Пальцы прошлись по струнам, привыкая к их звучанию. Женщина прикрыла глаза.        — Там, за третьим перекрестком, и оттуда строго к югу,        Всадник с золотою саблей в травы густо сеет звезды.        Слышишь? Гроздьями роняет небо из прорех зерно стальное,        Горные лихие тропы покрывая пеленою.        Альвдис будто перенеслась в родной Скайрим. Такой разный и местами суровый, но привычный и понятный. Сейчас она не стояла подле короля чужой страны, а во всю мощь неслась на Тенегриве по Вайтрановским полям, а перед глазами возвышалась Глотка Мира.        — Там, у третьего причала, сизый парус, парус белый,        Делят небо от начала до рассвета рваной раной,        Слышишь? Море омывает шрамы, посыпает крупной солью        Струпья цвета бычьей крови, словно память древней боли.        Эта глупая ложь про корабли, ставшая спасением. А ведь они и правда собирались вернуться в Доки Виндхельм морем. Септим бессчётное количество раз наблюдала за тем, как узорчатый нос «Северной девы» разбивает морские льдины.        - Там у третьего порога, за широкою ступенью,        Верно шелковые камни, бьется надвое дорога,        Слышишь? Правый путь ведет на пристань,        Путь окружный — в горы, к югу, но на свете нет дороги,        Чтобы нас вела друг к другу!        До чего же часто в последние годы ей приходилось метаться между провинциями. А теперь вот приходится думать, как вернуться из чужого мира в родной. Только бы не началась война…        - Дороги сплелись в тугой клубок влюбленных змей,        И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло…        Даэдра, смирись! Мы все равно тебя сильней,        И у огней небесных стран сегодня будет тепло.*        Ей всего лишь раз довелось побывать в Совнгарде. Но разве истинный норд может забыть Зал доблести? Оставалось лишь надеяться на возвращение туда после смерти, но как бы не хотелось вновь выпить меда с героями древности, время покинуть мир живых еще не пришло.