Сказка о Чудовище-Принце и волшебном семечке

      Рассказ Дианы де Меридор о первом знакомстве с графом Монсоро был не объективным, не честным, и преследовал собой исключительно одну, конкретную цель — обгадить его с головы до ног, и как можно жиже, но при серьёзном разборе случившегося, истеричные всхлипы девицы Меридор не выдерживают никакой критики: — Я бежала, я рыдала, я умоляла, а он не слышал, а потом услышал, увидел, я думала он спасёт мою Дафну, а он её, мерзавец, заколол.       Как я понимаю,дорогой читатель, баронская дочка уповая на собственную красоту и оригинальность, всерьёз рассчитывала на то, что стоит ей только появиться на глаза охотникам, как они сразу обалдеют, обомлеют и сделают так, как она хочет. Ничем другим я не могу объяснить её идиотское решение - бежать за охотничьей кавалькадой, глотая пыль.       Пешком догонять верховых, охоту, когда всё эта масса - кони, люди,собаки, гурьбой, в едином порыве несутся за зверем, с лаем, топотом, воплями, криками, завыванием охотничьих рожков - это так же бесполезно, как пешему догонять всадника, и пытаться вести с ним на бегу дискуссию о смысле жизни.       Эмоциональный порыв девицы понятен, но этот её расчёт, что сейчас она догонит и всерьёз уговорит, вполне укладывается в понятие "слабоумие и отвага". Всё случилось, как и должно быть - охота завершилась полным успехом охотника, который всё утро гонялся за дичью по лесу, а появление из леса зарёванной, запылённой, растрёпанной девицы мало кто поначалу воспринял всерьёз: - Граф меня увидел! - причитает Диана, явно не понимая, как можно её, ЕЁ! не заметить, как можно её, Её!игнорировать, как и не понимает той простой вещи, что для вздрюченного погоней, этим древним, как сама природа действом, мужика, она была лишь частью пейзажа.        В голове у баронской дочки не укладывается, что граф, мчась лесом на взмыленной лошади, узрел вовсе не знатную девицу, ибо в его понимании знатные девицы должны были сидеть дома за вышиванием, а не бегать вприпрыжку по лесу, глотая пыль и вляпываясь, то и дело, в конский помёт. Девушке благородного происхождения неоткуда было взяться на той лесной просеке, да ещё в совершенно непотребном виде, - грязной, растрёпанной, без сопровождения и охраны.       И вместо сказочной красавицы, какой регулярно представляет себя баронская дочка, а мэтр Дюма старается эту "красавицу "читателю впарить, причём весьма успешно, граф Монсоро увидел некое существо, облачённое в женское платье, замызганное и растрёпанное, которое что-то там петюкало ему вслед, слабым жалобным голоском.       Граф спозаранку гонял по лесу дичь и почти загнал, поэтому не был в тот момент склонен слушать чьи-то жалобные причитания, как и не не успел рассмотреть божественную красоту этого самого "нечта", потому что всё его внимание было сосредоточено на добыче. Миссия девицы Меридор, которая рассчитывала своей опупенной красотой спасти мир, потерпела громкое фиаско. Прямо там.Чего означенная девица графу по жизни не простила.       Позиция баронской дочки по этому поводу была ясна, как день: граф, мчась галопом по лесной чаще, видимо, должен был пронзить взглядом время и пространство, и понять, в азарте и запале погони, что смутная, мелькнувшая позади фигура в женском платье, это вовсе не какая-нибудь местная дурочка, которая имеет обыкновение бегать, как не привязанная собака, за любой охотничьей кавалькадой, а совсем наоборот — наследница благородного рода и первая красавица провинции.       И, конечно, тем же чудесным наитием, граф должен был понять, что лань, которую он гоняет всё утро, любимица этой красавицы, и трогать её ни разу нельзя, а если он этого не понял, тогда он законченная сволочь, и все его извинения, которые он поспешил принести, не будучи ни разу виноватым — чистой воды враньё.       Передёргиванием фактов и эмоциями девица Меридор жмёт из читателя слезу и сочувствие к своей нелёгкой доле, но если пройтись строго по канве сюжета, то картина случившегося будет совсем иная. Вот граф Монсоро мчится во главе охотничьей кавалькады, задавая ритм, темп и скорость всему этому мероприятию; он гонит зверя, и ему в принципе плевать, что там по сторонам происходит. Граф видит Диану, как некое смутное пятно, которое машет руками и крякает чего-то там вслед его лошади, но ему в запале погони остановиться так же трудно, как тому любовнику из анекдота про паровоз, и конечно же ему в голову не могло прийти, что нужно останавливаться, ломая весь "строй" охоты. Да с чего бы вдруг?        Монсоро благополучно заколол животинку, вытер пот со лба, и перевёл дыхание, а увидав, что хлопнувшуюся в обморок девицу, как мы знаем из рассказа Дианы, уносят, только после этого спросил:«А что это было?» И тут его огорошили, сообщив, что это вовсе никакая не местечковая дурочка, а дочь известного в этом краю вельможи, красавица, умница, только какого лешего она тут оказалась, непонятно; про любовь баронской дочки к парнокопытной, покрытой шерстью животине, полагаю, никто кроме отца и не знал.       И конечно граф помчался с визитом к барону, но вовсе не из-за прелестей его дочери, как убеждает нас сериал, в котором мамзель Мариани брякнулась под ноги Беляеву, всеми этими прелестями напоказ. Граф Монсоро не видел баронскую дочку вблизи, он не успел её даже разглядеть толком, не то что влюбиться по-уши, а к барону поехал, ибо дело было нешуточное: девица повела себя неприлично, бродя без сопровождения так далеко от дома, беготнёй и обмороками подвела под "монастырь" графа, да и пострадать могла куда более серьёзно.        Я полагаю, что на языке у графа Монсоро поначалу крутились вовсе не извинения, но старик Меридор его обаял. Рассказал про нежную привязанность дочурки к парнокопытному, и вот тут-то, жизнь и заиграла новыми красками для Бриана де Монсоро. Именно из семечка нежной привязанности баронской дочки к лани, дорогой читатель, и проросла любовь этого необычного человека,а вовсе не из-за тех мифических прелестей баронской дочки, коими читатель непрестанно заморачивается.