🍓🍓🍓
За ударом последовал следующий, затем ещё один, и ещё… Рик молча принимал всю ярость друга, даже не пытаясь сопротивляться или хотя бы прикрыть лицо руками. Он чувствовал жгучую боль в отяжелевшей голове и ощущал стекающие капли крови, но ни на мгновение не прекращал молить Бога, чтобы Дэрил ослушался его и пришел домой позднее. Он корил себя за собственные глупые условия, которые поставил Дэрилу, корил и за то, что в голове не могла задержаться хотя бы одна полезная мысль, способная спасти юношу от подобной участи. Что Рик может сделать? В какую дверь стоит выйти, чтобы не навредить Дэрилу? И если такой выход существует, не заставит ли он страдать Уилла и Аманду? Что если он заберёт у них Дэрила и потом они не захотят даже слышать о собственном сыне? Что бы Дэрил ни говорил, он будет с горечью вспоминать о прошлом: о любящих родителях, которые готовы прийти на помощь в любую секунду, случись что-нибудь плохое; о тёплых маминых объятиях, согревающих даже в самую холодную погоду; её вкусной еде, приготовленной заботливыми руками; по шуткам и перепалкам с отцом, и даже по его наставлениям, которые всегда раздражали несносного мальчишку. Рику хорошо знакомы эти чувства, и он боялся, что в сердце Дэрила будет жить тоска. Тяжелый удар прошёлся по виску. В голове всё загудело, и Рик, пошатнувшись, едва не упал. Его удержали крепкие руки, стискивающие ткань рубашки и пиджака, прижимая к холодной стене. Уилл что-то яростно продолжал кричать, но из-за мыслей и шума в ушах, Рик не мог расслышать его. Что, если он даст время Уиллу, а всё станет только хуже? Либо не даст его вовсе и упустит свой шанс сохранить семью? Что делать? Что же делать? Сможет ли Уилл смириться с их любовью, которую считает позором? Он не может даже контролировать свою ярость. Пусть только Дэрил задержится как можно дольше. В комнате вдруг послышались крики друзей. Рик пытался расслышать их, но они лишь причиняли лишнюю головную боль. Словно через пелену он видел знакомые лица; их ошарашенные глаза уставились на него в ужасе, а руки пытались оттащить обезумевшего мужчину. — Уилл! Приди в себя! — кричал Уолш, крепко стискивая руки друга. — Ты убьёшь его! Уилл зарычал, всем телом подавшись вперед, пытаясь нанести ещё удар. — Пусть умирает! Таким ублюдкам не место на земле! Ослабленный, Рик едва держался на ногах. Он оперся рукой о стену и склонился вперед, позволяя крови стечь изо рта. В левом глазу все плыло: невозможно было разглядеть даже очертания собственных дрожащих ног; резкая боль в голове усилилась, не позволяя сконцентрировать внимание ни на чём, кроме пульсации, сводящей с ума. Граймс поморщился, когда последовали новые крики: — Столько лет ты строил из себя преблагородного, чтобы сейчас вонзить мне нож в спину! Ты уничтожил нас! Ты уничтожил моего ребёнка, слышишь, ублюдок?! Я буду молить Бога, чтобы ты горел в самом страшном котле ада! — Что случилось?! — в панике воскликнула Аманда. Из её глаз хлынули слёзы при виде окровавленного лица друга. — Почему ты это делаешь, Уилл?! — Этот мерзавец совратил твоего сына! Слова словно пощечиной хлестнули хозяйку поместья. Все оторопели и с ужасом уставились на когда-то лучшего друга, до конца не веря в услышанное. В комнате всего на мгновение, показавшееся вечностью, повисла тишина. Рик сглотнул, ощущая металлический вкус крови во рту, и думал о том, сколько пробило на часах. — Пока он жил с нами в одном доме, ел за одним столом, шутил, веселился, этот ублюдок совращал нашего сына! — почти рычал Диксон. — Столько лет мы тащили эту змею на груди, и наконец она укусила! Я должен был понять сразу, когда ты начал защищать этих извращенцев! Но за твоим мнимым благородством сложно было догадаться, что ты один из них! Сколько времени прошло? Сколько понадобилось Уиллу, чтобы избить его настолько, что он едва стоит на ногах? Сколько было на часах, когда он только вошёл в поместье? Он должен помнить. Как только он переступил порог, взгляд тут же устремился на часы. Он видел! Он должен был запомнить! Где была большая стрелка часов? Почему он, чёрт возьми, настолько задержался у Кэрол?! Именно эта мысль пришла к нему тогда, так почему же сейчас не может вспомнить?! Рик отсчитывал приблизительное время, но каждое слово болью отдавалось в висках, сбивая с мысли. За криками и паническим метанием мыслей, он не смог услышать звук подъехавшей кареты.🍓🍓🍓
Карета прибыла во двор поместья быстрее, чем Дэрил рассчитывал, и он был более чем доволен этим. В конце концов, сдержать все данные обещания у него получилось: он уверенно стоит на своих двух ногах, без единого признака побоя, в здравом уме и, как бонус, ему удалось сохранить лицо перед друзьями. Разумеется, ученики пансиона не упустили из виду того, что Дэрил растягивает одну кружку пива, когда многие уже опустошили третью. На все ехидные намеки и смешки он уверенно отвечал, что напиваться не намеревается, ибо возраст для совершения подобных глупостей уже прошёл. Гленн и Мэгги тихо смеялись, пока младший Диксон кидал на них недовольные взгляды, коря себя за подобную чушь, слетевшую с губ, и Граймса, ограничившего его свободу. Сидеть и смотреть как другие участвуют в конкурсах на выпивание было тяжело, особенно осознавая, что он бы мог с легкостью победить. Однако после его слов о «взрослении», Дэрил не без удовольствия заметил, как некоторые из одноклассников последовали его примеру, и в глупых состязаниях Ровии почти никого не осталось. Дэрил злорадно ухмыльнулся, глянув на всё ещё потешающихся друзей, и сделал глоток пива. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Он уже предвкушал увидеть завистливое лицо Мэгги, когда «случайно» проболтается о том что они с Риком делали наедине в усадьбе. Ей-то самой придётся ждать досвадьбы. И даже после этого придется брать всё в свои руки. С робостью Гленна далеко не уедешь. И пусть сам Рик не давал даже намека на подобные планы, всё уже было решено. Дэрил — не Гленн: сидеть и ждать своего часа вовсе не входило в его планы. Не успел Дэрил предаться грёзам о предстоящем дне, как на его шее вдруг повисла мисс «Я люблю всё розовое», которая по несчастью оказалась родственницей Ровиа. Услышав противное «Дэри!», взятое в привычку ещё со времен первой их встречи на балу, Дэрилу захотелось грубо отпихнуть её и бежать как можно дальше и как можно быстрее. Но какие-то нормы приличия и воспитания в него нет-нет, да и впихнули. Даже он понимал, что было бы не очень-то красиво с его стороны, если бы она упала, разрыдалась на всю таверну, и на него глазели с осуждением. Дэрил задался логичным вопросом: чего эта дамочка из достаточно благополучной семьи делает в таком не очень-то приличном месте? Пол сию же секунду расплылся в дурацкой улыбке и незамедлительно ответил: — А она сама напросилась. Только услышала, что среди приглашенных будет и её будущий муж, сразу побежала выбирать платье. Я не мог возразить, всё же душа моя добра и благородна. Вдруг ты и вправду останешься холостяком-девственником? Дэрил едва держался, изо всех сил стараясь соблюсти правило «не ввязываться в драки». Ей богу, случай располагал к тому, чтобы наконец навалять этому наглому, пучеглазому кретину. Пусть утырок благодарит Граймса за целые зубы и не разбитый нос! Назойливая барышня всё не отходила от него, без устали болтая о своих розовых одеяниях и о том, какое злачное место они выбрали для того, чтобы повеселиться. По её мнению балы намного веселее и в них есть эстетика. И на них очень легко найти себе богатого мужа. Однако сама она уже никого не намеревалась искать, ведь у неё появился Дэрил. «Миссис Диксон» — как ей к лицу подобное обращение! Все подруги просто умрут от зависти, ведь о нём в тайне мечтает каждая! Дэрил поморщился и сжал в руках стакан, силясь не запустить им в пустую голову. Да лучше он сгинет в канаве, чем женится на этой фривольной болтушке. Как же хотелось увидеть её выражение лица, если бы ему было дозволено признаться в том, что он не заинтересован ни в каких девушках, и «будущий муж» променял её на определенного мужчину. Вот была бы потеха! Как бы она ни раздражала, Дэрил мог признать одно: мисс «Я люблю всё розовое» в каком-то роде сослужила ему службу. Все одноклассники с задором могли наблюдать как он закатывает глаза от каждого её слова, и как из веселого Диксона он медленно превращается в угрюмого зануду, который мог взорваться в любую секунду. Если поначалу он злился на Рика за условие «прийти домой не позже девяти вечера», то благодаря ей Дэрил только и ждал момента, как бы поскорее покинуть это злополучное место. Теперь ему и вовсе не пришлось искать должного оправдания: оно было прямо у всех перед глазами, в пышном розовом платье и огромной шляпе (тоже розовой). Однако пусть он и смирился с условиями Граймса только для того, чтобы поездка в усадьбу не отменилась, в следующий раз Дэрил решительно планировал не идти у мужчины на поводу. Тем не менее, несмотря на некоторые погрешности этого вечера, Дэрил приехал в поместье в хорошем расположении духа. Всю дорогу он не переставал представлять то, как гордо зайдёт в дом, покажется Рику и укажет пальцем на часы. Похвалы от него Дэрил никакой не ждал: это бы лишь задело гордость, которая и так, не замолкая, трещала о том, как уже сейчас он делает всё, чего бы ни попросил Рик. Но даже она склоняла голову перед ожиданием завтрашнего утра. Грудь сжималась от волнения, а воображение всё не унималось, желая подобрать наиболее подходящую картину, претендующую на то, что могло бы оказаться реальностью. Однако Дэрил уже знал, что ни одна из них не сравнится с тем, что будет на самом деле. И это незнание заставляло его нервничать. Хуже было то, что ему не у кого было спросить совета. А если бы он и нашел этого человека, смущение не позволило бы раскрыть даже рта. Поэтому приходилось молчать и смиренно ждать, мучая мозг мыслями. Когда Дэрил оказался на свежем воздухе, ночной ветер обдал лицо, и он вдохнул, наполняя легкие кислородом. Волнение слегка утихло. Однако стоило лишь взглянуть на поместье и увидеть желтый свет из окна гостиной, оно тут же вернулось, словно никуда не уходило. Дэрил закусил губу, стараясь не показывать своей улыбки, хотя рядом и не было никого, кроме лошадей да кучера, который и вовсе не мог разглядеть его лица в темноте. Придурок наверняка сидел там с родителями, поглядывая на часы, и, разумеется, думал о нём, страшась и предполагая, какие же глупости натворил «невежественный мальчишка». Впору было показать, что Дэрил уже не ребёнок. Отвечать за свои слова и поступки он вполне способен (хотя, признаться самому себе, глупости однозначно были бы совершенны, если бы не условия Рика). Тем не менее, он не мог отделаться от приятного чувства где-то внутри уже от того, что Рик волнуется и переживает за него. Только теперь напряжение, не покидающее его весь вечер, наконец начало отступать, и Дэрил понял, какую ошибку совершил. Глупо было винить в неудавшемся вечере дурацкие условия, которые ему поставили, и еще глупее — винить «мисс я люблю всё розовое». Даже несмотря на её присутствие, Дэрил без зазрения совести мог хорошо повеселиться. Ему бы не мешала ни её болтовня, ни то, что она едва ли не висела на нем всё время. Не стоило даже полагать, что отсутствие условий избавило бы от не покидающих его ни на мгновение мыслей. Рик мог даже не стараться — Дэрил бы сам не выдержал этого шума и приехал раньше. Гораздо разумнее было просто остаться дома. С Риком под одной крышей. Но, как бы то ни было, говорить о собственном открытии Дэрил вовсе не собирался. Трепетные мысли прервались и затихли, сменившись тревогой. Дэрил не сразу заметил свет в окне собственной комнаты. Может быть и вовсе бы не увидел, если бы невольно не поднял взгляд. От внезапно появившегося мерзкого предчувствия по телу пробежал холодок, и сердце тревожно забилось. Первой в голове возникла пугающая мысль: кто-то в его комнате… кто-то открыл его ящик и смотрит сейчас рисунки… точно так же, как это когда-то было с Риком. «Кто-то» может оказаться его отцом, и тогда всё пропало. «Нет-нет! В комнате ведь могут просто прибираться. Что такого в том, что всего лишь горит свет? — пришёл на помощь внутренний голос. — Или же этот придурок вновь захотел полюбоваться собой на твоих рисунках!» Но… тот бы не стал так рисковать. Не стал бы заглядывать в комнату, хозяина которой пока нет. Однако, если бы возникла опасность, Рик бы смог предотвратить её, ведь так? Пока мысли боролись друг с другом, Дэрил стоял всё на том же месте, будто прибитый к земле. Он знал, что нужно идти в дом, разузнать всё и не мучить себя домыслами, но какое-то странное чувство не позволяло ему двинуться с места. Парадные двери вдруг распахнулись, и из поместья выбежал Боб. Лицо его было встревожено, глаза выражали страх, и с каждым его шагом внутри Дэрила разрасталась паника. Что-то не так. Что-то плохое действительно произошло! — Младший господин! Младший господин! — кричал Боб, подбегая к нему. Он крепко схватил руку юноши и потянул обратно к карете. — Прошу вас, господин, уезжайте, уезжайте обратно! Дэрил отмер и часто задышал, растерянно глядя на слугу. Внутри всё резко забилось в такт учащенному сердцебиению, а то мерзкое предчувствие скатилось в огромный клубок и тяжело ухнуло прямо в желудок. Он уже знал… знал, что случилось самое страшное, но до последнего надеялся, что Боб говорит совсем о другом. — Что случилось? Говори же! — воскликнул он, с замиранием сердца ожидая ответа. — Они узнали… узнали, господин! Дэрил испуганно дёрнулся, широко распахнутыми глазами глядя на слугу. Тот всё тянул его к карете, приговаривая «Уезжайте! Ну же, скорее!», но Дэрил не слушался, пытаясь побороть тот страх, который сковал его, не давая возможности двинуться. — Рик… — едва слышно вымолвил он. Его не услышали и юноша крикнул: — Где Рик?! Брови Боба сдвинулись, глаза с печалью смотрели на младшего хозяина. — Господин… Дэрил отдёрнул руку, вырываясь из хватки и, последний раз посмотрев на встревоженного слугу глазами, наполненными слезами и страхом, сделал шаг назад. Ноги дрогнули, но он заставил себя бежать. Позади послышался крик с просьбой остановиться, и вскоре за ним побежали следом. Ворвавшись в дом, Дэрил, не медля ни секунды, сломя голову побежал по лестнице. До слуха донёсся голос отца. За ним последовали и чужие крики с просьбами остановиться. — Рик! — закричал Дэрил, едва не рухнув, споткнувшись на одной из ступеней. На крики собралась вся прислуга. Скучковавшись в коридоре, они с волнением перешептывалась, не до конца веря в происходящее. Каждому было ясно, что покой дома нарушен. Прежнего доверия и отношений между когда-то близкими друзьями больше нет. И почему? Потому что самый вежливый и интеллигентнейший джентльмен, каким они все считали мистера Граймса, совратил младшего сына их хозяина. Некоторые всё ещё отказывались доверять своим ушам, полагая, что произошла серьёзная ошибка, и мистер Диксон, не выяснив всё, рубит сгоряча. Однако все оправдания, нацеленные на обеление честного имени Граймса, разрушил появившийся в коридоре встревоженный юноша. Тот, словно не видя их, бежал прямо к двери собственной комнаты. Прислуга молча расступилась, опуская головы, будто пойманные с поличным. Дэрил не думал о том, что произойдёт, если сейчас он раскроет дверь и ворвётся в комнату. Он хотел лишь убедиться в том, что всё в порядке. Отец не настолько жесток, чтобы навредить другу, которого считает братом. Тем не менее, сердце от страха колотилось словно безумное, а реальность оказалась слишком жестокой. Первое, что он увидел, вбежав в собственную комнату — окровавленное лицо Рика. Дэрил замер, с ужасом глядя, как Рик едва стоял на ногах, а густая кровь крупными каплями падала на ковёр. К горлу подкатил ком, и из собственных глаз потекли слезы. — Рик! — истошно закричал Дэрил. Хриплое дыхание прервалось. Граймс вздрогнул всем телом и медленно поднял отяжелевшую голову, испуганно посмотрев на юношу. Увидев налитые кровью глаза, напоминающие живой труп, Дэрил содрогнулся. Ни с чем не сравнимая боль перехватила его дыхание. — Рик! — повторил Дэрил более жалобно и устремился к нему, забыв, что в комнате есть кто-то ещё. — Стой, паршивец! — рявкнул Уилл, схватив сына за руку. Оттащив его от Граймса, он грубо толкнул сына к кровати. Дэрил упал на пол, не удержавшись на дрожащих ногах, и больше не нашёл сил встать: страх сковал и отнял все силы, а слёзы продолжали течь, словно всю жизнь накапливались и ждали своего момента. Рик вздрогнул и выпрямился. Паника охватила его, крепко стискивая грудную клетку и вонзаясь острыми шипами. Она заставляла смотреть на юношу и кричала «Сделай что-нибудь! Сделай же что-нибудь, ты, чёртов идиот!». — Это всё я, — вымолвил Рик. Голос дрогнул; он сглотнул и посмотрел на друга, прежде чем продолжить. — Я сделал это. Дэрил просто глупый, доверчивый мальчишка, — сказав это, он попытался ухмыльнуться, показывая алые от крови зубы. — Рик, пожалуйста!.. — сквозь слёзы молил Дэрил, до боли сжимая собственные волосы, проклиная себя за бессилие. — Ублюдок, — процедил Уилл, глядя на бывшего друга с неподдельной ненавистью. На мгновение Рику показалось, что он смотрит в глаза самого демона, и этот демон двинулся прямо к нему, чтобы добить, не испытывая ни капли жалости. — Уилл, остановись! — воскликнул Шейн, преградив путь собственным телом. — Я убью этого ублюдка! Он должен умереть! Ты слышишь, мерзавец?! Такие, как ты, должны гнить под землей! Рик неотрывно смотрел на Дэрила. Каждая слеза болью отдавалась в сердце. Он ненавидел Уилла, ненавидел себя за то, что всегда сдержанный юноша плачет, словно пятилетний ребёнок, который провинился и его жестоко наказали. Но даже в таких случаях Дэрил никогда прежде не плакал. Хотелось подойти и крепко обнять его; защитить и укрыть от всего того, что происходило в этой комнате. Но он не мог этого сделать. Не мог просто так подойти и обнять любимого человека… Просто потому что его любовь кому-то кажется грехом. Голова никак не хотела соображать и дать ответ на один единственный вопрос: что же делать? Перед взором вдруг появилась Андреа. Рик медленно поднял глаза и увидел во взгляде осуждение. Сердце сжалось от несправедливости и горечи. Никто не понимает… Никто даже не хочет понять и встать на их сторону. — Уходи, — велела Андреа. Рик покачал головой и открыл было рот, но ему не дали ничего сказать. Харрисон окликнула двоих слуг и велела вывести его из дома. — Андреа, — вымолвил Рик, склонив голову набок, одним лишь взглядом моля о поддержке. Андреа поджала губы и качнула головой, глядя с болью и разочарованием. Когда двое мужчин взяли его под руки и потащили к двери, паника подкатила к горлу и начала душить. Он обернулся, посмотрев на всё ещё сыпящего проклятиями мужчину, и закричал, что есть мочи: — Это я! Я заставил Дэрила нарисовать меня! Я пришел к нему и не оставил ему выбора! — Заткнись! Заткнись, чёртов ублюдок! — велел Уилл, ладонями хлопая по ушам, словно обезумевший. — Вышвырните его отсюда прочь и никогда больше не подпускайте к этому дому! Чтобы духу его здесь больше не было! Чужие руки всё ещё крепко сжимали Рика, направляя к выходу. Он бормотал что-то под нос, машинально двигая ногами. Перед глазами всё плыло, а сознание работало слишком медленно, чтобы найти хоть какое-то решение. Ничего нет. Только шум в ушах и сковывающий грудь страх за Дэрила. Он ненавидел себя за бессилие и слабость, от которой не мог даже уверенно стоять на ногах. Когда его отпустили, разум наконец очнулся и заставил его прийти в себя. Но слишком поздно. Позади послышался скрип. Рик обернулся, сделал резкий шаг вперёд, но ворота перед ним уже захлопнулись, преграждая последний путь к Дэрилу. — Нет, — качнул головой Рик. — Откройте. Сейчас же откройте! Мужчины не стали слушать его и, переглянувшись, опустили глаза и молчаливо удалились. Рик закричал почти по-звериному и, сжав кулак, ударил что есть мочи по кованной ограде. Схватившись обеими руками за металлические прутья, Рик склонил голову, сцепил зубы и тяжело задышал, словно в приступе удушья. Боль в груди была невыносима и доводила до отчаяния. — Проклятие! Проклятие! — яростно закричал он, вновь ударив решётку, и обессиленно опустился на землю. Взглянув на чёрное небо, в котором не было видно даже звёзд, Рик сглотнул и крепко зажмурил глаза, желая проснуться и понять, что это всего лишь кошмарный сон. Чёрные облака медленно скрыли яркую луну, освещающую своим светом землю. Оставшись во мраке совсем один, Рик сидел на земле, с горечью понимая, что не проснётся. Подул холодный ветер. Шелест листвы и лай собаки напоминали о том, что он всё ещё жив, а в голове продолжала мучительно биться мысль: «Что делать? Что же делать?». Рик не знал, сколько просидел так и сколько бы ещё просидел, если бы не услышал звук приближающегося экипажа. Когда Рик открыл глаза, перед мутным взором встал жёлтый огонёк, который становился всё ближе. Биение сердца вновь участилось. Рик тихо простонал от боли во всем теле и поднялся на подрагивающих ногах. Он стоял на месте и ждал, моля Бога, чтобы тот послал ему хоть какое-то спасение. Жёлтый свет фонаря всё приближался. Рик поморщился от боли и поднял руку, пряча за ладонью слезящиеся глаза. Совсем рядом послышалось громкое ржание лошадей. Кучер натянул поводья и издал громкое «Б-р-р-р», и те послушно остановились в нескольких метрах от мужчины. Рик жмурился от света и, затаив дыхание, ждал выхода ночного визитёра. Из кареты выпрыгнул радостный Генри и, распахнув руки, улыбнулся от уха до уха, показывая свои белые зубы. — Поглядите-ка, кто вернулся от тёщи и остался жив! Право слово, это достойно того, чтобы меня ждали! — Генри, — облегченно выдохнул Рик, увидев друга. Опустив руку, он тут же направился к нему. Стоило Граймсу сделать два шага навстречу, выходя на свет, глаза Коулмана расширились в ужасе. Он едва не отступил, на мгновение испугавшись, что к нему навстречу идёт оживший труп, но вовремя остановил себя, поняв, кому принадлежит голос. — Боже, Рик, что с тобой?! Граймс не ответил и схватил его за воротник пиджака, крепко сжимая, и посмотрел с отчаянием. Генри сглотнул и поморщился, увидев лицо вблизи: красные капилляры почти полностью покрыли белок глаза, напоминая мёртвого, которого пытали перед смертью; нижняя губа опухла и была разбита, левая щека отекла, а с виска текло столько крови, что было удивительно, как мужчина всё ещё стоит на ногах. — Боже, — едва слышно вымолвил он. — Генри! — выдавил Рик, глотая воздух. — Генри! Прошу, иди к Дэрилу! Не дай Уиллу тронуть его! Прошу, не допусти, чтобы Дэрил сказал лишнего! Скажи, что ты замечал мои попытки сблизиться с Дэрилом! Скажи, что подозревал, но старался не придавать этому значения, потому что не верил, что я могу так поступить! — Рик, ты сошёл с ума! Я ни за что не скажу это! — замотал головой Коулман, приходя в себя. — Генри, посмотри на меня, — процедил сквозь зубы Рик, тряхнув его. — Посмотри, что он со мной сделал! Прошу, сделай то, что я сказал! — умолял он, крепче стискивая ткань пиджака. — Х-хорошо, Рик, но… — Поторопись же, Генри! Отчаянный возглас мгновенно отрезвил Коулмана. — Хорошо. Но ты садись в карету и отправляйся к Кэрол! Я сразу же пошлю тебе записку в усадьбу! — сказал он и тут же помчался в поместье. Сердце громко стучало в ушах, а голова всё ещё отказывалась верить в то, что всё это происходит по-настоящему. Неужели всё разрушено? Не может быть, что их многолетней дружбы больше нет. Разве возможно, что Уилл мог так поступить и с лучшим другом и с собственным сыном? Разумеется… Лицо Рика не могло обманывать. И глупо полагать, что опасения Граймса были безосновательны. — Быстрее же! — ругал себя Генри, уже чувствуя одышку от нарастающей паники. — Когда ты стал таким медлительным, чёрт возьми?!🍓🍓🍓
Как только дверь за Риком захлопнули, Дэрил словно очнулся. Он стиснул зубы и с ненавистью посмотрел на родного отца. — Что ты наделал? — процедил он, и повторил громче, срывая голос: — Что ты наделал?! Уилл обернулся, направляя яростный взгляд на сына, и угрожающе двинулся к нему. Руки схватили Дэрила за ткань рубашки, одним резким движением подняли на ноги и безжалостно прижали к стене. — Уилл, нет! — крикнул Шейн в унисон отчаянному воплю Аманды. Уилл посмотрел на друга, одним взглядом останавливая его. Уолш замер, но не отступил, готовый в любой момент оттащить хозяина поместья от сына. — Что, теперь и меня изобьёшь?! — прошипел младший Диксон, до боли сжимая руки, прижимающие его к стене. — Ну так бей, если от этого тебе станет легче! — Что этот ублюдок сделал с тобой?! Он совратил тебя?! Отвечай! — тряхнул сына Уилл. — Он совратил, так думаешь? — криво усмехнулся Дэрил. — Да если бы не я, он бы сейчас развлекался с той блондиночкой, которую я, по каким-то странным причинам, недолюбливал. — Ах ты, щенок! — лицо Диксона исказилось в гримасе отвращения. Он замахнулся и с силой ударил сына. Громкий звук пощечины заставил Аманду вскрикнуть. — Уилл, пожалуйста! — молила она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. — Ну всё, Уилл, приди в себя! — крикнул Уолш и, обхватив его руками, оттащил назад. От удара перед глазами забегали прозрачные мушки, но Дэрил только оскалился, посмотрев на отца, и ядовито продолжил: — Думаешь, он уехал просто так? Он убежал от меня. Пришлось постараться, чтобы Рик остался. Но он такой зануда, что отправил меня обратно, когда я пришёл к нему ночью в спальню. — Замолчи, Дэрил! — велела Андреа, не успел Уилл вновь гневно зарычать. — Если ты хочешь разозлить своего отца, это не самый разумный способ! Дэрил смотрел на отца с вызовом. Заметив, как сощурились его глаза, словно старший Диксон догадался, как причинить боль сыну, юноша испуганно выдохнул. Уилл стряхнул руки Уолша и вдруг поднял с пола альбом. Сердце болезненно дёрнулось, стоило лишь понять, что тот собирается сделать. — Нет… — мотнул головой Дэрил. Уилл вырвал из альбома листы и, отшвырнув его в сторону, ожесточенно стал разрывать их на кусочки. — Мой сын не будет педиком, ты понял?! — процедил он. Со слезами на глазах Дэрил наблюдал за тем, как на пол один за другим летят все его труды. Рисунки, которые он так оберегал от чужих глаз и так боялся показать кому-либо, кроме себя, теперь превратились в кучу мусора. Как превратился Рик, для когда-то близких друзей. Дэрил сглотнул, чувствуя, как по щеке покатилась очередная слеза, и с гневом посмотрел на отца. Никогда ещё он не испытывал ни к кому такой ненависти. — Ты не выйдешь из этой комнаты, пока он не сгинет или ты не придёшь в себя! — крикнул Уилл. — Ты женишься на приличной девушке и пойдёшь учиться, куда я тебя отправлю! — Лучше сгнить здесь, чем делать то, что тебе хочется. Дэрил пристально смотрел в покрасневшие от гнева глаза и не верил в то, что этот человек — его отец. Тот добрый, веселый мужчина вдруг резко переменился и стал тем, кого стоит бояться. Дэрил часто представлял реакцию отца, когда они наконец откроются ему. Эмоции его никогда не были позитивными или более-менее благодушными, но Дэрил не мог даже вообразить, что всё обернётся таким кошмаром. Реальность всегда преподносит свои сюрпризы, приятные или не очень. В комнату вбежал запыхавшийся мужчина, устремив на себя всё внимание. Увидев, что никого не бьют, Генри согнулся и оперся о колени руками, пытаясь отдышаться. Пока он приходил в себя, Уилл вновь направил грозный взгляд на сына. — Рано или поздно ты забудешь о нём! По крайней мере, когда ты выйдешь из этой комнаты, этот ублюдок совратит кого-нибудь ещё и ты ему станешь не нужен. Дэрил оторопел. Губы подрагивали, силясь сказать что-нибудь в ответ, но, как назло, тело словно парализовало. «Нет. Нет, этого никогда не произойдёт!» — хотел он крикнуть во всеуслышание, но так и не успел. Уилл вышел из комнаты, одним взглядом велев Аманде следовать за ним. Та поколебалась, с жалостью и слезами на глазах глядя на сына, но всё же подчинилась. Дэрил окинул равнодушным взглядом Уолша и Харрисон. Те всё ещё стояли неподвижно, сочувственно глядя на него, но он знал, о чём они думали. «Бедный мальчишка, которого совратил их близкий друг. Бедный и глупый», — и Дэрил не мог сдержать свою злость и обиду. — Проваливайте, — процедил он, не скрывая осуждения во взгляде. — Дэрил, — печально вздохнула Андреа. — Не хочу вас видеть! — воскликнул Дэрил, едва не зарыдав от беспомощности. — Вы ничуть не лучше его, так что просто проваливайте! Уолш переглянулся с Андреа и, тихо вздохнув, кивнул. Генри закрыл за ними дверь и встревоженно посмотрел на юношу. Дэрил наконец отпустил себя, и слёзы с новой силой потекли по щекам. Опустившись на колени, он перебрал пальцами клочки разорванных рисунков. На одном из них родные голубые глаза смотрели всё с тем же теплом, отчего в груди стало невыносимо тесно от боли. В самом альбоме всё же сохранилась пара рисунков: крепко спящий во время болезни Рик и всегда восхищающие изящные руки были на месте. Малость, но и этому Дэрил был рад. Большим облегчением стало, когда он увидел уцелевшую фотографию, которая выпала из альбома, не успев попасть под горячую руку. — Чёрт, Дэрил, с тобой всё в порядке? — Генри опустился рядом с ним на корточки, обеспокоенно вгляделся в лицо юноши и облегченно выдохнул, не заметив никаких признаков увечий. — Дядя Генри! Рик!.. — с отчаянием посмотрел на него Дэрил. — Да-да, я знаю, — закивал головой Коулман. — Я видел его у поместья. Это просто ужасно… — Никто не захотел даже слушать! Они просто смотрели, как его избивают! — Ты ведь не сказал ничего, Дэрил? Ты ведь не натворил глупостей? — залепетал Генри, вспомнив просьбу Рика. Хоть он и испытал долю облегчения от того, что ему не пришлось говорить все эти вещи, одно неверное слово Дэрила могло только усугубить и так нелегкую ситуацию. По тому, как юноша опустил глаза и закусил губу, словно обдумывая, что же из сказанного считалось глупостью, Коулман уже понял, что-то, чего так боялся Рик, всё же было сказано. — Пожалуйста, дядя Генри, — перевел на него страдальческий взгляд Дэрил, не став отвечать на вопрос. — Поезжайте к нему! Его лицо… Ему нужен хоть кто-нибудь. — Да-да, — вновь закивал Генри и уже поднялся, но опомнился и опустился обратно. — Нет. Нельзя. Если я пойду к нему, Уилл поймет, что я на вашей стороне. Рику нужен кто-то здесь, чтобы знать, что происходит. — Но… — Не переживай, Рик наверняка сможет позаботиться о себе, — заметив, что это ничуть не успокоило встревоженного юношу, Генри добавил: — Да и он не один, у него ведь есть Кэрол, помнишь? При упоминании её имени, лицо Дэрила немного смягчилось. Он кивнул и опустил взгляд на альбом. Вспоминая сцену, что произошла каких-то несколько секунд назад, ему вновь хотелось разрыдаться от всей горечи, которая внезапно свалилась ему на плечи. Он злился на отца и ненавидел за то, что тот сделал, злился на мать, которая очевидно не займет его сторону, как он втайне надеялся, и злился на этих так называемых друзей, пользы от которых совсем не было, и злился на самого себя. Зачем нужно было идти в эту дурацкую таверну? Почему он ослушался Рика? Если бы он не был таким упрямым и не боролся за эту свою «свободу», то мог бы провести день с Риком. Ничего бы этого не случилось, если бы не его глупые выходки! — Эй, Дэрил, — Генри опустил руку на плечо юноши, озабоченно вглядываясь в исказившееся от боли лицо. Коулман никогда не видел, чтобы этот буйный сорванец когда-нибудь плакал, и эти эмоции, которых Дэрил не мог сдержать, лишь доказывали его чувства. Было удивительно, что никто даже не подумал об этом. Всех волновал вопрос «Что же скажут в обществе?!», но никак не Дэрил. — Всё будет хорошо. Я уверен в этом. Рик что-нибудь обязательно придумает. — Отец сошёл с ума, — качнул головой Дэрил, стараясь незаметно смахнуть с щеки слезу. — Он просто убьёт его, если снова увидит. — Не переживай. Уилл не посмеет. Сейчас в нём говорит ярость, но стоит дать ему время, и разум его наконец проснётся. Он любит Рика. Пусть сейчас Уилл говорит что хочет, но прошлое ему не стереть. Именно поэтому… потому что Рик так дорог ему, он так разозлился. Уилл считает, что самый близкий друг предал его. Дэрил смотрел на Коулмана и чувствовал, как от его слов в груди становится не так тесно. Впервые он взглянул на шута с не всегда смешными шуточками по-другому. Дэрил бы никогда не смог представить, что Генри Коулман может быть таким серьёзным и так по-отечески сопереживать. Пусть тот и прикинулся дурачком, когда увидел их с Риком, но Коулман далеко не всегда видит мир в розовом цвете. Он может понять чувства других и не идёт на поводу у своей злости или других мимолетных порывах. — Вы думаете, что есть ещё возможность всё исправить? — спросил Дэрил, готовый поверить в любой ответ, который тот даст. — Надежда есть всегда, — слабо улыбнулся Коулман. — И я знаю, даже после случившегося, Рик тоже так думает. Дэрил кивнул и уперся подбородком в собственные колени, глядя на нарисованного спящего Граймса. — Всё будет хорошо. Стоит только подождать. Я верю в это, — говорил Генри, ободряюще похлопывая юношу по плечу.🍓🍓🍓
В гостиной долгое время царило молчание. Часы издавали своё монотонное тиканье, и изредка слышались тихие всхлипывания хозяйки поместья. Андреа стояла, прислонившись к стене у окна, и с жалостью смотрела на подругу, непривычно сгорбившуюся на кресле и вытирающую слёзы. Уолш стоял рядом, сложив руки на груди и устремив взор куда-то вниз, изредка поглядывая на мрачного друга, который, казалось, не шелохнулся с тех пор, как опустился на диван. Словно густой чёрный дым, напряжение расплывалось по всей комнате, с каждой секундой становясь всё больше, охватывая новые горизонты. В одно мгновение тишина стала просто невыносимой. — Столько лет я считал его своим братом, — выплюнул Уилл, всё так же смотря в одну точку. Казалось, тот говорит сам с собой, не в силах более вести молчаливый диалог. — Столько раз повторял, что мы семья! Как я мог быть настолько слеп, что не разглядел в нём дьявола? Ты посмотри, во что он превратил нас! — Нет, — нахмурилась Андреа, качнув головой. — Мы ведь не могли столько лет ошибаться в нём? Ведь за всё это время за ним не было замечено ничего подобного. — Разве ты не видишь, что он сделал, Андреа? — поднял полный гнева взгляд старший Диксон. — Он сделал из моего сына… — не договорив, Уилл сжал губы в тонкую линию и поморщился, выражая брезгливость и отвращение. — Но Рику самому всегда нравились девушки. Разве у него не было симпатии к Джесси? — Хочешь сказать, это Дэрил виноват? Он совратил нашего мистера совершенство?! — возмутило подобное предположение хозяина поместья. — Дэрил всю сознательную жизнь избегал этого извращенца! И стоило им встретиться и пожить в одном доме, он сразу воспылал к нему чувствами?! Нет! Этот ублюдок во всём виноват! — Мне кажется, тебе нужно немного остыть, Уилл. Ты едва не сделал что-то ужасное. — Моего сына развратил сорокалетний мужчина, которого я считал членом своей семьи, я, чёрт возьми, имею полное право сотворить нечто ужасное! — Формально, ему тридцать восемь, — невольно произнёс Шейн и неловко потупился, получив грозный взгляд друга. — Всё же, Уилл прав. Будь я на его месте, даже не знаю, смог бы остановиться или нет. Сама мысль о том, что Рик мог допустить такое, уже непостижима. Если бы он был тем, кем мы считали его всё это время, то подобного никогда бы не случилось. С верхнего этажа послышались чужие шаги. Аманда тут же замерла и, вскинув голову, затаила дыхание. Уилл посмотрел в лестничный проём, готовый вскочить и силой вернуть сына в комнату, хотя сам ещё несколько минут назад велел прислуге пристально следить за каждым его движением. Однако вместо Дэрила в проёме появился Генри. Коулман оглядел сидящих внизу друзей, прежде чем собраться с духом и сделать шаг вниз. Оказавшись в гостиной, он неловко озирался по сторонам, не зная куда деться и что сказать, чтобы невольно не выдать себя. Нервно облизнувшись, Генри переступил с ноги на ногу и сунул руки в карманы. — Был у Дэрила… Узнал, что случилось, — вымолвил он, опустив взгляд, и, скрепя сердце, добавил. — Это ужасно. Совсем не ожидал от Рика подобного. — Как Дэрил? — спросила Андреа после недолгого молчания. — Плачет, — сказал Генри, вглядевшись в её лицо. К сожалению, он увидел лишь как та отвела глаза и свела брови, поджав губы. Это означало только одно: она тоже винит во всём Рика. Услышав ответ, Аманда вдруг встала и уже собралась идти к лестнице, но её остановил суровый голос мужа: — Куда ты идёшь? — Хочу проведать его. — Ты не будешь его жалеть! Не будешь говорить с ним! Этому щенку надо напомнить, чьей семье он принадлежит! Пусть плачет и захлебнётся в собственных слезах! Никто не виновен в его бедах, только он сам и этот ублюдок! Аманда закрыла опухшие от слёз глаза и глубоко вздохнула. Переборов желание поступить по-своему, она согласно кивнула. — Ладно. Но позже я всё равно зайду к нему. Я хочу поговорить с ним. На это Уилл ничего не ответил. Он отвернул голову, продолжив мрачно смотреть перед собой, а Аманда опустилась на кресло, сжимая в руках мокрый платок.🍓🍓🍓
Посетителей в кафе с самой вкусной в городе выпечкой в этот день было много. Впрочем, как и во все другие выходные. Кэрол по-своему любила всю эту суматоху, когда официантки безостановочно подходили то к одному, то к другому столику, затем приносили листы с заказами к еле поспевающим угодить клиентам поварам. Тогда она смело могла надеть фартук и взяться за дело. Ничто не приносило ей большего удовольствия, чем процесс готовки. Особенно, когда дело касалось сладостей. Тогда ей вовсе не нужны измерительные стаканы или весы: лишь зоркий глаз и чуткий нюх. По её мнению, в мире не существовало ничего лучше запаха свежей выпечки. И Рик был с ней полностью согласен. После каждого его визита Кэрол чувствовала себя чуть более, чем просто удовлетворённой. Даже собственный муж никогда не осыпал её столькими комплиментами и ел сладости не с таким блаженством, какое всегда появлялось на лице Граймса. Ещё с тех пор, когда он был маленьким кудрявым пухляшом, Кэрол не переставала удивляться его аппетиту. Этот сладкоежка всегда забавлял и смешил её, но иногда говорил такие умные вещи, что впору было самой брать книгу в одну руку и аппетитный маффин в другую. Вспоминая того мальчишку, который читал и ел, можно сказать, постоянно, грудь щемило от тоски и нежности. Иногда Кэрол невыносимо скучала по их вечерам в пекарне: когда Рик прибегал к ней сразу после занятий и с детской непосредственностью начинал говорить то о школе, то о друзьях, то о доме — всегда с забавной мордашкой, измазанной кремом. Однако теперь у них появился Дэрил: шебутной, озорной парнишка, у которого лицо точно так же пачкается всякий раз при приёме пищи. Совсем как у Рика в детстве. Хотя сам Граймс возражал, напоминая, что такое случалось с ним лишь до восьми лет, а сам Дэрил не может освоить нормы приличия даже в свои восемнадцать. Сказано это было настолько по-детски, что Кэрол невольно рассмеялась. Может, Граймс и не замечал этого, но нормы приличия он и сам теряет, находясь рядом с младшим Диксоном. За всё время их знакомства Кэрол ни разу не посетила даже мимолётная мысль о том, что Рика Граймса сможет заинтересовать кто-то невежественный, неугомонный, да ещё и мужского пола. Когда Рику было пятнадцать, он впервые признался, что ему нравится девочка из его школы. Рик всегда полагался больше на разум, и это признание уверило Кэрол в его искренней симпатии к ней. Спустя две недели Рик уже пригласил её в пекарню, чтобы угостить вкусной выпечкой. Высокая девчушка с золотистыми длинными волосами до пояса, светлой кожей и красивыми зелеными глазами сразу понравилась Кэрол. Она была чрезвычайно мила, добра и отзывчива. Рядом с ней улыбка Рика не сходила с лица, и он был на удивление застенчив в её присутствии. Однако, всё кончилось не свадьбой, как полагала Кэрол. Точнее, не свадьбой Рика и Норы. Отец Норы Олдридж, мистер Олдридж искал для своей дочери более выгодную партию, чем осиротевшего сына простого рабочего и учительницы. Подобрав более перспективного жениха, мистер Олдридж отлучил дочь от школы, не желая, чтобы будущая миссис Уильям занималась чем-то другим, кроме как была хорошей женой знатной семьи. Нора не смела перечить отцу и даже не попыталась увидеться и объясниться с Риком на прощание. Хоть Граймс и не показывал своей боли, Кэрол пришлось наблюдать за его страданиями и за тем, как он заедает тоску и обиду сладостями. Но, к счастью, рядом с ним был его верный друг Шейн, не допустивший вечного уныния и прибавления пары десятков лишних килограмм Граймса. Шейн Уолш был скорее дамским угодником, чем романтиком. Кэрол прекрасно знала такой тип людей и предполагала, что тот женится после сорока и никак не раньше. Рик же предпочитал более правильный путь. Он не желал вводить в заблуждение девушек и никогда не выказывал лишнего внимания, которое могло бы дать хоть малую надежду. По его мнению спутница по жизни должна быть одна: единственная и неповторимая. Но в то время Рик всё же поддался уговорам друга и постарался переключиться на другую девушку, которую бы не смущал его статус в обществе. Совет хоть и не привел к результатам, которых ожидал Уолш, всё же помог Граймсу. Попробовав пообщаться с двумя более-менее образованными девушками с привлекательной внешностью, Рик понял, что его время не настало. Он ещё не готов обязывать себя какими-либо отношениями, и ситуация с Норой лишь доказала ему, что сначала нужно встать на ноги, а потом уже занимать мысли девушками. В университете Рик нарушил данное самому себе обещание не влюбляться, пока в его жизни не появится твёрдая почва под ногами. Он встретился с Лори, и все его обиды в мгновение были позабыты. Поначалу Кэрол не знала, что думать о ней. Она была мила и красива, но характер её отличался от тех девушек, которые нравились Рику раньше. Андреа и Шейн рассказывали о ней, как о хорошей, воспитанной девушке. Но «малость стервозной». Когда Рик впервые познакомил их, Кэрол отчасти согласилась с их мнением. Но потом Кэрол услышала ссору Лори с родителями, где та отстаивала Граймса и решительно заявила, что ни у кого нет такого потенциала и стремления, как у него. С ним она будет счастлива, и не было никаких сомнений в том, что Рик сможет обеспечить её жизнь и жизнь их будущих детей. Звучало это достаточно убедительно, и её родители не стали спорить и вмешиваться в судьбу своей дочери. Именно тогда Кэрол поняла, что её волевой характер часто путают со стервозностью. Когда Рик пришёл за благословением перед тем, как делать предложение, Кэрол дала его без капли сомнения, уверенная в том, что Рик будет счастлив. Долгие годы она считала их брак абсолютно совершенным. В письмах, полученных из-за океана, никогда не было и слова о каких-либо размолвках и ссорах. В основном Рик писал о своих успехах в делах, о благополучии Лори, а вскоре и вовсе об одном только Карле, изредка напоминая и о себе с женой. В редкие встречи их семья выглядела более, чем счастливой. Рик и Лори улыбались друг другу, никак не выдавая напряжения между собой. Однако трудно было не заметить, как изменился Рик. Кэрол считала, что он всего лишь повзрослел, возмужал, и от того когда-то задорного мальчишки не осталось и следа. Но причина крылась совсем в другом. К сожалению, Рику повезло не так, как она считала. Кэрол никогда не думала, что услышит от него слова о разводе. Произошло всё так тихо и незаметно, что она невольно начала винить себя в том, что недостаточно уделяла ему времени. Наверняка Рик переживал и хранил в себе всю боль и разочарование от неудавшейся семейной жизни, а она тем временем спокойно жила в родном Лондоне, не зная забот и печалей. Когда Рик впервые известил её об этом, за огорчением пришёл страх, что теперь он останется совсем один в своей усадьбе в Лондоне и ещё долго не сможет оправиться и найти себе достойную жену. Да, у него есть друзья и сын, но это совсем не одно и то же. Рик не одиночка. Для него важно любить и быть любимым, как бы он ни старался это отрицать. Но потом, когда Кэрол была готова отчаяться и позволить обуять себя, казалось бы, надуманному страху, напомнившему о сложном периоде, когда Рик впал в тяжелую депрессию после кончины родителей, в игру вступил Дэрил — мальчишка, которого она никогда не видела, потому что тот никак не желал иметь что-то общее с занудным Интеллигентом. Даже знакомых. Ещё много лет назад Кэрол смеялась над этим вместе с Риком за столиком у окна, и лишь теперь она могла увидеть, насколько особенные отношения их связывали. Судьба ли это или подарок за тяжелую жизнь, Рик наконец дождался своей настоящей любви. Не было и тени сомнения, что они никогда не перестанут любить друг друга. Будут продолжать даже из-за банального упрямства. Кафе уже давно закрылось, но Кэрол всё ещё стояла на кухне и подготавливала тесто, чтобы наутро испечь вкусный пирог. Думая о своих завтрашних ранних гостях, она не переставая улыбалась, уже воображая, с каким аппетитом Дэрил будет есть её домашнюю еду, и с каким теплом во взгляде Рик будет наблюдать за ним… не обращая внимая на сладкую выпечку перед собой. Представив это, она тихо рассмеялась. — И ты ещё будешь возражать, что находишься не под властью юного Диксона, мистер Граймс? — сказала она, вспомнив недавний разговор с Риком. Тот явно был недоволен тем, что пошел на поводу у вздорного мальчишки. «Если уступить один раз, он уже будет знать, что у него есть рычаги управления мной» — сказал Рик. Но Кэрол тактично умолчала о том, что главный рычаг уже в полной власти Дэрила. Громкий стук в дверь поздней ночью обеспокоил Кэрол. Озадаченно нахмурившись, она повернула голову в сторону звука. Стук повторился. Кэрол отставила лопатку, которой перемешивала тесто, сняла фартук и направилась к входной двери. В темноте не представлялось возможным распознать, кто стоит на пороге. За толстым стеклом в свете уличного фонаря был виден лишь силуэт мужчины. Тот едва держался на ногах, опершись рукой о стену и склонив голову вниз. Подойдя ближе, Кэрол взялась за ручку двери, но прежде чем открыть, спросила: — Кто там?! — Кэрол. Хриплый, знакомый голос не на шутку встревожил хозяйку заведения. Испуганно выдохнув, Кэрол отворила дверь и, вздрогнув, с ужасом посмотрела на мужчину перед собой. — О, Боже… Рик, что с тобой?! — Кэрол, — слабо повторил Рик, глотая ком от сдерживаемых слёз. — Дэрил… Уилл забрал его у меня. Кэрол оторопела, поняв, что случилось. Она смотрела на Рика широко распахнутыми глазами, но пришла в себя, когда мужчина закашлялся. — Рик, ты весь в крови, — сказала она и подошла ближе, взяв его за руку, внимательно оглядывая его лицо. — Пойдём внутрь, нужно привести тебя в порядок. Рик издал короткое пыхтение и, осторожно взглянул на неё, словно не сразу понял то, что она сказала. Когда смысл слов стал ясен, он кивнул и послушно зашёл в кафе.🍓🍓🍓
Смочив платок теплой водой, Кэрол осторожно стирала кровь с израненного лица. Она морщилась и тихо шипела, словно на себе чувствуя боль мужчины, и заметила, что сам Рик будто и не ощущал неприятного, резкого жжения. Тот ни разу не дёрнулся, сидел смирно и задумчиво смотрел перед собой. — Тревожишься о Дэриле? — тихо спросила Кэрол. Рик моргнул и, опустив глаза, кивнул. — Мне кажется, тебе не стоит переживать. Уилл уже выплеснул свою злость на тебя. К тому же, он считает, что виноват лишь ты. Думаю, то, что ты сказал ему, должно было убедить его в этом в полной мере. — Того и боюсь, что этот глупец бросится его переубеждать. — Что ж, опасения не беспочвенны. Но не забывай, там Шейн и Андреа. Аманда так уж точно заступится за младшего сына. Не считая того, что и Генри не даст его в обиду. Здесь следует переживать о другом: неужели никто не поддержал тебя? Они ведь не могут знать тебя настолько плохо? — Не важно, насколько хорошо они знают меня, Кэрол. Я всё ещё хорошо помню свой собственный страх, когда только осознал, что чувствую к этому мальчишке… Хотя… тот страх не сравнить с ужасом, который я испытал, когда увидел рисунки Дэрила, — слабо улыбнулся Рик. — Их можно понять… и всё же, я наивно рассчитывал на поддержку друзей. Глупо винить кого-то в своём же разочаровании? — спросил он, глядя на Кэрол так, словно та знает ответы на все вопросы. Кэрол грустно улыбнулась и, взяв лёд, осторожно приложила его к глазу, уже отливающему пурпуром. Рик поморщился, но не издал и звука, перенимая платок с завёрнутым льдом. — Не вини себя. Ты слишком расстроен, поэтому готов осуждать любого, кто мог бы посодействовать вам. — Но я виню себя. Я не должен был оставлять его. Я должен быть предпринять хоть что-нибудь… — Чтобы под горячую руку попал и Дэрил? — перебила Кэрол. Рик сомкнул губы и тяжело сглотнул, растерянно глядя на неё. — Не стоит убеждать себя в том, что была возможность забрать его, Рик. Любой неверный шаг мог причинить вред Дэрилу. Ты и сам это знаешь, просто не можешь смириться с тем, что тебе пришлось оставить его там. И я уверена, ты всё ещё надеешься, что они смогут вас принять. В таком случае, оставить Дэрила и дать Уиллу немного остыть было более правильным решением, чем действовать необдуманно. — Я совершенно не имею понятия, как убедить Уилла, Кэрол, — с горечью сказал Рик. — Он смотрел на меня с такой ненавистью… Днём раньше он говорил, что мы семья, а сегодня моментально забыл об этом. — Твоя задача состоит в том, чтобы напомнить ему об этом. Будет тяжело, но ты хотя бы должен попробовать сохранить вашу семью. Рик смотрел на неё и обдумывал то, что она сказала. В конце концов, он нашёл совет совершенно верным. Он всегда считал людей, легко поддающихся эмоциям, глупцами, и сегодня едва не поступил, как один из них. Несомненно, Кэрол была права: как бы не было тяжело, нужно набраться терпения. Склонив голову, он вздохнул и согласно кивнул. — Да, для Дэрила будет лучше, если его родители не будут жить с ненавистью к нему. Кэрол улыбнулась и, подойдя ближе, ещё раз осмотрела его лицо. — Выглядишь ужасно, — сказала она. — Наверное, Дэрил здорово перепугался, увидев тебя таким. — Не хочу даже вспоминать, — зажмурился Рик, пытаясь отогнать всплывшую в голове картину. — И представить не могу, что бы было со мной, случись мне увидеть его лицо в таком состоянии. — Ничего, по мне так твои синяки делают тебя мужественней. Скажешь, что храбро терпел всё ради своей принцессы. Может, это воспоминание станет не таким уж мрачным. Рик громко рассмеялся. Разбитая губа тут же напомнила о себе, заставив зашипеть от боли. — Боюсь, в таком случае исход будет летальным. Смех медленно затих, и в глазах Рика вновь появилась грусть. — Как он там? Когда думаю о нём, мне становится так тоскливо. Не представляю, что буду делать без него в усадьбе. — Ты можешь остаться у меня. Скажем Тобину, что на тебя напали уличные разбойники, чтобы ограбить. — Нет, — качнул головой Рик. — Мне надо поехать домой. Генри обещал прислать записку. Мне необходимо знать, что там произошло, иначе я и глаз не смогу сомкнуть. — Хорошо, тогда я приеду к тебе утром. Не хочу, чтобы ты долго оставался один. Рик промолчал, не став возражать или соглашаться. Кэрол обработала все раны, всё спрашивая о самочувствии, и лишь убедившись, что Рик твёрдо стоит на ногах, отпустила его, велев кучеру не мчаться и ехать спокойно. Поблагодарив её, Граймc сел в карету отправился в усадьбу. Цокот копыт и дребезжание кареты усыпляли, но и вызывали лишнюю головную боль. Глядя в окно, за которым ничего не было видно, кроме мелькающих изредка огоньков, Рик желал, чтобы путь продлился как можно дольше. Образ его нового дома предстал пред глазами, и он вдруг осознал, насколько когда-то казавшаяся уютной усадьба стала для него чужой. Он вспоминал одинокие, холодные стены, от которых даже сейчас по телу бежал холодок, вспоминал широкие поля, раскинувшиеся вокруг, среди которых едва ли можно было найти признаки живой души; он помнил и необычайную тишину, показавшуюся тогда идеальной для чтения на свежем воздухе и погружения в собственные мысли. Теперь он ненавидел её. Когда-то, среди многочисленных предложений, именно эта усадьба показалась ему совершенной. Он мог представить себе свою жизнь в ней; мог с уверенностью вообразить то, как Карл приходит в восторг, увидев всю красоту дома и того, что его окружает… Но теперь поместье казалось мрачным и безжизненным. Всё нутро противилось этому месту. Если бы там только вдруг оказался буйный, невежественный мальчишка, наполняющий пустой дом смехом и радостью. Рик устало вздохнул и откинулся на сиденье, прикрыв глаза. Сердце тревожно билось в груди. Голова нещадно гудела, но её боль перекрывало душевное терзание. Силы окончательно покинули его, от безысходности хотелось разрыдаться, но он упрямо заставлял себя дышать ровно и спокойно и продолжал думать о предстоящем дне.🍓🍓🍓
В доме стояла странная тишина. Дэрил прислушивался к каждому шороху за дверью, но больше не слышал ни криков, ни каких-либо подозрительных звуков. В коридоре стоял молчаливый слуга и, безропотно подчиняясь приказу хозяина поместья, следил за каждым его шагом и неверным вздохом. Стоило лишь слишком громко поставить на стол стакан, тот тут как тут распахивал двери и смотрел своими отвратительными тёмными глазами так, словно он здесь сын хозяина. Дэрилу ничего не оставалось, кроме как сидеть тихо и ждать наступления утра. Он знал, что сегодня в доме останутся Шейн, Андреа и Генри. Последний, заглянув к нему, шепотом сообщил, что отправил в усадьбу записку. Рику будет гораздо спокойнее, зная, что с ним всё хорошо. Мягкий тон и ясный взгляд, внушающий доверие, убедили в этом и Дэрила. Но это ничуть не умерило его переживаний. Довольно много времени Дэрил ворочался в кровати, пытаясь заснуть, но этим истязал себя ещё больше. В голове всё плыло, тело слегка потряхивало, а мешанина из мыслей не позволяла уйти в блаженное забытье хотя бы ненадолго. Оставив мучительные попытки, Дэрил наконец сдался. Некоторое время он сидел в полной темноте, прислонившись к спинке кровати, и слушал тиканье часов и пение цикад за окном. Одинокая комната и непрекращающиеся мысли угнетали, заставляя чувствовать себя нездоровым. Воспоминания прошедшей ночи не покидали измученный мозг ни на мгновение. Сердце всё ещё учащённо билось, отчего было сложно дышать. Он хотел раскрыть окно и впустить в душную комнату немного воздуха, однако их заперли, а из комнаты без присмотра выйти было невозможно. Дэрил потёр взмокшее словно при лихорадке лицо и зажег лампу, стоявшую на тумбе. Налив из кувшина воды, он разом осушил весь стакан и тяжело задышал, склонившись вперёд. То ли увидев желтый свет, проникающий сквозь щели, то ли услышав звяканье стакана о графин, дверь открылась, и в комнату заглянул высокорослый, худощавый прислужник, чей вид всегда был неприятен Дэрилу. Оглядев спальню своими маленькими, крысиными глазами, подозрительный взгляд того остановился на юноше. Дэрил мгновенно помрачнел от злости. — Почему не спите? — спросил слуга. — Тебе какое дело? — сквозь зубы процедил Дэрил. — Выйди из комнаты и никогда больше не смей заходить сюда без стука! — по-хозяйски велел он, перейдя на крик. Слуга гадко улыбнулся, желая напомнить, что его указания здесь больше не к месту, но промолчал, во избежание лишних проблем. Вместо этого он пожелал своему младшему господину доброй ночи, вложив в язвительный тон всё то, что хотел сказать, и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Дэрил выдохнул и, зажмурившись, потёр лоб, чувствуя, как начинает усиливаться головная боль. Смысла ложиться спать снова не было, поэтому он решил заняться тем, что могло бы его расслабить. Откинув одеяло, Дэрил слез с кровати и достал из-под матраса спрятанный альбом. Поставив на пол лампу, он опустился рядом и, согнув ноги в коленях, прислонился спиной к кровати. Помедлив, Дэрил открыл альбом и посмотрел на единственный рисунок, на котором нельзя было увидеть родных глаз. Проведя пальцами по закрытым нарисованным глазам, он вспоминал, как трепетно дрожали ресницы, как брови изредка хмурились в беспокойном сне, ноздри вздымались при слишком резком вдохе, а из приоткрытых мокрых губ исходило теплое дыхание. Вглядываясь в профиль лица, Дэрил ощущал, как тоска всё усиливается, причиняя ещё большую боль. Проглотив слёзы, Дэрил открыл новый лист альбома. Стоило карандашу оказаться в руках, пальцы сами стали рисовать глаза, смотрящие прямо в душу. Движения были быстрыми и отточенными, словно пальцы ещё с первого раза запомнили каждый штрих, который нужно сделать. Дэрил не задерживался, чтобы подумать, посмотреть с разных ракурсов, вспоминая очертания. Ему не приходилось долго трудиться над выразительностью и точностью каждой черточки. Всё равно, даже если не получится, он не хотел останавливаться ни на мгновение. Вдохновение поглотило его, но не позволило забыться. Ни на миг Дэрил не мог выкинуть из головы почему сидит на полу и почему приходится рисовать портрет Рика заново. Пожалуй, именно поэтому он так остервенело хотел повторить один из своих лучших рисунков. Закончив глаза, он перешел к носу, затем к губам, делая нижнюю пухлее, как и запомнил, когда проводил пальцами по натуре. Улыбка получилась отчетливее, чем в прошлый раз; челюсть более острой, а щетина более выразительной (теперь, когда довелось её коснуться, Дэрил знал, какими штрихами лучше изобразить волоски). Однако с несносными кудрями вновь пришлось повозиться. Рисуя, Дэрил не переставал поглядывать на нарисованные глаза и не мог сдержать мягкой улыбки. Ему не терпелось взять в руки кисти и оживить их. В дверь постучали. Дэрил замер, в мгновение растеряв состояние отрешенности и одержимости. Улыбка спала. Он стиснул зубы и сглотнул, вновь ощутив противное давление в животе, подкрадывающееся к горлу. В комнату вошли без позволения. Дэрил сжал карандаш и покосился на порог, готовый прогнать нежеланного гостя. Увидев подол зеленого платья, он поджал губы и вернул внимание на рисунок. Упрямо делая вид, что в спальне нет никого, он зажал между пальцами карандаш и стал проводить им по уже нарисованным линиям волос, делая вид, что продолжает рисовать. Аманда подошла к нему и остановилась, ожидая, что сын обратит на неё внимание. Когда она поняла, что Дэрил не собирается даже смотреть на неё, Аманда тихо вздохнула и опустилась рядом. С минуту она смотрела на сына с печалью, наивно полагая, что Дэрил сжалится над ней и перестанет делать вид, будто её и вовсе нет. Но обида явно преобладала. Настолько, что ему было плевать на чувства матери. — Почему не спишь? — мягко спросила она, вглядываясь в его лицо, казавшееся бледным даже при жёлтом свете фонаря. На её вопрос последовало презрительное фырканье. Аманда сделала вид, что не поняла язвительного ответа, и осторожно протянула руку, накрыв взмокший лоб ладонью. Дэрил сдержался, чтобы не отпрянуть. — Тебе нужно отдохнуть, сынок. Вот-вот и у тебя будет жар. Дэрил закатил глаза, впервые испытывая подобное раздражение от заботы матери. Аманда вновь тихо вздохнула, огорчаясь из-за равнодушия сына. Тем не менее, она предприняла ещё одну попытку, наконец заметив в его руках альбом и карандаш. В душе появилась надежда, что Дэрил начал осознавать, как дурно поступил со своей семьёй, и упрямится только из-за гордости. — Рисуешь? — спросила она, робко улыбнувшись. — Хорошо, если у тебя после всего произошедшего появилось вдохновение. Думала, ты уйдёшь в себя или будешь всю ночь бунтовать. — Аманда ненадолго замолкла, внимательно следя за выражением лица сына, затем осмелилась просить, хотя и знала, что вероятнее всего ей откажут: — Покажешь? В просьбе отчетливо слышалась надежда, заставившая Дэрила замереть. Он вздёрнул бровью и обернулся, наконец встретившись взглядом с матерью. Было удивительно наблюдать на её лице улыбку и видеть в глазах веру в лучшее будущее. Неужели она думает, что правы они, а не он? Эта мысль так разозлила, что Дэрил решил не щадить мать. Отложив карандаш, он взял альбом и наглядно показал ей получившийся рисунок. Не было и тени сомнений, что человека, изображенного на листе, узнали. На лице Аманды промелькнула горечь. Она нахмурилась и опечаленно взглянула на сына. — Нравится? — ухмыльнулся Дэрил, удовлетворённый её реакцией. — Мне казалось, ты обрадуешься, наконец увидев мои рисунки. Особую радость ты должна испытать от того, что спустя столько времени тебе довелось утолить собственное любопытство. Ты ведь так хотела узнать, в кого же я влюбился. — Зачем ты так? — нахмурилась Аманда, осуждающе глядя на сына. — Зачем ты говоришь мне всё это? — Могу задать тот же вопрос, — ответил Дэрил, возмущенно сдвинув брови. — Зачем вы поступаете так со мной? Я думал, ты поддержишь меня! Думал, ты та, кто обязательно встанет на нашу сторону! — Я и стою на твоей стороне, Дэрил! Если бы ты не скрывал от меня такое, то мы бы немедленно предприняли меры! Стоило лишь намекнуть, и мы бы отгородили его от тебя! — Я не хочу это слышать! — воскликнул Дэрил, едва сдерживая слёзы отчаяния. — Прекрати говорить так, будто это его вина! Вы не отгородили его, когда мы едва терпели друг друга! Не отгородили, когда я молил вас отпустить меня к Гленну, чтобы только не видеть его! Это вы настаивали на том, чтобы мы подружились! Вы то и дело сталкивали нас, пытаясь примирить! Это не его вина и не моя! Это сделали вы! И винить имеете право только себя, ясно?! — Боже, боже, — качала головой Аманда, спрятав лицо в ладонях. Слова ударили по самому больному месту, заставляя вспомнить, как они все вместе сидели в саду и придумывали план, чтобы Рик и Дэрил остались в лесу наедине; как то и дело они врали, что один не спустится на ужин, чтобы другой соизволил сесть за стол вместе со всеми. Аманда и Уилл лично говорили с ними по отдельности в попытке убедить в том, что необходимо наладить отношения ради их семьи. Как бы она не хотела принимать это, но Дэрил был прав. Тем не менее, она не могла скинуть груз вины с плеч Рика. — Ты несправедлив! Ты ещё молод и глуп! Но Рик должен был думать о том, чем это может обернуться! Он поступил ужасно, поддавшись своим низким, извращенным чувствам! Ты должен понимать, что это неправильно, Дэрил! Ведь он загубит твоё будущее, а ты даже не в силах понять, что с возрастом всё в твоей душе переменится! — Не хочу слушать этот бред! — воскликнул Дэрил, взмахнув руками. Слёзы вновь предательски покатились по щекам. — Вы считаете себя самыми умными! Думаете, что лучше знаете, что для меня будет хорошо! Но вы ничего не знаете! — Тут и знать ничего не нужно, Дэрил! Ты просто ослеплен своими мнимыми чувствами! Только представь себя через десять лет! Без семьи, без детей, с мужчиной старше себя на двадцать лет! Ты этого хочешь?! Опомнись! Хватит действовать безрассудно! Дэрил открыл рот, чтобы сказать что-нибудь в ответ, но слова матери причинили боль, а обида сдавила грудную клетку. Он зарычал от бессилия и схватился за голову, крепко сжимая волосы между пальцами; стиснув зубы, Дэрил зажмурился, моля, чтобы она просто замолкла и ничего больше не говорила. — Я всегда хотела внуков, Дэрил, — продолжила Аманада. Слёзы бежали по щекам, но она всё упрямо надеялась, что вот-вот, и её сын одумается. — Хотела увидеть твоих детей. Они были бы такими же как ты: непоседливыми и непослушными. Я всегда была уверена, что твоя жена будет настоящей красавицей и умницей. Она бы любила тебя так же, как и я твоего отца. Я хотела видеть счастье на твоем лице, когда ты вместе со своей семьёй приходил бы к нам в гости. — Но я счастлив с Риком, мама, — вымолвил Дэрил, захлебываясь в собственном рыдании, и прислонился лбом к коленям. — Я не виноват в том, что мои желания, не совпадают с вашими. Мне не нужен никто, кроме него, — помедлив, Дэрил тяжело сглотнул и добавил: — И вы не нужны… Если хотите, чтобы я жил по вашим правилам. Слова, сказанные собственным сыном, заставили Аманду опешить. Она смотрела на юношу, обхватившего колени и плачущего из-за мужчины, и не верила в то, что это её мальчик, который всегда боялся обидеть кого-нибудь словом, а тем более намеренно причинить боль своей матери. — Ты очень изменился, — сказала она, растерянно глядя на сына. — Я не узнаю тебя, Дэрил. Посмотри, в кого ты превращаешься! — Может быть. Только ты упустила маленькую деталь: сделал меня таким не Рик, а вы. Если вы нас разлучите, я буду ненавидеть и презирать вас до конца своей жизни, — процедил Дэрил, не глядя на мать. — Ты невозможен! — воскликнула Аманда, чувствуя, как в груди вместе с болью появилась злость. — Хочешь, чтобы я приняла вас?! Как я могу принять это, когда ты из-за него выбираешь ненависть к нам?! Дэрил не мог остановить льющихся потоком слёз и всё повторял: — Если вы разлучите нас, я вас возненавижу! Слышишь?! Не в силах больше терпеть болезненных слов, Аманда оставила сына, так и не сумев достучаться до него. Дэрил вновь остался один, некоторое время продолжая плакать от безысходности. Гордость велела ему заткнуться и не показывать никому своих чувств, перестать принижать своё достоинство, однако он не мог совладать с собой. Наконец успокоившись, он не нашёл в себе больше сил продолжить рисунок. Вернув альбом под матрас, он опустился на кровать и устало выдохнул. Дэрил был опустошен до той степени, когда даже мучительные мысли не смели больше тревожить. Закрывая глаза, он и не думал, что сразу впадёт в полудрёму. Лишь успел понадеяться на новый день: на то, что отец проснётся и поймёт, как ужасно поступил, а если нет, то отдохнувший мозг всё же найдёт ему путь к бегству. С этими мыслями он крепко заснул.🍓🍓🍓
Разбудил Дэрила странный грохот за окном. Он нахмурился, тихо простонал и поёрзал в постели, не желая прерывать сон. В полузабытье Дэрил не сразу вспомнил, что произошло вчера. Ему казалось, что наступило самое обычное утро. Внизу мама как всегда готовит всем вкусный завтрак, беседуя с тётей Андреа, попивающей кофе, дядя Генри и дядя Шейн вновь торопятся прилично одеться, чтобы выйти пораньше из комнат и убедить соперника в том, кто из них больший жаворонок. Отец бы закатил глаза, слушая их глупый спор, и, проходя мимо, обязательно постучал в дверь, чтобы убедиться, что его непутёвый сын вновь не проспит до полудня. А придурок по обыкновению сидел бы в кресле, читая газету и поедая свои любимые кексики. Мысль в одно лишь мгновение заставила опомниться, нагоняя тоску и причиняя душевную боль. Дэрил совсем не желал просыпаться. Вновь послышался грохот чего-то тяжелого о землю. Тревожное чувство вернулось, словно никуда и не уходило, и заставило распахнуть глаза. Дэрил соскочил с кровати и тут же метнулся к окну. Сердце болезненно сжалось, стоило увидеть лежавший на земле чемодан, который не смог перенести удара и распахнулся. Книги, чистые рубашки, выглаженные брюки, излюбленные галстуки и шелковые шарфы Рика — всё валялось, словно у этих вещей больше нет хозяина. — Ты сошёл с ума, сошёл с ума… — процедил с ненавистью Дэрил, чувствуя, как на глазах вновь появляются предательские слёзы. Он мельком увидел появившегося в поле зрения отца, чьи руки вновь вышвырнули ещё одну сумку, а изо рта полились очередные ругательства. Тот исчез в доме, в поисках любого следа, напоминающего о бывшем лучшем друге. Дэрил пытался вспомнить, какую ещё вещь Рика хранил этот дом, и молился, чтобы отец не вздумал идти в его комнату. Однако тому не пришлось искать долго. Сердце испуганно ухнуло в желудок, когда до ушей донёсся жалобный скулёж. Дэрил в ужасе распахнул глаза и тут же помчался к двери. — Чёрт возьми, нет! Распахнув двери, Дэрил пробежал мимо стражника, который не успел ухватить его за майку и ринулся следом, велев вернуться в свою комнату. Дэрил не слышал его, сломя голову спускаясь вниз, едва не рухнув, пропустив одну ступеньку. — Уилл, не делай этого, это ведь всего лишь собака! — послышался голос тёти Андреа. — Это не собака, а подарок от этого ублюдка! В этом доме не должно остаться и следа от него! Я вышвырну эту шавку на помойку вместе с вещами этого мерзавца! Дэрил выскочил во двор и, не долго думая, толкнул отца, едва не потерявшего равновесие при столкновении. Воспользовавшись его смятением, юноша выхватил из ослабевших рук скулящего пса. — Как же ненавижу! Ты, чёрт возьми, слетел с катушек! — крикнул Дэрил и бросился прочь в поместье, услышав за спиной злобные крики отца. Только поспевший за ним прислужник остановился и, издав стон разочарования, сменил направление, вновь пустившись в погоню. Ворвавшись в свою комнату, Дэрил метнулся к комоду и достал запрятанный под вещами ключ. Руки дрожали, но ему удалось вставить его в замочную скважину и запереть дверь как раз в тот момент, когда её собирались распахнуть. Оставив ключ в дверях, Дэрил обнял испуганного пса и отошёл, чувствуя, как колотится собственное сердце. — Сейчас же открой или я выбью эту чёртову дверь! — послышался разгневанный голос отца. — Делай что хочешь! Брауни я тебе не отдам! — воскликнул Дэрил, крепче сжимая пса. Взбешённый, Уилл ударил кулаком по двери. — Смотри только выйди отсюда, твой щенок полетит во двор! Ударив кулаком по двери ещё раз, Уилл ушёл, оставив у двери прислужника, который только и рад был дождаться несносного юнца. Рано или поздно тот захочет в туалет и тогда-то поместье избавится от вечно лающего и ссущего где попало пса. Дэрил сел у кровати и опустил пса на свои колени. Позабыв о том, как ещё недавно его грубо схватили за шерстку, собираясь безжалостно вышвырнуть на улицу, Брауни высунул язык и завилял хвостом, весело потявкивая. Дэрил тяжело вздохнул и погладил его по голове. — Ну что, теперь и ты в темнице, дружок. Только вот из-за меня ты даже в большей опасности. Брауни издал тихий скулеж и, захлопнув пасть, склонил голову в сторону, словно поняв то, что он сказал. Дэрил слабо улыбнулся, невольно повторяя движение. Воспоминания о том, как они с Риком нашли его, горечью отдавались в сердце. Было страшно подумать, что бы было с псом, случись ему вновь оказаться на улице. Определенно, оставаться здесь ему нельзя. Однако самому Дэрилу некуда деваться, и он проклинал себя за то, что не мог придумать хоть какой-то план. В дверь вновь громко постучали. Дэрил вздрогнул, но успокоился, услышав голоса тёти Андреа и дяди Генри. — Дэрил, ты в порядке? — обеспокоенно спросила Андреа. Дэрил промолчал, не желая отвечать той, которая велела слугам выгнать Рика. Пусть даже это помогло избежать ему новых побоев, она принимала сторону отца, и этого было более чем достаточно. — Дэрил, ответь что-нибудь! — следом послышался голос Коулмана. Дэрил опустил пса на пол и поднялся. Подойдя к двери, он взялся за ключ, но прежде чем открыть, предупредил: — Только дядя Генри. Последовало молчание. Дэрил словно видел, как они переглядываются между собой, видел недоуменный взгляд тёти Андреа, которая не понимала, почему Коулман удостоен такой «чести», но и возразить ей было нечем. — Зайду только я, Дэрил, — уверил Генри. Дэрил повернул ключ и приоткрыл дверь, чтобы убедиться, что с ними нет никого. Генри протиснулся сквозь зазор, который ему любезно предоставили, и оказался в комнате. Дэрил тут же закрыл дверь, запирая её на ключ, и поднял трущегося о ноги пса. — Дядя Генри, вы должны увезти Брауни. — Что? — округлились глаза Коулмана. — Я? Но куда? Если увезу его, Уилл только разозлится, да и поймёт, что я на твоей стороне. — Плевать! Он чуть не вышвырнул Брауни на улицу! Рядом нет ничего, кроме чащи, это всё равно что отправить его на погибель! Прошу, просто отвезите его к Рику. Я не могу позволить, чтобы он оставался здесь. Страх и печаль в глазах юноши заставили сердце дрогнуть от сочувствия. Он испытывал злость и непонимание: как можно так спокойно смотреть на страдания собственного сына? Всего лишь за минуту им удалось превратить стойкого, озорного юношу в беспомощного, испуганного мальчишку. — Ладно-ладно, ты только не переживай. Я сделаю. Можешь не сомневаться, я привезу его к Рику целым и невредимым. Дэрил кивнул и, поцеловав холку пса, передал его Коулману. — Могу я попросить отправить ещё и альбом? — Конечно можешь, Дэрил. С тяжелым сердцем Генри наблюдал за тем, как Дэрил подходит к кровати и опускается на колено. Достав из-под матраса альбом, тот не мог удержаться и, открыв альбом, ещё раз взглянул на уцелевшие портреты. Генри не уставал поражаться тому, насколько этот юноша любит его друга. Осуждать Рика за его слабость к этому мальчишке то же самое, что осуждать бездомного пса за тягу к людскому теплу. Более, чем очевидно, что они не откажутся друг от друга. И этот глупец Уилл даже не понимает, что этим только укрепит их любовь. — Простите, дядя Генри, я и вас подставляю, — сказал Дэрил, передав альбом, оставив в своём кармане припрятанную фотографию. — Что за глупости ещё? Мне самому не нравится то, что происходит. Не представляешь, каких сил мне стоит соглашаться со всем тем, что говорят о Рике в этом доме. Дэрил поморщился, потупив взор, и едва заметно кивнул. — Всё бы было хорошо, если бы я не был таким глупцом, — тихо сказал он. — Если бы не я, Рик бы уехал и не лишился своей семьи. Я был слишком настойчив… — помедлив, Дэрид добавил: — Скажите ему, если он решит отступить, я пойму. — Были бы свободны руки, дал бы подзатыльник! — резко сказал Генри. Дэрил улыбнулся и посмотрел на него исподлобья. — Если это меня так разозлило, не представляю, что бы почувствовал Рик! Даже не думай о подобном! Если он принял решение быть с тобой, это значит, что не отступит до самого конца. Уж я-то его знаю в отличие от некоторых, поверь! Дэрил безропотно кивнул. Он не скрывал радости от услышанных слов, которых и ждал. Коулман без раздумий и тени сомнений стал переубеждать его, избавив от глупых страхов и утешив терзаемую болью душу. Он благодарил судьбу за то, что пришлось открыть их тайну именно Коулману. Сложно даже представить, что бы он делал один, когда рядом не было ни брата, ни друзей. — Спасибо, — робко сказал Дэрил, глядя на мужчину с искренней благодарностью. Генри кивнул и вышел из комнаты полный решимости. Слуга, стоявший всё время у дверей, тут же попытался забрать у него пса, под предлогом приказа хозяина. Генри был настолько зол, что прикрикнул на него, напомнив о том, с кем он разговаривает. Не без грусти Коулман подумал о том, как доброму старику Альфреду так не повезло с сыном. И как не повезло Дэрилу, что ему достался хоть и добрый, заботливый отец, но не терпящий никаких отклонений от церковного понятия любви. Как так произошло, что именно сыну Уилла довелось полюбить мужчину? Сердце за юношу нещадно болело и корило жизнь за подобную несправедливость. Когда он спускался вниз, все были в гостиной, молчаливо слушая крики хозяина поместья. Однако ему не удалось остаться незамеченным. Зоркий глаз Уилла тут же заметил Генри и, уцепившись взглядом за пса и альбом в его руках, сурово посмотрел на друга. — Что это ты делаешь?! Остановившись у порога, Генри обернулся. — Думаю, ответ более, чем очевиден: увожу Брауни подальше от тебя. Кстати, заодно и вещи Рика заберу, раз ты так не хочешь их здесь видеть. — Я не позволяю! — С каких пор мне нужно твоё позволение? Ни одна из вещей, насколько я знаю, не принадлежит тебе, — Генри наблюдал, как лицо друга краснеет от ярости, и был горд собой. Он окинул взглядом оторопевших друзей и вздёрнул нос. — Не хотел говорить, но я знал о том, что происходит. И поддержал Рика. Потому что он мой друг и, кажется, за всё время я узнал его лучше, чем все вы вместе взятые, — Генри с осуждением посмотрел на каждого, и, взяв поудобнее пса, который пытался облизать его лицо, направился к двери. — Оревуар. Смотрите, не сгорите в пучине своей ненависти. Любовь всё равно победит, даже если на её стороне Генри Коулман! — с восторгом сказал он и вышел из поместья. Уилл стоял на месте не в силах пошевелиться, и гневно смотрел на дверь, за которой исчез ещё один предавший его друг. Ноздри вздымались от тяжелого дыхания, глаза покраснели, а зубы так плотно сцепились, что разнять их было невозможно. Пульс участился, а сердце вдруг больно кольнуло. В глазах потемнело, но он всё ещё не отвел взгляда. — Уилл! — заметив, как тело мужа стало потряхивать, Аманда тут же подбежала и схватила его за руку. — Уилл, что с тобой?! Хозяин поместья тихо зашипел и прикрыл глаза, заставляя себя прийти в себя. Когда ему это удалось, он посмотрел на жену. — Собирай вещи, мы уезжаем! Немедленно!