Три оси времени

— Кажется, я начинаю привыкать к этому. Ичиго сидел в своём внутреннем мире и пялился на жуткую хрень, воплощающую в себе Мидори но Бураши. Парень уже спел все известные ему песни, от народных до современных, ничуть не заботясь собственной неспособности их услышать, и сейчас играл сам с собой в шахматы. С каждым разом пробуждение здесь оказывалось всё привычнее, Куросаки было куда проще перестроить своё дыхание и движения, да и почти полное отсутствие чувств давило не так сильно. Хотя, конечно, пребывание в этом локальном «нигде» довольно сильно выбешивало. Окончив партию вничью, Ичиго тихо хмыкнул и подогнул под себя ноги — он давно хотел попробовать одну штуку, и тут подвернулась такая возможность. Мыслил парень просто — если это его внутренний мир, то пребывание здесь можно считать принудительной медитацией. Если это медитация, то он может из неё выйти. Отличный план, разве нет? Довольный собой парень хмыкнул и закрыл глаза. Первые минуты всё было нормально, но потом воздух начал стремительно густеть, и давление буквально заставило Ичиго распахнуть глаза. Вовремя, надо заметить — времени как раз хватило на резкий рывок в сторону, и безликая катана поцарапала только щёку, хотя вполне могла пробить его череп насквозь. — Ты чего творишь, железная хрень?! Разумеется, это был его идиотский меч — собственно, в этом мире, кроме него, только Мидори но Бураши был живым. Эм… относительно живым. Истерика тут же стоила ему сбившегося дыхания, и некоторое время Ичиго потратил на восстановление стабильного состояния. Да уж, он совсем забыл, что его подсознание это не самое дружелюбное место. — Ты не выпустишь меня отсюда, пока не решишь, что пришло время? «Боммм». Действительно, всё логично — хоть этот занпакто и является жутким фриком, у которого проблемы с головой, он неприлично своенравен и никогда не будет слушаться. И, кажется, Мидори но Бураши действительно о нём заботится. Будто убедившись, что Ичиго больше не будет делать глупостей, давление этого мира спало, и парень снова мог успокоиться. Может, действительно попросить Гинрея найти ему наставника по чайной церемонии? Хотя это, наверное, будет слишком — а вот протащить сюда какой-нибудь бонсай… Парень со злодейским хихиканьем начал приближаться к ближайшим синим кустикам. Они всё ещё выглядели карикатурой, но оказались объёмными, так что вполне годились на то, чтобы скоротать время. Он придаст им самую великолепную форму из всех возможных! — Мидори но Бураши, поделись мечом ещё раз. Несколько секунд ничего не происходило, но потом с резким «звеньк» из висящего комка металла вылетела безликая катана. Приземлилась точно в куст, между прочим — может, этот занпакто так хотел внести свою лепту в грядущее творение искусства? — А ты меткий. «Боммм». — И быстрый. «Боммм». — А несколько одновременно можешь? «Боммм». — Ты нравишься мне всё больше и больше. И, по очевидным причинам не ожидая ответа, парень, подняв меч и высунув язык от усердия, подготовился нанести первый удар. — Посмотрим, кто из нас прочнее, чёртов куст! Ичиго прикрыл глаза, настраиваясь, и тут же ощутил жуткую ломоту во всём теле, закашлявшись от избытка воздуха в лёгких. Потолок, футон, истерящий Гинрей. — Вот облом… — Облом?! Ты, мелкий идиот-самоубийца!!! Это была самая жуткая буря из всех, что Куросаки когда-либо переживал. Кучики матерился, бил посуду, размахивал своим обнажённым занпакто и совершенно не сдерживал собственную реацу. Рыжий тихо молился Королю Душ и Мимихаги, благодаря за то, что он сейчас болен — в противном случае Гинрей бы его просто убил. Разрезал на тысячи кусочков лезвиями своего искусного меча, а после наверняка облил бы остатки кислотой, чтобы даже капелька крови не напоминала этому миру о том, что когда-то его землю топтал мёртвый студент Академии Шинигами Куросаки Ичиго. В какой-то момент Гинрей остановился, вонзив меч в подушку около его головы. Навис, позволяя волосам соскользнуть с плеча и щекотать перебинтованную щёку. Замер, своим тяжёлым взглядом сдирая кожу, и сгустил реацу, почти делая её видимой. А Ичиго и забыл, насколько он страшен — глава клана Кучики. И до Гинрея капитану Бьякуе ещё расти и расти. — Ты в шаге от Гнезда Личинок, Ичиго. Ты ведь понимаешь, о чём я говорю? Куросаки понимал. Урахара поделился, давным-давно, а в этом времени у него был знающий куда больше положенного Гинрей. Место откуда не возвращаются, да? Место, куда помещают тех, кто может быть опасен. Больно, но ожидаемо. — И всё это время ты… Гинрей мрачно улыбнулся, всеми силами выражая своё презрение. — Я что, внезапно обзавёлся тёмной кожей и пополнил ряды Шихоин? Я не имею к этому месту никакого отношения и не могу поручиться перед ними за тебя. Не думай, что я не пытался. Ичиго виновато улыбнулся. Действительно, чего это он? Это же Гинрей. Наследник одной из древнейших семей Общества Душ, который завязывает знакомства легче, чем дышит. Величайший собиратель слухов и один из самых опасных людей в мире мертвецов. Кому, как не ему, знать пару секретов самого скрытного клана? — И как давно я в списках? — С самого поступления, разумеется. Тебя спасло только то, что ты до сих пор никого даже не покалечил. Ты бьёшься до смерти, Куросаки Ичиго, но это всегда твоя смерть. Это не выглядело опасным… до последнего момента. Ичиго обречённо закрыл глаза. Значит, опасность всё это время была куда ближе, чем он думал. Ха, наивный идиот, который прошляпил самое важное. «Стать сильнее», «всех защитить» — Общество Душ не любит гадать, кто эти «все», и что именно входит в понятие «защитить». Видимо, умерев один раз, люди начинают слишком перестраховываться. — И что дальше? Гинрей, кажется, успокоился — по крайней мере, он выдернул занпакто из подушки и слез с Куросаки, устраиваясь рядом. Ну, и дышать стало значительно легче, разумеется. — В Академии ты не останешься, тебя даже на порог не пустят. Из этой комнаты только два пути — на присягу и в один из отрядов шинигами, или в Гнездо, в умелые ручки садиста-офицера второго. Сейчас капитаны решают этот вопрос — если ты кому-нибудь приглянулся, тебя возьмут под защиту. А дальше… Ты и сам знаешь. Повисло тяжёлое молчание, прерываемое только тихим покашливанием Ичиго. Куросаки весь обратился в слух, ожидая новых слов Гинрея. Это ведь хитрый, как тысяча пройдох, Гинрей — он что-нибудь придумает. — На самом деле, всё не так плохо. Думаю, тебя заберёт Унохана-сан. Если её по каким-то причинам сейчас нет, Тенджиро-сан не даст твоему медицинскому таланту пропасть зря. Всё будет хорошо. Но, если вдруг произойдёт самое худшее… Гинрей замолчал, а потом вытащил из-за ворота небольшую колбу, в которой слабо трепыхала крыльями демоническая бабочка. — Хватит на один проход в Мир Живых. Разобьёшь колбу — откроются ворота. Ты не был ни на одной практике, но, полагаю, разберёшься. И, если мы не увидимся до того момента, как… В общем, постарайся не стать пустым. Кучики наклонился, собираясь застегнуть цепочку на шее лучшего друга. Ичиго слабо завозился, пытаясь непослушными руками оттолкнуть такой подарок. — Я не могу… — Можешь! Можешь, Ичиго, и сделаешь! — Я не… — Ты хоть раз в жизни можешь думать головой, а не одним местом?! Ты мой лучший друг, Куросаки Ичиго. Я знаю тебя такой ничтожный промежуток времени, что его можно вовсе не учитывать, но я жизнь за тебя отдам, ясно? Кажется, он заплакал. Что-то тёплое скользнуло по его виску, потерявшись в рыжих волосах. И то, ради чего он снова поставил жизнь на кон, пошло прахом. Как он может умереть, когда в него так верят? — Спасибо. Гинрей сидел с ним до самого вечера, прислонившись к стене и вытянув вперёд ноги. Друзья не разговаривали — не о чем и незачем. Кучики только сообщил, что с момента ранения Куросаки прошло около шести часов. Парня только слегка подлатали и заново отрастили конечности, так что сейчас Ичиго не мог толком шевелиться. Ужасающе, на самом деле — просто лежать и ждать решения, которое навсегда изменит твою жизнь. — Схожу, соберу информацию. Они уже должны были решить. И Кучики Гинрей, будущий глава клана Кучики и капитан шестого отряда, исчез в шунпо. Ичиго, тяжело вздохнув, закрыл глаза и провалился в тяжёлый сон. Парень не знал, сколько времени прошло, пока он спал, позволяя Мидори но Бураши латать его тело. Он просто лежал, тяжело дыша, пока не пришло время проснуться. Будто кто-то осторожно прикоснулся, давая сигнал — осторожнее, он рядом. Напряжённый, готовый в любой момент высвободить свой жалкий запас реацу, Куросаки Ичиго открыл глаза. Около его футона, с мерцающей улыбкой и чашей для питья, сидел Кьёраку Шисуй. — Очнулся, Ичиго-кун? — Капитан… Мужчина улыбался, а его кимоно отливало розовым в слабом свете. Почему-то Ичиго было страшно. Шисуй перевёл взгляд на стену и подлил себе ещё. — Студент, который успел на первом же курсе стать Кенпачи, который блистал на занятиях кидо и который узнал имя собственного меча без тренировок по медитации. Тот, кто за время учёбы успел поработать в двух действующих отрядах шинигами, и в одном из них на довольно высокой должности. Угрюмый юноша, за всё время обучения сблизившийся только с двумя студентами, один из которых перспективный иллюзионист, а второй — прямой наследник древнейшего клана Кучики. Человек, который, несмотря на свою молодость, решил объявить войну пустым Руконгая, и который умудрился свести эту битву к ничьей. Ты интересный юноша, Ичиго-кун. Он действительно был единственным, достойным носить титул Главнокомандующего — сейчас Куросаки Ичиго понимал это как никогда ясно. Да, пока что капитан Шисуй был новичком, занимая свой пост всего десять лет, но уже сейчас он великолепен. Да, этот человек действительно был достоин занимать место Главы Готей-13. И, чёрт подери, будь это в его власти, Ичиго предоставил бы ему это место прямо сейчас. Шисуй улыбнулся совсем иначе, забавно склонив голову набок, тут же превратившись в эксцентричного капитана, которого Куросаки помнил большую часть своей жизни в.и.о. шинигами. — Это было трудно, знаешь ли. И, если Киринджи-кун сдался почти без боя, то вот с Ячиру пришлось попотеть. Жуткая женщина, да. Но, готов поставить своё кимоно — оно того стоило. Мужчина подался вперёд. Лицо его будто светилось изнутри, он радостно улыбался и разве что не плясал от возбуждения. Пожалуй, не хватало только пафосно летающих лепестков, но, кажется, в этот раз их было некому разбрасывать. — Итак, я выиграл, Куросаки Ичиго. С этого дня ты мой лейтенант.