Три оси времени

Перевод Момо Хинамори в седьмой отряд вызвал ещё одну волну слухов — о том, что она ждёт ребёнка от Айзена, и безумная вылазка Куросаки Ичиго была запланированной встречей, на которой бывший пятый капитан попросил единственного друга позаботиться о своей женщине и ребёнке. Теперь официальных версий происходящего стало три, и Общество Душ замерло в ожидании, кто же родит. На самом деле, отдавать ему девочку никто не хотел — он считался ненадёжной фигурой из-за дружбы с Айзеном, и переводить к нему верную последовательницу предателя казалось всем верхом глупости. Что удивительно, бессилен оказался даже капитан Хитсугая — а вот Гин сделал перевод возможным одним словом. Конечно, Ичиго знал — о ребятах из третьего, которые следили за Хинамори, и о тех, кто следил за ним самим. Знал без подсказок и намёков — сам не так давно оттуда. Гин не извинялся, а он не думал прощать — потому что незачем. Они в группе риска, и заградотряд готов выполнить свою работу — в конце концов, когда-то он сделал всё, чтобы Гин получил это место, именно потому что верил в его способность выполнить любую работу. Никто не виноват, что новым заданием Гина в любой момент может стать Ичиго. Змей справится — Куросаки в него верит. Хинамори оказалась девочкой тихой и исполнительной, почти сразу заняв место секретаря — для офицерского состава сил было маловато. Приёмная дочь отлично справлялась с бумажной работой, сильно упростив им жизнь, и была достаточно скромной и вежливой, чтобы покорить сердце Комамуры. Его лейтенант теперь тихо страдал, таскал ей персики и снова погрузился в проблемы «я не такой, как вы», начиная поглядывать на ветки, из которых можно сплести очередное дурацкое ведро. Мозги бы ему вправить, но Ичиго просто не умел, а донести простую мысль «Момо Хинамори сейчас пытается справиться с потерей своего Бога, и твоя внешность волнует её в последнюю очередь» без прихода бывших коллег не мог. Девочка, найдя единомышленника, резко стала нормальной, но Куросаки отлично видел слепое мерцание в глубине карих глаз. На деле наказание не было слишком тяжёлым — во многом благодаря поддержке остальных отрядов. С их патрулями обязательно отправлялись головорезы от младшей сестрёнки, какую-то информацию подбрасывал Гинрей, Укитаке отправил Кучики Рукию приглядывать за риока, а Шисуй с Рицу из хаори вылетали, но создавали новые стратегические точки и размножали карты. Но, конечно же, на войне затишье не может длиться вечно. Два месяца — так мало для бессмертных шинигами и так много для битвы на выживание. Они старались изо всех сил, используя каждую минуту. Все знали, чего хочет Айзен. Все знали, как он попытается это провернуть. Никто не знал, смогут ли они его остановить. Когда Айзен начал вторжение в призрачную Каракуру, Ичиго болтал с Урахарой, пытаясь хитростью и намёками развести его на какую-нибудь очередную тренировку «что-нибудь или смерть». Куросаки отвлекал его от какого-то жутко важного эксперимента, но Киске не решался полноценно огрызаться — а то ещё и в самом деле, словит каким-нибудь кидо прямо в лоб. Рядом крутилась, глупо хихикая и ведя себя как ребёнок, мелкая Ячиру, где-то занимался всякими бумажками Комамура, и мир был максимально близок к идеальному. Он ощутил колебание реацу и тихую радость Кьёка Суйгетсу за несколько мгновений до того, как Шихоин Йоруичи обнаружила своё присутствие. Непривычно серьёзная, с пустыми ножнами на бедре, она мрачно кивнула немедленно замершей Ячиру и тяжело выдохнувшему Урахаре. — Киске, бегом. Лейтенант Кусаджиши… — Уже бегу. Кенпачик, не начинай без меня!.. Женщина на секунду замерла, с видимым сожалением рассматривая седьмого капитана. Ичиго постарался мягко улыбнуться — кажется, вышло не очень. — Ты остаёшься защищать Сейрейтей, Ичиго. Официальная причина — состояние твоего меча. Мидори но Бураши всё ещё был похож на проржавевшую и дышащую на ладан железку из позапрошлого тысячелетия — частью наказания был запрет его чинить индивидуально, так что пришлось ждать, чтобы отправить занпакто наверх с замерами новичков. Сейчас флегматичная железка висела на стене в его кабинете, а Ичиго не пожелал брать какой-нибудь другой меч. Но сейчас дело было не в местоположении его меча. — Хватит, Йоруичи. Кто, как ты думаешь, я такой? Женщина тяжело выдохнула, и её реацу тут же переполнилась жалостью. Куросаки замолчал, напрягся, обжёг силой в ответ. — Я останусь здесь, прикрою вас всех от диверсии и прослежу, чтобы Хинамори не наделала глупостей. Завязывай с этим, девочка, и с покровительством тоже — я гораздо сильнее и старше. Кажется, она даже немного устыдилась, но довольно быстро спрятала эмоции за бронёй насмешки и исчезла в шунпо. Ичиго раздражённо цокнул — Йоруичи с покровительством была куда хуже Йоруичи с определёнными видами на его тушку. Короткое общение с предыдущим владельцем тела сказывалось, не иначе. Версия с мечом была официальной, выданной широким массам. Версия с его благонадёжностью была известна капитанам и являлась целиком и полностью проектом Гина. Реальная причина осталась в чайном домике Главнокомандующего, скрытая пламенем Рюджен Джакки. Он просто отказался. Он был единственным, кто видел иллюзии Айзена, и единственным, кто был достаточно силён для схватки с ним. Он был возможной слабиной, потенциальной брешью в защите почти Бога, и он обладал уникальной способностью забирать себе чужие силы. Фактически, он был единственным, кто мог его победить. На счастье, старик отлично знал своего капитана. Генрюсай сам позвал его на чай, сам подал горячий напиток и поставил щиты, а потом задал всего один вопрос: — Ты будешь сражаться с Соуске Айзеном? И Ичиго ответил «нет». Главнокомандующий не пытался уговаривать, не обвинял в измене — просто сидел и смотрел, допивая свой чай в холодном, пустом, будто космическом молчании. Потом Ямамото вздохнул, задумчиво пожевал губу и прикрыл глаза: — Я знал, но до последнего надеялся. Что же, это лучше твоего возможного предательства — и не смотри на меня так, я отлично знаю, что ты бы скорее умер. Но Айзен… Айзен всегда умел менять местами чёрное с белым. Хорошо, да будет так. Куросаки резко выдохнул, вырываясь из вереницы воспоминаний и направляясь к себе — следовало остановить Хинамори до того, как она куда-нибудь вляпается. Волна сражения добралась до него на пороге уже родных седьмых бараков, окатила смесью реацу, поманила за собой обещанием хорошей драки. Капитаны явно берегли себя, не сражаясь в полную силу и делая вид, что не знают ни о каком банкае. Айзен явно приходил от этого в восторг — у Ичиго вся спина была в мурашках от чужой смеси превосходства, удовольствия и немного горчащего облегчения. Седьмой капитан поймал Хинамори над стеной, когда она была в шаге от щитов, скрывающих призрачную Каракуру. На счастье, он был достаточно искусен в кидо, чтобы просто поймать её в барьер. Какое счастье, что он может такое — в его возрасте бегать за маленькими девочками и читать им пафосные монологи уже как-то несолидно. Пока замкнутый куб летел к нему, Хинамори пыталась выбраться — даже активировала шикай, хотя ряд слабых взрывов был совершенно бесполезен. Потом, когда приземлилась, резко успокоилась — посмотрела с удивлением и неверием. — Они же убьют его, капитан Куросаки. Куросаки поднял бровь, испытывая непреодолимое желание стукнуть себя по лицу. — Ты серьёзно, Цветочек? Ты не можешь даже мой барьер пробить. Собираешься героично сдохнуть? Хинамори сжала кулаки, чуть ли не впервые показав какие-либо эмоции, кроме смущения и слёз. Гнев прояснил её взгляд, а слабая волна реацу, которая, наверняка, должна была ему что-то доказать, даже сделала приёмную дочь красивой. — Я не так слаба, как кажется. Ичиго ухмыльнулся, нарочно провоцируя. Паршивое настроение требовало выхода, чужая реацу будоражила кровь, а девочка напротив требовала срочного вмешательства в своё мировоззрение. Мысль, что он поступает не совсем корректно, Второй Кенпачи отбросил сразу — он всегда считал, что хорошая драка является лучшим лекарством. Не убьет же он её — так, потреплет немного, исключительно любя. — Разве? Как по мне, тебе даже в офицерском составе делать нечего. Собственно, ты в нём больше и не состоишь. Даже жаль пятый отряд — не думал, что у них всё настолько плохо, чтобы назначать лейтенантом кого-то вроде тебя. Реакция последовала незамедлительно — Ичиго выставил вперёд указательный и средний палец, небольшим усилием гася огненные шары Тобиуме. Немного сильнее, чем те, из барьера, но всё ещё похожие на пшик. Хинамори, только разозлённая, усилила напор, даже сделала пару выпадов — для уклонения Куросаки даже не потребовалось шунпо. Слабая, преступно слабая — её неспособность к битве даже погасила часть его раздражения, обратив в невозможное желание. Хватит лгать самому себе — он до дрожи в коленках, до ломоты в костях и до дрожания глаз хочет туда. В самую гущу, где кипит сила, а Готей-13 пытается вправить Айзену мозги. Он бы и сам хотел — двинуть другу-не-другу кулаком по скуле, пнуть в солнечное сплетение и наорать, выяснить, что же он творит. Хотел ли он этого? Да. Мог ли он это? Нет. А что, чёрт подери, его останавливает? Желание присоединиться к битве кипело внутри, переливалось через край и заставляло дрожать коленки. Он даже не так хочет сражаться — просто встать где-нибудь рядом и смотреть. Пропуская каждый удар через себя, живя с каждым ударом, дыша и принимая на себя чужую боль. Он не просто хочет — он должен быть там, должен быть любой ценой. Если его там нет, это самое настоящее предательство. Он почти никогда не использовал сокращённые варианты кидо, но сейчас тратить время на взбалмошную девчонку не хотелось. Кажется, она что-то ему говорила, что-то заумное, пафосное и очень для неё важное. Ичиго, конечно же, не слушал. — Первый путь связывания, Сай. Наверное, Куросаки выбрал именно этот путь из-за внезапно возникшей ностальгии. Всё же, кажется, именно с этого демонического заклинания началось его знакомство с миром шинигами. Или нет? Эффект был мгновенный — девочку скрутило и она рухнула на колени, выронив Тобиуме прямо к его ногам. — И чего же ты творишь? Боги, Цветочек, ты столько времени провела рядом с настоящим гением, и так ничего и не поняла? Хватит изображать из себя гениального борца — ты просто рождена для того, чтобы побеждать хитростью и головой. Заклинание развеялось, стоило ему повернуться к девочке спиной. Ичиго было немного всё равно, что сделает Хинамори — памятуя о паранойе Гинрея, следовало взять с собой собственный меч. Судя по отголоскам, Айзену окончательно надоело, и сейчас он входил в Мир Живых — капитанам придётся сильно попотеть, чтобы вытащить его оттуда и никого не убить. Ну, нефиг было беречь руки с самого начала — все знали, что должно было произойти, и сами виноваты, что не сражались серьёзно. Когда он вернулся, девочка всё ещё сидела перед входом. Неловкая, растрепанная, с уже полностью запечатанным Тобиуме, она рассматривала свои ладони и фонила стыдом. Вокруг прыгал взволнованный Комамура — кажется, его смена по поддержке барьера кончилась, и он вернулся как раз к завершению их небольшого разногласия. — Капитан Куросаки? — Комамура, временно передаю командование отрядом тебе. За остальных не волнуйся — ты не капитан, ранга не хватает. Хинамори, не принимай мои слова близко к сердцу, но всё же советую немного подумать. Если на чай заглянет Гинрей… Скажите ему, что я просто не мог поступить иначе. И, до того, как его люди успели что-то ответить, Ичиго исчез в шунпо. Об Обществе Душ седьмой капитан совершенно не волновался — в Сейрейтее оставались лейтенанты, Гинрей и Рицу, да и один одиннадцатый отряд чего стоит. От отсутствия одного капитана мир не обеднеет. Когда он добрался до прокола в Мир Живых, где исчезли капитаны и Айзен, противники не успели уйти далеко — Ичиго отлично видел взрыв. Ни секунды не сомневаясь, он сплотил силу вокруг себя, поправил ножны с Мидори но Бураши и шагнул в портал. Чёрт подери, он должен был сделать это с самого начала.