Три оси времени

Второй капитан сидела прямо напротив, спокойно сложив руки на коленях, в простой юката. Никаких открытых рук и спины, никакого кокетства. Просто уставшая женщина, пришедшая выпить саке. — Значит, твой занпакто разрушился? Они переместились в его личные комнаты, чтобы получить хоть какое-то подобие конфиденциальности. Конечно, старик Ямамото ждал объяснений, в письменном виде и классическими иероглифами, но вряд ли бы он обрадовался гонцу посреди ночи, а это значило, что время ещё есть. — Именно. Он и так дышал на ладан, а тут ещё и прямой удар от Гандзю — я бы больше удивился, останься он цел. И улыбнулся, давая понять, что совершенно не расстроен — мечом больше, мечом меньше, какая разница? Это сейчас он мог говорить о своём занпакто с улыбкой на лице, а тогда он был настолько шокирован и напуган, что потерял контроль — и это стоило ему физической формы и чуть не стоило жизни. Глупая, глупая, глупая ошибка — он уже давно не был ребёнком, чтобы реагировать истерикой. Неважно, что происходит, неважно, насколько всё плохо, неважно, каковы последствия — капитан Готей-13 не имеет права вести себя подобным образом. Йоруичи не поверила. Конечно же не поверила — просто не могла поверить. Единственный капитан, у которого не было меча — единственный, кроме него. Ичиго ещё помнил те времена, когда он был — изящный палаш, который редко демонстрировался на публике, но которого трепетно любили, как ребёнка. Женщина дёрнула уголком губ — вернула его улыбку, будто отразила в кривом зеркале. — Ага, как же. Помню, что я чувствовала, когда потеряла свой — и принятие было на последнем месте. Рассказать? Доверие. Вот она — уставшая, разбитая, готовая поделиться сокровенным. В чаше, на блюдце — бери, если хочешь. Пей крупными глотками, тони в чужой жизни — можешь даже ничего не отдавать взамен. Ичиго прикрыл глаза — не хотел смотреть на пламя, которое когда-то подарил Унохане. — Если хочешь. Я знаю, тебе тяжело об этом говорить. Йоруичи прикрыла глаза и подняла ко рту чашу — только чай, никакого саке. Только одно это могло кого-нибудь шокировать — Ичиго, положа руку на сердце, и сам был немного озадачен. Впрочем, мужчина оставался спокоен, давая второму капитану время. Она сама сюда пришла, и он был готов её выслушать. — Знаешь, мой Каминари был уничтожен незадолго до бегства в Мир Живых. После твоей смерти, очевидно. В моей семье нельзя терять осторожность, а я… была несколько растерянной. Как ты помнишь, к тому моменту мой отец уже был мёртв, и пост главы Шихоин занимала я — и последняя любовница моего отца решила, что моя слабость это отличный шанс продвинуть своего сына на моё место. Как видишь, я победила — но цена оказалась слишком высока. Мало кто знает об этой истории — дела клана, сам понимаешь. Тут либо разбираетесь сами, либо приветствуете, кого Главнокомандующий пошлёт — а у меня даже не было выбора. Забавно, что после того случая я провела сотню лет в Мире Живых… А единственный, кто был мне рад, это тот самый брат, чью мать я лично скидывала пустым за пределами Сейрейтей. Йоруичи замолчала, уставившись куда-то за его плечо, и непонятно чему улыбнулась. Её глаза были полуприкрыты, лицо отражало спокойствие и некоторую меланхолию — и именно сейчас Ичиго казалось, что без открытых плеч, без многозначительной полуулыбки и без двусмысленных фразочек Йоруичи Шихоин была прекрасна. Капитан второго отряда явно была далеко отсюда — казалось, вглядись в зрачки и увидишь блеск вражеских мечей. — Они разрушили его. Заперли в барьер и превратили в пыль. Меч нельзя починить, если его повредили в банкае — и его нельзя выковать ещё раз, если оболочка разрушена. Мидори но Бураши попросился наружу, как никогда раньше — просто позови, и он вырвется наружу, окрасит мир в причудливое сочетание красного и синего. Но это — его занпакто, который иногда ввязывался в драки вовсе без участия хозяина, не мог говорить и принадлежал духовному мечу Короля Душ. Силы Йоруичи наполнили комнату, как дым от ароматических палочек — вязкий воздух, просто так не вдохнуть. Пахло прошлым, горечью и кровью — пахло восстанием. — Мне кажется, его больше нет. Сколько бы я ни бродила по внутреннему миру, сколько бы ни звала — будто меча у меня никогда и не было. Чувствую давление чуть ниже сердца, словно он застрял внутри меня — а вытащить не могу. Женщина замолчала, и Ичиго осторожно расслабился, позволяя своей истинной сути вынырнуть из мутной глади его души. Каминари но Ками не откликнулся, даже не пошевелился — ещё не мёртвый, уже не живой. На ум пришло почти забытое, инородное, удивительно живое «кома». Очнётся ли? Вернётся ли? Надо будет у Ячиру спросить, как-нибудь потом. Йоруичи выдохнула и одним глотком допила чай — Ичиго вдруг вспомнил, что у него есть собственный. Остывший, чуть тёплый, немного горчил — кажется, седьмой капитан потерял форму за время своей смерти. — Сой Фонг умерла. Тихо, обречённо, констатируя факт. Переболело уже, перегорело — будь это как-то иначе, принцесса клана Шихоин никогда бы не пришла сюда. Он даже не был сейчас нужен, не должен ничего говорить, не будет напоминать о своём существовании — Йоруичи просто надо было это сказать. — Ты ведь видел это, верно? Как Айзен своими иллюзиями заменил себя на неё. Наша совместная атака, все били на поражение — ни одного шанса выжить. Хотя я верила, конечно — верила до последнего, что случится какое-нибудь неведомое чудо… Не случилось. Глупо, да? Боги и Пустые, как же глупо… Она будто сломалась, разлетелась на тонкие осколки — сгорбилась спина, поднялись коленки, ладони обхватили ноги, острый подбородок уткнулся в чёрную ткань. Она будто сбросила пару столетий, стала маленькой девочкой — в том времени, когда её отец ещё был жив, а никакой Сой Фонг даже не существовало. Девочку Фонг Ичиго было не жаль — но он искренне жалел Шихоин Йоруичи. Она повернула голову, сверкнула потемневшим глазом, удивительно доверчивая и тёплая. Куросаки отлично знал, чего она ждёт — хотя бы чужого прикосновения, возможности уткнуться в плечо и на несколько минут избавиться от ответственности. Седьмой капитан не двинулся с места. Она поняла. Конечно же поняла — знала с самого начала, ещё с того дня чёрт знает сколько лет назад, когда позвала его внутрь. Знала, но всё равно пришла. Всё равно надеялась. Почему? Почему ты горишь именно для кого-то вроде него, Йоруичи? — Я такая дура. Столько лет прошло, столько всего случилось, а я сейчас здесь. Надо было к Урахаре идти — представляешь, к Урахаре. Вот уж не думала я, что мужчиной, с которым я проведу несколько столетий, станет Урахара. Он хороший, очень хороший… Только вот я почему-то здесь. Может, хватит так ярко гореть, Куросаки Ичиго? Глупые насекомые вроде меня, презрев опасность и здравый смысл, хотят оказаться в самом пекле. Может, всё-таки позволишь? Тёплая, горячая, поразительно красивая — всем известно, она самая красивая из всех шинигами Готей-13. Яркая, живая, дышащая полной грудью, плюющая на правила и идущая своим путём. Сейчас — открытая, беззащитная, доверчиво тлеющая около его рук. Ичиго казалось, что костяные цепи оставили шрамы на его горле. Потянулись из груди, вырвались из живота — и сковали, сковали до боли и онемения конечностей. Скалились, скрипели зубами, сверкали взглядом бывшего главы Шихоин — того, убитого Гином и выброшенного на съедение пустым. Он знал, что не должен был говорить этого сейчас. Знал, что не должен был говорить вообще никогда. Но, с другой стороны — когда, если не сейчас? — Нет. Ты знаешь, что нет, Шихоин Йоруичи — потому что я убил твоего отца. Она на секунду замерла, подняла голову — а потом рассмеялась, хрипло, горько, будто в глотке у неё застрял огромный ворон. — Ради всего святого, Ичиго, прекращай. Я отлично знаю, что его убил Гин. И не надо делать такое удивлённое лицо — я, знаешь ли, капитан второго отряда, у нас нет проблем со слежкой. На самом деле, всё было даже проще. Я спросила, Унохана ответила. Цепи лопнули — а потом сжались с двойной силой. — Формально, так оно и есть. Но Гин был ребёнком, Йоруичи — а это значит, что это моя ответственность. Так будет лучше. Так будет правильно. Возможно, всё могло бы быть иначе. Возможно, через пару лет Главнокомандующий отдал бы третьему капитану папку с заветной фамилией. Возможно… Возможно. Йоруичи разозлилась. За мгновение дошла до точки кипения, взрыва — непостоянная, лёгкая, взрывная Богиня Скорости Шихоин. Чужая реацу мгновенно втянулась назад, женщина за секунду вскочила со своего места и оказалась прямо напротив, лицом к лицу. — Хватит, Куросаки Ичиго! Гин, это был Ичимару Гин — и нет никакого смысла играть в самурая и брать на себя его грехи! Ты у нас кто, Бог? Хватит, слышишь? Хватит всё решать за других, хватит поступать так, будто ты знаешь, как будет правильно. Секунда, и её уже не было в комнате. Там, за порогом — пылающая, готовая к битве, оскорблённая до глубины души. Гордо вскинутый подбородок, тонкие смуглые пальцы на светлой бумаге. — Я простила, Куросаки Ичиго. Не Гина, нет — тебя. Сначала была в ярости, конечно, и убила бы, не будь ты к тому моменту уже мёртв. А потом поняла, что ты, как обычно, выбрал не того человека, и принял на себя его грехи, и злость испарилась, как туман. Айзен, Гин — ты единственный, кто верит в них, седьмой капитан. Возможно, одной твоей веры недостаточно? И исчезла до того, как он успел ответить. Ичиго прикрыл глаза — возможно, и недостаточно. Возможно, он ошибается — и в Гине, и в Айзене, и в остальных. Возможно, потом это выйдет ему боком. Только вот он знает об этом давным-давно. Куросаки Ичиго всё равно будет верить. Рапорт Главнокомандующему написался удивительно легко, и всю оставшуюся ночь Куросаки разгребал бумаги по отряду. Завтра наверняка будет собрание, надо потребовать сосредоточиться на восполнении резервов и на маскировке складов — у них не так много времени. В принципе, его поддержат Шисуй и Укитаке. Возможно, на его стороне выступят Унохана и Гин, если правильно подобрать слова, можно перетянуть параноика-Кучики. Хотя, всё по ситуации надо смотреть, мало ли о чём они будут говорить. Ближе к рассвету в комнату пробралась Хинамори — с красными глазами, вся в слезах. Села за его спиной, прислонилась к белому хаори, прерывисто выдохнула. Ичиго разогнулся, закинул голову назад, так, чтобы они стукнулись затылками. — Не плачь, Цветочек. Всё не так плохо. Она помотала головой, прошептала куда-то в лопатки: — Вы ведь что-нибудь сделаете, Куросаки-сан? Вы ведь его не бросите. Жаль, что она не видела его улыбки. Жаль, что он и сам её не видел — но, наверное, такое выражение лица у Второго Кенпачи лучше не видеть никому. — Это же Айзен, Цветочек. Это же Айзен. Так они и сидели, пока их не прервало тяфкающее покашливание Комамуры. Как и ожидалось, Ямамото решил устроить общий сбор, дабы обсудить всякие важные капитанские вопросы. Ичиго привычно прогнал по телу реацу и передал Хинамори лейтенанту — девушка сразу же начала орошать слезами чужое плечо, казалось, даже не заметив разницы. Ичиго не жалко, а вот смущёно стригущий ушами Комамура, кажется, был счастлив. Поднять вопрос со складами не удалось — Готей-13 решал, что делать с вайзардами. Раньше говорить об этом было невозможно, потому что трое из одиннадцати действующих капитанов валялись при смерти, не отпуская от себя четвёртого. Ну, и потому что надо было выяснить, насколько они опасны, и кто будет за них отвечать, конечно. Предложения были самые разные — больше всего отличился Маюри, требующий отдать ему всех бывших шинигами на опыты. Изгнание, запечатывание сил, приговор к добровольному сеппуку — и громкое, уверенное «оправдать и восстановить в должности». Решающим стал доклад Урахары — основательный, на несколько часов, рассказывающий о столетии исследований, о многочисленных экспериментах и эмпирически доказанных выводах. В общем, было решено помиловать и восстановить — и тут оказалось, что сами вайзарды с этим не согласны. После долгих споров и дискуссий в Обществе Душ остались четверо — Хирако, восстановившийся на должности пятого капитана и протащивший свою Хиори в собственные лейтенанты, Лиза и радостно обнявший Куросаки Синсенгуми. Между двумя последними ещё около часа шла ожесточённая борьба за место капитана девятого — Ичиго с огромным трудом продавил на это место Ядомару. Синсенгуми, конечно, хороший мужик, но своей бывшей напарнице и неудавшейся ученице Куросаки доверял больше — им всем не помешает немного рациональности и хладнокровия. Лиза хорошо разбиралась во внутренней кухне Готей-13, была амбициозной, не теряла ясность мысли и несколько сотен лет ходила в лейтенантах у Шисуя, а это дорогого стоит. Так что Ядомару официально получила капитанское хаори, а Синсенгуми определили на место покойной Фонг — Урахара категорически отказался от повышения и сразу сбежал в Гнездо Личинок, пока старик не передумал. Его бывший лейтенант и бывший капитан ничуть не возражал — Ичиго видел, как сразу после собрания он сбежал к какому-то татуированному пареньку. Впереди ждали обычные трудовые будни, мирные дни и кровопролитная война с квинси. На столе Генрюсая, среди прочих бумаг, лежало прошение на визит к Айзену.