Три оси времени

Новое хаори должно было жечь плечи, но, сказать по правде, довольно скоро Куросаки просто о нём забыл — слишком много дел поджидало его в четвёртом отряде. Сейчас бараки просто ломились от раненых, и они с Исане с первого же дня сбивались с ног и просто валились от истощения. Котетсу, кажется, была счастлива — она совершенно не подходила на роль капитана, и то, что кто-то другой, кто-то ответственный и знакомый взял эту роль на себя, просто сняло огромный груз с её плеч. Исане, всё ещё раздавленная, полностью погрузилась в дело, и даже могла улыбаться. Куросаки Ичиго тоже некогда было горевать — медицинский отряд был устроен совсем иначе, чем все боевые. Все слухи были верны — его нынешние подчинённые были никудышными солдатами, настолько плохими, что руконгайская шпана всухую разделается с ними раньше, чем хоть кто-то достанет меч. Только вот, Боги и Пустые, им это было и не нужно — они прятались за спиной сильнейшего Кенпачи, стоящего целой армии. Задача отряда медиков, в мирное время превращающегося в отряд снабжения, была очевидна и проста — лечить, и каждый из его ребят был в этом чёртовым гением. И теперь, погрузившись в этот мир одиночек и мастеров, он старался присоединиться к этому потоку. Увидеть старых друзей, неведомым образом оставшихся со времён первого капитана четвёртого, было неожиданно приятным бонусом, и эти мелочи помогли ему взять себя в руки и подарить больным и умирающим уверенность, юмор и надежду. Ичиго носился по баракам и дополнительным помещениям, приветствуя своих пациентов радостным «ну здравствуйте, жмурики!», балагурил, смеялся, со всей силы хлопал по плечам и местами старался выглядеть пугающе — чтобы, когда война закончится, четвёртый отряд больше не зажимали по углам. Хотя это бесполезно, наверное — Рицу могла и пустого одной улыбкой напугать, да и Тенджиро Киринджи был не самым добрым мертвецом в Сейрейтей. Гин приходил каждый день — торчал в коридорах, пугал девушек висением в окнах и выскакиванием из-за углов и ходил за ним хвостом, даже хуже, чем в детстве. Ичиго его не гнал — третий капитан под руку не лез, от работы не отвлекал и отслеживал настроение среди больных, чтобы вовремя поймать дезертиров. Последних было достаточно — рядовые сбивались с ног, пытаясь отловить тех, кто захотел спрятаться в Мире Живых. Паника была ожидаема, и поэтому Шисуй отдал в распоряжение Гина кучу студентов из Академии — тех, кто ещё не потерял веру в счастливое будущее. То, что Гин лично торчал в его вотчине было странным, но Ичиго отлично понимал, в чём дело. Обещание, конечно же — и ни слова Куросаки Ичиго, ни его новая должность, ни клятвенные заверения Кьёраку Шисуя в том, что о выдвижении главного медика заградотряд узнает первым, не могли поколебать Змея. Что же — Ичимару давно не глупый мальчик, и вполне может сам расставить приоритеты. Впрочем, на этот раз Гин вошёл через главную дверь, и даже отвлёк нового четвёртого от выращивания руки бородатому парню из восьмого — третий, со своей фирменной улыбкой, протягивал Куросаки лист бумаги с идеально ровными иероглифами. — Приглашение на Последний Банкет, в честь Конца Света. Приглашены знать и капитаны — «пир во время чумы», так сказать. Придёте, капитан Куросаки? Ичиго взял шершавый лист, пробежался глазами по приглашению — Змей удивительно хорошо изложил основные тезисы вычурного текста. Можно только поаплодировать Шисую — как и ожидалось, он смог сдержать всех в узде. Сейчас требовалось успокоить аристократию и обсудить стратегию с капитанами — быть может, в экстренном порядке выбрать нового восьмого. После этого разговора на головы рядовых должны были политься волны пропаганды, и у Ичимару будет чуть меньше работы. — Конечно. Спасибо, что передал. Исане, пойдёшь со мной? Лейтенант прекратила очищать рану какой-то студентки от гноя и, немного покраснев, кивнула. — Отлично. И ещё — сообщи мне свои параметры для кимоно. Будет время, притащу тебе что-нибудь шикарное. Давно руки чесались, на самом деле. Вот бы она ещё и волосы отрастила — куча лавок в Руконгае вернули бы постоянного клиента. От его просьбы лейтенант покраснела ещё сильнее и зачем-то начала перебирать бинты, а ещё один кивок был куда менее заметным. Боги и Пустые, как в одном мертвеце может уживаться скромная девочка и великолепный профессионал? Впрочем, выбраться в Руконгай до приёма так и не удалось, так что Исане пошла в собственной одежде, и Куросаки, любуясь тяжёлыми складками, в очередной раз дико порадовался, что может просто остаться в своей форме — и неважно, написана ли на его спине цифра «три», «семь» или «четыре». Как и ожидалось, все капитаны пришли со своими лейтенантами, и они являли собой столпы спокойствия, вокруг которых вертелись нервничающие аристократы. Отбившись от счастливого и благодарного Комамуры, четвёртый капитан получил возможность осмотреться, но на приеме не было ничего интересного. В толпе тут и там мелькал Гинрей, и Ичиго уже видел, что трое ничем не примечательных, но очень важных людей не доживут до утра. Подобраться к лучшему другу так и не удалось — он стал настоящей звездой вечера, и куча сенаторов из совета Сорока Шести выливали на него потоки лести. Особенно старались те, кто обычно хихикал над его стремлением защищаться от квинси и упражнялись в остроумии относительно его воплей о древнем пророчестве. Ну конечно — как будто от их восторженных выкриков он забудет глумливые улыбки. Серьёзно, как, по мнению таких людей, это вообще работает? От взрыва яда и обвинений аристократию спасла Ячиру — сестрёнка выскочила, как чёрт из табакерки, и буквально за несколько секунд и тремя громкими репликами разогнала его собеседников, как матёрая дворовая кошка прогоняет крыс. Правда, вряд ли хоть один из присутствующих мог в полной степени оценить, насколько опасна маленькая улыбчивая девочка, катающаяся на плече своего Кенпачика. Хотя в этот раз уставшая и нервная Ячиру совершенно не походила на жизнерадостную девочку. — Ичиго, я наконец-то решилась. В следующий раз, когда Кенпачик позовёт, я откликнусь. Вот как. В груди полыхнуло болью, и Куросаки грустно улыбнулся — хоть кому-то стало легче. — Это из-за Рицу, да? Из-за того, что ты убила её? Ячиру обречённо кивнула, не видя смысла отрицать очевидное. — Я хотела убить её, Куросаки Ичиго. Хотела с того момента, как нанесла ей ту рану на груди. Каждый раз, когда я смотрела на неё, во мне возникало это желание — так что, можно сказать, этим поединком Шисуй вправлял мозги не Кенпачику, а мне. И он справился. Тысячелетний занпакто мрачно рассмеялась и взмахнула руками, а потом подняла и кинула какой-то камень в пруд — они вышли в сад, чтобы спокойно поговорить. — Я действительно хочу сразиться с ним плечом к плечу. Несмотря на то, что было, хочу стать продолжением его руки, хочу петь и смеяться, и захлёбываться кровью. И, когда меня в следующий раз позовут, я откликнусь. Собственно, именно это я и хотела тебе сказать — потому что, видимо, это наш последний разговор. Ичиго поднял голову, с тоской рассматривая небо, за которым прятался его Король Душ. — Разве, сестра? Мы же оба мечи — можешь донимать меня в любое время. Ячиру рассмеялась и тоже посмотрела наверх — она радовалась, что в целом мире нашёлся кто-то, кто смог разделить её чувства и понять стремления. Ичиго тоже радовался — это не будет потерей, ведь она никуда не денется. Даже наоборот — займёт то место, на котором ей положено быть. — Но согласись, это будет совсем не то. Меч Короля Душ усмехнулся и кивнул, собираясь ответить что-то вроде «точно, совсем не то», но не успел. В зал с дикими воплями влетел знакомый парнишка из отряда кидо — Ичиго за семь часов до этого отпустил его домой, залечив рваную рану на животе. Впрочем, эта милая история сейчас не имела никакого значения — от шинигами несло ужасом, он трясся и пытался добраться до Главнокомандующего. — Побег! Кьёкару-сан, побег! Пожалуйста… Капитаны дальше не слушали — секунда, чтобы оказаться рядом с гонцом, и ещё три на дорогу, и с каждым шагом в шунпо сердце Куросаки Ичиго сжималось от дурного предчувствия. Что же, он уже не удивлялся — в последнее время вокруг только неприятности, так что одной больше, одной меньше. Исане испуганно пискнула где-то за спиной, рядом тихо выругалась Йоруичи, а на его левое плечо тяжело опёрся капитан Хитсугая. Гин сразу же бросился куда-то вбок, отправляя лейтенанта за подмогой, а Главнокомандующий переглянулся с Укитаке, а потом спрятал лицо за шляпой. Лиза вопросительно коснулась его реацу, но Куросаки только покачал головой — он тут не поможет. Хинамори Момо лежала на боку, наполовину вывалившись из дверного проёма, и с тихим шипением распадалась на реацу. У неё уже почти не было кожи, а верхняя половина тела лишилась и связок, и мышц. Дежурных из отряда кидо не было — видимо, величайшая и опаснейшая тюрьма уже поглотила и переварила их, а Цветочек защищало какое-то демоническое заклинание, из которого будто вытащили основную деталь, и теперь оно стало бессмысленным. — Как такое возможно? Печати… Маюри спрашивал с ужасом и восхищением, и его искусственные глаза наверняка сейчас изучали работу перестроенных барьеров. Тоширо вцепился в него обеими руками и коротко выдохнул, прежде чем сделал шаг вперёд — медленный, тяжёлый, отчаянный. Ичиго казалось, что ответил вовсе не он, и даже не почувствовал, как губы шевелились. — Там была лазейка. Маленькая и безобидная, ничего не решающая, но позволяющая ему выпускать свои эмоции. Подарок от совета Сорока Шести, полагаю — демонстрация лояльности и попытка задобрить. Думаю, этих идиотов стоит перетравить к чёртовой бабушке. Капитаны кивнули, принимая к сведению информацию, и начали тихо переговариваться — Ичиго не слушал. Четвёртый капитан медленно пятился назад, пока не вышел из круга, а потом развернулся и сделал пятьдесят шесть шагов влево. Так и есть — свежая гарганта, закрылась меньше пяти часов назад. Ичиго коротко взвыл и схватил себя за волосы, а потом прерывисто выдохнул и обессиленно отступил, проведя пальцами по тому месту, где скрылся тот, кто почти стал Богом. — Что же ты творишь, Айзен? Что же ты творишь…