Все любят Беатриче!

Глава восьмая. Фьоноболезнь или сплошной обман. Трикси в это время находилась в некоем колхозном подобии госпиталя. Это был самый обыкновенный дом, сложенный из белого необожженного кирпича. Одноэтажный, зато с большим чердаком. И угадайте, где находилась палата? Разумеется, именно там, на чердаке! Вернее, если эту тюрьму для пациентов можно было назвать палатой. А её было нельзя так назвать, потому что это был самый натуральный чердак. Да не простой, а обклеенный обоями! Обои, к слову, были той ещё какой. О, Боже, Трикси сказала это слово! Хотя такие обои были его достойны. Похоже, дизайнеры по этому «интерьеру» видели в дюжих колхозниках субъектов сомнительной ориентации, ибо обои были розовыми, и на них кривлялись старинные пони, головастые, мелкие, уродливые. Напротив кровати находился шкаф, стилизованный под древний сервант! Стилизация была крайне точна, шкаф было не отличить от наповал убитого летами серванта, даже двери скрипели также ворчливо, и отваливались тоже на манер седой старости. Сверху находилось зеркало из осколков, а его окружало множество ярких деталей – абсолютно безвкусных дракончиков, которых было полно на новогодних прилавках драконьего года. На пол был постелен синий ковёр с лазоревыми пятнами – мало того, что непристойно яркий, так ещё и отделанный серебристой бахромой! Ну, это уже верх неприличия! Кроме всего вышеперечисленного, на стенах висели постеры из пресловутого MY LITTLE PONY!!! Причём многие пони принимали весьма… хм… неоднозначные позы. Трикси затошнило, и вскоре на полу образовалась лужа. Две сестрички-медсестрички, которых пациентка видела, как в тумане посреди всего этого блеска, диагностировали у нее заболевание фьони и лихо высасывали его с помощью некоей странной машины, отдаленно напоминающей очень старую раздолбанную соковыжималку. Трикси слышала разговор медсестёр о тяжёлом состоянии пациентки, и несмотря на некую спутанность сознания, поняла, что речь идёт о ней. Медсестрички говорили о том, что Трикси требуется срочное переливание фьони, а иначе филифьонке осталось жить считанные дни, а точнее, даже часы. Пациентка заплакала, осознав то, что смерть так близка. Трикси мысленно попрощалась со всеми родственниками и друзьями, и даже с профессором Смитом, который ей нравился. "Прощайте все!", - подумала несчастная Трикси. Внезапно она увидела у своей палаты какую-то филифьонку, одетую в костюм трубача. "Это смерть! - решила пациентка, без энтузиазма доедая огурцовый фарш с холодной печёной фасолью, - О, пресвятые боги, мой конец так близок! Нет, я не хочу умирать так рано!" - Не забирай меня! - плакала и кричала Трикси, махая лапами и закрывая морду от незнакомой. - Да я и не за этим пришла, - послышался чей-то до боли знакомый голос, - Я помочь тебе хочу. Тем временем ясное сознание вернулось к Трикси. Филифьонка теперь чётко видела, что трубач был никто иной как... Акеми. - Говорят, тебе требуется срочное переливание фьони, - продолжала Акеми, - и я решила сдать свой для тебя. Луна тоже хотела бы это сделать, но у неё от своего фьони уже ничего не осталось. Понимаешь, мне очень совестно за всё, что я сделала. Я выкачала фьони у многих несчастных жертв, в том числе, у тебя, и даже убила хемулёнка, как ненужного свидетеля преступления. Я не хотела, но меня заставляла Акиме. Я больше не хочу жить преступной жизнью, подчиняться своей сестре и во всём ей потакать! У меня ещё есть совесть, в отличии от неё. И Луну жалко, в нашей компании ей приходится хуже всех. Мы с Акиме постоянно притесняем её и доводим до слёз. Акиме и меня притесняет и обращается с нами, будто королева! Она использует нас в своих коварных целях, а мы не смеем ослушаться её, так как знаем, что нам будет за это. Я устала от всего этого. Я сдам свою сестрёнку в полицию и сама во всём сознаюсь. Напишу чистосердечное признание - это облегчит мою тяжкую участь. Пусть и ей будет также стыдно, как и мне сейчас! А теперь мне пора, я спешу в полицейский участок. Не беспокойся за меня, пусть Акиме и убьёт меня вместе с Луной, но добро победит! (Да, на самом деле я добрая, но видишь, что мне приходится делать!) Прощай, Трикси и не поминай меня лихом! Закончив свою исповедь, Акеми поспешно удалилась. Трикси находилась в шоковом состоянии, она не верила во всё произошедшее, слишком уж подозрительно-пафосной была речь Акеми. Филифьонке казалось, что ей приснился сон, последний в её жизни сон, а сейчас за ней придёт Смерть и заберёт в мир иной. Но пока что вместо Смерти в палату зашла обычная филифьонка, жирненькая вся такая. Она присела на стул рядом с кроватью Трикси и сказала ежиным голоском: - Радуйтесь, госпожа Закруткина, Вы спасены. Акеми Сато сдала для Вас фьони. Сейчас мы Вам сделаем переливание, а завтра Вы уже сможете работать и радоваться жизни! "Нет, это не сон!", - радовалась Трикси. Филифьонка была очень благодарна Акиме за помощь, которую она никак не ожидала. После переливания Трикси очнулась в очень тяжелом состоянии. Лапы отнялись, а голова и вовсе казалась чугунной. Трикси со стоном и скрипом попыталась перевернуться на другой бок, но все ее движения сопроводились ужасной болью в мордах. Трикси полежала немного, а потом ее вырвало. «Все-таки это – смерть. Акеми меня обманула», - решила Трикси. Ей было горько, ибо она уйдет в мир иной, не отомстив врагиням, чего нельзя допустить. Закурить, что ли? Только вот где достать сигареты? Трикси вздохнула. Ее снова тошнило, а морды наполняло нестерпимое зловоние. Но тут Трикси заметила, что рядом стоит ни кто иной, как Акиме. - Ах ты, (пи-и-ип), чертова морра! – закричала Трикси, - Акеми мне все рассказала! - Да я – не морра, я – медсестра, - сказала Акиме, - мы с Акеми записались медсестрами. У тебя опасное фьоновое заболевание. Произошло оно в результате табакокурения, потому что курить до сорока – вредно. Мы с Акеми для того и высасывали фьони, что бы лечить страждущих от фьонизаболеваний. Тебе достался фьони Луны. - Черт, но как же по-другому избавиться от депрессии? Я не представляю свою жизнь без сигарет и рюмки коньяка! Это для меня, как лекарство. И потом, - Трикси нахмурилась, - ведь фьони мне пожертвовала Акеми? - Акеми не может жертвовать своим фьони, он нужен ей са… То есть, она, (пипанная) гиклячка, все тебе наврала. - Это ты все ей наврала!!! – в комнату вбежала злющая Акеми и подбежала к сестре. Филифьонки сцепились взглядами. - Как тебе не стыдно так похабно врать, моррова развратница? – вопрошала Акиме. - Это тебе не мешало бы выкачать лживости вместе со фьони! - А тебе бы вкачать немного честности! - Ну, знаешь, я-то лучше знаю свой фьони и кому он достался! - Да?!? А давай проверим! – торжественно осклабилась Акиме, - вот! – она достала из кармана своего засаленного халата ярко-розовую полупрозрачную карамельку в прозрачной обертке, - сожри ее, это все, что от тебя требуется! - Не сожру! – упрямо отвернулась Акеми. Тогда Акиме сделала то, чего никто от нее не ожидал. Мощным пинком в низ живота она повалила кричащую от боли сестру на пол и села на нее сверху. Акеми открыла глаза, наполненные слезами, и Трикси увидела, что они такие же, как у нее – яркие… страшная правда всплыла в голове у Трикси. Неужели это… нет, про такое даже подумать страшно. Неужели на самую фьежскую фьегу найдется еще более фьежская фьега? - Не делай мне больно, сестра… - одними губами прошептала Акеми, - я тебя любила. А ты… - А почему ты поручила не мне строительство фьоновыжималки? - Я разбираюсь в механике куда лучше, чем некоторые! – гордо отрезала Акеми. - Ну, смотри. Только эта фьоновыжималка была последней фьоновыжималкой в твоей морровой жизни!!! Сильным, властным рывком Акиме рванула сестру за волосы и ударила по челюсти. Изо рта филифьонки полилась кровь. - Ты… ты… - задыхалась Акеми, - я любила тебя! А ты… - Что – Я? Мне нагадить на любовь! Понятно? - Но я любила тебя больше жизни своей… - Вот и пожертвуешь жизнью ради любимой сестренки, - удовлетворенно сказала Акиме. Она нажала филифьонке на кадык. Та горестно просипела что-то и закрыла глаза. Тогда Акиме нажала ей на корень языка, и Акеми вырвало прямо на Акиме. Но последняя была просто счастлива. Счастлива тому, что укротила свою сестру и сбила с нее корону. Навсегда. Спокойно она открыла рот сестры и положила туда конфету. Акеми съела ее, и лидерша преспокойно удалилась, оставив свою «обожаемую» сестренку в чертогах мучительных конвульсий. Трикси встала с кровати и подошла к Акеми. Она лежала на левом боку, в луже рвотной массы вперемешку с кровью, и тяжело, неровно дышала. Ее глаза были закрыты. - Линда, не переживай! – подбодрила ее Трикси, - я позвоню по 03, и твою жизнь спасут. - Нифига я не Линда! – неожиданно закричала Акеми, вскочила на лапы, и, хромая, удалилась. Кстати говоря, Акиме оказалась права. Фьони у Акеми был, и превосходный. Трикси, не смотря на сопротивления последней, отвела ее в сельский медпункт на обследование. Там же обследовали и Трикси. Никаким фьонозаболеванием она не страдала. Простой шок, и ничего более. И кто же прав – Акеми или Акиме? Трикси на это уже было абсолютно наплевать с высокой пальмы, сейчас для неё было главным - поскорее вылечиться и наконец-то покинуть этот морров госпиталь. Впрочем, в один прекрасный день так и случилось. В то чудесное утро Трикси по-прежнему проснулась в госпитале. Нежно-розовые стены, обрисованные лошадьми, ярко-голубой чемодан со схематичными изображениями достопримечательностей Парижа и огурцовый фарш с холодной печёной фасолью словно прощались с ней. Было даже как-то жалко расставаться с обжитой комнатой, пусть она даже в стиле «а-ля Вольдемар». Трикси со вздохом собрала свою шиповатую дорожную сумку. Туда пошли миниатюрная бутылочка крепкого вишнёвого филифьоникса, который выдавали в больнице в качестве компенсации каждому свежевыписанному (включая тех, кто попал туда именно из-за этого филифьоникса), книга про мои счастливые лапы, которую вчера выдала ей толстая медсестра (не пужаться всякого и уму-разуму набираться), кошелёк, деньги из которого она изредка тратила в интернет-магазинах, собственно планшетный компьютер с этими Интернет-магазинами и носки. Проходя по заспанной утренней улице, Трикси заметила Акеми. Та тяжело шла по дороге, грузно наваливаясь всем телом на правое колено. Теперь темными кругами были обведены оба глаза (причем один круг появился сравнительно недавно и благодаря стараниям заботливой сестренки), да еще и появились мешки. Нижняя челюсть отвисла, обнажая зубы, а подбородок опух, и на нем появилась глубокая ссадина – вероятно, от укуса. Такими же «зубатками» были украшены предплечья, голени, шея и поясница филифьонки. И никакая юбка положения не спасала. Странное дело – при одном упоминании об Акиме Акеми выпрямлялась по струнке, расправляла плечи, и держалась серьезно – ее суровости и карьеризму в сии моменты мог позавидовать любой директор школы. - Куда ты? - поинтересовалась Трикси у несчастной Акеми. - В полицию, - сухо ответила та, - налаживать справедливость. "Значит, Акеми действительно хочет сдать свою сестру со всеми потрохами и раскаяться во всём содеянном, - решила Трикси, - Всё-таки, на этот счёт она меня не обманула". Зато Акеми обманула бедную Трикси уже четыре раза, и конечно же, для полноты картины, не хватало только пятого. Первый обман совершился, когда Акеми в облике медсестры диагностировала болезнь фьони. Мы знаем, что Трикси попала в госпиталь по другой причине - просто ударилась головой о железное ограждение. Потом "медсестра" соврала на счёт скорой кончины Трикси. На самом деле, болезнь фьони и потеря этой чудесной жидкости не грозит филифьонке летальным исходом, а только лишает её возможности хранить в мордах запасы, а для поддержания жизни эта возможность совсем не обязательна. Просто кое-кому (а этот кое-кто - именно Трикси) надо было лучше учить анатомию филифьонки, а не только хватать одни тройки и думать о предстоящей звёздной карьере. Третьей ложью было признание, что Акеми пожертвовала своим фьони ради спасения Трикси. Конечно же, на самом деле, филифьонке перелили фьони Луны, который был никому не нужен из-за не очень хорошего качества. И наконец, последним обманом само переливание, когда у пациентки госпиталя выкачали весь её качественный фьони и влили фьони Луны. Но Трикси уже было не до этого. Она просто шла, наслаждаясь своим выздоровлением, долгожданной свободой и прекрасной, несмотря на все невзгоды, сельской жизнью. Филифьонка не спеша направлялась к сараю, где до сих пор лежала в сетях пойманная фьоновыжимательницами Оливия Тимофеевна. Трикси застала начальницу не в самом презентабельном состоянии. Филифьонка стояла с закрытыми глазами. К ее мордам были подсоединены трубочки. - Эй, ты! – закричала Трикси, растряхивая Оливию, - вставай-поднимайся, рабочий народ! - Кайф… - неожиданно прошептала одними губами Оливия, - просто кайф… - Что – кайф? – заволновалась Трикси, - что – просто? - Да ничего, - сказала Оливия, открывая глаза, - они изобрели фьоновыжимательную машину, выжимающую фьони безболезненно. Это – новая модель! Конечно, безболезненные фьонивыжималки существовали и ранее, но эта… эта приносит кайф.