Хозяин Ортханка

Новым королем Рохана стал сын Фреалафа Бритта, в принципе неплохой мужик, может, мы станем друзьями. Я просил его со всей серьезностью отнестись к опасности орков. И он воспринял мои слова вполне серьезно, также я объяснил ему, что за кольцо носил его отец. Оказалось, он уже знал. Фрелаф почти ничего не скрывал от него и всегда говорил, что на меня можно положиться. Новый король воспринимал меня как друга отца и как своего друга. Меня такое положение дел более чем устраивало. Вернувшись в Ортханк я не стал долго задерживаться, решил сразу отправиться к Радагасту. Мне нужны были знания биологии, любые, но лучше генетика и медицина. Уж больно меня напугала эта болезнь Фреалафа. И очень не понравилось ощущение собственной беспомощности, бессилия что-то сделать. Я снова предупредил Коменданта, что все дела остаются на нем. Я предупредил его, что уезжаю надолго — не менее года, а может меня не будет лет десять или даже больше. И на это время он становится практически полноправным правителем, на счет передачи власти (должности коменданта), я высказал свое желание, чтобы в случае его смерти новым комендантом стал один из его внуков, кто будет достойнее. После таких объяснений он понял, что я на самом деле уезжаю НАДОЛГО. Но я его предупредил, где меня искать, если вдруг срочно понадобится мое вмешательство. Я направлялся в Ростгобель, что в юго-западной части Лихолесья недалеко от границы леса. Приказал снарядить Стрелу Изенгарда и через два часа Ратвиг уверенно вел наш воздушный корабль к границе Лихолесья. Как это удобно путешествовать воздушными путями, находясь в удобной каюте, ни тебе тряски, ни промокшей от утренней росы одежды, ни дождя, и главное быстро. А в пути можно еще и выспаться. — Красота! *** Айвендиля я нашел там, где и ожидал. Он как обычно занимался не пойми чем, то ли каки изучал, то ли зверушек подкармливал. Увидев меня, он очень удивился, но был очень вежлив. — Не знаю, почему его вежливость меня раньше раздражала. — Приветствую тебя Айвендиль! — начал я как гость. — Курумо? Здравствуй, Саруман, что ты тут делаешь? — Я пришел к тебе за советом… Нет, за помощью, или даже учиться. Но я не уверен, сможешь ли ты мне помочь. — Да, конечно я помогу если смогу. — Выпалил Радагаст радостным тоном. И почему мне раньше эта его простота не нравилась? Наверно потому что раньше ей пользовался Олорин. — Здесь такое дело… Я недавно видел у человека очень странную болезнь, часть его клеток изменились и стали быстро и беспорядочно расти, мешая всему остальному организму. Я ничего не смог поделать с этой болезнью, и он умер. Я немного помолчал, подбирая слова. Я не мог ему прямым текстом сказать — научи меня делать биологические конструкты живые организмы. Поэтому нужно было обосновать каким-то образом мою просьбу обучения. И еще нужно узнать, сможет ли он меня чему-то научить. Мое молчание затянулось, и Радагаст сам заговорил, решив, что я закончил. — Я знаю такую болезнь, она лежит очень глубоко в организме. А если человек старый, то она может появиться, будто сама собой. — Да я знаю, это только один из вопросов, которые я хотел задать тебе. — Только один? Интересно, сколько же их у тебя? — Много, Радагаст, много. Меня интересует практически всё, что касается биологии и медицины. — Всё, это очень много Курумо. Чтобы понять, как что в природе устроено, и научиться исправлять тела нужно знать очень много. Это не рассказ на один вечер. — Я понимаю Радагаст, я пришел к тебе учиться. Вот, кажется, лишку я сказал, Радагаст чуть на месте не подпрыгнул. — Я прошу его учить меня. — Если ты можешь, то научи меня, всему. — Научить то я могу, но это долгий процесс, я не учитель и поэтому я буду просто учить тебя делать то что сам делаю. Кормить зверей, лечить раненных и заболевших, понимать их и многое другое. Готов ты к такому? — Да, я понимаю, и я готов. *** И началось. Первый год он посвятил ботанике. Всяким тычинкам пестикам, какие растения как размножаются и что им нужно для роста, что для цветения, что для плодоношения. Я же, честно исполняя обязанности ученика, построил три теплицы, в которых мы выращивали разные редкие растения, следя за ними в «лабораторных» тепличных условиях. На второй год добавилась травология, как умение применять растения в лечении или чтобы вызвать те или иные реакции у животных и людей. И еще он учил меня лечить деревья и другие растения. Я же похвастался ему, что уже лечил деревья в Лориене. Он попросил меня показать, как я их лечил. Мне было нетрудно, и я изобразил свой способ лечения на ближайшем дереве. От такой демонстрации способностей Радагаст пришел в полнейший восторг. И начал меня просить научить его такому же способу. Пришлось его учить, что стало для меня очередной вехой в изучении своего духа и духа вообще. Теоретически так передавать энергию может каждый. Но для передачи больших энергий ими нужно как минимум обладать и уметь распоряжаться. Так прошел второй год, я учил Радагаста чувствовать свое ядро и оболочку, вливал в него силы и вытягивал, чтобы он научился сначала лучше пользоваться оболочкой. Потом, когда его энергия набрала достаточный потенциал, я сжимал его оболочку, заставляя ту уплотняться и давить на ядро. И через какое-то время он начал различать это давление, после чего дела пошли в гору. Потихоньку Радагаст научился передавать энергию ядра. Я же за этот год изучил воздействие разных травок на людей, эльфов и всяких животных, научился лечить растения и заражать их. Вот тоже непонятное умение — но Радагаст сказал, что это тоже нужно, и я принял его слова как данность. На третий год мой коллега перешел в обучении к одноклеточным организмам. Много рассказывал об органеллах (органоидах) клеток и о вирусах. Для меня всё, что он рассказывал, было просто непостижимо. Я примерно знал всё это, вернее слышал или читал в мире попаданца и в общих чертах представлял, о чем идет речь. Но если нас сравнивать, то Радагаст был академиком, а я студентом троечником. Я же в свою очередь рассказывал Радагасту об устройстве духа. Чем различается дух эльфа от человеческого, а человеческий от орочьего, и орочий от животного. Радагаст воспринимал мои знания, как откровения Валар. Его поразило, что дух Майар имеет стабильное сильное ядро которое не делится, эльфийский дух тоже имеет ядро, но иногда, от ядра бывает отделяется часть, отдаляясь от обшей части, погружаясь в оболочку. Гномы имеют относительно стабильное ядро, но состоящее из разрозненных осколков. Люди обладают нестабильным ядром, части которого относительно свободно плавают в оболочке, и лишь при решении каких-то сложных задач их ядро сливается, становясь похожим на гномье. Орки обладают ядром похожим на человеческое и эльфийское, и гномье одновременно. То место, которое должно занимать ядро у них постоянно находится облако из пыли осколков и при этом крупные осколки свободно плавают в оболочке, иногда заходя в «пылевое облако». У животных и деревьев только у некоторых есть что-то вроде ядра, а обычно более яркие участки мелкими вкраплениями разбросаны в оболочке. Радагаст же рассказывал мне об клеточном ядре, эндоплазматической сети, митохондриях, рибосомах, комплексе Гольджи*, лизосомах. (*понятно, что Радагаст должен пользоваться другими названиями и определениями, но суть при этом всё равно останется та же) Что стало в свою очередь океаном знаний для меня, океаном, который я должен был выпить. Но зато когда мы стали изучать клетки я загорелся идеей создать микроскоп. Конечно же мой микроскоп был магическим, и опять по принципу палантира. Возился я с ним несколько месяцев, а когда доделал Радагаст был рад как ребенок новой игрушке. Он рассматривал все подряд и постоянно бубнил себе что-то под нос. Теперь уже он выпал из процесса обучения, и мы потеряли еще несколько месяцев, пока он не наигрался. Так и прошел четвертый год нашей совместной работы. На пятый и шестой год мы решили немного отойти от клеток и осветить светом знаний вопрос животного мира. Ухаживали за животными, скрещивали близких по родству, просто лечили заболевших. На седьмой и восьмой год снова вернулись к травологии и клеткам. Наблюдали воздействие тех или иных веществ на клетки. Делали яды, стимуляторы, подпитки. Искали разные минералы, определяли их воздействие. Ну и конечно магия. Для Радагаста знания о магических микроструктурах и отпечатке духа, как и для меня не были чем-то совершенно новым, о чем-то таком он догадывался. Но когда я поделился с ним своими знаниями, он нашел им подтверждение и предоставил мне несколько образцов бактерий, свойства которых объяснялись умением создавать магические микроструктуры. Вот тогда я и получил искусственно аналог воды энтов. Как оказалось, Радагаст нашел нужную бактериальную культуру, свойства которой он не мог объяснить, пока я ему не рассказал о магических микроструктурах. Наши опыты заняли еще пару лет, так и прошло десять лет, а я еще не приступил к вопросу переноса генов и получению новых видов. Но нам было интересно. Я чувствовал, что еще не готов взяться за свое основное дело. Следующие три года мы снова изучали живые клетки, пытаясь улучшить их свойства путем изменения внешних условий. И наконец подступили к переносу генов, проводили опыты пока только на простейших. И теперь вставал вопрос о создании искусственной утробы (матки). Прибор должен был иметь систему газообмена и циркуляции питательных веществ, систему удаления продуктов обмена из кровотока плода, систему гормональной регуляции развития плода, систему поддержания оптимальной температуры и прочее. Этот проект был гораздо сложнее дирижабля. В нем объединялись все мои знания в биологии, магии, технике и не только объединял, а заставлял работать всё вместе и слаженно. Занимаясь этим вопросом следующие четыре года, я всё думал — Откуда у меня взялись все эти знания в той истории, которую знал попаданец? Меня научил Майрон? — Но ведь я воевал с ним, пытаясь сам найти кольцо, вряд ли он стал делиться знаниями с тем, кто с ним воюет. И даже если вдруг «подружись» мы, такому за пару минут не научишь. Возможно, конечно, он передал мне готовую технологию, с инструкцией, как чем пользоваться, но что-то я сомневаюсь. Ведь в той истории я пытался создавать полуорков, и даже были какие-то успехи. А значит, должны были быть и какие-то знания. Вот загадка, — где я в той истории этому научился? Прототип искусственной матки у нас получился и испытывая его мы вырастили сначала отобранную у белки оплодотворенную яйцеклетку. Потом сами провели оплодотворение и вырастили плод. С первым клоном было сложнее, приходилось прибегать к разного рода стимуляциям и коррекциям развития плода. В отличии от искусственного оплодотворения с клоном было значительно больше трудностей, но мы с Радагастом справились. И тогда я предложил ему сделать новый вид животного с какими-нибудь улучшенными характеристиками. Сначала Радагаст не особо горел желанием вмешиваться таким способом в дела Йаванны, но я сумел его убедить. Просто приведя в пример Мелькора, в отрицательный пример. И обозначив разницу между нашим подходом и его. Он ломал, искажал и портил чтобы навредить, мы же будем добавлять и исправлять, чтобы улучшить. И Радагаст согласился. Провозились мы с его зайчиками долго. Благо, что некоторые проблемы с переносом генов можно было обойти магически. Вопрос был в том, что именно нужно изменить в генах и на что изменить, чтобы получалось нужное качество, а не «неведома зверушка». Покопавшись в генах есть шанс на выходе вообще ничего жизнеспособного не получить. Поэтому мне пришлось думать, и потом создавать новый прибор. Прибор показывал генную информацию в расшифрованном виде, в виде интерактивной голограммы, путем изменения входящей информации я мог имитировать изменения окружающей среды для будущего организма. Над прибором я проработал шесть лет. И все-таки у меня получилось. Через генетический материал проходил небольшой поток энергии духа, после чего в нем появлялись микроструктуры, при сборе этих микроструктур в цепочку аналогичной природной ДНК последовательности получались фрагменты энергоструктуры будущего существа. А уже по детализации энергоструктуры организма можно было узнать об организме всё остальное. Работу мой прибор упростил, но не сделал её совсем плёвой. Ведь мы не знали, что именно и как надо менять. И определяли необходимые изменения методом тыка. Изменил маленький участок, посмотрел, что получилось. И так много-много раз. Но в итоге Радагаст получил своих бешенных зайцев, умных — как собаки, выносливых — как самые выносливые волки, быстрых — как самые быстрые зайцы и крупных как небольшие кабанчики. Прошло более тридцати лет, которые пролетели как один. Я уезжал от Радагаста, проникшись к нему большим уважением, уважением к его знаниям. Я многому научился у него и теперь мог попробовать создать что-то своё. Сам Радагаст тоже печалился, провожая меня. Эти тридцать лет по его словам были самыми интересными из тех, что он провел в Средиземье.