Avantage

— Ты знаешь ее? — Мартин придвинул смартфон. На фото была молодая женщина — короткие темные волосы, широкие губы, аккуратно выщипанные брови. Люсьен удивленно покачал головой.  — А должен? Или… — он нетерпеливо облизал губы. — Постой, это ее заказали? Мартин кивнул и заказал себе выпить. Его худое запястье на мгновение показалось из широкого рукава пиджака. Люсьен задумался, как такие изящные руки могут убивать. Держать нож, который вот-вот перережет горло — наверное, это тяжело. Несколько минут они сидели в тишине. Мартин медленно цедил виски и барабанил пальцами по стакану. Люсьен никогда не видел своего любовника таким взволнованным. Он не решался спросить что-либо, только посматривал на смартфон, который Мартин не спешил прятать в карман. Экран темнел с каждой минутой, пока не угас вовсе.  — Подожди, разблокируй его! — Люсьен втянул сквозь зубы воздух и придвинулся поближе. За мгновение до того, как телефон заблокировался, свет отразился от стакана и упал на экран под странным углом, и тогда… Нет, это не может быть правдой, но Люсьену показалось, что лицо слишком, слишком знакомое.  — Нет нужды, — сухо ответил Мартин и щелкнул пальцем по стеклу.  — Это твоя сестра? Вы очень похожи. Не понимаю, как сразу не разглядел…  — Нет, это не моя сестра, — Мартин неосознанно сделал эффектную паузу. На мгновение он почувствовал себя усталым, пьяным и неправильным. Человеком-аномалией, который не должен существовать. — Это я. Люсьен проявил удивительную несдержанность. Он чертыхнулся, а затем вырвал из пальцев Мартина смартфон и навел на него, чтобы экран разблокировался. Затем он несколько долгих секунд, как болванчик, смотрел то на фотографию, то на Мартина, который корчил слишком безразличное лицо. Будто ему на самом деле плевать.  — Но… как? — наконец процедил Люсьен. Его глаза горели от алкоголя, интереса и какого-то суеверного ужаса. И тогда Мартин рассказал — как. *  — Люсьен.  — Да?  — Если ты расскажешь кому, я убью тебя. Люсьен хотел рассмеяться, но сдержался. Все же, когда наемный убийца угрожает подобным, стоит прислушаться.  — Ну я извращенец, — хихикнул Люсьен. Выражение его лица было трудно назвать умным или хотя бы осмысленным. — Отсасывал парню, который и не парень вовсе. Во как!  — Ты сейчас больше похож на идиота, чем на человека, что помогает мне убивать. — Нет-нет! — Люсьен назидательно поднял вверх указательный палец. Со стороны можно было подумать, что парень здорово набрался. — Я только ищу информацию, а убиваешь их ты… Мартин. Убить по-тихому или ударить — размышлял Мартин — ударить или убить. Оба варианта были заманчивыми, но он их быстро отбросил. Если Люсьена разозлить, он может сболтнуть лишнего при свидетелях, а убивать нет надобности: хоть сейчас Люсьен ведет себя как последний придурок, в остальное время он сообразительный и надежный. Наконец, когда Люсьен отсмеялся и осушил еще несколько стаканов, он начал задавать правильные вопросы.  — Кто еще знает?  — Моя подруга и ты. Больше никто, — Мартин задумчиво почесал затылок. — Если она никому не разболтала. Люсьен кивнул, затем осторожно коснулся локтя Мартина холеными пальцами. Тяжелые серебряные кольца на большом и указательном слабо блеснули в тусклом свете.  — Ты… откажешься?  — Нет, конечно! Если я откажусь, возьмется кто-то другой, — Мартин одернул руку, хотя внимание любовника приятно задевало что-то внутри. Люсьен пришел в гольфе с высоким воротом, да и голос у него был грубее обычного, но выглядело так, будто он не злится. Нет, все же им нужно обсудить то, что происходит в их постели. Очертить рамки.  — Значит, у нас есть месяц, чтобы найти заказчика?  — Не у нас. У тебя и у Марты. Люсьен не сдержал нервный смешок. Он до сих пор не верил, что это все — нечто большее, чем дурацкая шутка Мартина. Убивал людей за деньги, вот и тронулся головой. Но Мартин не походил на сумасшедшего. Вся его нервозность улетучилась к концу рассказа, или же он, как вампир, высосал из Люсьена уверенность, а свои слабости оставил взамен.  — Тебе же интересно, признай, — продолжил Мартин. — Такая история. Ты мог бы книгу написать. Люсьен передернул плечами.  — Попахивает какой-то чертовщиной. Магия вуду… Честно говоря, я бы не хотел ввязываться.  — Чертовщина? — Мартин повысил голос, несколько мужчин за барной стойкой обернулись в их сторону. — С чего ты взял? Люсьен устало подпер лицо кулаком. Ему хотелось спать, и чтобы голова перестала кружиться. Он выпил слишком много: пока Мартин рассказывал, Люсьен осушал шот за шотом. К концу истории он почти не различал, кто говорит — его любовник или девушка с фотографии.  — Сам подумай. Вместо первых месячных у тебя вырастает член. Да и если бы членом только все ограничилось! Это же абсолютно невозможно с точки зрения науки. Остается только магия, — Люсьен вытащил несколько крупных купюр и прижал их к столу стаканом. — Пойдем, мне нужно подышать. Мартин молчал, пока они собирались и выходили из бара, пока шли пустынной улицей в сторону центра города. Воздух пах пылью и преддверием ливня. Их шаги гулко отбивались от кирпичных стен и бордюров, и чей-то холодный шепот будто крался по следам. Это все было как-то неуместно. Неправильно. Тайна, отданная почти постороннему человеку. То, как Люсьен шел рядом и успокаивал одним своим присутствием. Они были взрослыми мужчинами, которые с первой встречи знали, чего хотят друг от друга. И получали это. Никаких прогулок по ночному городу. Никаких разговоров по душам.  — Я действительно никогда не думал об этом, — сказал Мартин, останавливаясь. — Просто принял как должное. Так жить намного легче. Люсьен тоже остановился. Сбоку мигала вывеска аптеки — зеленый, белый, красный, выше по улице на балконе лаяла собака. В остальном же город был темным и тихим. Идеально покорным, готовым к смерти.  — Это больно?  — Да, — Мартин пьяно хохотнул и подошел ближе. — Чертовски больно. Будто тебе ломают и вытаскивают все кости, а потом вставляют обратно. Я почти всегда теряю сознание.  — Наверное, это иногда невыносимо. Мартин рассмеялся громче. Люсьен не понимал причины веселья, но его губы тоже расплылись в улыбке, остатки алкоголя ударили в голову, и он расхохотался — громко, как-то отчаянно. С облегчением. Люсьен уселся на бордюр и дёрнул Мартина вниз. Их смех не смолкал. — Наверное, мне стоило пойти к терапевту, — Мартин вытер рукавом выступившие слезы. — Или в церковь. — Ты должен был давно тронуться, сдерживая это все в себе. — Нет, — Мартин подвинулся и зашептал любовнику на ухо: — Я же убивал людей. Они снова рассмеялась. Кто-то открыл окно и крикнул: «Проваливайте, дайте людям поспать! Иначе я спущусь». Хлопнула форточка, эхо звонко прокатилось по улице. Мужчины прижали кулаки к лицам, чтобы смех звучал глуше. Каждый был когда-то мальчишкой, что сидел в пьяном угаре и рыдал посреди пустой улицы, или смеялся под действием легких наркотиков. Или все сразу. Каждый, кроме Мартина, у которого было слишком мало времени в этом теле. И кроме Люсьена, вынужденного соответствовать идеальному образу, который придумали его родители. — Хочешь, я поднимусь и убью его? Люсьен кое-как поднялся и протянул Мартину руку. — Я не буду за это платить, — он посмотрел Мартину в лихорадочно блестящие глаза и поспешно добавил: — Нет, не хочу. * Мартин спал плохо. Чувствовал он себя еще хуже. Агата вертелась рядом и недовольно била по подушке хвостом. Голод пересилил ее неприязнь к хозяйке, которая пахла так же, но выглядела и говорила — иначе. Когда кошка увидела Мартина впервые, то расцарапала ему лицо. Даже спустя столько лет она не сменила гнев на милость. «Чертовщина, магия вуду», — всплыли в памяти слова Люсьена. Все знают, что коты подобные вещи за километр чуют.  — Сейчас я вышвырну тебя с пятого этажа, пусть Марта поплачет, — Мартин с неохотой поднялся, накинул на голое тело халат. Каждая мышца болела. Вкус крови цеплялся за язык и губы. Многие женщины жаловались на ПМС — ноющие боли в груди, животе, ногах и пояснице, головные боли, тошноту, спазмы. Мартин не жаловался. Ему нравилась установка «мужчины не плачут» и другая подобная чушь, иногда он был даже горд своей выдержке. Но сегодня силы покинули его, вместе с уверенностью.  — Пэм, у меня проблемы, — процедил Мартин, включая блендер. К вечеру его начнет тошнить — нужно есть сейчас, и чем быстрее еда переварится, тем лучше. После фруктов всегда остается кислое послевкусие.  — Какого рода… проблемы? — телефон зашипел, послышались чьи-то поспешные шаги и скрип двери. — Ты что, плохо выполнил свою работу или — еще хуже — выполнил ее слишком хорошо? — голос женщины звучал тихо и глухо, тяжелое дыхание заполняло каждую паузу.  — Нет, Пэм, успокойся. Ты… ты где?  — Я залезла в шкаф, — ответила подруга. Мартин облегченно выдохнул. — Ты напугал меня. Приехать? Мартин выждал несколько секунд. Желание сказать: «Да» было сильнее здравого смысла. И почему такой изумительной женщине, как Пэм, нужно было влюбиться и выйти замуж за домашнего тирана? Они с Гарри познакомились на вечеринке — он был очаровательным: светлые кудрявые волосы, широко распахнутые голубые глаза, мягкие свитера — настоящий ангелочек. Он целовал Пэм руки и волосы, посвящал неуклюжие стихи. Конечно, она влюбилась. Конечно, после свадьбы все стало по-другому. Банальная, повсеместная трагедия гетеросексуальных женщин. Мартин выдохнул и ответил:  — Нет, все хорошо. То есть не хорошо, но мне уже легче. Просто хотелось… Пэм, ты говорила что-то Гарри о моей особенности?  — Нет, — женщина нервно кашлянула и зашептала еще тише: — Я не говорила, разве что он прослушивает телефон. Мартин беспомощно посмотрел на блендер — ягоды превратились в кашу и размазались по стеклу. Грязно-красные, словно чьи-то внутренности, сегодня они не порождали в нем жажду убийств, только усталость. Но ради мужа Пэм он сделал бы исключение. Обычным ножом дело бы не закончилось. Быстрая смерть — удел неучтивых официантов и братьев, которые мешают получить наследство. Для домашних тиранов нужно минимум несколько ножей, веревки, кляп, возможно, кусачки. Паяльник. Мартину ни разу не заказывали настоящих негодяев, чтобы после их убийства говорить себе: «Я сделал благое дело». Кто знает, может он бы и отказался от такого дела.  — Черт возьми, Пэм… Мартин не помнил, сказал он это до или после того, как отключился. В голове гудело. Очнулся он на полу, разбитый блендер валялся рядом, пол и тумбочку покрывала липкая коричневая масса. Спертый воздух вонял чем-то гнилым и кислым. Агата истошно орала и скребла когтями дверь, ее огромные глаза ярко сверкали. Кто-то стучал. Перед глазами вытанцовывала чернота. Некто невидимый держал за горло, пока воздух внутри не вспыхнул пожаром. Кажется, Мартин сломал несколько ногтей о кафель, разбил голову в кровь. После стало темно, спокойно и тихо.