Avantage

Как только они выбрались на поверхность, Марту вырвало. Куски неперетравленого картофеля и мяса, фиолетовая от варенья жидкость и, наконец, желчь — грязь у входа впитала все почти моментально. На короткое мгновение Марта почувствовала знакомую пульсацию, но был то ее желудок или сама земля, она не поняла. Люсьен отошёл на несколько шагов, чтобы рвота не запачкала его костюм, но выглядел он обеспокоенным.  — Давай останемся на ночь? — сказала Марта, вытирая рот рукавом: рубашка и так была испорчена кровью. — Визит к оракулу совсем меня измотал.  — Мне нужно на работу. А тебе разве нет? — Люсьен недовольно поджал губы. Злился он на Марту или на ситуацию в целом, не имело никакого значения. — Я могу вести машину, а ты поспишь на заднем сидении. Работа. Конечно, в нормальном мире люди дорожат своей работой, не прогуливают ее и не врут начальству о болезнях. Но мир Марты перестал быть нормальным, а, может, никогда таким не был. «Давно хотела заняться чем-то другим. Организацией похорон, например, или флористикой», — подумала Марта. Она подошла вплотную и зашептала Люсьену на ухо:  — Лилиан очень, очень древний. Моя история в сравнении с его — дешевка. Ты должен его увидеть, Люсьен.  — Нет, не должен, — Аделайн стояла в дверном проеме и держала в руках заварочный чайник и полотенце. — Но остаться на ночь — хорошая мысль. Туман выполз из полей, ехать небезопасно. «Туман выполз из полей», — мысленно повторила Марта. Фраза ей не понравилась. Будто туман был чем-то живым, некой опасной сущностью, что поглощала путников на дороге. Туман был меньшей из проблем Марты: ей нужно было как-то выкрасть контракт и отнести его Лилиану, но она едва ли знала, где искать и что искать. Лилиан отказался отвечать, гордо вздернув подбородок, но было похоже на то, что ему нельзя говорить. Или он уже не помнит, что это было. Клочок бумаги, странное ожерелье, папка с документами, обертка от леденцов… Марта думала об этом, рассказывая Люсьену о визите: «Было жутко, там совершенно пустая комната и оракул посередине. Я спрашивала его, он отвечал, но я… я не могу что-то вспомнить сейчас. Все как в тумане»; думала, поглощая поздний ужин, принимая ванну (ее кожа покрылась тонкой пленкой грязи, будто она не мылась пару недель) и укладываясь на гостевой диван. * Когда все уснули, Марта нашла вязаную салфетку, скрутила ее в тугой валик и закусила. Затем села в удобную позу и попыталась очистить мысли. Советы Лилиана были советами бессмертного существа, которому неведом бесконечный поток людских мечтаний и сожалений. Чем дольше Марта пыталась не думать, тем сильнее становилась ее ярость. Во рту пересохло, ткань неприятно царапала небо и скользила по зубам.  — Будь оно все проклято! — выругалась женщина, но кляп превратил фразу в невнятное мычание. «Я хочу превратиться в Мартина, хочу превратиться в Мартина», — повторяла она, словно мантру, но ничего не происходило. Лилиан настаивал, что ей нужно принять Мартина как часть себя. «Не как часть, а как себя, полностью. С грубым голосом, членом, с совершенно другим гормональным фоном и образом мышления — это все еще ты. И никто другой», — обреченно подумала Марта. Ей не хотелось в это верить, не хотелось даже больше, чем в существование магии. Но почему? Она и сама до конца не знала. Марта выплюнула кляп и поднялась с кровати. Пожеванная салфетка выглядела жалко. «Как и я, как и я», — Марта вяло отмахнулась от этой мысли: время близилось к рассвету, стоило поспешить. Вначале она осмотрела гостиную — каждую тумбочку и ящик. Аделайн хранила слишком много безделушек: они жались друг к другу, эти фарфоровые ангелочки, статуэтки в африканском стиле, костяные флейты, разрисованные калимбы, свечи и подсвечники, аромалампы разных форм и размеров, подставки под благовония, золоченые распятия, крошечные книги, засушенные букетики… У Марты рябило в глазах от всякой дребедени. Она брала предметы в ладони, закрывала глаза в надежде почувствовать что-то, но вещи молчали. «А что им еще делать? Это же неодушевленный мусор!» — фыркнула Марта, со злостью возвращая стеклянную статуэтку оленя на место. Или она не умела искать, или в комнате ничего не было. Она на цыпочках пробралась на кухню и открыла холодильник, будто между овощами и мясом могла затаиться кровавая магия. Кухонные шкафчики, духовки, подоконники… Марта даже распотрошила несколько цветочных горшков. В глиняном горшке с цикламенами она нащупала что-то, дернула, но это оказался камень для дренажа. Она зря теряла время. Искать нужно в комнате Аделайн, но что, если ведьма не спит? Или спит, но очень чутко? Марта боялась, что Аделайн будет следить за ней — или дом будет следить — но другого выхода не было. «Был и есть, — подсказал мерзкий голосок в голове. — Убить ведьму». Марта прокралась по коридору и легла на ковер, чтобы заглянуть в щель между дверью и полом. Но было слишком темно, чтобы рассмотреть хоть что-то; из щели тянуло горьким запахом каких-то трав. Марта бесшумно поднялась и коснулась дверной ручки. «Если она проснется, скажу, что зашла попросить таблетку от головы», — решила Марта. Она поправила нож, спрятанный в рукаве, и это ее немного успокоило. Нападать на пожилую женщину с ножом, украденным на ее же кухне… Какая вульгарщина! Марта усмехнулась и открыла дверь. Аделайн спала, отвернувшись лицом к стене. Одеяло в стиле печворк сползло с ее острого плеча. Марта замерла в проходе, не в силах сделать хоть шаг. Ее ладони и ступни вспотели; пол казался скользким и холодным, словно лёд. Комната оказалась совсем маленькой: узкая кровать, деревянный комод с покрытым патиной зеркалом, захламленный столик возле окна, пушистый ковер посередине — и на этом пространство заканчивалось. На стенах висели картины, вязаные панно и гобелены, которые было невозможно рассмотреть в слабом свете. Комната напоминала типичную ведьмовскую берлогу из второсортных тиви-шоу. Безделушки дешевили дом, но Марта не спешила обманываться: здесь был хороший дорогой ремонт, Аделайн пользовалась качественной техникой и явно делала маникюр и укладку не своими силами. «Она и так ведьма, зачем вся эта мишура?» — размышляла Марта, бегло осматривая комнату. Сейчас затея казалась как никогда глупой. Женщина очень медленно подошла к комоду и потянула на себя первую шухляду. Она пролистала записник, брезгливо осмотрела небольшую коллекцию фотографий в старом альбоме — целлофан тихо шелестел, а обложка была неприятной на ощупь. Марта по-прежнему ничего не чувствовала. Никакой магии, никаких вибраций и потоков энергии. Она бросила короткий взгляд на Аделайн, чтобы проверить, не проснулась ли та, и вздрогнула. Старуха лежала на боку и смотрела на Марту ясными жестокими глазами.  — Я приглашаю тебя в дом, а ты уничтожаешь мои растения и роешься в личных вещах, — ровным голосом сказала Аделайн, вставая с кровати. В полутьме ее движения казались механическими. Марта согнулась, словно от удара в живот, и выпустила из рук старый альбом. Лгать про таблетки не было смысла. Первым порывом было бежать, но она помнила, на что способна Аделайн. Нужно выиграть время. Нужно позвать Люсьена. Нужно найти контракт. Убить ведьму, если получится. «Нужно выжить», — колотилось в голове, и Марта понимала, что на все пойдет ради этого. Совсем как Мартин. У них действительно было много общего. Марта сглотнула подступившую к горлу желчь и закашлялась: гастрит теперь не даст ей покоя.  — Я не убийца.  — Правда? — Аделайн медленно поднялась и накинула на плечи шаль. Ее движения были показательно ленивыми. — Забавно. Мне казалось, что Мартин этим на жизнь и зарабатывает. Марта устало покачала головой. Ведьма не спрашивала, что Марта здесь делает: возможно, такое происходит не впервые. Скольких Лилиан пытался подкупить сладкими речами и угрозами? Скольких Аделайн уничтожала без сожалений?  — Я не желаю тебе смерти, хотя ты и отправила меня на смерть, — прошептала Марта. Она лихорадочно перебирала в голове пути к отступлению, но ведьма подходила все ближе и ближе. — Почему? Аделайн прошла мимо Марты, открыла окно и закурила.  — Такие, как ты, не должны существовать. Это противоестественно. Марта долгие годы ждала, что кто-то ей это скажет однажды, и была готова. Ей так казалось раньше. Но сейчас презрительная фраза выбила из нее весь воздух. «Я не выбирала такую судьбу, — хотелось сказать Марте. — Не хотела этого!» Но то были бы слова девочки, слишком наивной и глупой, чтобы понять, что порой для ненависти людям не нужно ровным счётом ничего.  — Сомнительный повод, — ответила она сухо. Нож скользнул по руке вниз, нагретая теплом кожи рукоятка удобно легла в ладонь. Аделайн только презрительно хмыкнула, глядя на нож. Будто у Марты в руке зубочистка, а не пятнадцать сантиметров стали. Конечно, холодное оружие мало чем поможет против магии, но Мартин убивал ножом много лет, и получалось у него превосходно. Марта чувствовала смерть как никогда близко, и страх перед ней размыл все границы. Мысли, чувства, умения Мартина наполнили ее тело и разум; рука крепче сжалась на рукоятке ножа. Драться — последнее, что стоит делать. Пока есть возможность бежать, лгать, торговаться, все не так плохо, но бой — это тупик, точка невозврата. Самое глупое решение, которое могла принять Марта. Но вот она схватила со стола первый попавшейся предмет и метнула в Аделайн. Промазала. Бросила второй — попала. Деревянная вазочка с металлическими вставками разбила старухе лоб, но крови почти не было. Вот Марта бросилась, огибая стол, к окну. Она не знала, чего хочет больше: зарезать ведьму или вытолкнуть ее на ледяную мокрую траву. Вот дом содрогнулся всем нутром; заскрипели доски, и что-то отбросило Марту к стене. Женщина подавилась воздухом, но сумела удержаться на ногах, не выпустила нож. — Мне нужен был только контракт, — прохрипела Марта. Во рту стало кисло от крови и желчи, и она сплюнула густую слюну на красивый ковер. Глупо переживать о нормах приличия в такой ситуации, но Марта совсем немного переживала. Убить кого-то — ладно, но мусорить… — О, так он хочет большего, чем уютная комната в подвале. Мне нужно было догадаться, что вас, уродцев, всегда тянет друг к другу. — А магия — не уродство? Чем ведьмы лучше? — выплюнула Марта вместе с кровью. Аделайн не ответила, но стена позади Марты словно выпустила десяток острых лезвий ей в спину. Боль была короткой и невыносимой — такой же, как улыбка на губах ведьмы. Марта напряглась всем телом и метнула нож. Аделайн уклонилась, но ее стальная хватка ослабела: Марта почувствовала, как стена отпускает ее. Она с трудом устояла на ногах; спину и ягодицы жгло, голова пульсировала, и все вокруг казалось нереальным. «Глупый сон. Я ведь не могу так умереть? — думала Марта. — И почему она не убивает меня? Ведь может. И раньше могла, но не сделала». Ответ вертелся в сознании, но был словно на другом языке. Марта сделала один шаг, второй. Каждое движение давалось с трудом. Как же, безобидная старушка, которая гадает на картах домохозяйкам и клепает амулеты! Марта всегда считала себя рассудительной женщиной, но это… Ей хотелось думать, что кто-то затуманил ей разум, внушил глупые мысли, но то был только ее страх — не более. Марта чувствовала, как начинает задыхаться. Чем яростней она пыталась прорваться к Аделайн через плотную прозрачную завесу, тем меньше воздуха оставалось в ее легких. — Что тебе от меня нужно?! — прохрипела она из последних сил. Аделайн дернулась, словно от пощечины, ее глаза уставились сквозь Марту. Дверь в комнату распахнулась. Марта не позволила себе обернуться — это могло быть уловкой, но невидимая стена враз исчезла, воздух хлынул в горло и обжег легкие. Марта схватила с комода несколько статуэток и замерла, готовая к броску. Сзади дохнуло могильным холодом, вслед за ним ноздри царапнул приторный цветочный аромат — тяжелый и влажный, словно в оранжерее.  — Здравствуй, смертная, твоя кровь пахнет все так же хорошо. Марта отшатнулась в сторону и резко обернулась. На пороге стоял Лилиан в тусклой грязной одежде, его лицо было серым, как у мертвеца, косы растрепались. Сзади маячил Люсьен, на его бледном лице ярко горела улыбка, но глаза были полными чашами ужаса. Он переводил взгляд с бабушки на Марту, и его улыбка медленно блекла. В руках мужчина сжимал какой-то коричневый кусок ткани.  — Ты выпустил его, — прошептали Марта и Аделайн одновременно. Первая — неверяще, вторая — отчаянно.  — Люсьен любезно принес мне контракт, который ты нашла, — оскалился Лилиан, Марта медленно кивнула. Она не понимала мотивов Люсьена, не понимала, что вообще происходит вокруг, но знала одно: ее смерть пока что откладывается. — Люсьен, мальчик мой, — зашептала Аделайн, отступая к окну. Ее руки шарили по телу, будто в поисках чего-то. — Что же ты наделал? Ты… Договорить ей не дали. Лилиан с чудовищной быстротой пересёк комнату и схватил Аделайн за горло. «Он её просто задушит?» — пронеслось в голове Марты. Эта мысль пахла разочарованием. Марта не хотела смерти Аделайн, точнее, ее смерти на своих руках, но хотела увидеть страдания ведьмы. К тому же, у нее было слишком много вопросов, на которые никто, совершенно никто не спешил отвечать. Она метнула быстрый взгляд на Люсьена, который, замерев, стоял в дверном проеме. В слабом утреннем свете его тело выглядело гротескным, в глазах плескался ужас. На мгновение и Марта ощутила это — невыносимый, первобытный страх, заполнивший всю комнату. Что-то было не так. Когда Люсьен успел найти контракт, откуда знал, что и где искать? Откуда он вообще узнал о контракте? Марта ведь ни словом не обмолвилась. Разве что он все слышал за дверью, но не подал вида. Но зачем ему отдавать контракт существу, что жаждет смерти Аделайн? Люсьена нельзя назвать образцом любящего внука, но что он выиграет от смерти бабки? «Он здесь, я чую это», — сказал тогда Лилиан. Могло ли быть так, что контракт все это время был у Люсьена? А отдал он его… Нет, явно не для защиты жизни Марты. Или… он знал, что Лилиан не сможет навредить Аделайн. Серьезно навредить. «Все же, она моя бабушка». Марта так и видела ослепительную улыбку на губах этого заносчивого ублюдка, провернувшего такое дело. Но все равно пазл не складывался. Люсьену, как настоящему злодею в этой истории, сейчас стоило театрально выйти из тени и поведать о своих замыслах, но он стоял, не шевелясь. Испуганный, тихий. Пока Лилиан впечатывал тело его бабки в стену. «Может, я пытаюсь найти коварство там, где была только глупость?» — подумала Марта и бросилась прочь из комнаты. Она оттолкнула Люсьена и выбежала в коридор, но в последний момент мужчина схватил ее за рукав. Марта дернулась, ткань затрещала, губы Люсьена зашевелились. — Я хотел не этого, — прошептал он. — Она нас всех убьет. Она? Марта почувствовала невыносимый холод во всем теле. Этот холод мешал ей набрать в лёгкие воздуха, мешал пошевелиться. Из последних сил Марта крикнула: — Берегись, Лилиан! А после грянул взрыв. * Марта очнулась на полу в коридоре. Тело ее не слушалось, в рот набилась пыль и грязь. Звуки, запахи, цвета — все исчезло, вокруг были только серость и молчание. Женщина кое-как поднялась и стряхнула пыль с одежды. Она огляделась — коридор был знакомым, но почему здесь все как после бомбардировки? «Я искала контракт, потом была битва… — Марта хмыкнула, — заведомо проигрышная стычка с Аделайн. А после, после…» Она с опаской посмотрела на дверь в комнату Аделайн, сейчас плотно закрытую, но какую-то неправильную. И дом казался неправильным. Точнее, совершенно нормальным: в нем больше не чувствовалась сила и чье-то присутствие. Марта приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Картина была нереальной. Посреди гостиной сидел Люсьен, баюкая на руках обескровленное тело. На кровати рядом спал Лилиан. Или притворялся, что спит. Занавески и ковры медленно тлели, стекла и мебель покрывал жирный слой пепла. Марта оперлась на дверной косяк. Головная боль и тошнота усилились, в глазах двоилось. «Слишком много событий за последние несколько дней, и почти из каждого я выхожу с травмами. Странно, что не сломала себе ничего. Хотя могла умереть», — она пыталась фокусироваться на мыслях, а не на комке желчи, что подступил к горлу. Марта знала: если ее начнет тошнить, она не сможет остановиться, пока не пойдет кровь. Она перевела взгляд со своих дырявых пыльных носков на Аделайн. Хрупкая оболочка, кости, обтянутые кожей, будто ее тело не только обескровили, но и вытащили все мясо. Лицо, перекошенное мукой, напоминало мумии из учебников по истории. Люсьен выглядел не лучше. Марта подошла к нему и села на грязный пол. Последнее, что она помнила, была вспышка энергии, исходящая от Люсьена. Магия, электричество… что-то, отбросившее ее на несколько метров. «Она нас всех убьет», — сказал тогда Люсьен; он говорил не об Аделайн, а о силе, что переполняла его. Но откуда она взялась? Мужчина погладил серое лицо бабушки, дёрнул за волосы — прядь осталась в его ладони. Марта хотела отвернуться, но не могла. Мартин — она — видел только свежие тела, обычные и ещё теплые. Мертвецы казались живыми, разве что раны на шее все портили. Но Аделайн была отвратительно мертвой. От трупа воняло палёным волосом и чем-то протухшим; шарики глаз под полупрозрачными веками смотрели в потолок. Марта перебирала в голове вопросы, не решаясь задать ни один. Как ты выпустил оракула? Как взорвал комнату? Почему ведьма выглядит… так? Почему она не убила меня? Почему, почему, черт возьми, ты плачешь? — Когда мы приехали сюда, я начал вспоминать о магии, — сказал мужчина очень тихо. — И чем больше я вспоминал, тем сильнее мне ее хотелось. Аделайн сказала, что я слишком стар для развития способностей, что мое время прошло, что порой это не дар… Но я был ее преемником когда-то, я знал, что ее сила обещана мне. И перейдет ко мне. Люсьен смолк. Марте было жаль его, но ещё больше она была в ужасе. Все же она недооценила честолюбия этого человека — убить свою бабку, чтобы получить силу. Сделала бы Марта так же?  — Но я был не готов. Вся сила сгорела без остатка. Я зря обрек б… Аделайн на смерть.  — Не ты ее убил, а Лилиан, — вяло возразила Марта.  — Что?.. Нет. Ты отключилась и не видела всего. Нет-нет. Моя бабка была посредственной, даже слабой ведьмой. Как и все в ее роду. Но сотни лет назад моя дальняя родственница заключила сделку с Лилианом, чтобы получить силу и заколдовать дом… это место, которое позже стало домом. Но ей хотелось большего, поэтому она обманула Лилиана и заточила его в подземелье. А я освободил его, — голос Люсьена почти утих. — Так что это я убил ее, я. Марта кивнула. Она не годилась сейчас для утешений, особенно когда рядом спало бессмертное — свободное! — чудовище, разметав по кровати длинные волосы. А напротив сидел человек-взрывчатка. И хотя Люсьен сказал, что вся сила сгорела при взрыве, Марта в это не очень верила. Она в тупом оцепенении сходила в туалет и умылась, затем разогрела остатки пирога (один кусок себе, второй — Люсьену), сделала чай со сливками. А после переоделась, легла в постель и крепко уснула.