Цепной пёс

Истории изнашиваются, если их часто рассказывать ©. Чак Паланик. Призраки. *** — Спаси меня, герой, — Уэйд закидывает ноги на подлокотник дивана и буравит потолок взглядом. — Принеси мне пиво, тут человек от жажды умирает! В этой квартире катастрофически не хватает телевизора. Просто охренеть, как не хватает… Зато есть книги. Уйма книг с разными сферами, сверхсложными задачами и словами вроде «квантовая механика» и «биполярный принцип». В общем, здесь нет ничего мало-мальски интересного… И понятного, хорошо. Вышибала признает, что не такой уж он и гениальный парень… Уэйд — полиглот. Он знает пять иностранных языков, но ни единой теории о положении квантовых полей. И как-то живёт с этим! Да и девушки (куда без них?) ведутся на долбанных накачанных иностранцев. Особенно мексиканцев, что бы кто не говорил, но эти ребята знают толк в горячем сексе. Эм, стоп… Это прозвучало слишком по-гейски? Не-не, Уэйд не такой, он делит постель только с девушками (по-пьяни не считается, окей?). Забили. О чём это он?.. А физика, инженерия и всякая подобная хрень могут идти на хуй. Иже с ними. Только малыш по-другому думает, пихая в себя стопы знаний. Ему хочется так: топить себя в море непонятных терминов, аксиом и недоказанных теорий. Если можно было бы жениться на библиотеке, то Паркер давно бы слыл счастливым семьянином. В «своем нежном возрасте», естественно. Окей, неудачная шутка. Питер, вообще, умеет развлекаться? Или только и делает, что учится и учится. Ботаник. Уэйд часто в школе надирал зад таким зазнайкам, заставлял их «жрать землю» и «вить гнездышко в шкафчике». Как птичка… ох, ну вы поняли. Тогда это казалось прикольным, всё это насилие над младшими. Сейчас — нет. — Сам встань и возьми, — голос Питера приглушенный, недовольный и очень сонный. Будто бы тот только и делал, что курил ночь напролёт и пил кофе. — Но мне придётся идти к себе!.. — Растрясешь свой толстый зад наконец, — фыркает Паркер. — Скоро твоя туша не будет помещаться в дверь… И что? Придётся катать тебя на каталке? Или мы купим кресло… Не знаю, я не готов в четырнадцать содержать тридцатилетнего мужика… Без обид. — Ты сильно преувеличиваешь, малыш. Мне всего двадцать девять! Уилсон на всякий случай ощупывает себя, так и не вставая с мягкого и слишком короткого дивана. Нормальный у него живот, стальной пресс присутствует, да и руки в порядке, растут откуда надо. Жира в крепком теле катастрофически мало, а мускулов — дохерище. Выкуси, мелкий задохлик! — Я просто не хочу никуда идти… И чтобы заставить меня, тебе придётся встать! — Встань и заставь меня встать, чтобы заставить встать тебя! — насмешливо кричит Питер из кухни. Наверняка, сидит за столом, заваленный стопками учебников, и пьёт долбанный чай с бергамотом. — Это тавтология, парень, — смеётся Уэйд, скрещивая руки на груди. Желание выпить пиво никуда не пропало, но лень берет верх над потребностями. Паркер в ответ молчит, не желая продолжать бессмысленный разговор. На самом деле… ему просто некогда: экзамен для поступления в новую школу буквально дышит тому в затылок. И Питер совершенно не хочет его завалить — учиться ему нравится. И да, это странно, учитывая возраст мальчишки. Уэйд помог подростку с «левыми» документами, подключил парочку нужных людей и вуаля. Питер Николас Франклин… Смешно? Вот и Питеру не было смешно, когда Уилсон с гаденькой улыбкой на лице притащил ему… это. Пару листов, удостоверяющих личность подростка, и ученические водительские права. Юморист хренов. — Ты заставляешь меня двигаться, малыш! — Всегда пожалуйста, — тянет Питер, прикусывая кончик ручки. — Можешь написать мне письмо с благодарностью! Что-то наподобие: «Спорт — это жизнь, спасибо, что помогаешь не заплыть жирком». — Или я просто могу надрать твой тощий зад, — улыбается Уэйд, вваливаясь на кухню. — Тебе что-нибудь нужно? — Ага, чтобы ты остался у себя, — слабо огрызается подросток. — Ты шумный, знаешь? — Потому что я живой и очень активный парень, — жмёт плечами Дэдпул. — Так как насчёт еды? — Я не голоден. — Значит печенье? — Нет… — Шоколадное, с шоколадной начинкой и шоколадными крошками поверх? Никогда столько раз слово «шоколад» не произносил… — Возможно, — кивает Питер и подпирает подбородок рукой, разглядывая расписные обои на стене. В его съёмной квартире на удивление маленькая кухня с допотопной плитой и потрепанными тумбами. Микроволновка прошлого поколения и старый холодильник, из серии «либо лёд от морозилки отбивай ножом, либо размораживай». Под ножку стола пришлось подтолкнуть сложенный сколько-то там раз лист бумаги, чтобы тот не шатался, а стулья противно поскрипывали, когда кто-то использовал их по назначению. Типичный многопанельный дом одного из десятков неблагополучных районов Нью-Йорка. Питер выбрал эту квартиру, заранее зная, что здесь отец и его люди не будут рыскать. Да и арендная плата… хорошая, соразмерна условиям проживания здесь. — И молоко захвачу, а то на всю жизнь останешься коротышкой, — смеётся Уэйд, неожиданно оказавшийся рядом, и вплетает ладонь в непослушные волосы Пита, еще больше путая те. — Я-то вырасту, а вот ты… Оставь в покое мои волосы!.. А вот ты моложе не станешь! — Паркер морщится на показ, отбивается от Уэйда, чувствуя себя при этом… счастливым? Наверное, это странно, но рядом с Пулом Пит ничего не боится. Он словно за каменной стеной находится, которая убережет его от всего: бед, невзгод и тягот этой суровой реальности. Четыре месяца бок о бок, подарок в виде старого кассетного (где Уэйд его, вообще, откопал?) проигрывателя на день рождения и забота. Не имитация понимания и защиты, как было в семье, а реальная. Наверное, поэтому они и сблизились, эта пара одиноких людей. — Ты такой жестокий, малыш, — хмыкает Уилсон. — Буду через пару минут. Кстати, как насчёт того, чтобы пробить стену между нашими квартирами? Так удобнее передвигаться! — Не, ты храпишь по ночам, — аргументирует мальчишка. — И эти громкие девушки… Уволь. Наверное, проблема с непостоянными пассиями Уэйда стояла как-то уж слишком остро, ибо Питер, конечно, не слишком требовательный, но терпеть громкие «ахи» и «охи» не собирался. О чём прямо заявил своему докучливому соседу в первую же неделю их «дружбы». Питер вздыхает печально, прижимая к голове мягкую подушку, и пытается уснуть. Но громкие стоны по ту сторону стены навряд ли дадут растущему организму выспаться. — Ах, грёбанный Уэйд, мне так хорошо! Ещё, ещё! Захлопнитесь уже! — пищит Паркер, скривившись. — Пусть она уже голос себе сорвёт! Мальчишка откидывает подушку в сторону, резко поднимаясь на кровати, от чего его слегка ведёт, и вскакивает, направляясь в сторону кухни. Поспать ему сегодня… не удастся. Как и Уэйду, к которому утром заявился Питер. — О, малыш, чего так рано? — сонно интересуется Уилсон, распахивая дверь своей квартиры. Питер стоит перед ним, такой потрепанный и сонный, с копной спутанных волос на голове и покрасневшими из-за недосыпа глазами. — Ты урод. — И тебе доброе утро! — Я не знаю, для кого утро доброе, но уж точно не для меня! Отвратительный, громкий и занудный сосед! Ты и твоя подружка теперь в кошмарах мне снится будите! — Эротических? — Кровавых! Это пошатнуло мою детскую психику, ты, долбанный секс-гигант! Мир никогда не станет прежним, — фыркает Питер и тут же хмурится. На месте Уэйда Паркер давно бы закрыл перед зазнавшимся мальчишкой дверь. И был таков. А этот нет, стоит себе, слушает и лыбится, как идиот. — Я просто очень хорош в этом, — пожимает плечами мужчина. — В сексе, если что. Стукнет восемнадцать, забегай. Готов показать, что умею! — О, просто завались и в следующий раз, пожалуйста, будь потише! — Жди меня! — Уэйд посылает подростку шутливый воздушный поцелуй и уходит. — Ага, — брякает парень в ответ и краснеет. Гормоны, наверное, шалят…