***
В темнице Элениэль, как и прежде, царила непроглядная тьма. Тут не было и крошечного окна, и о том, что наступила ночь, девушка знала лишь потому, что шаги наверху стихли, а охранники, вновь напившись вина, мирно посапывали за столом. Оказывается, многие эльфы совсем не были святошами, какими хотели казаться окружающим. Были и среди них любители пропустить один-другой кубок дорвинионского вина. Несомненно, эльфы, как никто другой, разбирались в винах и всегда выбирали лишь лучшие из них. Эта их слабость к благородному вину ни раз приходилась наруку заключенной. За долгие годы заключения она, беседуя с подвыпившими стражниками, научилась выуживать из них нужную ей информацию, и теперь она в деталях знала схему королевского дворца. Хотя, по мнению Элениэль, дворцом это было трудно назвать. Это была скорее огромная, хотя и красивая по-своему, пещера с множеством ходов и коридоров. Элениэль это напоминало кротовые норы. Но далеко не стражники предоставили в её распоряжение столь нужную и ценную информацию. Насекомые, живущие в щелях на полу и в стенах, вьющиеся под потолком и скрежечущие в самых темных уголках ее камеры, являлись на её зов и нашептывали ей о том, что твориться за пределами сырой темницы. Охотнее всего это делали пауки, способные забраться в самые укромные и отдаленные места. Именно пауки были наиболее интересны Элениэль, ведь от них почти невозможно избавиться: убьешь одного и на смену придут два, затем три, четыре и так до бесконечности. Стоит ли говорить о том, что их родство с Шелоб, давней и верной прислужницей её отца, лишь играло девушке на руку? Пауки беспрекословно выполняли любую просьбу, и кроме того помогали скрашивать ее одиночество. Они разговаривали с Элениэль, но так, что это слышала только она, ведь их голос был так тих, что даже ушам эльфийской стражи он казался лишь тихим шелестом. — Зачем ты опять сюда явился? Она со злостью выплюнула эти слова, обращаясь к эльфийскому принцу, вновь стоящему у решетки ее темницы. Пускай эльфы и могли передвигаться практически бесшумно, но слух Элениэль, уже многие годы заточенной в кромешной тьме, обострился. Она слышала каждый шаг. А его шаги и вовсе могла узнать из тысячи других. — Скажи, тебе ведь одиноко здесь? Не отвечая на ее вопрос, сказал Леголас. — Одиноко? Она усмехнулась, демонстративно закатив глаза, и поднялась с пола. — Ты пришел узнать у пленницы, которая заточена в камере всю свою сознательную жизнь, не одиноко ли ей? Лишь это, принц? Юноша молчал и Элениэль продолжила: — Не беспокойся, мне здесь совсем не скучно, но если ты хочешь сделать мне приятно… Девушка подошла к решетке и, просунув тонкую руку сквозь прутья, коснулась груди эльфа. — То можешь исполнить одно мое желание... Её рука скользнула ниже, и Элениэль уже схватилась за пояс. Леголас дернулся, освобождаясь от её цепкой хватки. Он удивился, насколько сильна была девчонка, хотя за всю жизнь в камере она ничего тяжелее ложки-то и не держала. Глаза Элениэль загорелись и она уже оценивающе скользила взглядом по его телу. — Здесь так не хватает мужской ласки. Ты ведь понимаешь, о чем я? Она немного безумно улыбнулась, не переставая тянуть руку к эльфу и явно намереваясь в этот раз опустить ее немного ниже. Леголас на ватных ногах приблизился к решётке так, что их лица теперь были совсем рядом. Он не отдавал себе отчёта о том, что делает, ему просто хотелось быть ближе к ней такой хрупкой и беззащитной. Элениэль с усилием припала к металлическим прутьям, едва не касаясь губ принца, но морок вдруг развеялся и он вновь оказался в плохо освещенном коридоре лихолесской тюрьмы. Лицо Леголаса исказилось от отвращения и он отстранился. Элениэль зашлась в громком хохоте. — Что за чары ты использовала? С негодованием в голосе спросил он. — Ты забыл, что я не могу здесь колдовать? Сказала Элениэль, не переставая смеяться. — На эти прутья были наложены самые сильные заклятия белой магии. Это было твое желание, мой принц. Она взглянула ему в глаза. — Ты лжешь, — зарычал Леголас, продолжая стоять на своем. — Ты что-то сделала, это была какая-то магия! — Думай, как хочешь, — равнодушно откликнулась он. Леголас, ничего не ответив, пошел прочь от её камеры. И лишь, когда он стал подниматься вверх по лестнице, заключенная вновь отступила в тень своей камеры. Там она коснулась паутинки, что была сплетена в углу, и паучок, сидевшей в ней, бесстрашно перебрался девушке на руку. Она мгновение наблюдала за тем, как насекомое мечется по её кисти, а затем улыбнулась и лёгким движение руки извлекла из рукава тонкое лезвие, которое ей удалось стащить у глупого эльфа.Глава 3. Разговоры в темноте
9 августа 2016 г. в 17:03
Лес уже окутали густые сумерки, когда Тауриэль возвращалась во дворец. Она не подозревала, что обход может так затянуться. Эллет, хотя и не была изнеженной, думала сейчас лишь об одном — поскорее оказаться в постели и, наконец, расслабиться. От длительной езды верхом уже изрядно болели ноги. Тауэриэль спешилась.
Прохладный ночной воздух приятно ласкал кожу и играл с ярко-рыжими прядями её волос. Кто бы мог подумать, что ее когда-нибудь назначат командиром стражи? Уже который день на лице Тауриэль каждый раз играла улыбка, стоило ей подумать о своем новом назначении. Именно этого она и добивалась всю свою жизнь. Ей двигало желание доказать всем, что эллет тоже способны сражаться, а не только лишь вышивать, готовить еду да ублажать мужа. При мысли о замужестве она поморщилась, словно вспомнила какую-то досадную вещь. Муж. Уж у нее-то он вряд ли когда-нибудь будет. Разве захочет кто-то взять в жены эллет с таким характером и любовью к авантюрам? О чем тут говорить, если даже семья была против ее увлечения холодным оружием? Лишь брат не отвернулся от нее. Будучи мастером кузнечного дела, он знал все об оружии и доспехах. Он часто рассказывал о ковке и закаливании стали сестре, о том, как куется настоящий эльфийский доспех, что защитил уже не одну сотню лихолесских воинов в битвах. Однако Тауриэль все-таки больше предпочитала лук, которым можно было убивать, не пачкая руки кровью. Со временем она достигла такого мастерства, что могла поразить противника с любого расстояния.
Внезапно эллет услышала шорох и тут же замерла. Несколько минут она всматривалась в темноту и в причудливо переплетенные ветви деревьев. Не заметив ничего, что могло бы выдать затаившегося врага, она вскочила на коня и стрелой помчалась к замку. За ней из тени деревьев наблюдали четыре пары глаз.
Добравшись до конюшни, Тауриэль с облегчением спешилась и приказала увести коня в стойло. Липкое чувство страха, происхождение которого она сама до конца не понимала, все еще не покидало ее разум. Казалось, что-то нехорошее вот-вот должно произойти. Эллет стало не по себе, ведь обычно предчувствие никогда не подводило.
— Ты припозднилась сегодня. У тебя возникли какие-то проблемы во время обхода?
Тауриэль резко обернулась на голос и увидела Леголаса, стоявшего прислонившись спиной к каменной кладке конюшни. Она не ожидала увидеть его здесь да еще и глубокой ночью.
— Мой принц, что привело вас к конюшням в столь поздний час?
Как бы ни старалась, она нес могла скрыть удивление в голосе.
— Я ждал отчета командира Стражи еще два часа назад. Время уже близится к полночи, а отчета все нет, — голос эльфа прозвучал добродушно, хотя и насмешливо.
— Прошу прощения, милорд... Уже поздно, я... признаться, отчет еще не готов, но завтра утром, обещаю, бумаги будут у вас на столе.
Лихолесский принц нахмурился, а Тауриэль ощутила, как густая краска заливает лицо: она умудрилась допустить оплошность уже в свой первый обход.
— Почему ты задержалась? — уже более властно спросил Леголас.
— Я не рассчитала время на обход, — Тауриэль отвела взгляд.
— Ты лжешь мне, — принц приблизился к ней настолько, что она чувствовала тепло его дыхания.
— Мой принц, как я могу…
Прошептала испуганно эллет, но Леголас грубо перебил:
— Ложь. Я чувствую ее в твоем голосе, вижу ее в твоем взгляде. Если это так, то ты лжешь и моему отцу. Королю, Тауриэль.
Он внимательно смотрел в лицо Тауриэль, читая там страх и сомнения.
— Если я захочу, то смогу закрыть на это глаза, то ты ведь знаешь, как поступит с тобой король.
— Я…
Эллет тяжело вздохнула.
— Сегодня, когда я возвращалась из обхода, я увидела... точнее, я почувствовала что-то. Оно пряталось в тени деревьев и наблюдало за дорогой, за мной. Это было что-то очень злое, и очень плохое.
Леголас удивленно приподнял бровь: неужели его отец назначил командиром стражи провидицу. Он ухмыльнулся, и Тауриэль, перехватив его взгляд, поспешила с объяснением.
— Вообще-то это не все, мой принц. Я не хотела говорить, пока не найду более весомых доказательств... на северных границах Леса разведчики обнаружили большое гнездо пауков. Оно выглядит так, словно давно было покинуто обитателями, но я хотела бы лично в этом убедиться. Я хочу быть уверена, что королевству действительно не грозит опасность.
— Ты приняла верное решение, Тауриэль, — голос Леголаса потеплел и эллет почувствовала некоторое облегчение. — Однако на будущее знай, что доклад о таких находках не стоит оставлять на завтра. В следующий раз важные вести сообщай мне сразу.
Лицо принца озарила добродушная улыбка.
— Да, мой принц, я следующий раз так и поступлю. А теперь, если вы позволите, я бы хотела отправиться в свои покои. Я очень устала.
— Разумеется, не смею вас задерживать, — Леголас сделал шаг в сторону, давая эллет пройти.
Она коротко поклонилась принцу и направилась прочь от конюшен.
— Что-то в ней есть.
Произнес принц тихо, не сводя глаз с рыжеволосой до тех пор, пока та не скрылась их виду. Веяло от нее чем-то светлым, смелость и искренность рвались наружу с ее пламенными речами. Леголас улыбнулся. Ему нравилась эта эллет, ведь она была не только отважной воительницей, но еще и хороша собой.
Эллет, словно чувствуя этот взгляд на себе, прибавила шаг, чтобы как можно быстрее удалиться. Разговор с принцем, которым она всегда восхищалась, не принес ей радости, а лишь мрачные размышления о том, что путь в качестве командира стражи будет непрост.
Однако, стоило Тауриэль исчезнуть из поля зрения Леголаса, как его мысли снова вернулись в тень. Он неожиданно для себя вспомнил о той, что обречена на вечное заточение в темнице.
Как же были не похожи друг на другу эти девушки! Тауриэль, которая всегда пыталась доказать себе и окружающим, что эллет могут быть воинами наравне с мужчинами, но ее силы были не безграничны, и принц видел, как с каждым днём она угасала на глазах. Вместе с этим Элениэль, приговоренная к вечному заключению в темнице, с каждой встречей словно набирала силу, питаясь светом и превращая его в горький яд, который каждый раз срывался с ее прекрасных алых губ.