In the sky with diamonds

Стив Роджерс подходит к кабинету Тони и останавливается, увидев приоткрытую дверь. По совести, надо постучать, но он неожиданно для самого себя бесшумно толкает дверь рукой. Ему давным-давно хотелось узнать, как выглядит Старк, когда остается наедине с собой, без зрителей. Какое у него лицо, когда он думает, что его никто не видит? Он ожидал, что Тони, как обычно за рабочим столом, или может быть, втихую балуется хорошим довоенным виски, или даже заснул на диванчике — этот вариант его бы обрадовал больше всего: Тони слишком мало спит. Чего он точно не ожидал, так этого того, что Тони будет стоять перед зеркалом, разглядывая огромный багровый рубец от свежезажившего ожога вокруг правого глаза. Хотя без виски, кажется, тоже не обошлось: откупоренная бутылка стоит на столе, прямо на каких-то чертежах. Тони мгновенно оборачивается на шорох. — А, Стив… — он с облегчением машет рукой. — Привет. Я тут прикидываю, пойдет ли мне маска, как у Призрака оперы. Таким лицом только детей пугать… Нет уж, маска и смокинг наш выбор, стильно и достойно. — Ты и раньше без масок не мог: миллионер, плейбой и далее по списку, — Стив хотел сказать что-то другое, но при виде обожженного лица Тони все вылетело из головы, кроме этой нелепой фразы, которую при желании, можно принять за упрек. — Кто бы говорил, — Старк улыбается непострадавшей половиной лица, осторожно, но, похоже, искренне и без обиды. Что он так смотрит? Все настолько плохо выглядит? Не нужна мне его жалость. — Тони, — мягко говорит Стив. — Я не это хотел сказать. Я хотел тебе сказать… Неважно, что с твоим лицом, ты… это всегда ты. Главное, оно просвечивает изнутри. Ты всегда напоминал мне… пламя твоего реактора под стеклом. Восхищал и пугал одновременно. Что я такое несу? Зачем я все это ему говорю? Боже, лучше мне уйти.  — Откровенность за откровенность, Стив. — Старк глядит на него своими черными глазами серьезно, без тени улыбки. — Сначала ты п-показался мне наивным мальчишкой, заигравшимся в супермена. А потом я и не з-заметил, как присоединился к доброй половине Америки, которая дрочила на национального героя. — Ты — ЧТО?! — А, забудь, — Тони машет рукой. — Я, похоже, пьян. Пьяные откровения… нам ни к чему. — Нет-нет-нет, ты уж договаривай, если начал, — Роджерс шагает к нему, требовательно смотрит в глаза. — Стив. Ты… был непохож на всех, кого я знал, а знал я много самых разных людей. Но ни у кого не было… твоей способности носить свой нравственный закон внутри себя. Ни у кого. Ты был как камертон, по тебе можно было сверять, не стал ли я путать добро со злом. Хоть иногда ты и бесил меня своей упертостью, но рядом с тобой все… становилось на свои места. А потом… на горизонте появился твой… Баки. — Тони… Ты тогда взъелся не только из-за того, что он — вернее, Зимний солдат, — убил твоих родителей? — Не только. Они оба молчат. — Теперь я понимаю, — шепчет Стив. — Я, получается, тебя вроде как предал. И даже два раза. — Вроде того. А, забудь, — Старк машет рукой. — Какая теперь разница. — Тони, — ошарашено выдыхает Роджерс. — Я… — Хватит об этом. Ты что-то хотел, Стив? — властно выпрямляется Старк. — Это ты хотел — взломать хранилище ЩИТ, помнишь? Или уже отказался от этой идеи? А я вот уже настроился добраться до секретов старика Фьюри. Ты был прав, Тони. На войне любые средства хороши. Стив смотрит решительно и открыто, но Тони знает: в глубине синих глаз прячется замешательство. Что ж, проблема и не требует немедленного решения. В отличие от многих других проблем, стоящих перед инженером Старком. *** По Статен-Айленд пришлось несколько ударов, оставивших среди домов борозды обугленной земли и обломков, как будто раскаленный бич из космоса хлестнул по поверхности земли. Бартон и Такаги движутся медленно. Слишком опасно. Оба опустили на глаза цифровые очки, сканируя местность. За первые же полчаса Рю нанес на карту три «паутинки». Самая большая растянулась поперек всей Статен-Айленд Экспрессуэй. — Вот дрянь, — глухо говорит Рю, глядя на груду обугленных машин, над которой колышутся призрачные жгучие нити. Все эти люди пытались бежать из города, но на шоссе их ждала смерть. Район Карлстон Корнерс — это сплошные двухэтажные коттеджи, когда-то зеленые лужайки и белые заборчики. Рядом с одним из домов Бартон на пару секунд останавливается, не отрываясь, смотрит на аккуратный коттедж, вглядывается в его слепые темные окна, как будто что-то там увидел. — Что там? Еще паутинка? — спрашивает Рю сзади. — Нет. Просто… показалось. — нехотя отзывается Клинт, потирая висок. — Что показалось? — Неважно. *** Они медленно пересекают спальные районы. Серый день меркнет, ветер становится холоднее и суше. На губах вкус песка, который не перебивается водой. Воду приходится экономить: они пьют крохотными глотками, только когда в горле делается совсем сухо. От тишины и посвистывания ветра у Рю уже скулы сводит. Ему начинают чудиться звуки: то далекий, еле слышный вздох, то шелест шагов на пустых улицах. Впереди на фоне свинцового неба вырисовываются многоэтажные корпуса колледжа Статен Айленд. — Я поднимусь, просканирую местность тепловизором, — говорит Клинт. — Вряд ли Сэм упал где-то здесь или дошел досюда, но на всякий случай. Ты оставайся внизу. Стреляй только в крайнем случае. Бладжер обязательно меня засечет, вопрос в том, сколько времени у меня будет. Рю просматривает пути отхода, находит себе укрытие в соседнем корпусе и оттуда следит за крышей 12-этажного здания. Он наблюдает, как Клинт появляется на краю крыши, как он обшаривает тепловым сканером местность внизу. Бладжер выныривает из-за купы деревьев, со свистом рассекая воздух. Рю не успевает даже поймать его в прицел, как стальной шар аккуратно срезает часть крыши. Это выглядит как в кошмарном сне — угол здания бесшумно отделяется косым ровным срезом и рушится вниз. Спустя тягучие две секунды пол под ногами Такаги содрогается, а уши закладывает от грохота. Волна горячей пыли бьет его в лицо, отбрасывает назад. Он тяжело падает на спину, переворачивается на бок, на четвереньках подползает к окну. Устанавливает на подоконник винтовку, но в воздухе висит красная кирпичная пыль, и за ней ничего нельзя увидеть. Рю ждет, глядя в оптический прицел. Бладжер куда-то скрылся, возможно, посчитал, что задача выполнена. Но полагаться на это нельзя. Лучше выждать. Через долгие, просто бесконечные пятнадцать минут Бартон показывается в окне первого этажа. Рю смотрит на него через прицел, пальцем бессознательно трогая гашетку: это что-то навязчивое, как тик. Бартон знаком показывает Такаги через двор колледжа. И они крадутся, через груды кирпича и облака все еще не осевшей рыжей пыли, потом бегут через улицу и петляют в лабиринте дворов. — Никого, — выдыхает Клинт на бегу. Закат застает их, совершенно обессиленных, в подвале двухэтажного дома на Геталс-роуд. Здесь сухо, а сломанный теннисный стол можно приспособить под лежак, чтобы не спать на бетонном полу. Во дворе коттеджа нашелся бассейн, на треть заполненный дождевой водой. По черной поверхности плавали сухие листья и другой мусор, но они все же умылись и наполнили пустую флягу: водой не разбрасываются. Сквозь крохотное грязное окошко падают последние лучи солнца. — Дальше не пойдем, — говорит Клинт, сидящий у стены, устало уронив руки. — Надо отдохнуть. Рю кивает. Они кипятят на крохотной спиртовой горелке кружку воды из бассейна, одну на двоих. Бартон отправляет в рот очередную таблетку обезболивающего, заедает ее половиной белковой плитки, предлагает таблетку Рю — тот не отказывается. Рука болит так, что без анальгетика он вряд ли заснет. И она распухла, — понимает Такаги, сняв пластины брони. Его начинает бить мелкая дрожь — то ли от бетона так тянет холодом, то ли поднимается температура. Он цедит сквозь зубы кипяток с химическим лимонным привкусом — Бартон оставил ему больше половины кружки и бросил туда шипучую таблетку жаропонижающего. Это так хорошо… кружка согревает пальцы, над водой поднимается пар. Рю согревается, сворачивается клубком, закутываясь в термоодеяло и баюкая больную руку. — Дежурить будем? — спрашивает он. — Ты спи, я пока подежурю, — Бартон выпрямляется и подтягивает к себе винтовку. *** Из-за руки Такаги спит неглубоко и беспокойно. Поэтому он сразу просыпается, услышав негромкий голос Бартона. — …Ну ты ведь и сам бы так поступил, — мягко говорит Клинт, как будто продолжая давний спор. — Да? Я, значит, безответственный? А ты зануда. Рю открывает сначала глаза, а потом и рот, чтобы сказать, что он не зануда, но Бартон тихо продолжает: — Сколько раз ты вытаскивал меня и Нат, когда даже и плана-то по спасению никакого не было… Рю спросонок все не может понять, о какой такой Нат идет речь: он не помнит в GHOST никого с таким именем. Рассеянный лунный свет через окошко освещает усталое, осунувшееся лицо Бартона. В этом свете Рю видит, как Клинт кивает, глядя куда-то в дальний угол подвала, где сгустилась темнота. — Ты прав. Лора бы меня не похвалила. Но она бы меня поняла. Да, конечно, сейчас совсем другие времена. Но мы стараемся… как можем. И здесь так не хватает тебя, Фил… Ты бы что-нибудь придумал. Знаешь, что про тебя говорили младшие агенты? В случае нашествия инопланетян ЩИТ применит секретное оружие: Коулсон отдубасит их собственной же летающей тарелкой и арестует за нарушение паспортного режима. Клинт слабо улыбается. Это первый раз за четыре года, когда Такаги видит его улыбку. Рю смотрит в дальний угол подвала — и кровь холодеет у него в жилах. На какой-то фантастический момент он поверил, что там и правда кто-то есть. Мало ли, вдруг каким-то чудом Бартон встретил здесь выжившего — своего старого знакомца. Но в углу никого нет. — Мне сегодня показалось, что я увидел ее в окне, Фил, — улыбается Бартон. — Представляешь? Нет, не испугался. Обрадовался. Там был дом, очень похожий на наш. Я в какой-то момент подумал — а вдруг мне все приснилось? Может, меня контузило, или я провалялся пару недель в коме, ну, как в тот раз, или я лежу где-нибудь и медленно истекаю кровью, и все это мне просто чудится… — Фил… — вдруг шепчет он. — Я опять ее вижу. Тихо… не напугай ее. Он осторожно протягивает вперед руку, и его пальцы, в земле и крови, дрожат. — Лора… Рю содрогается от горячечного озноба, жалости и ужаса. Напротив него сидит человек с плазменной винтовкой в руках и разговаривает с галлюцинациями. А что, если его призраки шепнут ему на ухо выстрелить в меня? Или в Ванду? Он же… опасен. Или нет? Он может выстрелить в нее? Если есть хоть малейший шанс, что он ей повредит — он не должен вернуться.