In the sky with diamonds

Стив стиснул зубы и постучал в дверь личного отсека Баки. В конце концов, он должен разобраться, что происходит. В свое время Барнс отказался занять каюту через стенку от Стива. Он поселился в одном из нижних уровней, недалеко от беннеровских владений, в узком коридорчике, где жили техники Зеленой мили. Чертов Баки. Стива всегда считали упрямцем, но по части твердолобости Барнс еще мог бы дать ему фору. Баки... Роджерс слишком хорошо помнит тот разговор, когда Баки настоял, что должен отправиться в криокамеру, пока они не придумают способ извлечь из его головы все, что туда вложили советские спецслужбы. Он тогда сказал Барнсу, что больше не может его потерять. Только не еще раз. Баки молча смотрел на него с каким-то непонятным выражением в холодных светлых глазах. Что это было? Удивление? Благодарность? Досада? Стив не взялся бы определить. Он говорил и говорил, не в силах остановиться. Будто все, что скопилось внутри за эти годы, в тот момент вырвалось наружу. За дверью ждал их решения король Ваканды. Т'Чалла был умным и, без сомнения, благородным человеком. Он оставил их одних. Стив рассказывал о том, что ему до сих пор снятся кошмары, от которых он просыпается с криком. В них поезд, хрустнувший под пальцами поручень, свист холодного ветра в ушах. И непонятно, кто именно падает в снежную пропасть - Баки или он сам. Барнс молча слушал, пока у Роджерса не закончились слова. В какой-то момент он накрыл руку Стива своей ладонью - это была единственная видимая реакция, потому что на его лице не дрогнул ни один мускул. -Стив, ты же понимаешь, - медленно сказал он, глядя куда-то мимо его плеча. - Мы должны это сделать. Ты ведь солдат, и я тоже. На войне иногда бывает так, что тебе не нравится приказ, но ты должен его отдать. Или выполнить. Пока существует Красная тетрадь, я опасен. Если она попадет не в те руки... Есть вещи хуже смерти, поверь мне. То, как я существовал все эти годы - намного хуже. Стив вздрогнул. -Так что считай, что я просто спасаю свою собственную шкуру, - слабо улыбнулся Баки. - Разбудишь, когда наступит мир во всем мире. Стив не смог больше ничего сказать. Хотел - и не смог. Где-то глубоко внутри задыхался от слез тот маленький мальчик-астматик, который, сколько себя помнил, с восторгом и обожанием смотрел на своего друга Баки Барнса. Да что там, жизнь отдал бы за его улыбку. Капитан Роджерс молча склонил голову. Он умел уважать чужое решение. *** Мир во всем мире так и не наступил. Они выводили Барнса из криосна дважды. Один раз - чтобы протестировать новую руку из вибраниума, которую сделали для него ученые Ваканды. Второй раз - когда над Землей уже завис корабль Крии, и весь прежний мир рухнул в тартарары. Красная тетрадь, Заковийский договор - от всего остался лишь пепел. Никого больше не волновало, что бок о бок с национальным символом сражается отмороженный советский киборг-убийца. Баки дрался с холодным бесстрашием, так, как будто смерти для него вообще не существовало. Он шел за Стивом в самое пекло, - молчаливая тень с темным прицельным взглядом. Но что он при этом думал и чувствовал (чувствовал ли?) оставалось для Стива тайной. Маска треснула лишь однажды. Это было в первые месяцы существования Убежища. Тогда Стив возглавлял рейды на поверхность, разыскивая в развалинах Нью-Йорка уцелевших людей. В один из таких рейдов, когда они выводили группу выживших из подвалов под торговым центром, над ним рухнул потолок. Перекрытия и так держались на честном слове, а удар бладжера их доконал. Стива завалило. Он сумел укрыться щитом и остаться в живых, но обломок перекрытия прижал его к полу. Было темно, на грудь давила через щит бетонная глыба. Роджерс понимал, что скорее всего, это место станет его могилой. Дышать было все тяжелее. В какой-то момент силы кончились, он отключился, чувствуя, как трещат ребра под невыносимой тяжестью. Что было дальше, ему рассказали Бартон и Такаги. Как за спиной у них, шедших последними, рухнул потолок, как Баки, коротко, по-звериному взвыл и кинулся обратно. Как у него над головой полыхало, рвалось и рушилось, а он разгребал голыми руками развалины, сворачивая огромные куски перекрытий. "Я никогда бы не подумал, что такое вообще в человеческих силах", - сказал потом Бартон, когда навещал Стива в медблоке. У них с Такаги был тогда на двоих один "Джавелин", и они били прямой наводкой из руин, отвлекая на себя бладжеры, пока Баки не вытащил Стива из-под обломков. Барнс потом всегда говорил, что не плакал, и Стиву померещилось из-за недостатка кислорода. Но Стив все помнит: как исчезла тяжесть, давившая на грудь, как в сиянии над ним появилось лицо Баки с грязными потеками на щеках. *** Кажется, они первый раз переспали вскоре после этого, когда у Стива только-только зажили ребра. Несколько неосторожных прикосновений вдруг переросли в нечто большее, ошеломившее и оглушившее их обоих. В этом не было ничего похожего на истертые слова "нежность" или "любовь". Только звериная жажда обладания и может быть, тоска по теплу. Баки приходил молча и молча уходил. Это случалось редко. Он никогда не оставался. Никогда ничего не объяснял. Неохотно шел на разговоры и мало вспоминал их довоенное прошлое. Он просто был рядом. С этим можно было жить. Стиву не хотелось задумываться о том, что происходит у них с Барнсом: ему хватало забот с Убежищем. Он спал по 4 часа в сутки, работал остальные 20 часов и жил от встречи к встрече. Так было проще. Наверное, это было эгоизмом с его стороны. И сейчас он за это расплачивается. *** - Заходи, Стив, - сказали за дверью. Он шагнул внутрь, наклоняя голову. На этом уровне были очень низкие потолки и двери. Интересно, как Баки управляется с этим: он ниже Стива, но ведь и у него рост немаленький. Баки валялся на узкой откидной койке, со стареньким ноутбуком на груди. - Как ты узнал, что это я? -По шагам. Я отличаю на слух твои шаги, - отозвался Баки, не отрывая взгляд от монитора. - Что делаешь? -Сижу в "Морлоках". Социальные сети это... забавно. Узнаешь столько нового о людях. Жаль, что я проспал в криокамере времена расцвета "Фейсбука". Думаю, мне бы понравилось, - пробормотал Баки. - Например, ты знаешь, кого считают самым опасным человеком в Убежище? Тут есть открытая голосовалка... - Бак... -Нет, это не я. Ванда Максимов. У меня почетное третье место, после Беннера. Даже обидно, правда? -Баки. -Стив. - Барнс наконец оторвался от монитора, глянул из-под темных прядей остро и сердито. - Чего ты от меня хочешь? -Поговорить. -О чем? -О том, черт тебя дери, что У НАС происходит! - взорвался Стив. - Почему ты бегаешь от меня, Бак? Я что-то то сделал не так? Так скажи мне, в чем дело. Хватит уже молчать. Я наелся твоего молчания за эти четыре года. -Хочешь поговорить? Хорошо, - Барнс захлопнул ноутбук и сел на кровати, глядя снизу вверх. - Стив, я больше не могу. Каждый раз, когда ты зовешь меня по имени, я чувствую себя самозванцем, присвоившим чужое. Пойми: Баки, которого ты любил когда-то, больше нет. Во мне есть что-то от него, это правда. Но не так много. Его очень долго убивали, Стив: пытками и электрошоком, ментальной блокадой и подробными рассказами о том, как ты погиб. И он умер. Я - не он! Я долго надеялся, что буду вспоминать все больше и больше о прошлом - и снова стану им. Видит Бог, я пытался, Стив! Но этого не произошло. Я - другой человек. -Бак... - шевельнул Стив непослушными губами. -Послушай меня, - Баки предупреждающе протянул руку. - Наверное, он действительно любил тебя. Я... это чувствую. Но каждый раз, когда мы с тобой вместе, я чувствую себя так, как будто украл чужое. Я уже отобрал у Старка родителей, отобрать еще и тебя - это было бы слишком, ты не находишь? -Ты - что?! Роджерс заморгал, пытаясь осмыслить только что услышанные слова. -Ты... слышал наш разговор? -Подслушивал, да. - кивнул Барнс. - Про дрочку на национальный символ это было по-своему... трогательно. В духе Тони. Я чуть не прослезился. Знаешь, он нормальный мужик, Старк. У вас с ним много общего. Гораздо больше, чем у тебя со мной. -Послушай, Бак. -Нет, это ты меня послушай! В этом мире каждый из нас сам придумывает себе какой-то смысл жизни - иначе здесь не выжить. Мы склеиваем его из говна и палок, из того, что есть под рукой. Вот и я себе склеил хоть какой-то. Зато мой собственный, а не чей-то еще. Мой смысл жизни, Стив, - раздать долги. Это для меня самое важное. Да, и даже важнее тебя, - кивнул он, отвечая на незаданный вопрос. - Долг. Как это ни странно звучит. Для этого я выхожу на Поверхность. А ты пытаешься запретить мне. Твоя гребанная забота душит меня, Стив. Баланс между теми, кого я убил и кого спас, почти сошелся. Но я по-прежнему очень в долгу перед Тони. -Ты, значит, собрался меня ему отдать в уплату долга? - сжал кулаки Стив. - А меня спросить ты не забыл?! А может, - он задохнулся от неожиданной, отвратительной мысли, - ты и со мной был в уплату долга? Молниеносный, тяжеленный удар в челюсть отбросил Роджерса к стене. Ошеломленный, он сполз на полу, ощупывая подбородок. -Лучше уйди отсюда, Стив, - тихо сказал Барнс, стоящий над ним. -Я уйду, - сплюнул кровь Стив. - Но разговор еще не закончен, чертов ты мудак. *** Лоб у Бартона был горячий и мокрый от пота. Ванда нахмурилась, прижимая ладонь плотнее. -Клинт, по-моему, у тебя поднимается температура. Тебе бы поспать. Давай, Скотт отведет тебя в медблок или в твою комнату. А то я боюсь, что ты свалишься где-нибудь по дороге. Клинт сонно моргнул и помотал головой. -Да ладно, ты же сказала, что Брюс и Тони будут с минуты на минуту. Я дождусь их. Хочу сегодня узнать, что там с Уилсоном. Он перевел взгляд на Сэма. Тот как будто почувствовал, что на него смотрят, и беспокойно заворочался во сне. Лэнг, сидевший рядом, тихо вздохнул. Дверь распахнулась, но вошел не Беннер, а Роджерс. -Стив! - ахнула Ванда. - Что у тебя с лицом? -С лестницы упал, - буркнул тот, осторожно трогая заклеенный пластырем подбородок. Глаза Ванды проницательно сузились. Во всем Убежище был только один человек, способный набить морду Роджерсу... Хлопнула дверь, и Ванде пришлось оставить свои вопросы при себе. Наконец пришли Тони и Брюс. Они ввалились вдвоем, чуть не застряв в двери, о чем-то ожесточенно споря, одинаково взъерошенные и до смешного похожие на безумных ученых из комиксов. -Клинт, рад тебя видеть живым и здоровым, - близоруко сощурился из-за очков Брюс. - Сколько уже не виделись? Беннер за последние годы почти не изменился. Разве что начал еще больше сутулиться, да морщины на лбу стали чуть глубже. А в остальном это был все тот же Брюс: мягкий, деликатный, умный. Он пользовался в Убежище огромным уважением. Перед ним, несмотря на всю его мягкость, почтительно вытягивались. И не потому, что видели за его спиной тень Халка. (Многие даже не знали о том, что он может превращаться в Большого Парня. Брюс, не снимая, носил на правом запястье браслет, впрыскивающий ему в кровь транквилизатор при повышении пульса до опасных 180 ударов в минуту). Просто он был "доктор Беннер". Создатель продовольственной программы. Человек, который сумел накормить всех выживших. Ученый, который отогнал от Убежища призрак голодной смерти. Глядя, как он прикрепляет к голове Сэма электроды, Клинт вспоминал первые полгода в Убежище. *** Запас консервов, который они нашли на базе ЩИТа, быстро подошел к концу. Он не был рассчитан на 7 тысяч человек. "Призраки" обшарили все продовольственные магазины и склады в окрестностях. Несколько человек при этом погибли. Но найденных продуктов все равно могло хватить лишь на несколько недель. Роджерс распорядился сократить пайки до минимума. Они собрались у Тони, чтобы решить, что делать дальше. И тогда Брюс, застенчиво покашливая, представил проект продовольственной лаборатории. Огромные чаны, где будут выращиваться белковые водоросли, установки для их переработки, плантации каких-то особо любящих темноту грибов, даже оранжереи с зеленью под искусственным светом... Все это было похоже на какой-то научно-фантастический роман. Половины расчетов и терминов Клинт просто не понял. Но он верил в Брюса больше, чем в себя. Если Брюс сказал, что сможет всех накормить, значит, сможет. Рабочие во главе с Тони начали расчищать рядом с реакторным отсеком и артезианской скважиной огромное помещение для будущей Зеленой мили. А Бартон дневал и ночевал на поверхности, вместе со всеми остальными "призраками", добывая нужное Беннеру оборудование. Брюс выходил на Поверхность вместе с ними. "Вы же даже Нью-Йоркский университет без меня не сможете ограбить, - фыркнул он, в первый раз снимая свой браслет и надевая черную форменную куртку из стелс-ткани. - Не будете знать, что брать". Баки тогда воззрился на него, как на валаамову ослицу, внезапно рассказавшую матерный анекдот. Бартон хмыкнул в сторону. Он-то давно знал, что Брюс, даже в своей человеческой ипостаси, далеко не тот "робкий ботаник", которым может показаться. Когда Брюс первый раз превратился в Халка на Поверхности, у ребят просто попадали на пол челюсти. Особенно когда Зеленый парень сбил бладжер, азартно размахивая выдернутой из земли вышкой мобильной связи, вспоминает Бартон. Он сонно наблюдает, как Беннер подключает провода к электродам и датчикам, покрывающим голову Сэма, как плотная сетка. -Мы уже сделали МРТ мозга, пока он спал. Сейчас снимем электроэнцефалограмму, создадим виртуальную модель мозга, поищем повреждения. А потом Ванда продолжит исследование, используя свои... хм... способности, - поясняет Брюс. *** Это все сложно и долго. Клинт несколько раз засыпает за столом, роняя голову на руки. Когда он просыпается в очередной раз, Брюс, Тони и хирург, оперировавший Такаги, вертят перед собой огромную светящуюся голографическую модель мозга. -Странно, - хмурится Брюс. - Я по прежнему, не вижу никаких повреждений, которые могли бы вызвать амнезию, тем более, не частичную, а полную. Но у него очень необычные альфа-ритмы, и мю-ритмы-тоже. Никогда такого не видел. Жаль, что мы не обследовали его до этого, не с чем сравнить. Как бы здесь пригодилась хорошая большая лаборатория... Но что у нас есть, то есть. *** - Мозг не поврежден. Он просто работает... неправильно, - говорит Беннер спустя полчаса, сведя воедино результаты всех исследований. - Синаптическая активность снижена. Проще говоря, нейронные связи в его долговременной памяти... они не распались, но их работа почему-то затруднена. -Давайте я посмотрю, - предлагает Ванда. Она успокаивающе касается висков Сэма, оплетая его голову сияющими нитями света. Лицо у Ванды делается сосредоточенным, а взгляд, наоборот, расфокусируется. Она всматривается во что-то невидимое, и в отсеке делается очень тихо. -Да, это... странно, - растерянно выдыхает она. - Воспоминания есть, но они как будто смазаны или полустерты. Знаете, как бледная ксерокопия, где сложно что-то различить. Или как плохая запись на магнитофоне. Когда я была маленькой, у нас дома был старый магнитофон с бобинами. Так вот, его память... напомнила мне магнитную ленту, которая начала размагничиваться, потому что ее перезаписали уже в десятый раз. - Я даже не представлю, что может так подействовать на мозг, - качает головой Брюс. -С этим... можно что-то сделать? - хрипло спрашивает Роджерс, белый, как полотно. Он не может оторвать взгляд от лица Сэма. Это слишком похоже на то, что сделали с Баки. -Я попробую, - через силу говорит Ванда. - Она устала, но надежда, которая освещает лицо Клинта при этих словах, придает ей сил. - Брюс, ты говоришь - восстановить синаптическую пластичность? Синапсы - это вот эти мелкие штуки, где нейроны соприкасаются друг с другом, да? Сейчас я попробую активировать их, "оживить" его воспоминания. Сияние из ее пальцев снова окутывает голову Сэма, покалывает тысячами золотых иголочек. Уилсон морщится во сне. -Всё, - выдыхает Ванда. Она тяжело упирается рукой в стену, потому что комната вокруг нее качается и норовит закружиться, как карусель. Она даже не замечает, в какой момент Бартон оказался рядом, но его теплые руки уже поддерживают, не дают свалиться в обморок. -Пустите меня, - говорит Скотт. - Я хочу держать его за руку, когда он проснется. Скотт и Стив осторожно придерживают Сэма, а Ванда легонько касается его щеки. -Сэм... - тихо зовет она. - Просыпайся. Все хорошо, Сэм. Сквозь ее пальцы сияет тонкое золото, просвечивает нежным перламутром сквозь живую плоть. В глазах у Клинта пляшут золотые искры. Ее руки как ветер... Сэм распахивает глаза, замечает людей вокруг себя, дергается, пытается свернуться клубком, как испуганное животное. Но Роджерс с Лэнгом в четыре руки прижимают его к кровати. -Сэм, старик, это же я, - сквозь навернувшиеся слезы шепчет Скотт. - Ты что, не узнаешь нас? А это Стив, то есть Кэп, вы же дружили, еще до Ваканды. А вот это Тони, который обеспечил нам веселую отсидку... Ну Старка-то ты должен помнить, такое вряд ли когда-нибудь забудешь. Скотт улыбается сквозь слезы, и Сэм, будто в ответ на эту улыбку перестает биться в их руках. Он замирает и, будто отвечая Лэнгу, растягивает губы в странной попытке улыбнуться. -Сэм, все хорошо. Ты помнишь меня? - мягко спрашивает Роджерс. Уилсон пару секунд внимательно смотрит на него, напряженно сведя брови к переносице. -Ты... Стив? - хрипло, тихо, неразборчиво говорит он. - Где я? Это... Сирия? -Я - Стив. Это не Сирия. Но ты у своих, Сэм.