In the sky with diamonds

Зеленая миля напоминала залитый водой и грязью муравейник. Справа работала дренажная установка, с жутким воем выкачивая жижу. Слева уже искрила электросварка. Тони устало прикрыл глаза. Поспать бы... Лечь бы и не вставать. Я выдохся. Я сдался. Я сдался? Сегодня же надо перевести все Убежище на голодный паек. Урезанный в три раза суточный рацион... этого хватит для выживания. Если мы не восстановим хотя бы культуры водорослей за 2 недели - нам конец. Хорошо, что Брюс всегда держал наверху живые контрольные образцы. Хорошо, что от него остались все чертежи, расчеты оптимальной температуры и освещенности, записи... Идеальный ученый. Внимательный к деталям, аккуратный, ответственный. Не то, что я. Брюс... Я постараюсь хоть немного быть на тебя похожим. - Мы похороним его на Зеленой миле, - глухо сказал Тони, спиной чувствуя приближение еще одного человека. - Король-под-Горой должен лежать посреди своего королевства, правильно? Ему бы понравилось. Стив Роджерс остановился рядом, слепо глянул вниз. А что понравилось бы Баки? Он любил Поверхность. Любил это серое смертоносное небо. А погиб на самом дне Убежища, в грязи. Ты принадлежал Поверхности, Бак, еще больше, чем мне. И я верну тебя Поверхности. *** Стив Роджерс верил в Бога, но редко ему молился. Теперь он шел через темноту, прижимая к груди Баки, и молился, чтобы это продолжалось вечность. Я ведь заслужил ад, я был солдатом и убивал людей. Пускай это и будет мой ад - вечно идти через темноту с его телом на руках. Потому я не могу отдать его, оторвать от себя, это невозможно. Господи, пускай мы вечно будем вместе с ним в темноте. Сзади тускло мигали фонарики. Четверо "призраков" несли на поверхность Сэма. Хотя он никогда и не носил черный шеврон - они почему-то так решили. Это правильно. Уилсон любил небо. Ему под землей всегда не хватало воздуха. Бартона с ними не было. Стив безучастно поинтересовался, почему: "Ему плохо?" Зои отвел глаза и мрачно буркнул в сторону: - Возможно, по-своему лучше, чем многим сейчас. И больше ничего не сказал. А Стив и не спрашивал. Ему было все равно. Он шел сквозь черноту, кажется, полжизни, а потом впереди забрезжил серый, призрачный свет Поверхности. Захотелось развернуться и сбежать, но он стиснул зубы и шел дальше. *** Трое "призраков" держали на прицеле темное небо, пока они с Мухаммедом остервенело долбили камни и грунт под стеной какого-то дома. Стив тяжело дышал, стелс-ткань на спине промокла и неприятно прилипала к коже. Всё. Он выпрямился, ожидая неизвестно чего. - Давай, быстрее, - дернул его за руку Зои. Даже своих мертвых мы хороним, как воры... Даже это у нас отобрали. Стив почувствовал, как в нем поднимается черная волна ярости. Пришли отобрать у нас все. Загнали нас под землю... Но и на этом вы не успокоились. Как бы я хотел добраться хотя бы до одного из вас... Думаете, нам конец? Как бы не так. Даже если мы умрем, наш гнев встанет над руинами, как Святой дух носился над волнами. Он бережно положил Баки и Сэма рядом. Набрал горсть земли - и не смог высыпать на их лица. Вместо этого размазал песок и грязь по своему лицу. Моё. Навсегда. - Зои... прохрипел он. - Пожалуйста... Отвернулся, чтобы не видеть. Короткая плазменная винтовка была так близко. Упереть ствол в горло, под воротник черной брони - и... - Трус, - зло сказал ему мертвый Баки. - Слабак. Сопляк. Вставай и дерись. Ты теперь один, за нас двоих. Нас всегда будет двое, Бак. Грохнула винтовка в руках Зои, плюнула белым огнем, потом еще раз и еще. Стив видел белые вспышки - сквозь слезы, сквозь сомкнутые веки, сквозь руки, которыми закрыл лицо. А потом тяжело осыпалась стена и стало тихо. *** Почему я больше ничего не чувствую? Как будто она упала с высоты и разбилась на тысячу кусочков. Что-то важное в ней разлетелось вдребезги в тот момент, когда она замерла в дверях, и глядя в неестественно-спокойное лицо Клинта, в мелких брызгах крови. Как ты мог... Не хочу об этом думать, твердила себе Ванда, глядя на Стива, склонившегося на телом Баки. Может быть, я совсем тебя не знала, - думала она, поднимая в воздух тонны стали и камня на Зеленой миле. Не хочу об этом думать - как ты смог выстрелить в голову своему лучшему другу... Сэму, с которым мы все вместе прошли Ваканду. Сэму, который выпрыгнул из джета навстречу тому... что с ним произошло, чтобы спасти тебя, Клинт. Будь ты проклят, Клинт, не могу об этом не думать, каждую секунду. Я ведь могла его спасти. Могла? Я должна была хотя бы попробовать, но ты не дал мне такой возможности. Убийца. Это не оскорбление, не упрек. Это - твоя суть. То, кто ты есть. Я не знаю, как мне быть дальше. *** Ванда не может, не хочет возвращаться домой. Туда - где совсем рядом, прямо за тонкой металлической стеной... Она берет спальный мешок и ночует где-то на полупустом складе. Сон не идет, а к середине ночи у нее начинает болеть спина от безрезультатных попыток поудобнее устроиться на жестком полу. Следующий день проходит как в тумане. Она работает вместе с другими на Зеленой миле. Они уже почти все расчистили. Ванда в одиночку стоит десятерых. Она старается. Она молодец. Тони сочувственно глядит на нее, заставляет поесть - она не сопротивляется, но после нескольких укусов рука с белковой плиткой останавливается на полпути ко рту. Она не может не думать о том, что произошло. - Ванда, иди-ка отдохни. Тони отправляет ее домой, и она идет, стараясь ступать потише. Странно, что Клинт до сих пор не попытался с ней поговорить. Ванда не знает, что тогда делать. Она валится на койку и мгновенно проваливается в глухое забытье без снов. Это хорошо, но среди ночи ее будит настойчивый стук в двери. Она зажимает уши руками, потом подушкой, но стук не прекращается. Надо встать и посмотреть, кто там. Вдруг это Бартон? - сердце при этой мысли замирает и проваливается куда-то в пятки, и она правда не знает, что ей делать. Но за дверью стоит Рю, бледный, решительно вздернувший подбородок. Стоит и глядит на нее в упор своими черными глазами. - Ванда, - тихо говорит Рю. - Ты извини, что я тебя разбудил, и я бы никогда не подумал, что скажу это, но пожалуйста, Ванда... Зайди к нему. Бартон... он не в порядке. Сильно не в порядке. Может быть, ты что-нибудь сможешь сделать. - Что с ним случилось? Он ранен?! Опять голова?! Что?!! - Ванда вдруг поняла, что кричит, вцепившись обеими руками в рубашку Такаги. - Нет, не ранен, - Рю бережно взял ее за руки. - И не умирает. Ты... просто зайди к нему. Он здесь, в своей каюте. Пошли вместе. *** Бартон лежал, скорчившись на боку, подтянув к себе локти и колени и глядя куда-то мимо них светлыми, пустыми, остекленевшими глазами. - Клинт, - позвала она. Присела рядом на корточки, осторожно коснулась ладонью щеки, погладила по плечу. Все его тело будто окаменело от напряжения. - Клинт, очнись, пожалуйста. Это я. Я пришла за тобой, слышишь? Ответь мне что-нибудь. Он не пошевелился, все так же глядя куда-то в одну точку мимо ее плеча. - Да что же это такое? - всхлипнула она. К горлу подкатили слезы. - Что-то вроде кататонического ступора, - сказал Такаги. - Он не движется, не реагирует, он просто нас не слышит, Ванда. И так уже вторые сутки. - А что у него с руками? Обе ладони, прижатые к груди, были плотно перебинтованы. Из-под свежих белых бинтов кое-где проступали темные пятна. - Это... В общем, когда его нашли в таком состоянии где-то в коридоре, то доставили в медблок. Я как раз был в соседней палате, когда это произошло. У него случилось... что-то вроде приступа. Я услышал шум... Короче, он, увидев, где находится, начал кричать, отбиваться. Это было жутко. Медики выскочили из палаты, они там после Сэма, сама понимаешь, побаиваются буйнопомешанных. А он разбил кулаком стекло и изрезал себе все руки. Когда я зашел, он просто сидел и один за одним медленно втыкал себе в ладони осколки. Спокойно так, задумчиво... И улыбался. Такаги содрогнулся. - Ванда, ты же знаешь, у него и раньше... - ...Были галлюцинации. Да. Знаю, - отозвалась Ванда, белая, как мел. - Да. Я видел это, когда мы были на Поверхности. Он разговаривал с людьми, которых уже нет. Но тогда это было... как временное помрачение. В целом его рассудок был довольно ясным. Сейчас - это другое. Он просто не приходит в себя. За два дня ни разу. Он потерял много крови, но не хочет пить. И не ест тоже. - Как вам удалось скрутить его? Там, в больнице? - Он не обращал на меня внимания, пока я не подобрался вплотную, с иньектором снотворного. Очень вовремя - я вырубил его как раз тогда, когда он собрался последний осколок загнать себе в глаз. У него пальцы уже не сгибались, скользили по крови, он ронял этот чертов осколок - и снова пытался поднять его к лицу, и все с этой ненормальной улыбкой. Господи, Ванда, я не знаю что делать, и врачи боятся оставлять его в медблоке, и я уже убрал отсюда все, чем можно себе повредить, и я правда не знаю, стоит ли тебя оставлять с ним одну... - Не волнуйся, Рю, - она подняла на него огромные темные глаза. -Я, наверное, справлюсь. Только не уходи прямо сейчас... Ее плечи вздрогнули, будто сломались. Она обхватила Рю обеими руками, уткнулась ему в грудь и заплакала. Впервые за 2 последних дня, заплакала по мертвому Сэму и отказывающемуся жить Клинту, по погибшему Баки и по живому Стиву, по всем, кто потерял и кого потеряли, по огромной опустевшей планете. *** Скотт Лэнг вторую ночь не мог заснуть, несмотря на то, что до смерти уставал на Зеленой миле. Стоило закрыть глаза - и перед ними снова прокручивалось, будто выжженное на внутренней стороне век, то, что он предпочел бы никогда не видеть, забыть. Он двинул кулаком в стену, отбросил подушку в угол. Встал. Умылся над маленькой раковиной в углу каюты. Глянул в зеркало. Темное от недосыпания лицо показалось ему чужим, разом постаревшим на несколько лет. Если спать все равно не получается, надо идти поработать. Скотт зашел в "трубу", промедлил, нащупывая в темноте рубильники. Включил свет. Посмотрел вниз. Полуразобранный "бладжер" уже два дня никто не трогал. - Сволочь, - сказал ему Скотт. - Я тебя все равно вскрою. Вырву тебе кишки, гадина. - Сволочь, ну подожди у меня, - бормотал он, спускаясь по лестнице, - как же я тебя ненавижу! Как же я вас всех ненавижу! Душу отдал бы, лишь бы вас уничтожить, сволочи. За все... что вы с нами сделали. Он с размаху пнул стальной бок робота. Зашипел от боли. Ушел за перегородку, надевать костюм. У них еще сотни тысяч разных комбинаций кода, которые надо проверить. Он не будет ждать Ванду, чтобы это сделать. - Плевать мне, - бормотал он, протирая глаза и натягивая шлем. Скотт протянул руку в перчатке и запустил перебор команд. *** Ванда опустилась на колени рядом с койкой, осторожно взяла Клинта за перебинтованную руку, отвела ее от груди. Поцеловала израненные кончики пальцев. - Клинт... Вернись ко мне. Пожалуйста. Ее голос как северный ветер, который несет все заблудившиеся корабли к дому, - вдруг подумал Рю. - Давай же, Бартон. Она целовала его руку, и гладила лицо, и плакала. Из-под ее пальцев текли золотистые ручейки света, нежно охватывали его виски, отражались в застывших глазах россыпью искр. - Я не слышу его, - наконец, прошептала она, не отрывая взгляда от бледного, неподвижного лица. - Все глухо. Не могу прорваться в его разум. Он не здесь, Рю. Не с нами. Где-то очень глубоко, - даже мне туда хода нет. Не могу. - Что будем делать? - Остается только звать его. Быть рядом, держать за руку, говорить с ним. Я не знаю, что еще можно сделать. Может он когда-нибудь меня услышит. Пол под ногами глухо дрогнул. Мигнула лампочка, в коридоре завыла, набирая громкость, пожарная сирена - Господи, что опять?! Что случилось? - Идем, - Рю был уже возле двери. Ванда с сожалением отпустила руку Бартона. - Я вернусь, Клинт. И больше уже никогда тебя не оставлю. Мне и в этот раз не стоило... Прости меня. *** Они были на полпути к кабинету Старка, когда на коммуникаторе Ванды запищал вызов, и усталый, надтреснутый какой-то голос Макса сказал: - Ванда, ты меня слышишь? Подойди к нашей лаборатории, пожалуйста, туда, где был бладжер. - Что значит был?! - прошептала она. - Ванда, - он странно кашлянул, запнулся. - Скотти взорвался. *** Вокруг нее все стало звонким, хрупким и ненастоящим. Мир был нарисован черным и серым на мутном стекле. Тронь - разлетится. Воткнется в ладони десятками осколков. Скотти. Солнечная улыбка, добрая душа. Он всегда светил другим, даже в полном мраке. Ванда тупо смотрела вниз, на дымящиеся обломки, залитые пожарной пеной. Рвануло так, что рухнул потолок - хорошо, что лаборатория была не под жилыми помещениями. Внизу разбирал завалы Старк - алый доспех почернел от сажи - и двое "призраков" в своей огнеупорной броне. - Без шансов, - скрипнул рядом с ней Макс, глядящий вниз. - Вряд ли от него что-нибудь вообще осталось. - Как же мы дальше без них, Макс? - Я не знаю, - честно отозвался тот. И вдруг что-то хлопнуло, всколыхнуло дым. Ванда прыгнула вниз, не успев понять, что делает. Скотт Лэнг возник из ниоткуда, как обычно, когда возвращался из микромира к обычным размерам. Возник - и рухнул на груду обломков сломанной куклой. По костюму на груди размазалось темно-алое, и лицевое стекло шлема тоже было залито кровью изнутри, так что самого лица было не видно. На какой-то страшный момент Ванде показалось, что костюм, пробитый в нескольких местах, сработал не так как надо, и Скотти просто превратился в кровавую кашу. Ее руки тряслись, и она закрыла глаза, снимая его шлем. - Логи... Лицо у него и правда было залито кровью, но он был еще жив. Ванда пыталась ощупать его перекошенную грудную клетку - было такое чувство, что у него сломаны все ребра сразу. Скотт упрямо отталкивал ее руки, что-то бормотал, - она даже не сразу поняла, что. - Логи... сохранились? - хрипел он, задыхаясь и белея под своей кровавой маской, прямо на глазах. - Логи, то, что я делал, какие команды пробовал... проверьте, сохранились? Я нашел... Успел... уменьшиться. Увидел, что сейчас рванет... - Макс!! - дико выкрикнула она. - Он спрашивает - логи сохранились? - Да! - отозвался тот сверху, опасно близко подкатываясь к рваному краю металла. - Сохранились! Скотт нашел команду на запуск самоуничтожения. Теперь я знаю, как взорвать всю эту хрень к чертям! - А, хорошо, - Скотт вытянулся на спине, успокоился. Улыбнулся. - Я... нашел. - Скотти, ты молодец. А теперь дыши давай. Я держу тебя, нет, ты не умрешь, не вздумай. Давай, вместе, вот так. Тони, медиков, быстрей! Дышать было трудно, но Скотт старался. От рук Ванды разливалось по всей груди тепло, переставало болеть. Я должен жить. Я вырву им сердце, а для этого надо, чтобы билось мое.