In the sky with diamonds

Ванда просыпается легко, от того что чувствует на себе взгляд. Взгляд теплым пушистым одуванчиком щекочет губы. Давно забытое ощущение из детства. Покой. Тепло. Она не открывая глаза, нащупывает руку Клинта и легонько сжимает ее: я уже не сплю. Я всегда чувствую, когда ты на меня смотришь. Ей кажется, что тело стало невесомым, легким, как облачко. Она парит где-то в высоте. Даже не хочется открывать глаза. Как это ни странно, в последние дни все хорошо. Случай с бладжером был последним. С того дня Клинт не разу не видел своих мертвецов. Кажется, галлюцинации прекратились. Приступы головной боли мучают его все реже. В его глаза больше не страшно заглядывать, там нет этого нездешнего отсвета. С каждым днем безумие отступает. Они стали много разговаривать - по ночам, прижавшись друг к другу. Торопливо, спутанно, перескакивая с темы на тему они рассказывают друг другу о себе - как будто боятся не успеть. Как будто рассказанное уже никуда не сможет деться, и останется где-то в мире, даже если их самих не станет. Они разговаривают о чем угодно - только не о Сэме. Эта тема до сих пор под невысказанным запретом, чувствует Ванда. К этому нельзя прикасаться. Не сейчас. - А еще мы играли в "секретики", - шепчет Ванда. - Надо было выкопать в укромном месте ямку и найти большое стекло, это кстати была проблема, не так много подходящих стекол, иногда я даже специально для этого разбивала окошко, ну... В легком выдохе над ухом ей чудится усмешка. - Надо было положить под стекло что-то очень красивое и ценное, потом закопать ямку и оставить какую-то отметку, чтобы ты сам мог найти свой секретик. Иногда для маскировки я копала глубокую ямку, я сверху делала ложный секретик, чтобы не разорили настоящий, я была умная девочка. И снова эта невидимая улыбка сквозь ночь... - Можно было рисовать карты и давать их друзьям, чтобы они искали твои секретики. Это была самая лучшая игра. И вот однажды - ты слушаешь? - однажды я решила всех переплюнуть. Сделать самый красивый и ценный в мире секретик. Я залезла в шкаф, там была бабушкина шкатулка со всякими старыми вещами. В ней лежали странные пуговицы, и засушенная морская звезда, и два пожелтевших билетика в кино. Но главное - там была брошка! Большая такая брошь - в виде ветки шиповника, с блестящими алыми и зелеными камушками. Знаешь, у нас в 90-е годы в Заковии все жили очень скромно, чтобы не сказать - бедно. Я никогда не видела, чтобы бабушка надевала эту брошь. Но это точно была самая красивая вещь у нас в доме. Я решила, что потихоньку возьму ее на пару дней, положу в "секретик", а потом выкопаю и верну на место, и ничего не случится. Зато как можно будет похвастаться перед подружками... Ванда вздыхает. - Конечно же, кто-то разорил мой секретик и забрал оттуда брошь. Может быть, это даже была одна из моих подруг. Короче, однажды утром я пришла и увидела разбросанную землю и пустую ямку. Стекло лежало рядом - кто-то наступил на него каблуком, и оно треснуло пополам. Следующие две недели я прожила в постоянном ужасе. Только не смейся, ага. Я никак не могла признаться. Просто оцепенела от страха и ждала, когда бабушка найдет пропажу. Однажды она полезла в свою шкатулку, она любила перебирать все эти вещи, - и обнаружила, что броши нет. Я знала, что все будет плохо, но не думала, что настолько. Бабушка начала кричать, плакать. Пришлось мне, конечно, признаться... Я стояла посреди комнаты, а они обе кричали на меня - мама и бабушка. Так кричали, что даже Пьетро заплакал в углу. Оказалось, что для бабушки это была не просто брошь. Это была единственная вещь, которая у нее осталась после войны, от ее мамы. Она два года прятала ее... когда жила в гетто. Больше от ее мамы ничего не осталось - ни документов, ни башмаков, ни пуговиц, ни билетиков в кино - ничего. И тут я заплакала. Я стояла посреди комнаты и представляла, что это от моей мамы осталась одна только брошка, и плакала, так долго, так безутешно, что они уже прекратили кричать, и кинулись меня утешать, а я все не могла остановиться... Ванда замолкает, чувствуя, как горлу подступают слезы. И вдруг теплые, надежные руки обнимают ее, прижимают к себе, гладят по волосам, как маленькую. Клинт тепло дышит ей в шею и бормочет невнятные, но важные слова утешения - за всё. И за брошь, и за разоренный секретик, и за родителей, и за Пьетро, и за пустые холодные руины Поверхности. Опять война, - думает Ванда. - А у меня даже брошки не осталось... Почти век прошел, а мы все там же. Что нам остается? Только любить тех, кто рядом, и быть честными и мужественными, верными и милосердными, каждую минуту, каждый час. *** Тони исподтишка, отрывая взгляд от монитора, косится на чеканный профиль Стива. Ему не нравится, как у Рожерса осунулось лицо, как резко очертились бледные скулы и впали щеки. Убежище все еще сидит на половинном пайке, этого маловато даже обычным людям, а для Стива, с его ускоренным обменом веществ, это должно означать постоянный голод. Тони растирает солнечное сплетение. Тянет еще раз зайти в виртуальную модель, подсчитать остатки запасов, убедиться, что еды хватит, что они протянут еще неделю. Через неделю технологи Зеленой Мили обещают первый "урожай" белковых водорослей. Это нервное. Тони знает, что все подсчитал правильно, и они дотянут, но... Брюс, как же нам всем тебя не хватает. Он продолжает тупо пялиться в каталог с описаниями артефактов из хранилища ЩИТ. Третий час ночи. Где-то тут должно найтись решение их главной задачи. Тони верит в это. Он не верит в то, что бывают нерешаемые задачи. Само такое допущение всегда приводило его в бешенство. - Может, попробуем добраться до одного из резервных бункеров Минобороны? - рассеянно предлагает Стив. - Это, конечно, несколько сот километров пробираться под открытым небом. Но может, где-то сохранились работающие пусковые установки. Некоторые ракеты могли достать до высокой орбиты. Врежем по кораблю термоядерными. Он увлекается, сжимает кулаки, вглядываясь в карту на мониторе, и Тони незаметно пододвигает к нему половину белковой плитки - свой ужин. Ему самому надо не так много, а когда он занят, то вообще не чувствует голода. Стив рассеянно откусывает кусок, - видит Тони краем глаза, и еле сдерживает довольную улыбку. - Думаешь, по кораблю не выпускали ракеты - когда еще было кому? И мы, и русские, - говорит Старк. - А толку.... У него есть что-то вроде защитного поля. Ни одна ракета не достигла цели. Нет, нам нужно что-то другое... Что-то, от чего не спасет ни один силовой щит. Он пролистывает дальше каталог, устало щурится на фотографии неземных объектов, зависает на длинном полотне текста с описанием и формулами. Моргает. Перечитывает еще раз. Во рту вдруг становится сухо, а где-то внутри, в голове- вот это беспокойное покалывание, предвещающее, что идея уже на подходе. - Стив, - шепчет он. - Я кое-что нашел... *** Когда Ванда слышит вызов от Тони, то сразу понимает: это что-то важное. На часах 8 утра, Тони в такое время не спит только в том случае, если вообще не ложился. Голос у Старка лихорадочно-бодрый, возбужденный. А Клинт так и не проснулся от сигнала коммуникатора, он в последнее время под утро забывается глубоким, спокойным сном. Так что Ванде приходится долго трясти его за плечо, прежде чем он открывает глаза. В кабинете у Старка еще больше народу, чем обычно. Хмурый, осунувшийся Стив подпирает стенку, скрестив руки на груди, и отчего-то не смотрит в сторону Тони. Он явно сердит, Ванде хотелось бы знать, отчего. Тони напряженно стискивает в пальцах карандаш и делает вид, что мнение Роджерса его вообще мало волнует. Макс и Рада тихо шушукаются в углу. Рю уселся на диван, аккуратно придерживая больную руку здоровой, рядом с ним плюхнулся Мухаммед Зои. Заходит глава Исследовательского цеха, Мэтсон, через минуту после него является аккуратная черноволосая женщина средних лет - Анна Уильямс - она после Беннера приняла руководство Зеленой милей. Кажется, здесь руководители всех главных служб Убежища, понимает Ванда. Внутри почему-то шевелится беспокойство. Последним в дверь протискивается Скотт - длинный, неловкий в больничном "корсете", защищающем сломанные ребра. Ванда чувствует, как Бартон еле заметно вздрагивает. Скотт осторожно садится рядом с Такаги. - Раз все собрались, я начну, - нетерпеливо говорит Тони. Он вскакивает на ноги, делает несколько шагов от стола к двери и обратно. - В общем, так. Мы со Стивом, кажется, нашли способ разделаться с кораблем крии. Ванда перехватывает его короткий взгляд на Роджерса - тот морщится. Странно. Стив, особенно после всего, что произошло в последние дни, должен бы рваться отомстить. - Как вы, возможно, помните, - продолжает Тони,- корабль крии - это настоящий космический крейсер около 10 километров в поперечнике. Он вынырнул из межпространственной "червоточины", которая открылась между орбитами Земли и Марса и приблизился к Земле, после чего завис на высокой орбите над планетой. Ну и потом... выпустил Станции. Что было дальше, все помнят. Корабль неоднократно атаковали, но он оказался неуязвим для земного оружия. Он защищен чем-то вроде силовых щитов. Об этот факт разбивались все наши планы атаки. Допустим, мы сумеем провести распределенную вирусную атаку такой мощности, чтобы уничтожить систему бладжеров и Станций в земной атмосфере. Это вполне возможно. Вирусная среда, которую написал Макс, отлично себя показала при испытании. Вирус смог уничтожить несколько бладжеров... и мы получили новые данные об операционной системе Станций. Сейчас их обрабатывает аналитическая система. Я практически уверен, что операционку бладжеров и Станций мы обрушим. Но чертов корабль... Старк остановился. Ударил правым кулаком по раскрытой левой ладони. - Это мозг, центр всего вторжения. Его вычислительные мощности нам не по зубам. Его силовые щиты могут отразить любую физическую атаку. Но сегодня ночью... я нашел в каталоге ЩИТ описание одного устройства из хранилища Фьюри, которое поможет нам разделаться с врагом. По крайней мере, я на это надеюсь. Стало очень тихо. - Не слышу восторженных криков и вопросов "Что же это за устройство, Тони?", - сумрачно усмехнулся Старк. - Разрешите вам представить, объект D-17, рабочее название - "Коллапсар псевдо-Риманового пространства". Он же "Резонатор черных дыр". - Я не совсем понимаю, - тихо сказала Уильямс. - Как бы это объяснить, не углубляясь в дебри М-теории... - протянул Старк. - Хорошо. Объясню по-простому, как в детском садике. То, что мы называем "межпространственной червоточиной" - их крии, видимо, используют для переброски кораблей в дальние звездные системы, - это не что иное, как миниатюрная "черная дыра". Гравитационная аномалия. Тоннель в Неведомое. Называйте как хотите. Любой предмет, проходящий сквозь этот тоннель... на нем остаются незримые, но вполне уловимые специальными приборами следы. В структуру его вещества на уровне кварков впечатываются следы суперструнного взаимодействия. - И как это нам поможет? - приподняла бровь Уильямс. - D 17, коллапсар псевдо-Риманового пространства, - медленно сказал Тони, - абсолютно безвреден там, где нет предметов, прошедших через межпространственную червоточину. Но, приблизившись к такому предмету в своем активированном состоянии, - D 17 вызовет суперструнный резонанс. Проще говоря, вышвырнет этот объект обратно, туда, откуда он появился и сам при этом аннигилирует. Одновременно коллапсар, скорее всего, вызовет схлопывание и самой червоточины. - Я надеюсь, прямо с их кораблем внутри, - мрачно сказал Рю с дивана. - Не исключено, - кивнул Тони. - В любом случае, суперструнный резонанс, - это... не тот способ транспортировки, при котором их корабль мог бы уцелеть. - Да вывернуться им наизнанку! - от души пожелал Мухаммед. - Так, скорее всего, и будет, - подтвердил Тони. - Главное, чтобы наизнанку не вывернулась вся Земля, поскольку дело будет происходить в непосредственной близости к ее орбите. - То есть, ты предлагаешь открыть недалеко от Земли межпространственный тоннель, который к тому же еще и схлопнется с непрогнозируемыми эффектами, и считаешь, что это хорошая идея? - подал голос Роджерс. - Да. - Тони широко ухмыльнулся. - Стив, знаешь, чем прекрасно наше положение? Тем что терять нам нам нечего. Устроим локальный конец света? Мне плевать. А тебе нет? После небольшой паузы Стив отозвался: - Мне нет. Но я... согласен. На всё. - На самом деле, - успокаивающе сказал Тони, - я подсчитал. Эффекты схлопывания будут весьма локальными. Старушка-Земля должна уцелеть. Все помнят формулу гравитационного воздействия? Оно обратно пропорционально квадрату расстояния до объекта. То есть - чем ближе к объекту - тем сильнее воздействие. Чем дальше - тем слабее. - Ты говорил, из этого есть еще один вывод, - мрачно сказал Роджерс. - Да, - кивнул Тони. - Чтобы все сработало, D 17 должен оказаться в непосредственной близости от корабля крии. На расстоянии, измеряемом десятками километров, не больше. - И как нам... - начал Такаги. - У нас есть один-единственный носитель, способный вывести что-нибудь на орбиту. Это наш большой джет. Он практически цел, ремонта там немного. Мы сможем починить раздвижную крышу, чтобы он смог взлететь. Для старта надо будет дождаться момента, когда вирусная атака парализует или уничтожит всю систему бладжеров и Станций. Вот тогда мы получим свой шанс. - Но для пилота это, разумеется, будет билет в один конец, - тихо сказал Тони. - То, что будет там твориться, когда начнется суперструнный резонанс... невозможно описать в существующих терминах и концепциях науки. Время и пространство вокруг джета и корабля крии потеряют все привычные нам свойства. Станут чем-то иным. Я не знаю, чем. С крейсером крии чуть более понятно. Его вышвырнет в коллапсирующую червоточину и скорее всего, как удачно выразился Зои, вывернет наизнанку. Что будет с джетом - я не могу сказать. Возможно, его разорвет на части. Или выбросит... в другую Вселенную. Или для него изменится пространство-время - я не знаю, каким образом, и может ли такое пережить человек. В любом случае, он не вернется. Внутри у Ванды все свело ледяной судорогой ужаса. Она не могла пошевелиться - как в кошмаре, где хочешь бежать, но не можешь сделать и шагу. Она все поняла еще до того, как она почувствовала по правую руку от себя даже не шорох - беззвучную тень движения. Клинт медленно поднялся с места. Сунул руки в карманы и ровно сказал, глядя в воздух где-то над плечом Тони: - Я готов повести джет. У нас ведь все равно нет других пилотов. После того, как Сэма... не стало, остался только я. - Он дернул плечом. - Когда уходят настоящие асы, могут пригодиться и отбросы вроде меня. Я поведу, Тони. Ванда не сразу поняла, что нет, она не кричит, по крайней мере вслух, что этот бесконечный оглушительный крик звучит только внутри нее, разрывая ее в клочья. Она прижала ладонь ко рту, чувствуя, как старательно каждый в этой комнате избегает смотреть в ее сторону. Вот все и закончилось. Вот ее и больше нет. В висках гудит алое напряжение ярости. Очень хочется ударить Клинта. Или Тони. Или их обоих. Разнести все вокруг. Ты ведь обещал, что никогда не оставишь меня! Ванде впервые хочется стереть ему память - и это желание пугает ее до глубины души. Не спрашивая разрешения. Грубо. Насильно. Вломиться в его рассудок, стереть и чертовы навыки управления джетом, и боль, и вину, и его гребанное непомерно разросшееся чувство ответственности. Ее удерживает только одно. Его больная голова точно не выдержит такого вторжения. Так что выбора у Ванды, в общем-то, нет. Когда я пообещала, что приму любые твои решения, я не знала, что придется принять вот такое. Но это уже не важно. - Тебе нужен второй пилот, - тихо говорит Роджерс, оттолкнувшись лопатками от стены и выпрямляясь. - Джетом можно управлять в одиночку. - Ты не понял, - упрямо продолжает Стив. - Нужен дублер, на случай если с тобой что-нибудь случится. Мы не можем, не имеем права упустить этот единственный шанс. При этом мы не знаем, как отреагируют Станции на нашу атаку. Очень возможно, что они успеют нанести ответный удар. Ты же хороший тактик, сам понимаешь, джет - это острие нашего копья. Оно должно ударить в любом случае, даже если здесь, на земле будет твориться полный ад. Эту функцию надо продублировать. Мы не можем здесь делать ставку только на одного человека. Я несколько раз был за штурвалом джета и управлял самолетом еще во Вторую мировую. Клинт, я сам буду твоим вторым пилотом. На базе ЩИТ был компьютерный симулятор, на нем обучались пилоты джетов. Ты сможешь меня потренировать? В сущности, нам нужно отработать только взлет и выход на орбиту... Прежде, чем Клинт ответил, - что-то сухо треснуло в тишине. Это Тони сломал свой карандаш. - Хорошо, - сказал Бартон.