In the sky with diamonds

Ванда сидит на скамейке, поставив себе на колени пакет с пластиковыми коробочками из столовой, и ждет. Стальное "коромысло" с закрытым металлическим шаром тренировочной кабины, выписывает в воздухе замысловатые восьмерки. Видимо, имитирует виражи джета, создавая достоверную перегрузку. Пилоты ЩИТ всегда тренировались в условиях, максимально близких к реальным. Квинджет, при своих небольших размерах, несет мощнейшие двигатели, поэтому и тренировки такие, как у летчиков-испытателей. Наконец, "коромысло" останавливается, опустив кабину к самому полу. Стальная дверь плавно отъезжает в сторону. Ванда видит два затылка, откинувшиеся на спинки пилотских кресел. Одинаково взъерошенные, светлые: один льняной от природы, другой русый с сильной сединой. Клинт и Стив выбираются наружу, придерживаясь за стенки. Оба мокрые от пота, усталые и сердитые. -Я вам поесть принесла. Если вы уже закончили, - говорит Ванда. -Мы не закончили, но пора сделать перерыв, - говорит Бартон. - Кэп только что протаранил Всемирный торговый центр. Это по-своему было прекрасно, мне даже понравилось. Исламские террористы бы тебя одобрили, Стив. Пойди расскажи Мухаммеду. Он не террорист, но может, оценит. Стив стискивает зубы, заливается краской и вгрызается в свой паек так, как будто это белковая плитка во всем виновата. -Я просто... не привык к этим скоростям, - невнятно бормочет он. -Стив, это ведь джет! Это тебе не старичок "Спитфайер" времен второй мировой, к которому ты привык. Другая мощность, другие углы, другие возможности. Переключайся. А то ты летаешь так, как будто нам надо сбить пару "Юнкерсов", а не... Он косится на Ванду и замолкает. - Зато я летал на "Спитфайере", когда тебя еще в проекте не было, - Стив отважно пытается заполнить молчание. -Да, и результат? Машину разбил вдребезги, сам полвека пролежал во льдах, как замороженная креветка, - парирует Бартон. - Стив, послушай, у тебя ведь супер-реакция. Тебе не скорость мешает, на самом деле. Ты просто слишком резкий. Не надо так дергать штурвал. Квинджет - замечательная машина, очень чуткая. Делай все плавнее и легче. -Хорошо, я... попробую. Они смотрят друг на друга, и Ванда думает, что даже глаза у них похожи. Светлые, прозрачные, а на дне - что-то уже совсем нездешнее. Она молча выходит, стараясь не заплакать. Это лишнее. И только закрыв за собой дверь, сгибается в беззвучных рыданиях, прижимая ладонь к солнечному сплетению. Там болит, и даже ее сила ничем не может помочь. *** -Ты теперь меня ненавидишь? - спросил Клинт, глядя куда-то в сторону, когда они остались одни. -Нет, - Ванда с трудом шевельнула онемевшими губами. В голове было пусто, до эха, бьющего в виски. - Я просто... не понимаю. -Что ты не понимаешь? -Почему это должен быть именно ты. Почему это всегда должен быть ты?!! - она вдруг поняла, что кричит ему в лицо, вцепившись побелевшими пальцами в форму на его груди. - Сколько можно?! Почему ты не можешь один раз просто остаться со мной?! -Ванда, - он осторожно накрыл пальцами ее запястья, но вместо того, чтобы отвести ее руки, только сильнее прижал к себе. Глянул в глаза спокойно и твердо. - Во-первых, я должен. Потому что я и правда единственный пилот, который... остался. Голос чуть дрогнул на последнем слове, выдал его мысли. -Это из-за Сэма, да?! -Неважно. Не только, - Бартон отпустил ее руки, обнял, прижал к себе, коснулся губами виска. - Ванда, мы тут прикидывали вместе с Максом, - прошептал он. - Не исключено что Станции успеют нанести ответный удар. Возможно, что вирусная атака не сможет положить всю систему окончательно, а даст только "окно", в которое сможет стартовать джет. И тогда будет очень важно не просто уничтожить корабль крии, но сделать это как можно быстрее. От этого будет зависеть все, понимаешь? Мы не знаем всей его мощи. А вдруг он способен уничтожить всю Землю? -Очень вероятно, что мы все в этот день погибнем, Ванда, и плакать ни по мне, ни по тебе будет некому, - прошептал он. - Но я все-таки хочу дать вам чуть больше шансов выжить. И тебе. Пожалуйста, позволь мне. Отпусти меня. Это не потому, что я хочу умереть. Наоборот. -Я очень хочу жить, - глухо сказал он, прижимая ее к себе. - Как давно не хотел. Но никто не сделает за меня мою работу, - помнишь, да? Так что просто побудь со мной до конца, если можешь. Если нет, я пойму. -Я буду с тобой всегда. *** Клинт и Стив заканчивают свои тренировки в 8 вечера. Поэтому Ванда, поглядев на часы, уходит с Зеленой мили в половину девятого. В последнее время она тут прописалась: "уговаривает" своей силой белковые водоросли расти побыстрее. (Кто-то из техников Зеленой мили принес и повесил над цистернами здоровенный, криво нарисованный от руки транспарант: "Ламинария, вперед! Хлорелла, ты можешь!". У строгой Уильямс каждый раз, когда она смотрит на него, дергается уголок рта, но она подавляет улыбку. Транспарант, тем не менее, остается на месте) Ванда крадется по коридорам, стараясь оставаться незамеченной. На душе погано. То, что она собирается сделать, отвратительно. Раньше она никогда бы не подумала, что способна на такие вещи. Только бы не встретить Тони. При мысли о Тони у нее становится сухо во рту, и начинает что-то ворочаться под ложечкой. Может быть, остатки совести. Плевать. Она не остановится не перед чем. Из-под двери в каюту Роджерса пробивается свет. Стив дома. Ванда долго стоит перед дверью, подняв руку, но не в силах постучать. Потом наконец, стучится и заходит. Стив лежит на койке с ноутбуком на груди, что-то читает. Он смотрит на нее так, как будто давно ее дожидался, кивает, садится. -А, Ванда. Привет. Ванда стоит, глядит на него в упор и понимает, что не может сказать того, зачем пришла. У Стива осунувшееся лицо и болезненно-синие, честные глаза. Он смотрит прямо, спокойно, и под этим взглядом все ее слова, вся ее решимость куда-то теряется. Она открывает рот и вместо того, что продумывала всю дорогу сюда, вдруг говорит: -Стив, прости меня. Прости за все, что я говорила о тебе и Баки. За то, что ты потерял его, а я Клинта пока еще нет. Теперь остается развернуться и уйти, потому что нет, она не может, есть вещи, которых она, оказывается, не может и никогда не сможет. Но Стив легко поднимается с койки и настигает ее у самой двери. Берет за плечи. Разворачивает к себе лицом. Смотрит прямо в глаза, своим честным синим взглядом. -Ванда, я ведь понимаю, зачем ты пришла... Хочется спрятать лицо в ладони, провалиться на месте, вырваться и уйти. Но она оцепенев, смотрит ему в лицо. -Ты хочешь меня попросить, чтобы полетел я, а Бартон остался. Правильно? Она кивает, не отрывая взгляда. Стив вздыхает и вдруг осторожно обнимает ее, так что она утыкается лицом в его широкую грудь. -Бедная девочка... Ванда не верит своим ушам. Она ожидала чего угодно, - но не этого. Слезы подкатывают к горлу: в последние дни она легко плачет. И она, судорожно обнимая его, не может выдавить ничего внятного, кроме "Стив, о Стив, как ты можешь быть таким... Ведь я... Баки... мне так жаль, что я говорила все те вещи, Стив". -Именно поэтому, - он гладит ее по голове, как маленькую.- Потому что я его потерял, и... Я так хотел бы, чтобы никто больше такого не испытывал. Ни один человек. Особенно ты, Ванда. Плевать, что ты там говорила. Ты столько лет прикрывала нам спину - мне и ему, начиная с того дня в аэропорту. Мы столько всего прошли вместе, с тобой и с Клинтом. Посмотри на меня, Ванда. Он чуть-чуть отстранил ее, заглядывая в заплаканное лицо. -Я полечу сам. Обещаю. Так с самого начала и планировал. Ты мне веришь? Она кивнула. -Вот и молодец. Я не пущу его. В крайнем случае, просто вырублю: Клинт и в лучшей форме не справился бы со мной врукопашную. Она еще раз кивнула, глотая слезы. Вскинула голову. -Стив Роджерс, есть что-нибудь, что я могу для тебя сделать? Он, помедлив, ответил: -Да. Побереги Тони. Он в последнее время сильно сдал, но вряд ли сам это замечает. И уж точно не пойдет за помощью. Тони привык думать о себе как о человеке с атомным сердцем. Привык, что окружающих мало занимает, что он на самом деле чувствует... да и его самого тоже. Дело на первом плане, отдохнем потом, а чувства всегда можно отодвинуть в сторону, он ведь Железный Старк. Но... Стив странно, судорожно втянул воздух: -Он ведь такой хрупкий, Ванда. Мне даже страшно думать, сколько всего на его плечах, а даже сталь и та устает - есть такое понятие - "усталость металла". Помоги ему. Подлечи его сердце. Присмотри за ним. Пожалуйста. -Присмотрю, - отозвалась Ванда. - Обещаю. *** Сначала он почувствовал боль. Отвратно ныла голова, отдавалось в зубах. Болела подвернутая под себя правая рука. Он лежал лицом вниз на твердой ровной поверхности. Где я? Сэм Уилсон застонал и приоткрыл глаза. Их резанул холодный свет. Он уперся в пол руками и попытался сесть. -Лежите, лежите, - сказал рядом надтреснутый старческий голос. - Давайте-ка мы вас перевернем на спину. Его приодняли в четыре руки, перевернули, снова уложили на пол. -Пить хотите? - спросил тот же голос. -Не отказался бы, - прохрипел Сэм. Кто-то приподнял его голову, поднес к губам плошку с водой - большую, неудобную. Он сделал несколько глотков, торопясь, захлебываясь. По подбородку потекло. Сэм смочил пальцы, провел по лицу и глазам. Наконец, он смог нормально открыть глаза. Над ним склонился пожилой человек - с лица, заросшего седой бородой, поблескивали темные умные глаза. Это он поил его водой, - понял Сэм. Рыжеволосая женщина средних лет придерживала его голову. Еще две женщины - одна постарше, другая почти девочка, сидели в углу. Эти люди были одеты в нечто бесформенное, по виду похожее на пластиковые мешки из морга. И, боже, за спиной у пожилого Сэм увидел светящийся квадрат окна. Он моргнул. Свет был дневным. - Где я? - выдавил он, осторожно садясь и ощупывая гудящую голову. - Это место, насколько я понимаю, своеобразный исследовательский институт, - сказал седой. - Если коротко - мы в плену у крии. -А что они здесь исследуют? - спросил Сэм. -Нас. *** Сэм попытался встать, но голова закружилась. Седой мужчина (Билл Аткинс, представился он, психиатр, профессор), - придержал его за плечо. -Не торопитесь, - сказал он. - Вас только сегодня ночью принесли к нам в камеру. Раньше я вас тут не видел. Вы попали в плен недавно, верно? Сэм кивнул, осматриваясь вокруг. Место, где они находились, больше всего напоминало бывшее офисное помещение: большая квадратная комната, в конце которой он с некоторым облегчением увидел полуоткрытую дверь в туалет. Серые невыразительные стены, на полу - потертый ламинат. У стены - стопка серебристых термоодеял. Камера, переоборудованная из оупенспейса? Окно в дальнем конце комнаты было забрано чем-то мерцающим и слегка потрескивающим, похожим на страшные "паутинки" Поверхности. В углу над окном повис стальной шар размером с футбольный мяч. Сэм вздрогнул - шар был слишком похож на бладжер. -Подойти можно, но не прикасайтесь к нему, - предупредил Аткинс, проследив направление его взгляда. - Ни к "глазу", ни к окну. "Глаз" - наблюдательное устройство крии. Судя по всему, он ведет запись, а еще... так сказать, поддерживает порядок. В основном ударами тока. Иногда смертельными. Лучше не привлекать его внимание. То, что на окне, оставляет ужасные ожоги - чистые, тонкие и до кости. Я кхмм... однажды видел, как человек сошел с ума и попробовал выброситься через такую паутину. Не приведи господь еще раз такое увидеть. -Давно вы здесь? - плохо повинующимся голосом спросил Сэм. -Около года. Потерял счет. Я тут старожил. Элли - он кивнул на рыжеволосую, - где-то полгода. Она из Филадельфии. Мисс Моррис с дочкой - 3 месяца. Они жили в канализации под Бостоном. А ты откуда, сынок? На тебе военная форма. Где-то еще осталась армия? -Осталась, - Сэм выразительно покосился на стальной шар в углу под потолком. Билл понимающе кивнул и опустил голову. Но Уилсон увидел у него в глазах вспышку безумной радости, даже неожиданную для такого старого человека. Он устал, но далеко еще не сдался. -Ты помнишь, как ты здесь оказался, сынок? - неожиданно спросил Аткинс. Он почему-то смотрел напряженно, будто ответ на этот вопрос был очень важным. Сэм прищурился. В голове замелькали картинки: Убежище, дуговой реактор. Джет, штурвал под руками, их безумный полет под крылом грозы, темная ледяная вода в реке, запах можжевельника. Встреча с Виженом над горным озером. Обратный путь, Бартон, вцепившийся в гашетку, огонь на крыле, дым в кабине. И прыжок из джета, холодный ветер в лицо, свист стальных крыльев, небо! Две плазменные винтовки в руках, взрывающиеся бладжеры, попадание в крыло... Он падал, вертясь в воздухе. Оглушительный удар. Темнота. -Да, помню. -Это хорошо, - облегченно вздохнул Аткинс. Сэм все-таки встал. Сначала поднялся на одно колено, а потом, цепляясь за стену, и на ноги. Элли молча подставила плечо. Опираясь на него, он добрел до окна. Осторожно выглянул наружу, стараясь не приближать лицо к "паутине". Стальной шар над головой неприятно шевельнулся, и Сэм поспешил вернуться. Он уже достаточно много всего рассмотрел, есть над чем подумать. -Как вы думаете, где мы? - спросил он Аткинса и Элли. -Где-то на окраине Нью-Йорка, - пожал плечами Билл. - Это явно бывшее офисное здание, которое крии переоборудовали под тюрьму. -А сами они где живут? В тех странных... куполах? Из окна он успел увидеть несколько серебристых сооружений, больше всего похожих на гроздь воздушных пузырей. -Это их жилые и научные корпуса, судя по всему, - кивнул Аткинс. - Здесь их немного - я думаю, не больше десятка. Я с трудом, но научился отличать их друг от друга. Это ученые. Если можно их так назвать. Не рабочие - всю черную работу делают роботы. -А я так до сих пор не разу и не видел живого крии, - медленно сказал Уилсон, ощупывая стену. Он изучал камеру сантиметр за сантиметром, время от времени оглядывась на стальной "глаз" под потолком. "Глаз" оставался равнодушным. То ли они не верят, что отсюда можно убежать, то ли это и правда невозможно. То ли давно никто не пробовал, - про себя усмехнулся Сэм. Он дошел до самой двери. Ее на месте не было: между косяками зиял пустой проем. За порогом Сэм рассмотрел довольно большое пространство. Здесь, видимо, снесли несколько перегородок, и получился обширный "зал", все еще заваленный грудами мусора. Слева, и справа, и напротив, на дальней стороне "зала", Сэм увидел дверные проемы других камер. Тоже без дверей. -А что здесь? - спросил он, остановившись перед дверью. -Тоже паутинка? -Просто силовое поле, - отозвалась Элли. - Оно не убивает. Только отталкивает. Сэм рванул с рукава рубашки пуговицу, кинул ее в проем. Было такое чувство, как будто она мягко спружинила обо что-то - и отскочила обратно, улетев почти к самому окну. -Ого! - он осторожно вытянул вперед ладонь и ощупал невидимую преграду, упругую, будто резиновая стена. Остановился, рассматривая кучи камней и обломков офисной мебели. Справа в дальнем конце зала что-то шевельнулось. -Эй, там кто-то есть! Это ребенок! Трое детей, смотрите! Они жались друг к другу - трое детей, показавшихся из-за перевернутого стола. Старшему было не больше восьми - грязные, оборванные и очень, очень напуганные. -Мать твою, - Аткинс оказался рядом, двинул кулаком в стену прямо рядом с головой Сэма. - Снова! Господи... как же я их ненавижу! Сэм даже не успел удивиться грубому ругательству от старого профессора. Не успел спросить, за что тот ненавидит троих незнакомых, худых и обессилевших детей. Его будто приморозило к месту. Он увидел, как из проема в дальнем конце зала вылетает два стальных шара - точно таких, как "глаз" в их камере. А кроме них, - этот звук был ему знаком, его ни с чем не спутаешь, - в зал ворвалось с полдесятка "шершней". Он увидел, как дети жмутся друг к другу, как младшая девочка с визгом пытается забиться под перевернутое изодранное кресло, и как "шершень" стреляет ей в шею электроиглой. Мир перед глазами мутно покраснел, Сэм видел все, будто сквозь алый туман. Что-то кричал сзади Аткинс - он не мог разобрать. Он рванулся вперед - слепо, нерассуждающе. И прошел сквозь алую сетку линий, в которую превратилось силовое поле перед его лицом. Такой боли он никогда еще не испытывал. Катаясь по полу, он орал: ему казалось, что сотни раскаленных ножей вспороли кожу и, как сквозь масло, прошли сквозь плоть до костей. Он поднес к полуослепшим глазам руки - но руки были целы. Что бы это ни было, оно его не убило. Сэм, шатаясь, поднялся на ноги. Чудом увернулся от электроиглы, которой выстрелил в него "шершень". Хрипя от ярости, припал на колено, нащупал на полу камень побольше - и рванул вперед. Он в два прыжка оказался рядом с малышом, к которому уже подбирался "глаз". С размаху двинул стального поганца ногой - это был отличный удар, хорошо, что на ногах остались тяжелые форменные ботинки. Шар улетел в стену. Сэм взмахнул рукой с камнем, но до ближайшего "шершня" не достал, тот взмыл под потолок, ответил дождем электроигл. Сэм схватил ребенка в охапку, откатился в сторону, за кучу обломков перекрытия. Где-то на заднем плане вопил Аткинс, но Сэм не мог разобрать ни слова из-за грохота крови в ушах. Дело плохо, - подумал он. Сразу два "шершня" зависли над ним, выбирая угол атаки. И вдруг что-то мелкнуло в воздухе ударило в одного из роботов, похожих на пластинчатых летающих скорпионов. Его отбросило к стенке. Еще два камня свистнули в воздухе, отвлекая второго "шершня". Сэм понял, что уже не лежит, прижимая ребенка к полу, а выдергивает из обломков нечто похожее на железную ножку от стула. С яростным криком он выпрыгнул вверх, и достал врага отличным бейсбольным ударом. Нога подвернулась, и он скатился по куче мусора вниз, сжимая свое оружие. Где-то рядом с ним грохнуло, - и над соседней грудой обломков в воздух взметнулся легкий, гибкий, стремительный силуэт. Мягко приземлился. Перекатился через открытое пространство - в пол тут же воткнулось несколько игл. Перемахнул через перевернутый стол и оказался рядом с Сэмом. Присел на корточки. Это был подросток лет пятнадцати, худой и невысокий для своего возраста, - с грязного загорелого лица резко блеснули светлые глаза. -Ты живой? - спросил он. -Вроде как. -Отлично врезал. А теперь пора сматываться. Надо найти "домик"? - Чего? -А, ты новенький. Тогда хватай малого и дуй за мной. Только не отставать. Девочке уже не поможешь. А второго пацана я унесу. Только быстро, не тормози. Его рука нащупала на полу камень, метнулась точно и скупо, как голова кобры, - и еще один "шершень" отлетел в сторону. -Погнали! Парень кувыркнулся в сторону, опершись рукой, перелетел обломок перекрытия, подхватил с пола второго ребенка и зигзагами понесся вдоль дверей камер. Сэм бежал за ним, припоминая все, чему его учили в армии, и стараясь двигаться неровными скачками, чтобы сбить врагу прицел. Из других камер кричали, кто-то бил ладонью о невидимую преграду, пытаясь их подбодрить. -Там! - неожиданный "напарник" Сэма показал на бегу на одну из дверей впереди. Она светилась знакомой красной сеткой силовых линий. Сэм скрипнул зубами - он уже догадывался, что это значит. Покрепче прижал к себе ребенка, надеясь, что тот потерял сознание, и прыгнул вперед. Боль от иглы "шершня", воткнувшейся в плечо прямо в прыжке, была ничем в сравнении... с другими ощущениями. Ощущениями, о которых он предпочел бы забыть. Крик эхом звучал в ушах, Сэм уже перестал понимать - чей. Судя по сорванному горлу, он тоже кричал. Уилсон пришел в себя, скорчившись на полу. Ребенка он так и не отпустил. Осторожно прощупал пульс на тощем детском горле. Нашел. Вдохнул поглубже. Сел. -Т-твою мать, - выдохнул он. - Не верю, что я живой. Напротив него завозился парнишка, так неожиданно пришедший ему на помощь. Приподнялся, уселся, привалившись спиной к стене. Опустил на пол малыша - тот плакал, беззвучно разевая рот. Обхватил руками колени. Старый длинный свитер на нем был разодран от ворота до середины рукава. -К этому нельзя привыкнуть, - сказал он ломающимся, хрипловатым голосом. - Каждый раз такой же пиздец, как и в первый. Хорошо хоть, быстро проходит. У него были взлохмаченные волосы неопределенного из-за грязи цвета и по-взрослому твердый, жестко очерченный рот. -А ты ничего, крутой, - одобрительно протянул он, рассматривая Уилсона. - Здорово дерешься. Тебя как звать? -Сэм. А тебя? -Я Гед. Он протянул Сэму худую, но сильную руку.